Эхо в тишине

— Я чувствую, как ты сутулишься. Сядь прямо, — мягко, но уверенно попросил Оминис Себастьяна, который сидел по левую руку от него. — Это так необходимо? — Сэллоу тянул слова, словно маленький ребенок, но просьбу выполнил. Оминис на это лишь коротко вздохнул. Это было их первое занятие. Себастьян от волнения постоянно ерзал на стуле и теребил манжеты рубашки. Оминис начал с самых основ, когда узнал, что ученик не знает даже нот. Но все равно все сказанное для Себастьяна звучало, как белый шум: как контролировать следование пальцев, что такое интервал и аппликатура, тона и полутона. Мысли, вместо музыки, занимал тот факт, что губы у Оминиса были сухие и едва потрескавшиеся. — Я не против приступить к практике, — оповестил Себастьян, когда понял, что уже слишком сильно отвлекся. — Хорошо. Для начала, я бы хотел, чтобы ты выучил чередования нот в октаве: До-ре-Ми-фа-Соль-ля-Си-до. После этого найти любую ноту не составит труда, — Оминис прошелся по клавишам, начиная с самой левой До, дублируя их своим голосом, позволяя Себастьяну распробовать звук нот по отдельности. Себастьян первый раз услышал звук инструмента так близко, так отчетливо. Он завороженно наблюдал за пальцами Оминиса, которые порхали над клавишами, словно бабочки. Длинные, с выступающими косточками и аккуратно подстриженными ногтями — все это так идеально вписывалось в образ Гонта. — Почему ты решил заниматься музыкой? И почему именно пианино? — спросил Себастьян, когда тот закончил с последней нотой. — Это с детства. Я уже не помню, — опустил взгляд Оминис, потирая колено ладонью. — И я начинал обучение на фортепиано, но в нашем классе музыки его нет. — А они чем-то отличаются? — Построением струн. В пианино дека со струнами крепится вертикально, а в фортепиано горизонтально, поэтому оно звучит более… глубоко и объемно, — Оминис на секунду завис. — А, ну и — фортепьяно больше. Думаю, что это самое очевидное внешнее отличие. Себастьян попробовал пройтись пальцами по клавишам, повторяя вслух порядок нот, который только что узнал. Сначала по порядку, затем вразнобой. Быстро усваивать информацию — это у него в крови. — Ты ни разу не ошибся. Это похвально, — неожиданно тепло улыбнулся Оминис. — Теперь сразу можно начинать с чего посложнее… Например, с мажора и минора? — задал он сам себе вопрос и погрузился в мысли. — Оминис, мне без разницы, в каком порядке ты будешь меня учить. Мне не нужен какой-то особенный курс, я же не плачу тебе деньги. И я не уверен, что из меня выйдет сносный учитель по зельеварению. — Хорошо. Тогда… Последующие полчаса Гонт рассказывал ему о разных тонкостях игры на инструменте, изредка прерываясь на демонстрацию. Себастьян удивился тому, как легко сейчас было общаться с Оминисом. Будто они знакомы уже много лет. Не было ни неловких моментов, которые бы необходимо было перебить ненужными, в общем-то, словами, ни напряжения. Все шло так естественно. Каждое слово Оминиса, каждая пауза в разговоре или между нотами — приятно отзывались в Себастьяне, вызывая в теле необъяснимое тепло. Но чувствовал ли Оминис то же самое? Сомнительно… Скорее всего, он просто увлекся игрой на пианино. А кто рядом с ним — это не так важно. — Насчет моей половины сделки, — начал Себастьян, когда уловил точку в уроке Оминиса. — Я готов сейчас. Пойдем в класс зельеварения. — Себастьян, сейчас глубокая ночь. — Тем интереснее! Я уже делал так много раз. Никто не будет мешать. Профессор Шарп, наверняка, уже давно спит! — Сэллоу поднялся, полный энтузиазма. — Я не уверен, что это хорошая идея. — Ничего плохого не случится. А если и случится, то беру ответственность на себя! — Себастьян схватил Оминиса за запястье, поднимая со стула. — Если случится? То есть и ты не уверен? — Оминис достал свободной рукой палочку, на кончике которой тут же вспыхнул знакомый красный огонек. Себастьян понял, что нарушил личное пространство: разжал