The Corruption of Power

Они лежали на кровати, тяжело дыша. Гарри вышел из Тома, заставив его вздрогнуть от внезапной пустоты и медленно вытекающей из него жидкости. К счастью, поскольку Том, конечно же, не был готов к беспалочковой магии, Гарри наложил те же чары, что и раньше, которые предназначалось для очищения от спермы, стекающей по его бедру, и, как он знал, было целебным, чтобы помочь процессу выздоровления для облегчения дискомфорта. Затем он опустился на кровать рядом с Томом и притянул его к себе. Том с готовностью поддался на его первые настойчивые толчки. Несколько мгновений они просто лежали так, Том наслаждался послевкусием лучшего оргазма, который он когда-либо испытывал. Он ожидал совсем другого. То, что Гарри захотел, чтобы он отсосал ему, не стало для него сюрпризом — он догадывался, что это, скорее всего, будет частью процесса. Однако он был удивлён тем, насколько ему это понравилось. Вкус… он не был слишком приятным, решил он. Он не был ужасно противным, но и не был его любимым. Что ему нравилось, так это осознание того, что он доставляет удовольствие своему хозяину, что было заметно по каждому звуку, издаваемому Гарри, по подёргиванию члена во рту, по тому, как он сжимал пальцы в волосах Тома. Том был благодарен Гарри за то, что тот позволил ему задавать темп — по сдерживаемой силе пальцев Гарри он понял, что тот хочет контролировать движения, — потому что из своей единственной неудачной попытки продвинуться дальше он понял, что не стоит бежать, пока не научился ходить. А ещё он по-новому оценил пару… партнёров, которые были у него в прошлом и могли заглотить его член целиком, который, в пропорции к остальному телу, был длиннее, чем у Гарри. Но не такой толстый. Он был полон решимости однажды сделать это для своего хозяина. Потом был настоящий секс. Прежде всего, он был поражён тем, что Гарри предложил ему самому проникнуть в него. Он был поражён и благодарен хозяину, который так заботился о его предпочтениях, несмотря на то, что мог сделать с ним всё, что угодно. Тому было совершенно чуждо, что в отношениях между двумя мужчинами доминирующим может быть тот, кто находится снизу. Он до сих пор не мог понять этого, хотя и поверил Гарри, когда тот сказал, что может быть снизу и при этом доминировать. Он надеялся, что когда-нибудь узнает об этом, хотя проникновение было совсем не таким, как он ожидал. Его не удивило, что Гарри уделил время подготовке — учитывая общую заботу и внимание Гарри к прочему, он не ожидал, что его грубо перевернут и сразу же войдут в него насухо. Он подозревал, что другие хозяева были бы вполне счастливы так поступить или использовать только достаточное количество смазки для обеспечения собственного комфорта, но он знал Гарри достаточно хорошо, чтобы быть уверенным, что тот так не поступит. Во всяком случае, не в первый раз с Томом. А вот количество потраченного времени… это было неожиданно. Он иногда готовил своих партнёров, хотя обычно они делали это сами, но даже тогда это было заклинание смазки, пара пальцев, и всё. Возможно, минут десять, не больше. Не то чтобы Том особенно следил за тем, как проходит время с Гарри — он был слишком сосредоточен на ощущениях, — но его хозяин должен был потратить на прелюдию не менее получаса. Не говоря уже о том, что Гарри сосал его член! Этого он никак не ожидал. Не думал, что Гарри опустится до такого унизительного занятия. Но когда Гарри сделал это, или, по сути, когда он сделал это с Гарри, это не было унизительно. Это было не что-то взятое, а что-то отданное. Ему нравилось доставлять удовольствие Гарри, и он подозревал, что Гарри тоже получал удовольствие, судя по тому, как много времени он проводил, глядя на выражение лица Тома — он почти не отрывал от него глаз всё это время. Первый палец, введённый внутрь, показался ему неудобным и странным. Но Гарри не стал просто засовывать его внутрь, к облегчению Тома, а проявил терпение к нему и его неопытности. А потом его простата… Теперь он понимал, почему его партнёры иногда стонали, иногда даже кончали, не прикасаясь к своим членам. Ощущения были странными, почти как будто ему нужно было опорожнить мочевой пузырь, но в то же время это было… неописуемое удовольствие. В сочетании со стимуляцией члена он терял голову от удовольствия, а боль от растяжения, возможно, даже дополняла удовольствие, поскольку