Пламя в твоём сердце

Солнце плавно спускалось за горизонт, оставляя на небе яркие красные всполохи. В его прощальном свете стояли, отражая яркие лучи, каменные дома причудливой формы. Первые этажи имели маленькую площадь, а верхние, напротив, выступали и нависали, словно желая заменить собой небо, но к счастью они, разделенные широкой дорогой, не могли этого сделать, и некоторые из них, грустно накренившись, чуть выделялись из общего стройного ряда улицы. Были и обычные домики, правильные невысокие и прямые. По их ребристым каменным стенам ловко взбирался плющ и тянул свои листья, покрытые дорожной пылью, к свету. Посреди улицы, разделяя маленькие домики друг от друга, стояло огромное белое здание, созданное по последнему слову архитектуры. Само по себе оно было невысокое, в два этажа, но грандиозность и величие, вложенные в постройку, заставляли высокие домики по бокам крениться к земле, выглядеть меньше и хуже. Ограждение, высокие металлические решетки с узорами и кирпичными колоннами, отделяющее от остальной территории здание, подчеркивало значимость и неприкосновенность объекта. Новые для этого времени электрические лампы гордо украшали вход и маленькую аллею, ведущую к парадной лестнице. Большие мраморные колонны и красный ковер приветствовали желающих попасть внутрь. На город смотрели аккуратные балкончики с высокими окнами и широкими перилами. Крыша была не пологой, а треугольной, несвойственной для здешних домиков, что только добавляло зданию массивности и значимости. Рядом с пыльной, истоптанной лошадиными копытами дорогой, окружённое неказистыми домиками, оно, чистое и сияющее, смотрелось неестественно и неправильно. Но людей, проходящих мимо это как будто бы не волновало. Они с восхищением смотрели на фасад, и не решались подойти слишком близко к ограде, боясь испортить красоту одним своим дыханием. Сегодня праздновалось окончание строительства этого здания. Граф Дорсет — один из самых богатых жителей страны — отстроил его в честь скорой женитьбы сына. На открытие была приглашена вся элита. Вечер обещал быть грандиозным. В газетах на первой странице, под улыбчивым изображением полного графа с широкой бородой и усами, писали, что даже планируется устроить салют. Салют для простых, не обременённых богатствами людей, слово почти волшебное и непонятное, а потому все его особенно ждали, хотя и не надеялись увидеть что-то столь недоступное. Не только прохожие любовались постройкой. За поместьем наблюдали издалека. Два темных силуэта стояли на крыше одного из высоких домиков с темно-кирпичной черепицей. Они были невысокими, по росту и комплекции можно было понять, что они ещё дети, мальчики, лет пятнадцати, не больше. Их лица и тела были скрыты черными плащами. Один из них казался взрослее и был чуть повыше. Более бесстрашный, он, расправив плечи, стоял довольно близко к краю, не боясь сорваться вниз или быть увиденным. Несколько светлых прядей, выбившихся из-под его капюшона мягко покачивались на ветру. Второй наоборот прятался, неловко натягивая рукава на ладони, жался к черным перилам лестницы, ведущей на верхний этаж. Проехал кеб, и поднятый копытами и колесами песок начал медленно оседать на землю, всё ещё не остывшую после знойного дня. Из повозки выпала бумажка и покружив, плавно приземлилась на землю. Робкий второй вздрогнул, услышав звук колес, и тихо спросил: — Брат, ты не боишься, что тебя… — Заметят? — в уверенном голосе была слышна улыбка. — Нет. Ты уже забыл об этом? Первый нырнув рукой под плащ, вытащил золотые заводные часы на цепочке и показал их брату. С виду часы были самые обычные. Если не вглядываться, то никто бы не заметил отличия. Но странность у них была: циферблат лишь с одной стрелкой. Точное время по таким часам определить было нельзя, но на что-то важное эта стрелка всё равно указывала. Сейчас она стояла на значении «восемь». — Это тот самый «перспикуум»? — удивлённо выдохнул паренёк. Он вспомнил, как об этом новом изобретении им рассказывал главнокомандующий на прошлой неделе. По его рассказам, прибор позволял сделать человека или нескольких людей невидимыми на двенадцать минут. Но вопросы всё ещё остались, и младший не унимался: — Но это же экспериментальный образец. Фон Гердер позволил тебе им пользоваться? — Да, дал в порядке исключения. Удивление на лице брата меньше не стало. — Но почему же я тебя тогда вижу? — Этот прототип ещё не совершенен. Работает, только если смотрящий находится на расстоянии больше двух метров. И в работе с большими объектами бесполезен. Поток вопросов иссяк, и младший, с плохо скрываемым восхищением во взгляде, продолжал смотреть на прибор. — К слову о проехавшем кебе, — подал голос первый. Он подозвал напарника к себе, ловко подхватил его под руку и подвёл к краю крыши так, чтобы было видно оставленный на проезжей части листочек. — Вот и сигнал. Достанешь? Первый кивнул и подошёл чуть ближе к краю, внимательно глядя на листочек. Неожиданный порыв ветра оторвал бумажку от земли и она взмыла в воздух. Платья женщин, проходящих под домом, затрепетали на ветру. Листик покружил немного и, поднявшись на нужную высоту, повернул в сторону юнош, стоящих на крыше. Первый вытянул свободную руку вверх, ловко поймал листочек и встряхнул его, расправляя. — «Два», — вслух прочитал он надпись. — Значит, мы пока можем расслабиться. Ждём следующий сигнал. Мальчик опустился на крышу, подогнув ноги. Он достал перспикуум и посмотрел на циферблат. Теперь стрелка стояла на значении «12». — Вот и всё, завод кончился. Второй мигом подсел рядом и тоже посмотрел на прибор. — А ведь можно ещё раз завести? — Можно, конечно, но вот тут, — первый перевернул часы и показал на скважину для ключа, — нужно вставить особый ключ, по которому получится передать энергию для работы. Кстати, больше двух раз за день заводить его нельзя. Может просто перегреться и расплавиться. Больше ребята ни о чем не говорили. Дожидаясь сигнала, они тихо сидели на крыше, наблюдая алый закат. Солнце плавно опускалось всё ниже и ниже, уступая ночной тьме этот мир. От его желтого диска остался лишь маленький яркий кусочек. Городские часы пробили десять. На этот звук черные фигуры пошевелились. Один, что был повыше, приподнялся, отряхнул брюки и протянул руку своему напарнику. Тот достал из кармана другой прибор, маленький, круглый и плоский, с выпуклой линзой и отдал его в руки старшего. В его руках линза засветилась, показывая число один. — Что ж, пора, — с энтузиазмом в голосе сказал первый. Второй сразу поднялся и спросил: — Мы торопимся? — Нет, но второй этап операции уже начался. Первый, подцепив коротким ногтем маленький рычажок на круглом приборе, переключил его. Прибор сразу затрещал, вытянулся, превращаясь в подзорную трубу. Юноша направил её на крышу поместья, туда, где проходил карниз, и улыбнулся. На этом карнизе стоял другой ребенок, придерживаясь рукой в черной перчатке за стену. Он был ещё младше и меньше братьев, и так же одет в черное. На узком выступе его удерживало лишь чудо, но стоял он крепко и уверенно. Сделав резкое и точное движение, он соскочил вниз и ловко приземлился на белые перила балкона. Рука, спрятанная в перчатку, поднялась вверх и показала три пальца. — Всё, Лу. Пора, — сказал старший, складывая подзорную трубу и пряча её в карман. Младший быстро развернулся и начал спускаться вниз по металлической лестнице. Следом ушёл и второй, закрывая металлический шлюз, ведущий на крышу. Через пару мгновений ребята уже были на первом этаже, но выйти не решались. Старший стоял, держа руку на ручке и прислушиваясь. Он ждал нужного звука. Когда ребята спускались, на улице было не так много народа, лишь пара кебов, подвозящих гостей к месту проведения праздника. Выйди они сейчас, их наверняка бы заметили. Нужен был подходящий