пальцы, выпуская чужое запястье, и замер, рассматривая лицо Оминиса. Он пытался понять, не причинил ли дискомфорт своими действиями. Гонт тоже застыл, вопросительно смотря в сторону. — Впрочем, если ты не хочешь… Можно и завтра, после занятий. — Сэллоу спрятал руки в карманы и отвел взгляд. Простое прикосновение, едва ли значимое для Оминиса, для Себастьяна — словно приступ аритмии, которой он точно не был болен. — Ладно, я не против. Пошли, — наконец произнес Оминис. Сэллоу даже почудился озорной блеск в невидящих глазах. *** До класса зельеварения слизеринцы дошли без происшествий, благо путь недалекий. Себастьян открыл замок Алохоморой и прошел в темное помещение без единого источника света, зажег Люмос и осмотрелся. Его внимание привлекли самые дальние котлы справа от входа. Оминис последовал за ним, ориентируясь с помощью палочки. — Какое зелье будем варить? — спросил Сэллоу, ставя котел с помощью Левиосо на плиту. — Я не думал об этом. — Надо какое-нибудь смешное, — ехидно оскалился Себастьян. — Или полезное, — обрезал его идею Оминис. — Мне нужно такое, которое бы пригодилось в дальнейшем. Скажем, зелье забывчивости. Себастьян знал, как готовится это несложное зелье, его изучали еще на первом курсе. Из минусов: оно занимало приличное количество времени, чтобы настояться. — И на ком ты решил его испытать? — с подозрением спросил Сэллоу. — На себе, — безэмоционально ответил Гонт, будто в этом не было ничего необычного, а затем, после небольшой паузы, с улыбкой добавил: — Я шучу, Себастьян. Ты что, поверил? — Я схожу в кабинет профессора Шарпа и поищу нужные ингредиенты, — Себастьян отлучился, проигнорировав странную шутку Оминиса. Найти искомое в темной комнате, полной беспорядка, оказалось задачей не из легких. По возвращении он сгрузил все на стол, набрал воды в котел и поставил его на огонь, который тем временем разжег Оминис. — Профессор Шарп вряд ли будет в восторге, если увидит, что часть его ингредиентов пропала. В следующий раз просто сходим в Хогсмид, — сказал Оминис, крутя в руке склянку с омелой. — Сначала идет это. — Себастьян подал Гонту маленькую бутылочку с жидкостью. — Нужны лишь две капли. Гонт уверенно справился с несложной задачей, вслушиваясь в бульканье эссенции внутри склянки. Себастьян научил его по количеству лопающихся пузырей определять время, а по вязкости консистенции готовность. Объяснил, что у каждого зелья она разная, но ее можно запомнить. В книгах по зельеварению часто писали состав и пошаговую инструкцию, но довольно кратко, после чего шло почти две страницы истории появления рецепта, что вряд ли вызывало у кого-то интерес. — Я уже варил его несколько раз, будучи ребенком, — сказал Оминис, когда зелье было почти готово. — Интересно, какое оно получилось сейчас. — Оминис, не уверен, что его нужно пробовать, хоть зелье и имеет лишь временный эффект. Если мы допустили ошибку, то последствия могут быть неприятные. — Себастьян погасил огонь. Он знал, что оно именно такое, какое должно быть: нужного бледно-красного цвета с терпким запахом валерианы. Как по учебнику. Профессор Шарп наверняка бы оценил труд Оминиса, если бы увидел, даже несмотря на то, что это зелье готовится на первом курсе. Мало у кого тогда оно получалось хотя бы приемлемого качества. Себастьян услышал шум в коридоре перед классом. Оминис замер, вслушиваясь. Открылась входная дверь. Сэллоу потянул за собой Гонта в глубокую нишу с окном. Он ловко переступил через вереницу котлов и обогнул впечатляющую башню из еще нечищеной посуды. Оминис перешагнул невысокую преграду, но задел ногой башню: та издала неприятный тихий скрежет, пошатнувшись, но устояла. Парни встали в тревожной близости друг от друга, не имея возможности нормально пошевелиться. Себастьян оперся рукой на стену рядом с Оминисом. Проще было бы просто спрятаться за стол, но голова сработала иначе, найдя не самый очевидный и правильный вариант