Скрипка

Герр Картман и Кайл изумленно уставились друг на друга и покраснели. Толстый нацист быстро встал и торопливо поправил свою форму, ругаясь про себя и не в силах смотреть никому в глаза. Кайл встал с той же скоростью. Его пальцы нервно расчёсывали неухоженные кудри, а он смущенно смотрел на своего лучшего друга. Стэн ждал за дверью кабинета на пределе своих нервов. Услышав крик Кайла, он быстро вбежал в комнату и успел как раз вовремя, чтобы увидеть, как оба парня впились друг в друга, жадно целуясь. Это зрелище было слишком ошеломляющим и противным для слабого желудка Стэна. Брюнет побледнел и уставился на тошнотворную пену на полу - единственное, что его желудок ещё мог извергнуть. — Что-то мне не очень хорошо. — сказал Стэн, чувствуя, как голова становится ватной. Кайл практически побежал к своему лучшему другу, чтобы удержать его. Несколькими неуверенными шагами он направил друга к кожаному дивану. Рыжий сделал мысленную заметку никогда не рассказывать Стэну, что это то самое место, где он занимался этим в первый раз, опасаясь, что лучшего друга в очередной раз вырвет. — Мне кажется, я умираю. — Стэн жалобно стонал, пока Кайл помогал ему лечь поудобнее. — Я принесу тебе воды. — сказал Кайл, положив руку на лоб друга. На ощупь он был холодным. — Нет, не уходи. — взмолился Стэн. — Твой друг – такой педик! — пожаловался Герр Картман, усаживаясь обратно за свой стол, крайне раздражённый тем, что их поймали. — Заткнись! Сам ты педик! Я видел, как ты пожирал лицо моего лучшего друга! — возмущённо завопил Стэн. Толстый нацист лишь расстроенно застонал, но Кайл выглядел шокированным. — Стэн! — выкрикнул он. — Но это же правда. — сказал Стэн, нажимая на переносицу. — Доброе утро, джентльмены. — сказал Альфред, стоя в дверном проёме. Он приостановился, почуяв тошнотворный запах и напряжение в воздухе, но предпочел проигнорировать. Он давно усвоил: чем меньше он знает о том, что происходит в офисе нациста, тем лучше. — Герр Картман, остальные встали и уже завтракают. Не хотите ли вы и герр Марш присоединиться к ним или мне принести ваш завтрак сюда? — любезно спросил дворецкий, уже зная, каким будет ответ. — Принесите его сюда. И ещё успокаивающий чай для больного. И горничную, чтобы убрала этот беспорядок! — Толстый нацист говорил всё ещё раздраженным тоном. Альфред утвердительно кивнул и вышел из комнаты. Три подростка на мгновение замолчали. Кайл обеспокоенно переводил взгляд с одного на другого. Герр Картман избегал взгляда еврея и вместо этого сосредоточил свое внимание на бумагах, лежавших на столе. Он поднял обрывки контракта и бросил их в мусорную корзину рядом с собой. Кайл мягко улыбнулся этому жесту. — Итак... Полагаю, вы, ребята, достигли какого-то соглашения. — Стэн нарушил тишину своим слабым голосом. Кайл посмотрел на него с сочувствием. Это было тяжело для его друга, но он знал, что со временем Стэн сможет принять это положение вещей. — Я остаюсь. Но моя семья поедет с тобой. — мягко объявил Кайл. — Значит, он манипулировал тобой. — с сожалением сказал Стэн. — Каел не связан ни со мной, ни с этим лагерем. Он волен идти со своей семьей, если захочет. — Герр Картман произнес это раздраженно и обиженно. — Так перестань вести себя как гребаный слабак и смирись с тем, что он так решил! — Почему? — Стэн спросил Кайла. — Я не хочу его бросать. Так же, как и он не хочет, чтобы я уходил. — Объяснил рыжеволосый почти шёпотом, но Герр Картман мог услышать его даже со своего стола. Он молчал, в то время как его сердце учащенно билось