момент. Сквозь деревянную тонкую дверь послышался очередной стук копыт приближающегося кеба. Уловив его, старший коротко улыбнулся, приоткрыл дверь на пару миллиметров и поднёс к щели кончики пальцев правой руки. На секунду за дверью полыхнуло что-то яркое и красно-желтое. Лошади, подходящие к зданию, встали на дыбы от испуга и натолкнулись друг на друга, уходя от непонятной опасности. Один бедный скакун бросился бежать и чуть не перевернул за собой всю повозку. На улице всё перемешалось. В страхе и любопытстве забегали прохожие люди, дворяне, злые и напуганные вылезали из кебов и кричали, не зная, кого винить. Кебмены растаскивали лошадей. В этой суматохе два маленьких черных силуэта быстро выскользнули из-за двери на улицу, огибая место дтп и главный вход. Никем не замеченные, они пошли в обход здания, чтобы потом залезть внутрь через приоткрытое сбоку огромное окно. Забор был высоким в сравнении с детьми, но первый, ухватившись за перила повыше и оттолкнувшись ногой от одной перекладины, ловко смог перескочить через него. Второму — поменьше — было тяжелее, но он справился ничуть не хуже, словно на крыльях отталкиваясь от земли, поднял себя наверх и через миг оказался на территории поместья. Братья оглянулись по сторонам и, прижимаясь к посаженным ровной линией деревьям, стали подходить к дому. Окно, как и ожидалось, было открыто. Наверняка это сделал другой ребенок, попавший внутрь через балкон. Белые полупрозрачные шторы чуть покачивались от ветра, гуляющего по улице. Из окна тянулся слабый, но заметный сладкий запах жаренного мяса, сладостей и вина. Ещё пара точных движений и ребята оказались внутри. Ноги бесшумно опустились на плиточный светлый пол. Комнатка, в которую попали братья, была небольшой. В середине у соседней стены стоял необычный камин, на шкафах по бокам теснилась посуда. Одинокий стул с мягкой обивкой пристроился у окна. Новомодные газовые лампы освещали стены. Очевидно, комната предназначалась для слуг, поэтому и была в дальнем крыле дома, а сейчас пустовала: все слуги суетились для гостей на вечере в главной части дома. Старший, воровато оглядываясь, подошёл к камину и вытянул ладонь за чугунную перегородку. Секунда, и в камине запылало пламя. Но мальчик на этом не остановился, отходя от огня дальше на один шаг, продолжал им управлять, и маленький костер в миг разросся, не помещаясь в стенах камина. Языки стали облизывать кирпич, вылезать наружу, стремясь заполнить и поглотить всё пространство. — Брат, что ты делаешь! — испугался младший, догадавшись, что задумал брат. Закричав, он слишком резко дёрнул головой, и капюшон чуть слез, открывая вид на аккуратное лицо с широким шрамом от ожога на правой щеке, светлые короткие волосы и темно-красные глаза, сверкающие в свете огня. — Нас не просили поджигать этот дом! — Тише… Лучше подыграй мне, — ответил старший и подмигнул. У него на уме были свои планы. — Мне нужно, чтобы запах гари дошёл до господ, сидящих на мероприятии. Младший нахмурился. Было заметно, что он сильно беспокоится и опускает глаза, не решаясь сказать об этом. Тогда напарник улыбнулся и отошёл от камина, в котором всё так же бушевало адское пламя. — Льюис, послушай меня. Два алых глаза поднялись, глядя под чужой капюшон. — Да, сейчас у нас другое задание, но тот человек… Граф Дорсет. Помнишь его? У него умерла жена. По слухам, у неё было больное сердце, но на самом деле граф сам от неё избавился, когда понял, что она его больше не интересует. И тогда он стал вылавливать понравившихся женщин из трущоб и насиловать их. А теперь вспомни нашу клятву, Лу… Истреблять таких как он. Я уверен, главнокомандующий, давая нам такое задание, сам понимал, чем всё в итоге обернется, — старший протянул руки вперёд и поправил капюшон брату. От его ладоней повеяло приятным теплом. — Так что давай просто сделаем это. Льюис кивнул и тоже улыбнулся. Всё его