решения проблемы. Раньше он всегда выкручивался из передряг в одиночку, но теперь с ним Оминис, поэтому логика в последовательности действий дала сбой. — Я опять не запер дверь? — вслух пробормотал профессор Шарп, заходя в класс. Он направился к своему столу и, не глядя по сторонам, стал перебирать какие-то свитки и листы. Себастьян надавил на плечи Оминиса, заставляя присесть. Теперь котлы почти полностью скрывали их из виду. Слизеринцы переплелись коленями друг с другом. Дышать стало тяжелее, легкие словно высохли от учащенного сердцебиения. Сэллоу так и не убрал ладонь с чужого плеча, потому что просто не заметил этого, буравя спутника глазами, рассматривал словно под микроскопом: каждую пору на коже, каждую родинку и мимическую морщинку, тонкую верхнюю и подсохшую нижнюю губы, несимметричный, но в тоже время красивый и аккуратный нос, впалые щеки и острые скулы, отведенные в сторону глаза, в которых отражались звезды, подглядывавшие за происходящим в узкое окно ниши. То, что Оминис не видел Себастьяна, лишь побуждало любоваться дальше, рассматривая в мельчайших деталях. — Да где же оно?.. — продолжал поиски мужчина, то и дело чертыхаясь и шелестя пергаментами. Оминис наклонил голову в сторону руки, державшей его за плечо, с намеком, что это больше не требуется, ведь он и так сидит. Себастьян осекся, быстро перебрал пальцами вниз по предплечью, хотя в этом тоже не было никакой нужды. Просто мимолетные секунды… удовольствия? «И что я делаю?» — ударило Себастьяна его внутреннее «я». Оминис сжал губы, облизнул их. На его лице читалось раздражение: сведенные брови и мелкие морщинки между ними были ярким тому доказательством. Профессор тем временем нашел то, что искал, и направился к выходу, через пару секунд хлопнула дверь. Парни покинули тесное убежище. Себастьян облокотился на стол, успокаивая сбившееся дыхание, будто бы бежал сейчас несколько километров по густому лесу, постоянно спотыкаясь о торчащие из-под земли коряги. Оминис поправил воротник темно-серой рубашки, подходя к ближайшему стулу и присаживаясь. — Еще ждать примерно около часа, — оповестил Гонт. — Чего ждать? — не сразу понял Себастьян. — Когда зелье настоится, очевидно. — Точно, — удивился своей забывчивости Сэллоу, потирая шею. Воздух будто потяжелел. Сейчас для Себастьяна стало абсолютно очевидно, что Оминис ему… нравится. Вспомнились слова сестры: «девчонки с нашего факультета с ума по нему сходят». «Вступаю в ваши ряды, леди, принимайте!» Что же было в Гонте такого особенного, притягательного, что заставляло раз за разом бросать на него взгляды, изучать? Он был, безусловно, красив, но многие люди красивы, в этом нет ничего необычного. Его чистокровность? Тоже вряд ли. Себастьяну всегда было все равно, кто какого рода. Тогда его особенность — слепота? Очевидно, что она каким-то образом вызывала неподдельный интерес, но явно не такой. Тогда что же? Но любовь, вероятно, не нуждалась в причинах. — Оминис, будем друзьями? — брякнул Сэллоу, не понимая зачем. Гонт удивился, приподняв брови. Открыл рот, пытаясь что-то сказать, но, видимо, не нашел слов и промолчал. — Ладно, я понял, — потускнел Себастьян, сполз на пол и облокотился спиной о ящик в столе. «Что за дурацкий вопрос? Разве о таком спрашивают? Это же обычно происходит само собой» — корил он себя, утопая горячим лицом в ладонях. Оминис соскользнул со стула, обошел стол и присел рядом. Себастьян даже не услышал приближающиеся шаги. — Я не против. Но не уверен, что буду тебе хорошим другом, — тихо сказал Гонт. — Почему это? — отлепил пальцы от лица Себастьян. — Есть кое-что… что я скрываю. И никогда не смогу рассказать. — Ты же не превращаешься в волка или кого еще похуже? — Нет, — ухмыльнулся Оминис. — Тогда все в порядке, — ободряюще задел его плечом Себастьян, наклоняясь. — У всех свои тайны. Я не против твоих. Парни еще просидели так несколько минут, каждый погруженный в