при мысли, что этот прекрасный еврей хочет быть с ним. Поставил его выше своей семьи и лучшего друга. И впервые в жизни Герр Картман действительно почувствовал себя особенным. По-настоящему почувствовал себя ценным. По-настоящему почувствовал, что он нужен и о нём заботятся. — Я не против остаться здесь, пока моя семья будет далеко от меня, потому что я знаю, что они будут в хороших руках. Я знаю, что с ними всё будет хорошо. — Но что насчёт тебя? — настаивал Стэн, все еще скептически относясь ко всей этой ситуации. — Со мной ему сейчас безопаснее, чем с кем-либо. Поверь мне. — сказал Герр Картман и впервые с тех пор, как Стэн вошел в офис, посмотрел на Кайла. Стэн проигравше вздохнул и сдался этой странной реальности. Кайл действительно выглядел счастливым и здоровым. Казалось, толстый нацист заботился о нём. Возможно, его лучший друг всё-таки не был таким уж сумасшедшим. Возможно, их чувства были настоящими и взаимными. Так кто он такой, чтобы говорить Кайлу, что это неправильно, и пытаться отнять у него счастье? Но всё же, он не доверял этому офицеру СС полностью. — Если ты хоть пальцем его тронешь, клянусь, я достану тебя хоть из-под земли и убью нахрен! — предупредил Стэн, и Герр Картман улыбнулся. — Я и не ожидал другого. — ответил толстый нацист, и Стэн, похоже, был удовлетворен ответом, так как наконец расслабился и закрыл глаза. Герр Картман и Кайл обменялись взглядами. Толстый нацист улыбнулся. Не своей обычной ухмылкой или оскалом, а искренней улыбкой. Улыбкой, которая выдавала его счастье. Такой, которая была предназначена только для Кайла. Герр Картман хотел сказать еврею что-то важное. На самом деле он так много хотел ему сказать. Он жалел, что не может выразить словами то влияние, которое Кайл оказывает на него. Что ему не нужно заставлять других страдать, чтобы самому испытывать удовольствие. Потому что это удовольствие, пустотое, никогда не сможет удовлетворить его такое же пустое сердце. Оно никогда не сможет наполнить его счастьем. Теперь Герр Картман понимал: единственная причина, по которой он заставлял других страдать, заключалась в том, что он сам постоянно страдал. Он постоянно носил нож в своём сердце. Его душа всю жизнь была омрачена одиночеством, покинутостью и отверженностью. Он всегда считал себя уродливым человеком, с плохим характером и злой миссией – сеять ад среди всех остальных. Ведь именно так поступают монстры. И потому он с гордостью носил своё прозвище "монстр из Дахау". По крайней мере, до того дня, когда в его жизни появился Кайл. Он был ангелом, посланным с Небес. Посланный Богом, чтобы исцелить его холодное сердце. Посланный Богом, чтобы показать ему, что даже монстры имеют право быть счастливыми. Даже монстры имеют право чувствовать заботу, чувствовать себя нужными, чувствовать, что они принадлежат кому-то ещё. Кайл показал ему, что в этом мире есть нечто большее, чем ненависть и жалость к себе. Потому что он знал, что в глазах Кайла он был ценным, дорогим и особенным. И Герр Картман понял, что это всё, что ему нужно, чтобы чувствовать себя счастливым. Чувствовать себя сокровищем. Чтобы чувствовать себя любимым. Кайл пробудил в нём всё самое лучшее. Рыжеволосый заставил его захотеть измениться и стать лучшим человеком. Всё это он хотел сказать Кайлу. Только он не знал, как. Но почему-то ему казалось, что Кайл уже знает. Почему-то ему казалось, что эти вещи уже были сказаны через улыбки, поцелуи и прикосновения. Кайл каким-то образом понимал, что он чувствует. Потому что сегодня Кайл выбрал его.