беспокойство сразу пропало от этого уверенного и внимательного взгляда напротив. Он засучил рукав на правой руке и вытянул её вперёд. Пламя в камине заволновалось, затрепетала штора на окнах. Старший взял стул у окна, переставил поближе к камину и поджёг его тоже. Комната наполнилась сильным запахом гари. Огонь из камина начал расползаться по стенам. Старший оглядел масштаб принесенных разрушений и удовлетворенно кивнул. Увидев знак, Льюис направил воздух из этой комнаты в другие, чтобы запах пожара разнёсся как можно дальше. — Всё. Готово, — кивнул младший, спрятав руку обратно под плащ. — Отлично. Теперь на второй этаж. Изначальная задача заключалась в одном: подняться в кабинет графа Дорсета и выкрасть важные государственные бумаги, попавшие к этому человеку по ошибке. Оставлять их у него было слишком опасно: если бы владелец узнал о ценности документов, то мог бы продать свою страну с целью наживы; поэтому было принято решение забрать их на предстоящем вечере. Путь к лестнице, ведущей на второй этаж, лежал через длинные пустующие коридоры слуг и главный корпус, в котором сейчас проходило мероприятие. По дороге ребятам не встретился ни один человек: вся остальная команда сработала слаженно, поэтому кругом было тихо и спокойно. Лишь на подходе к самой лестнице, мраморной, укрытой алым ковром, из главного зала слышались звуки жизни и праздника. Едкий запах дыма от горящих предметов постепенно утекал в сторону главного зала. Уже на лестнице чувствовалось слабое присутствие надвигающейся трагедии. Значит осталось немного времени до того, как начнется паника, и нужно действовать быстрее. На втором этаже ребятам тоже не встретилось ни души. Нужный кабинет был быстро найден и взломан. — Бумаги спрятаны в музыкальной шкатулке. Надо найти её, — быстро скомандовал старший, оглядывая комнату. Ошибку с бумагами нужно было сохранить в тайне, поэтому бездумно перевернуть тут всё ребята не могли. Скорее всего, граф Дорсет ещё не догадался, что именно ему подсунули вместо обычных договоров, иначе бы операция уже не имела смысла, поэтому он не прятал документы далеко. «Они должны быть где-то на виду. Куда простодушный богач может убрать что-то не столь важное так, чтобы оно было в шаговой доступности?» — размышлял старший. Ответ пришел сам собой. Рабочий стол. Верхний шкафчик слева: близко, но не для предметов первой важности, если ты правша. Но он запирался на ключ. — Льюис, откроешь? Младший сразу подлетел, держа в руке какой-то странноватый прибор с торчащей ровной металлической проволокой. Эта проволока идеально влезла в замочную скважину и, после нажатия на кнопку, приняла точную форму подходящего ключа. Ещё пара секунд и шкаф был открыт. Догадка оказалась верной. Внутри лежала средних размеров ярко украшенная музыкальная шкатулка. Старший ловко вытянул её и открыл, доставая всё, что было внутри, и складывая туда другие бумаги. Льюис уже открывал окно, готовясь покинуть кабинет. — Брат, быстрее, — взволнованно попросил он, и не просто так. Застолье внизу уже закончилось. Началась паника. Люди, почувствовав запах гари, немедленно стали выбегать на улицу. Но выбежали ещё не все. В коридоре совсем рядом слышались торопливые шаги. — Да, Льюис, уходи. Тебя не должны заметить. — Но брат, а как же… — Уходи, — не терпящим возражений тоном сказал старший. — Я догоню вас. Льюис хотел было ещё что-то сказать, но не мог ослушаться брата, поэтому быстро исчез, спрыгнув вниз. И как раз вовремя. Дверь в кабинет резко распахнулась, и полный человек с висками, блестящими от пота, забежал внутрь, тяжело дыша. Граф Дорсет. — Здравствуйте, господин Дорсет, — в голосе мальчика слышалась улыбка. — Давно не виделись, — сказал он, стягивая с головы капюшон. Такие же светлые волосы, как у брата, красивое лицо, но без шрама на щеке и алые глаза, пылающие огнём. — Уильям? — прошептал мужчина, в ужасе отшатываясь назад.