свои мысли. Себастьян не заметил, как его стало клонить в сон. Обычно именно в этом время он и отключался, лежа на пыльных досках в колокольной башне. Он бросил короткий взгляд на Оминиса: тот ровно дышал, прикрыв глаза и опершись прямыми руками на носки ботинок. — Оминис? — Да? — Разбудишь меня? Ужасно хочу спать, — повалился Сэллоу в противоположную от Гонта сторону. — В следующий раз давай делать одно дело за ночь. — Всецело согласен. — Себастьяна грел тот факт, что теперь можно общаться с Оминисом без причины и тот его не оттолкнет, как раньше. И что будет следующий раз. — Себастьян? — Да? — Тебе действительно нравится, как я играю, или ты тогда это сказал, чтобы поддержать разговор? — как-то скованно спросил Оминис. — Помнишь тот день, когда я обронил палочку? Так вот, за день до этого я впервые услышал твою игру, совершенно случайно. И не мог выбросить ее из головы, — Себастьян пальцами постучал по полу, пытаясь повторить мелодию, услышанную той ночью. — А, я помню. Это был Людвиг ван Бетховен. Соната номер 17 — «Буря». Д минор. — Буря? Именно это я и почувствовал. Словно оказался на корабле в шторм. И судно вот-вот пойдет ко дну. — Бетховен писал ее, будучи почти глухим. Он тогда страдал от неразделенных чувств и даже думал о самоубийстве. — Звучит ужасно… — Когда я играю ее… — Оминис сбился, словно был не уверен, стоит ли говорить дальше. — Иногда я чувствую подобное. Себастьян вздрогнул. То ли от холода, пробирающегося от ледяного пола прямиком к сердцу, то ли от слов, услышанных секунду ранее. — Оминис?.. — Просто пытаюсь представить чувства композитора. — Гонт натянул улыбку. — Мне приятно, что тебе нравится моя игра. До этого ее слушал только один человек, не считая учителя. И я не уверен, понравилось ли ей. «Ей?» — Я хоть и мало что понимаю в музыке, но не думаю, что найдется человек во всем Хогвартсе, который играет лучше. — Спасибо. Множество вопросов возникло в голове Себастьяна, но ни один он не решился задать. Лезть в чужую душу некрасиво. Когда-нибудь, возможно, Оминис сам расскажет ему о себе чуть-чуть больше?.. *** Себастьян проснулся от тяжести и покалываний в правой ноге. Он поднял голову и увидел причину — Оминис лежал на его бедре и сладко посапывал. Вероятно, он тоже уснул сидя и со временем сполз, не заметив этого. Сэллоу замешкался, не зная, как поступить. Он заметил, что помещение наполнилось светом, а, значит, что уже рассвет и нужно как можно скорее покинуть класс и добраться до гостиной факультета. Себастьян ткнул пальцем в щеку Оминиса, но обладатель бархатной кожи не проснулся, лишь поморщился, шевеля носом. Сэллоу запустил пальцы в светлые волосы, прошелся по всей длине. Погладил, как котенка. Разве такой убаюкивающий жест может разбудить спящего? Сомнительно, но так приятно. Касаться его гладких волос и чувствовать тепло тела. Себастьян аккуратно приподнялся, придерживая руками голову и плечо Оминиса, затем уложил его на свои колени. Он продолжил гладить волосы, изредка заходя на лоб. Потянулся к темной брови — очертил ее указательным пальцем, задевая каждый отдельный волосок. Оминис медленно раскрыл глаза, а Себастьян, как ошпаренный, резко отдернул руку, останавливая ее между своим и его лицом. — Мне помнится, что я должен был тебя разбудить, а не наоборот, — сонным голосом пробормотал Оминис, не сразу сообразив, в каком положении находится. — Себастьян… Я что, на твоих коленях? — Забавно то, что мы оба можем уснуть где угодно и как угодно. Прямо талант. — Себастьян расплылся в нервной улыбке. Гонт поднялся, отряхиваясь от напольной пыли. Сэллоу вглядывался в его спину: сквозь рубашку виднелись очертания лопаток и трапециевидных мышц. Обычно из-за мантии или в полумраке класса музыки фигуру Оминиса разглядеть сложно, но сейчас при свете восходящего солнца, пробирающегося из ближайшего окна, Себастьян смог увидеть стройное тело во всей красе. Он с шумом сглотнул