мозг путал удовольствие и боль, так что они были неразличимы. Сам секс был… ошеломляющим. Он терялся в ощущениях; терялся в запахе хозяина, в звуках его стонов удовольствия и напряжения; терялся в чувстве, что его берут, что им владеют, что его используют. Когда он почувствовал приближение оргазма, самым естественным было попросить разрешения у хозяина, изо всех сил сдерживая себя, пока не поймёт, что можно кончить. И когда это произошло… Мерлин, если бы каждый раз с Гарри было так, он бы вмиг стал нимфоманом! Он счастливо вздохнул, и дыхание вырвалось из него с трудом. Он чувствовал себя как дома, прямо в объятиях своего хозяина, просто… довольным. Мог ли он вообще сказать, что «счастлив»? Это чувство было настолько чуждым для него, что он едва мог его определить. Пальцы, нежно выводившие узоры на его плече, на мгновение остановились. — Ты в порядке, Том? — вопросительно пробормотал Гарри. Том повернул голову так, чтобы смотреть на своего хозяина со своего положения на груди Гарри. — Хозяин, я люблю тебя, — сказал он, и слова вырвались у него так естественно. Лицо Гарри поначалу было непроницаемо, и он прикусил губу: на мгновение его охватил страх, что он сказал слишком много, что он был слишком откровенен. Он не ожидал, что Гарри ответит на его чувства, не ожидал услышать ответные слова. Но он также не хотел, чтобы его хозяин чувствовал себя обязанным сказать это только потому, что это сделал Том. Затем в выражении лица Гарри появилось что-то похожее на удивление, что-то похожее на понимание. — Я тоже тебя люблю, — сказал он, почти не веряще. Том нахмурился. — Тебе не нужно говорить это, чтобы я почувствовал себя лучше, — сказал он своему хозяину с ноткой осуждения в голосе. Гарри полуулыбнулся и покачал головой, насколько это было возможно на подушке. — Это не так, — настаивал он. — Просто… я почувствовал что-то раньше — на самом деле, я чувствовал что-то уже давно, — но не мог назвать это, или думал, что это просто забота, привязанность, что-то вроде этого. Я не думал, что это может быть любовь… но… — он запнулся, и рука, лежавшая на его плече и крепко прижимавшая его к телу Гарри, переместилась так, что стала гладить его по затылку. — Я люблю тебя, Том Риддл, — искренне сказал он. — Может быть, это делает меня дураком, но это глупость, которую я с радостью приму. Том почувствовал, как волна тепла прошла по его телу и неудержимо растянула губы в улыбке. — Тогда мы оба дураки, хозяин, — согласился он. — Вместе, — ответил Гарри, его взгляд был таким же тёплым, как огонь в гостиной, и таким же успокаивающим. — Вместе, — ответил он, понимая, что выглядит как влюблённый идиот, и ничуть не заботясь об этом.

***

Позже, много позже, Том вспомнил о приготовленном им десерте-сюрпризе. Они перебрались с кровати на диван внизу, ни один из них не хотел прекращать объятия, но в постели было немного неспокойно. Конечно, сначала они провели ещё один раунд в душе: Гарри снова вошел во все еще расслабленную дырочку Тома, прижал стонущего раба к кафелю и стал долбить его, пока тот снова не кончил, а затем последовал за Томом с собственным стоном. Том потёр лицо, вспомнив о следах, которые он заработал на щеке, прижимаясь к плитке. Затем он снова подумал о десерте. — Хозяин, я приготовил для тебя кое-что в честь окончания ТРИТОНов, — сказал он, подняв глаза. Гарри оторвался от журнала по квиддичу, который читал, и посмотрел вниз, чтобы встретить взгляд своего раба с любопытным изгибом бровей. — Что? Том полуулыбнулся, зная, что его глаза наверняка злодейски сверкают. — Можно я возьму? — игриво спросил он, хотя под этим вопросом скрывался настоящий вопрос. Гарри оттягивал момент, пока Том почти не начал ерзать в предвкушении. — Конечно, — наконец разрешил он с притворно-надменным тоном в голосе. — Иди и принеси моё угощение, раб, — приказал он, и Том быстро поднялся на ноги. — Да, хозяин, — ответил он, глубоко поклонившись с оттенком игривой насмешки, не сводя глаз с наполненного весельем взгляда Гарри. Быстро выпрямившись, он повернулся и вышел из комнаты, направляясь на кухню и доставая из холодильника тарелку. Затем ему пришла в голову мысль, и он достал из шкафа ещё один предмет, открыл коробку и налил в кувшин. Не зная, как предпочтёт хозяин — тёплым или холодным, он решил взять все как есть. Используя беспалочковую