***

День прошел без дальнейших происшествий. Метель стихла только во второй половине дня, поэтому гости использовали это время, чтобы отдохнуть и оправиться от обычного похмелья. Они развлекали себя книгами и музыкой из радиоприемника, пока погода не прояснилась и они не смогли покинуть Дахау. Стэн остался, оправдываясь тем, что он слишком болен для поездки и у него ещё есть важный разговор с Герром Картманом. На самом деле Стэна пригласили остаться на пару дней в компании его лучшего друга. Выпив успокаивающего чая, брюнет в итоге немного подремал на кожаном диване. Пока он спал, Герр Картман и Кайл составляли список с именами евреев, которые должны были работать на фабрике Стэна. — Убедитесь, что они будут держать семьи вместе. — попросил Кайл, пока они перебирали имена. — Да, да. Я знаю, как вы, евреи, чертовски привязаны друг к другу. — сказал толстый нацист, обводя кружком имена евреев. Кайл улыбнулся, понимая, что так он благодарит его за то, что он выбрал его, а не свою семью. Поэтому он слегка наклонился и легко поцеловал нациста в щеку. — Эй! Если твой друг-педик это увидит, он снова испачкает мне пол! — усмехнувшись, запротестовал Герр Картман, заставив Кайла хихикнуть и поцеловать его в губы. — Серьезно, Кахл. Как бы мне это ни нравилось, я действительно хотел бы держать свой пол в чистоте. — Рыжий кивнул на это и взял бумагу с именами евреев, чтобы вписать их. — Номер 24550. Джеральд Брофловски, 45 лет. Номер 24989. Шейла Брофловски, возраст 48 лет. Номер 24552. Айк Брофловски, 11 лет. — Кайл читал вслух, набирая имена своей семьи. Некоторое время он молчал, уставившись на слова, зная, что его имя должно быть между ними. — Ты уверен, что не пожалеешь, что не поехал с ними? — спросил Герр Картман, все больше беспокоясь, что его прекрасный еврей передумает. — Я бы пожалел, если бы не остался с тобой. — прошептал Кайл. — Но я буду скучать по ним. Ну, уже скучаю. Мне кажется, что я скучаю по ним уже целую вечность. — Знаешь... — начал Герр Картман и знал, что тут же пожалеет о своих словах, но ему нужно было их сказать. Кайл заслуживал этого. — Если ты когда-нибудь передумаешь или пожалеешь о своем выборе... если у тебя когда-нибудь появится желание вернуться к своей семье... я не стану тебя останавливать. — Кайл немного удивленно посмотрел на толстого нациста и улыбнулся, считая невероятным то, что тот действительно дарит ему эту свободу. Что он откладывает свои собственные эгоистичные интересы в сторону ради него. — Спасибо. — Это было всё, что Кайл смог произнести. Он не мог представить, что ещё можно сказать, чтобы выразить свою искреннюю благодарность. Нацист застенчиво улыбнулся, когда Кайл снова начал печатать и написал следующие имена. Никто из них не знал, что, лёжа на диване, Стэн подслушал их короткий разговор. Он невольно улыбнулся, чувствуя искреннее изумление, но в итоге поверив, что с Кайлом на самом деле все в порядке.