образовавшийся в горле ком и поспешно отвернулся, как будто застукал сам себя за чем-то неприличным. — Сколько сейчас времени? Уже светло? — поинтересовался Оминис, доставая палочку из кармана. — Да, солнце уже встает. Но можем еще успеть поспать пару часиков в теплой кровати, если сейчас доковыляем до гостиной. В любом случае нам надо переодеться. Слизеринцы освободили котел, перелив зелье в маленькую склянку. Гонт забрал ее, пряча в карман брюк. Парни неспешно дошли до спальни. Себастьян так и плюхнулся на кровать в чем провел последние несколько часов. Оминис же переоделся в светлую пижаму и аккуратно повесил рубашку и брюки на спинку кровати. Видимо, планируя в дальнейшем отправить их в стирку. Себастьян старался не пялиться, да и зеленый шелковый балдахин ощутимо закрывал обзор, но оголенные части тела то и дело проскальзывали перед глазами. Он резко перевернулся на бок, зарываясь в приятную прохладу белоснежной подушки. «Проклятье!» *** — Себастьян, ты опять опоздал! — почти прошипела девушка, увидев, как брат плетется к столу в Большом зале: помятый, взлохмаченный, наспех одетый и с нелепо завязанным галстуком. Обычно он его ослаблял и снимал через голову, но в последний раз просто стянул с шеи. А поскольку только Анна умела красиво завязывать столь непослушный аксессуар, то ему пришлось прогуляться по школе, собирая чужие взгляды по поводу своего неприглядного вида. — Чего ты так взъелась? Первый раз что ли? Или до сих пор дуешься по поводу того случая с Гарретом? — Себастьян сел рядом, тут же подпирая лицо ладонью. Аппетит не шел, как и всегда на завтраке. Он машинально медленно запихивал в себя еду, потому что надо и полезно, а не потому что голоден. — Говори тише. Не хватало еще, чтобы твою болтовню кто-нибудь услышал, — глянула она в сторону стола гриффиндорцев. — Да-да, молчу. Сэллоу краем глаза заметил сидевшего через несколько метров от себя Гонта, который мило беседовал с Грейс Пинч-Смедли. Выглядел он как обычно. Ни намека на бессонную ночь. И как ему это удается? Все дело в генах? Себастьян подумал, что сам он деревенский простачок не только внутри, но еще и снаружи. А горбатого только могила исправит. После завтрака, когда уже все собирались на занятия, Грейс подошла к Анне: — Сегодня в шесть. Анна улыбнулась и ответила, что придет. Себастьян подождал, пока слизеринка скроется из виду и зачем-то спросил: — Вы это о чем? — У нее сегодня день рождения. Собираемся в «Трех метлах». — Почему я об этом ничего не знаю? — По той же причине, по которой не знал предыдущие четыре года? — ответила вопросом на вопрос девушка. — Ты пойти с нами хочешь? — Много народу будет? — Человек семь-десять. Парни тоже придут. Насчет того, будут ли с другого факультета не уверена. Обычно все свои. — Я приду. — Наконец-то решил развеяться? Вот это настрой! — Анна одобрительно хлопнула Себастьяна по спине и направилась к выходу. Парень проводил ее взглядом и перевел глаза на Оминиса, который снова общался с каким-то однокурсником, но уже с другого факультета. «Я словно преследую его». *** Себастьян купил дежурный подарок для Грейс, совершенно не зная о ее предпочтениях. Он выбрал самое нейтральное, до чего смог додуматься — набор карамельных бомб из «Сладкого королевства». Время поджимало, он быстрым шагом дошел до паба, ожидая увидеть у входа сестру, но той не было и следа, несмотря на договоренность ранее. Парень чертыхнулся и распахнул дверь. У дальней стены, за сдвинутыми столиками, сидели знакомые лица. Анна увидела взъерошенную макушку брата и позвала его жестом. Грейс повернулась и тоже мило заулыбалась. Сэллоу подошел к студентам. Именинница встала со стула, одарила парня лучезарной улыбкой и, к удивлению Себастьяна, тепло приняла подарок. — Не думала, что ты действительно придешь, — смущенно проговорила девушка. — Я сам не думал. Так получилось. Спасибо, что не выгоняешь, — попытался он разрядить