магию, чтобы левитировать за собой тарелку и вилку, он вернулся в гостиную. Подойдя к дивану, он увидел, как глаза Гарри загорелись от волнения и предвкушения. — Ты не сделал этого! — воскликнул он с ликованием в голосе. — Я подумал, что это будет приятным угощением, — сказал Том, испытывая удовлетворение от того, что хозяин явно доволен его действиями. — Дай сюда! — приказал Гарри, протягивая руки к тарелке. — Тёплый или холодный? — спросил Том, не сразу выполнив приказ. — Я не был уверен, поэтому сейчас он холодный. Гарри на мгновение задумался над вопросом. — Тёплый, — решил он. — О! — воскликнул он, заметив кувшин. — Заварной крем ты тоже взял? — Том кивнул. — Тогда я буду его холодным. Это всегда приятный контраст. — Хорошо, хозяин, — тепло ответил Том, поднося к себе левитирующую тарелку и перекладывая на неё один пирог. Прежде чем применить согревающие чары, ему пришлось поставить тарелку и вилку на стол: он не был настолько уверен в своих двухканальных способностях, чтобы использовать левитацию и согревающие чары одновременно. Кроме того, он думал, что хозяин убьёт его или заплачет, если он ошибётся и испортит десерт. Даже если на тарелке будет ещё три других. Передав хозяину тёплую тарелку с лёгким поклоном, он передал ему и кувшин с заварным кремом, а через мгновение поменял его на вилку. Он поставил кувшин вместе с остальными тремя пирогами и стал наблюдать за лицом хозяина, когда тот откусил первый кусочек. На его лице появилось выражение восторга. — М-м, — застонал он, и звук получился почти таким же непристойным, как когда Том сосал его член. — Тёплый пирог с патокой с заварным кремом — это лучшее, что есть на свете, — заявил он. Том обнаружил, что уголки его рта невольно изогнулись в улыбке. Не то чтобы он отказывал этому в праве на существование, но таков был принцип. — Значит, ты одобряешь, я так понимаю? — спросил он, усаживаясь обратно на диван, но не возвращая голову на колени Гарри, так как место было занято пирогом с патокой и заварным кремом. — Хм, — притворился он задумавшимся. — Ты приносишь мне мой любимый десерт в качестве неожиданного подарка за то, что я закончил неделю самых адских экзаменов в моей жизни? Нет, — сказал он с сарказмом в голосе. — Терпеть это не могу, — затем он криво улыбнулся Тому, его взгляд стал мягким. — Спасибо, — сказал он серьёзным и благодарным тоном. — Я очень ценю это, и не только потому, что это мой любимый десерт, но и за то, что ты подумал об этом. Кстати, — сказал он, внимательно разглядывая пирог, — это ты сделал? Том кивнул. — Я нашёл рецепт в одной из кулинарных книг и сходил в магазин за ингредиентами, — объяснил он, слегка ёрзая и опустив взгляд. — Я знаю, что вышел без разрешения, но у нас не было патоки, которая мне была нужна. И муки, — в поле зрения появилась рука и мягко надавила на его подбородок. Том проследил за её движением, нехотя подняв голову, и встретился взглядом с глазами хозяина. Однако в изумрудном взгляде не было ни гнева, ни осуждения. — Том, я бы не дал тебе разрешения покидать защиту, если бы беспокоился о том, что ты сбегаешь в магазин, — сказал он с весёлой, но твёрдой ноткой в голосе. — Я ценю, что ты потратил время на приготовление этого блюда для меня, и у меня нет никаких проблем с тем, что ты сходил за ингредиентами. Если ты хочешь пойти куда-то ещё, я хочу, чтобы ты сначала поговорил со мной об этом, но ходить в магазины за едой или одеждой, которая, как ты знаешь, нам нужна, совершенно нормально. Если у тебя возникнет вопрос о том, можно ли что-то делать или нет, просто спроси, Хорошо? — Да, хозяин, — ответил Том, коротко склонив голову. Гарри улыбнулся и, отрезав вилкой ещё один кусок, снова непристойно застонал. Том устроился на подушках дивана и с улыбкой наблюдал за тем, как он ест. — А ты не хочешь? — спросил Гарри, указывая на три оставшихся пирога с патокой на тарелке. Том покачал головой. — Я не очень люблю сладкое, хозяин, — ответил он. — Я знаю это, — сказал Гарри почти с раздражением, словно Том думал, что он забыл об их разговоре, состоявшемся несколько месяцев назад, — так он и думал, но это было неважно. — Но ты должен хотя бы попробовать своё творение. Вот, — он отрезал вилкой ещё один кусок и протянул его Тому. Наклонившись вперёд, Том обхватил вилку губами и осторожно взял кусок пирога с патокой, пропитанного заварным