***

— Всё, конечно, сильно удивились, когда я решил вступить в нацистскую партию. — Стэн рассказывал Кайлу, пока они прогуливались между деревьями на опушке леса. В отличие от предыдущего дня, это был тихий зимний полдень, ветер не стихал, а земля была укрыта мягким белым одеялом. Два лучших друга весело болтали, навёрстывая упущенное время, которое украла у них эта война. — Говорю тебе. Я был предметом обсуждения весь год там, в Оффенбахе! Для моей мамы это был ад. Каждый день у её дверей стояли люди, поздравляли её, целовали в задницу, как будто хотели получить какую-то привилегию. Отцу, конечно, нравилось такое внимание. Он такой идиот! Как будто забыл, ради чего затеяли эту войну! — Стэн жалобно взвыл, но Кайл не смог удержаться от смеха. Он легко мог представить себе всю эту картину. Это напомнило ему о тех днях, когда они вдвоём жаловались на своих родителей за то, что они такие. — Помнишь, как наши папы рассказывали нам о своем "опыте" в ванной? — спросил Кайл, хихикнув, когда воспоминание внезапно поразило его. — Господи, Кайл! Даже не напоминай! Наши отцы – полные кретины! — ответил Стэн, испытывая отвращение к мысленному образу, который его мозг настойчиво создавал каждый раз, когда поднималась эта тема. Но в итоге он рассмеялся с двойной силой вместе со своим лучшим другом, громко хохотавшим над нелепостью ситуации. Они ещё долго смеялись и хихикали, валяясь в снегу, и их настроение не портили ни холодный мокрый снег, ни болевшие от смеха животы. Всё как в старые добрые времена. И ощущения были великолепными. Когда их смех наконец утих, они встали и смахнули снег с одежды. Кайл всё ещё слегка хихикал, когда понял, что Стэн замолчал и уставился на него с довольно серьезным видом. — Стэн? В чём дело? — спросил Кайл, обеспокоенный внезапной сменой настроения. Глаза Стэна метнулись к его глазам, а затем он опустил взгляд на свои руки, которые немного суетливо перебирали пуговицы пальто. — Есть кое-что... очень важное, что я хотел тебе сказать. — Произнёс Стэн, не устанавливая зрительного контакта. Кайл смотрел на него с каждой минутой всё более обеспокоенно, но мог бы поклясться, что видел, как его друг краснеет. — Мы с Венди... ну, мы вроде как... помолвлены. Кайл застыл, глядя на Стэна. Брюнет наконец поднял глаза, чтобы прочитать выражение лица своего лучшего друга. Зелёные глаза расширились, а рот изобразил букву "о", отчего выглядел смешно. — Мы не уверены, когда поженимся, мы ещё не говорили о дате, но это просто....знаешь... помолвка. — Стэн сказал это наполовину с усмешкой и улыбнулся, услышав, как Кайл задыхается (видимо, на какое-то время он забыл дышать). — Вау! — сказал Кайл под впечатлением. — То есть я знал, что у вас двоих всё серьезно, но помолвка... Это же правда здорово! — Рыжий радовался искренне, счастливо хихикая, и обнял своего лучшего друга. — Я так счастлив за тебя. И за Венди. Искренне рад. — Он прошептал на ухо Стэну, заставив парня расплыться в улыбке. Стэн положил руки на плечи Кайла и посмотрел ему прямо в глаза. — Кайл, ты будешь моим шафером? — Ты шутишь? Конечно, буду! — улыбаясь, сказал Кайл, чувствуя одновременно счастье и гордость за своего друга. — Это было бы честью, но... — Он оборвал свои слова, и Стэн тут же увидел, как грусть появилась в глазах его друга. — Эта война. А ты теперь нацист... Я не хочу подвергать тебя опасности. Если тебя раскроют... — Эй, я же не завтра поженюсь. Как я уже говорил, мы с Венди не обсуждали дату. Так что пока мы остаёмся помолвленными, а ты будешь моим шафером. — Успокоил тот своего друга. — Кто знает, может, война закончится в течение года. — оптимистично сказал он. Кайл кивнул, но не смог скрыть своего скептического взгляда. — Эта война длится уже целую вечность. Не уверен, что она когда-нибудь закончится. — Грустно прошептал рыжеволосый. — Закончится, Кайл. Я верю в это. — уверенно сказал Стэн. Кайл грустно улыбнулся, почти поверив ему. Ему хотелось бы верить в слова лучшего друга. Он хотел, чтобы нацисты были побеждены и повседневность была восстановлена. Он хотел бы воссоединиться со своей семьей при нормальных обстоятельствах. Он хотел бы стоять рядом со своим лучшим другом на его свадьбе. Он хотел бы свободно и без тревоги ходить по улицам Германии. Он так многого хотел. Но он уже давно отказался от этих мечт. Слишком давно. Кайл спрятал свои мрачные мысли за счастливой улыбкой. Он похлопал лучшего друга по спине и начал рассказывать о свадебных планах. Меньше всего Кайл хотел украсть у Стэна его мечту.