неловкую атмосферу. — Еще не вечер. Попроси с него обещание хорошо себя вести! — громко сказала Анна, так чтоб все слышали. Брат бросил на нее гневный взгляд и пододвинул бесхозный стул от чужого стола к своему, присаживаясь рядом с сестрой. — Не позорь меня перед остальными, пожалуйста, — сухо прошептал он ей на ухо. А затем его взгляд устремился к парню напротив через два стола. Оминис был одет в черную рубашку и бархатную жилетку, а на шее красовалась темно-бордовая бабочка. Он сидел, прислонив пальцы тыльной стороной к губам и как-то по-особенному улыбался, в глазах играл огонь и переливы от стеклянной пинты. Себастьян еще не видел его таким. Расслабленным… Раскрепощенным? Он почувствовал, как покрылся потом и вовсе не из-за жары. Такой Оминис приковал его взгляд словно цепями. Он показался ему сложнее любой загадки, найденной в Хогвартсе. Словно книга, написанная на непонятном языке, или абстрактная картина, силуэты на которой постоянно ускользали от глаз. За те пару недель, что Себастьян провел в колокольной башне, он ровным счетом ничего не узнал. Мелкие наблюдения на занятиях были слишком поверхностны. Оминис вовсе не одиночка, который тяжело справляется с недугом. Он Гонт. Со всеми вытекающими. Себастьян впервые почувствовал себя виноватым за то, что следил за ним, навязал дружбу. Он-то? Деревенский неотесанный парнишка. Если бы не случай в классе музыки, когда он уронил свою палочку, то они бы по-прежнему были далеки друг от друга. И сейчас Себастьян подумал, что их понятия о дружбе могли в корне отличаться. Он мог стать для Оминиса очередным приятелем, коих у него и так в достатке. Наверняка, будучи человеком из высшего общества, волей-неволей обзаводишься знакомствами из разного сорта людей. Это же очевидно. «Что же он думает обо мне на самом деле? Должна же быть причина, почему он сторонился меня все это время…» Сэллоу выхватил у сестры пинту и залпом опустошил. — Себастьян, ну ты зараза! Иди покупай еще, — толкнула его Анна. Он поплелся к Сироне, выпрашивая огненный виски, на что получил от ворот поворот. Ну, попытка не пытка. Взял в итоге две пинты сливочного пива и направился обратно к столу. Оминис с Имельдой встали и подошли к барной стойке. Гонт протянул Сироне пару галлеонов, и парочка направилась наверх. — Это что сейчас было? — спросил Себастьян сестру. — О, Мерлин. Теперь я понимаю, откуда взялась фраза: «Имельда быстрая, и не только на метле», — девушка засмеялась, хлопая близнеца по плечу. — Чего? — распахнул он глаза. — Да не парься. В шахматы поди пошли играть. — Какие еще шахматы? — Ну, те самые, — приподняла она ехидно бровь. Себастьян места себе не находил, постоянно поглядывая на лестницу, и мечтая, чтобы сливочное пиво могло заглушить душевные терзания нулевым процентом алкоголя. Оминиса и Имельды не было всего несколько минут, но его словно искусал осиный рой из дурных мыслей. Парочка действительно притащила какую-то коробку с настольной игрой, похожей на шахматы. Только фигуры были в виде магических тварей. Выглядело это все крайне занятно, Сэллоу даже присоединился к одной из партий против Грейс, специально проигрывая. Анна невербально похвалила его за поражение и следом кинула сообщение: «Вот бы ты так Гаррету продул». После того, как все начали собираться обратно в Хогвартс, Себастьян проскользнул мимо столов, хватая Оминиса за локоть. Тот заметно нахмурился, но быстро изменил выражение лица на нейтральное. — А, Себастьян. Хорошо сыграл для новичка. «Как он всегда узнает, что это я?» Его голос звучал, как обычно. Как всегда. Мягко и спокойно. — Когда мы встретимся в следующий раз? — Себастьян сам не понял, как глупо это прозвучало. — Странный вопрос. Мы каждое утро встречаемся в спальне. — Я про занятия. — Послезавтра? — слегка задумался Оминис, указывая головой на локоть. — Х-хорошо, — запнулся Сэллоу, выпуская чужую руку. «Как же все время хочется касаться его».