кремом, не сводя глаз с изумрудного взгляда Гарри. Он видел, как в них вспыхивает жар, и одной частью сознания отмечал эту реакцию, а другой сосредоточился на приторной сладости во рту. Для него это было слишком сладко, почти чрезмерно, но он должен был признать, что текстура была приятной. — И как? — спросил Гарри, его тон был немного грубее, чем обычно. — Что ты думаешь о своих усилиях? Том задумался. — Слишком сладко для меня, хозяин, — начал он, — но текстура хорошая… хорошая первая попытка. Гарри усмехнулся. — Хорошая первая попытка, — повторил он. — Ты слишком критичен к себе, Том. Именно об этом я мечтал в той палатке, — он замолчал, улыбка исчезла с его лица, когда он погрузился в воспоминания. — Ты расскажешь мне об этом? — мягко спросил Том. Гарри потребовалось мгновение, чтобы отреагировать, но когда это произошло, он почти по-совиному уставился на своего раба. — А? О чём? — О палатке. О том, что ты пережил во время… во время войны, — он знал, что слушать об этом будет больно, но ему хотелось знать. Для себя или для Гарри, он не мог сказать точно. Гарри отвёл взгляд и вздохнул. — Ладно, — сказал он наконец, когда Том уже собирался отказаться от своей просьбы. — Палатка… это был адский поход. Мы были в бегах, и у нас было только то, что Гермиона упаковала в свою расшитую бисером сумочку. А это было очень много, — добавил он, глядя на Тома с ноткой прежнего веселья в глазах. — Честно говоря, эта девушка… женщина всегда была на шаг впереди, но то, что она овладела магией расширения пространства к семнадцати годам… — пробормотал он, покачав головой. Том вынужден был признать, что и он был несколько впечатлён — пространственную магию освоить было не так-то просто, она требовала тонкого владения волшебством и изощрённого ума, что удавалось немногим, и особенно не в семнадцать лет, когда первое магическое созревание вызывало некоторую нестабильность ядра. — Как бы то ни было, у нас было достаточно средств, чтобы продолжать жить, но недостаточно, чтобы быть счастливыми. И мы, конечно же, искали твои крестражи, чувствуя, как наши надежды тают с каждым разом, когда след заводит в тупик. Не помогло и то, что мы нашли твой крестраж-медальон — хотя поначалу мы были счастливы, что нашли хотя бы один, это не способствовало улучшению атмосферы и наших отношений друг с другом, — он усмехнулся, но в его голосе не было веселья. — Рон бросил нас на какое-то время — не мог больше терпеть. Он вернулся, но это было уже после провала в Малфой-мэноре. Хотя тогда мы получили наводку на твой крестраж-чашу, так что это была не полная катастрофа, — Гарри снова вздохнул. — Честно говоря, это был период, когда мы почти всегда были голодны, потому что у нас почти не было магловских денег, и мы не могли пойти и купить ещё, когда твои Пожиратели смерти патрулировали Косой переулок. Это также было причиной, почему мы не могли использовать наши галеоны. Как правило, было холодно, потому что наша магия уходила на поддержание защитных барьеров или на то, чтобы приберечь её для поисков на следующий день. По радио мы постоянно слышали новости о том, что твои войска завоёвывают всё больше и больше, а население просто прогибается под твоё правление, вместо того чтобы постоять за себя. Ждут спасителя, который их спасёт, — он снова разразился невесёлым смехом. — А спаситель прятался в палатке у черта на куличках, задаваясь вопросом, почему, если его судьба — спасти мир, кажется, что сделать это невозможно, — он замолчал, забыв о тарелке, лежащей у него на коленях, и погрузился в воспоминания. — Мне очень жаль, — тихо произнёс Том в наступившей тишине. Гарри посмотрел на него, и в его взгляде не было злости или обиды, как ожидал Том. На самом деле он был бы рад, если бы вымещение злости на нём помогло Гарри справиться с воспоминаниями прошлого. Вместо этого он был просто усталым. Усталым и немного грустным. — Я знаю, — тяжело произнёс он. Истина лежала между ними как груз: Том мог сколько угодно раскаиваться, но не мог изменить ни секунды. Не зная, как нарушить молчание и стоит ли это делать, Том просто ждал. В конце концов Гарри протянул руку, и Том соскользнул с дивана и опустился на колени у его ног. Рука начала перебирать его волосы, притягивая голову к краю дивана. — Я знаю, — повторил он, чуть легче, чем прежде. — Но разве ты не сказал однажды, что твоё прошлое сделало тебя таким, какой ты есть? Так вот, я не совсем недоволен тем, кто я есть сейчас, так что… И всё было не так уж плохо, — продолжил он. Том не сводил глаз с лица своего хозяина, и в уголках его губ играла улыбка. — Ты знаешь, что Рон и Гермиона были моими первыми любовниками? — У тебя был секс с Грейнджер и Уизли? — удивлённо спросил Том. Он прокрутил в голове всё, что происходило между Грейнджер и Гарри в прошлом. Нет, он всё ещё не мог этого представить. Гарри кивнул. — Да. Это было… это было не потому, что мы любили друг друга. Во всяком случае, не так. Ну, Гермиона и Рон любили, но не я, — он сделал паузу, явно думая, как это объяснить. — Это было жизнеутверждающе, — сказал он наконец. — Мы были в такой ситуации, когда часто были голодными, замёрзшими, уставшими… мы боялись за свою жизнь всякий раз, когда выходили за пределы защитных чар, но нам приходилось это делать, иначе бы мы никогда ничего не добились. Секс был единственным удовольствием, которое мы могли получить, даже когда у нас не было еды, даже когда наше настроение было настолько подавленным, что мы подумывали о том, чтобы сдаться. — Это было вполне естественно, когда Рон и Гермиона перешли в своих отношениях к сексу. Но в палатке не было возможности уединиться, понимаешь? Я выходил погулять или накладывал заглушающие чары, но когда на земле лежал снег, а я не хотел покидать охраняемую территорию, или когда мы дошли до того, что нам нужно было сохранить как можно больше магии… это было неприятно. В конце концов, они пригласили меня присоединиться к ним, потому что мы все были друзьями и любили друг друга, хотя я никогда не испытывал романтических чувств ни к Рону, ни к Гермионе. — После того первого раза мы стали собираться вместе довольно часто, особенно когда у нас был тяжёлый день или не хватало еды — это помогало поддерживать наше настроение, — он сделал небольшую паузу, вспоминая те отчаянные времена и то небольшое удовольствие, которое они находили. — Мы не делали ничего подобного с тех пор, как закончилась война, — сказал он, повернув голову, чтобы посмотреть на Тома. — Они меня не приглашали, а я не просил — не хотел. Тем более не хочу сейчас. Это было что-то, за что можно было держаться в отчаянные времена, а теперь… теперь они могут иметь те отношения, которые хотели, а мы — друзья, не более того. Несколько мгновений стояла тишина, пока Том переваривал услышанное, глядя в пол и обрабатывая новую информацию, вписывая её в свои представления о хозяине, Грейнджер и Уизли. — Спасибо, что рассказал мне, — сказал он наконец, снова поднимая взгляд на Гарри и нахмурившись из-за упавшей на лицо пряди волос. — Ты не… ревнуешь? — спросил Гарри, убирая волосы с его глаз, чтобы их взгляды встретились, и между ними ничего не было. Том замер. Ревнует? Он чувствовал, что должен, но… — Сейчас этого не происходит, — медленно произнёс он, обдумывая свою мысль. Гарри покачал головой. — Тогда нет, — продолжил он. — Как я могу ревновать к тому, что у тебя было что-то хорошее за то время, на которое я тебя обрёк? — подумав ещё немного, он продолжил. — Думаю, если бы это продолжалось, то да, я бы испытывал ревность. Но я бы постарался бороться с этим — мы не давали обещаний о моногамии. Как раб, я знаю, что от меня ожидают верности хозяину, если только мне не прикажут… служить кому-то другому. Как хозяин, ты не придерживаешься таких стандартов, — он сглотнул, его взгляд метнулся в сторону, но затем вернулся к хозяину. — Я бы постарался смириться, если бы ты привёл домой кого-то другого, — сказал он, его голос был тихим и искренним, — но я не знаю, насколько мне это удастся. Я… я чувствую себя ужасным собственником по отношению к тебе, хозяин, и мне нестерпимо не хочется, чтобы кто-то ещё оказался в твоей постели, когда я наконец там, — признался он. Наступило молчание, затем рука Гарри обхватила его подбородок, Гарри наклонился вперёд — почти уткнулся в пирог с патокой, но вовремя отодвинул его в сторону — и посмотрел прямо в глаза Тому. — Я должен был подумать об этом, — начал он с ноткой самообвинения в голосе, — но я не подумал, потому что мне это просто не пришло в голову. Я думал, что моногамия подразумевается в нашем соглашении. Я никогда не попрошу тебя… обслуживать кого бы то ни было, — сказал он с выражением отвращения на лице. — И я не намерен принимать кого-то ещё в свой дом или в свое сердце. Ни сейчас, ни когда-либо ещё, пока мы вместе. Том не смог сдержать прилива радости, отразившегося на его лице. — Ты это серьёзно, хозяин? — выдохнул он, осмеливаясь надеяться. Гарри решительно кивнул. — Хочешь, чтобы я добавил это в список правил? — спросил он, взмахнув палочкой, словно призывая свитки. Том поспешно покачал головой. — Теперь всё ясно, вряд ли кому-то из нас понадобится напоминание, — заметил он. Гарри быстро улыбнулся ему. — Нет, я полагаю, что нет, — согласился он, откидываясь назад и отпуская подбородок Тома. Взяв в руки тарелку с пирогом с патокой и заварным кремом, он продолжил трапезу. — Хотя у меня есть вопрос. Ранее ты просил разрешения кончить. Почему? Том замер, чувствуя, как на щеках появляется румянец. — О. Это, — красноречиво ответил он. Гарри просто терпеливо смотрел на него, откусывая кусочек за кусочком от пирога, который Том приготовил для него. В конце концов Том лишь беспомощно пожал плечами. — Тебе понравилось? — спросил он почти как вопрос, и в конце его тон повысился. Гарри медленно кивнул. — Ты бы хотел попробовать, чтобы я контролировал твои оргазмы? — спросил он нейтрально, без намёка на свои предпочтения. Тому хотелось, чтобы он дал хоть какой-то намёк — было бы гораздо проще ответить, если бы он знал, чего хочет его хозяин. — Может быть, — признался он, обдумывая вопрос. Гарри снова кивнул. — Сколько раз ты мастурбировал на этой неделе? До сегодняшнего дня я довольно часто дразнил тебя. Том понял, что лёгкий румянец на его щеках усиливается, и не смог выдержать взгляд Гарри, пробормотав ответ. — Что? Говори громче, — попросил Гарри, и в его голосе послышались нотки насмешки на счёт Тома. — Ни разу, — повторил Том громче, поднял голову и вызывающе посмотрел в глаза Гарри, заставляя Гарри рассмеяться. Но он не рассмеялся. Вместо этого его брови поднялись, а глаза расширились от удивления. — Серьёзно, ты не дрочил с тех пор, как мы заключили соглашение? — спросил он с ноткой недоверия в голосе. Том молча покачал головой. — Ладно, — продолжил Гарри, в его тоне появилось согласие. — Почему? Потому что ты думал, что мне это понравится? Потому что ты думал, что мне не понравится, если ты кончишь без разрешения? Потому что ты хотел продлить возбуждение? Почему? Том пожал плечами. — Наверное, больше по первым двум причинам, — сказал он после нескольких минут размышлений. — Я пытался, но это было неправильно. Не с тех пор, как я решил посвятить себя тебе, — он снова пожал плечами. — Полагаю, это ответ на твой вопрос. — В смысле? — спросил Гарри. — В том смысле, что да, я хочу, чтобы ты… чтобы ты контролировал мои оргазмы, — сказал Том, немного запинаясь в словах и не в силах выдержать пристального взгляда Гарри. — Хорошо, — задумчиво произнёс Гарри, и Том снова поднял голову, чтобы увидеть на его лице задумчивое выражение. — В таком случае тебе нужно попросить разрешения кончить, когда мы будем заниматься сексом вместе. Если ты хочешь помастурбировать, ты должен сначала спросить меня. Если ты нарушишь одно из этих правил, я накажу тебя. Если ты нарушишь одно из них без моего ведома, как и в случае с другими правилами, я ожидаю, что ты придёшь, расскажешь мне и примешь наказание. Хорошо? — спросил он. — Да, хозяин, — согласился Том, и его охватило то же чувство, что и неделю назад, когда они обсуждали правила, по которым он будет жить, — чувство скованности, которое, как ни парадоксально, освобождало. На этот раз Гарри достал свиток пергамента с кодексом поведения Тома и передал его Тому, чтобы тот добавил новое правило на обе копии. Том понял, что Гарри тоже писал, только когда хозяин показал ему четвёртое правило — перефразирование его слов о моногамии. Хотя Тому, честно говоря, не было нужды записывать это правило, он не мог не быть благодарным за него — хотя он знал, что его хозяин может в любой момент разорвать лист пергамента (за исключением фразы о стоп-слове, поскольку они оба были связаны магией, чтобы придерживаться его), он верил, что Гарри не изменит его, по крайней мере, без веской причины. Улыбнувшись хозяину, он прислонился к его ноге и обхватил её рукой, нуждаясь в прикосновении, чтобы доказать, что это реально. Гарри лишь усмехнулся и доел пирог с патокой, свободной рукой проводя по волосам Тома и массируя его кожу головы.

***

Через несколько дней Гермиона первой прибыла на собрание агитационной группы, а вскоре после неё — Невилл. Гарри провёл некоторое время, болтая с Гермионой о ходе выполнения правил, не связанных с рабством, так как информация о рабстве должна была появиться на собрании, а затем не удержался и немного пожаловался Невиллу по поводу ТРИТОНов. Невилл сдавал Защиту, Гербологию (разумеется), Уход за магическими существами и Чары. Неудивительно, что он избегал Зелий, как чумы, и решил, что Трансфигурация тоже не для него. Гарри спросил его, почему он выбрал УзМС, когда хотел стать аврором, и Невилл пожал плечами, а затем ответил довольно просто: авроры, возможно, столкнутся с преступниками, торгующими либо магическими существами, либо магическими растениями, а знания в обеих областях позволят ему впоследствии специализироваться. Гарри счёл это справедливым и пожелал ему удачи. — Что думаешь о вопросе двадцать четыре по Чарам? — спросил Гарри с видом притворного ужаса. Невилл рассмеялся. — Я подумал, что всё, что связано с огнём, скорее всего, придётся по вкусу Симусу, — возразил он, и Гермиона с Гарри не смогли удержаться от смешка в знак согласия. — Но, Мерлин, — продолжал Невилл, потирая лоб, — я почти боюсь открывать конверт, когда он придёт. Через какое время после экзаменов ты получила свои результаты, Гермиона? — спросил он, глядя на неё. На её лице появилось задумчивое выражение. — Думаю, через три недели. Но я думаю, что обычно результаты Хогвартса приходят в середине июля. Это связано с огромным количеством экзаменов, которые им приходится оценивать, и их желанием выдать их все одновременно. Гарри медленно кивнул. — А в этот раз их будет ещё больше — не только обычные седьмые курсы, но и многие из нашего курса и курса Джинни, — заметил он, с удивлением осознав, что упоминание о Джинни не вызывает у него приступов сожаления, как раньше. Они продолжали болтать ещё некоторое время, пока не ввалились остальные члены группы, как обычно, прибывая один за другим, отчего комната стала казаться совсем маленькой. Том принял у двери заказы на напитки, а затем, как обычно, встретился с ними в гостиной наверху. Но что было не совсем обычно, так это то, что он подошёл к Гарри, преклонив колени, присел у его ног, вместо того чтобы, как обычно, сесть на свободный стул. Гарри на мгновение удивлённо уставился на него. Том лишь встретил его взгляд, в котором промелькнула тёплая нотка, и почти незаметно пожал плечами. Ну что ж, всё в порядке — он явно хотел быть рабом и перед друзьями Гарри. Гарри не собирался заставлять его сидеть на стуле, если тот не хотел — он не мог отрицать, что Тому было достаточно комфортно демонстрировать покорность перед другими, и это вызывало у него прилив тепла. Что касается остальных, то необычное зрелище привлекло несколько неуверенных взглядов, ни один из которых не был более подозрительным, чем взгляд Гермионы, но никто ничего не сказал. Гарри не знал, что творится в их головах, но подозревал, что в какой-то момент он узнает об этом от своей лучшей подруги. Мысленно вздохнув, он подумал, что, как бы ни раздражало его то, что его на каждом шагу переспрашивают, он ни на йоту не изменит мнение о заботе Гермионы — то, что она испытывает сострадание и сочувствие к угнетённым (или даже просто кажущимся угнетёнными), было причиной, по которой вообще была создана эта группа. — Хорошо, ребята, — сказал Гарри, не повышая голоса, чтобы привлечь всеобщее внимание. — С возвращением: давно не виделись, не так ли? — полуриторически спросил он; тем не менее поднялся ропот согласия. — Во-первых, позвольте поздравить вас всех с принятием закона, несмотря на мой… несчастный случай, — он улыбнулся им, и все либо улыбнулись в ответ, либо кивнули ему. — То, что Дюваля обвинили в нападении на тебя, определенно помогло нам, — мрачно сказал Симус. — Даже если технически закон уже прошёл голосование, это позволило избежать апелляции. — На самом деле это то, что меня смутило, — пробормотал Блейз, нахмурившись. — Почему они напали? Несколько человек уставились на него. — Эм, потому что Гарри выступал против них? — предложила Сьюзен, её тон представлял собой смесь между «разве это не очевидно» и «почему ты спрашиваешь». Том нахмурился. — Мистер Забини прав, — заметил он, его ровный голос прорезал начавшееся бормотание. Все взгляды обратились к нему, хотя Падма смотрела на Гарри с замешательством, словно задаваясь вопросом, можно ли Тому говорить, раз уж он явно вынужден стоять на коленях у ног Гарри. — Что ты имеешь в виду? — спросил Гарри, давая понять всем, кроме Тома, что ему более чем желательно высказать своё мнение. Тому не нужно было напоминать. — Зачем нашим противникам совершать столь очевидное и жестокое нападение, которое можно связать с ними, когда они уже начали подрывать доверие к законодательству через СМИ из-за… из-за моих действий, — на последних словах он опустил глаза, но Гарри лишь положил руку ему на плечо и погладил большим пальцем шею. — Может, они боялись, что Гарри удастся переубедить их с помощью пресс-конференции? — предположила Падма. К удивлению, а может, и нет, ответил Невилл. — Нет, — сказал он, покачав головой. — У них есть веские аргументы. Это совсем не соответствует обычной тактике группы. До сих пор всё было на втором плане. Слухи. Истории в прессе. Разговоры в коридорах. Хитрости. Это, взрыв в конце пресс-конференции с Человеком, Который Победил, которая в то время транслировалась по радио, было чем-то совершенно иным. — Так что ты думаешь? — спросил Дин, нахмурив брови. — Думаешь, Дюваля подставили или что-то в этом роде? Наступило молчание, пока они размышляли над этим. — Возможно, — задумчиво ответил Блейз. — Но кто бы это ни сделал, он должен быть довольно высокопоставленным человеком, чтобы суметь уничтожить улики по такому громкому делу, не привлекая внимания других. И они должны были знать, что будут искать авроры, что нужно уничтожить… Внезапно Гарри осознал, ощутив резкий выброс адреналина, что есть один человек, который может обладать полномочиями, знаниями и, возможно, даже мотивом. Если он прав, то этот человек мог видеть, что усилия по улучшению положения рабов не увенчались успехом, и испытывать чувство вины из-за того, что именно он позволил рабам впервые подвергнуться такому жестокому обращению. Его глаза расширились, и детали начали вставать на свои места. Возможно, этот человек хотел дистанцироваться от события, замаскировать свои мотивы и казаться нейтральным по отношению к делу. Возможно, его желание быть нейтральным привело к тому, что он принял неразумное решение о размещении определённого раба… Потрясённый этими предположениями, он решил, что сейчас не время озвучивать их — сначала нужно получить ещё немного доказательств в свою поддержку. Вместо этого он повернулся к группе и выпустил из своей палочки тихий хлопок. Все посмотрели на него, и он заговорил. — Спасибо, что поднял этот вопрос, Блейз. Я предлагаю нам всем подумать об этом, но будьте осторожны с упоминанием этого без доказательств — во-первых, на данный момент это всего лишь теория. Во-вторых, если это не просто теория, то разговоры об этом могут поставить всех присутствующих под угрозу, — он посмотрел на их лица и увидел мрачное понимание — пережив войну, все здесь знали, чем чревато разглашение информации. Собираясь продолжить речь, Гарри сделал паузу и нахмурил брови, когда защита зафиксировала появление нового человека. Кто бы это мог быть? Он не многим давал свой пароль, и все, кто был здесь обычно, уже присутствовали… Посмотрев на Тома, он увидел, что его раб получил то же сообщение — его новая связь с защитой позволяла ему получать почти ту же информацию, что и Гарри. — Может, мне пойти и посмотреть, кто это, хозяин? — тихо предложил Том. Гарри кивнул. — Пожалуйста, — ответил он так же тихо. Мгновение спустя красноглазый мужчина грациозно встал и, склонив голову перед группой, вышел из комнаты. Гарри проводил взглядом своего раба, но тут же напомнил себе, что именно он должен возглавить группу. Обернувшись, он прочистил горло и продолжил, все взгляды вернулись к нему. — Теперь нам нужно подумать о дальнейших шагах нашей кампании. Но сначала, Гермиона, как продвигается внедрение новых правил?