И случилось же влюбиться в господина мёртвой топи С ним не сладишь добрым словом, не удержишь на цепи Не приворожишь на травах, есть один лишь верный способ Кровь стекает по ладоням. Где ты, милый? Хочешь пить?
Кровь стекает незаметно по рукам брусничным соком По косе багряной лентой, алой ниткой на платок Слева ряска и трясина, справа дягиль и осока У хозяина болота голос ласков, нрав жесток.
«У хозяина болота» Сны Саламандры.
* * *
— Сделка, — хрипло, немного растерянно обронил Варка. Вампир замедлился и Варка уже увереннее и громче повторил: — Сделка. Я предлагаю тебе сделку. — Сделка? — хрипло усмехнулся вампир, обнажая клыки, с которых капала кровь.* * *
Варка не любил свою работу, как некоторые. Он не любил выслеживать и убивать, но ещё больше он не любил видеть в новостях фото жестоко растерзанных людей. Он часто повторял себе это. Варка захлопнул багажник своей киа и оглянулся. Живописно. Он вздохнул и стукнул кулаком по пояснице, предчувствуя несколько часов прозябания в ближайшем кафе или кофейне за самой неприятной частью работы. Нужно было изучить историю местности, вбить в голову хотя бы примерную карту города и тех районов, в которых происходили убийства. Он взглянул на часы. Эпл вотч подмигнули, показывая время, тут же переключаясь на шагомер с ярко-красными цифрами, намекавшими на то, что он катастрофически далёк от нормы шагов. С вывески кофейни неприветливо глядел козёл и Варка решительно вошёл, намереваясь взять себе самый большой и самый сладкий раф на свете. Бариста смотрел на Варку взглядом мёртвой рыбы, что-то невнятно промычал о сиропах, посоветовав смешать шоколадный и ванильный. Варка пожевал губу и попросил смешать три сиропа, доплатив за двойную порцию. Бариста улыбнулся краешком губ, видимо представляя, насколько это будет сладкая погань. Кофе Варку не разочаровал — сладко было настолько, что жопа слипалась моментально. То, что надо. Варка совершил целый подвиг, открыв ноутбук и гугл, готовясь мучительно работать, вчитываться в статьи и сканы книг. Он нацепил очки, хрустнул пальцами, вставил в стаканчик трубочку и принялся за работу, всасывая кофе. Убийства, исчезновения, разграбления могил, смерти скота, странности с погодой и, даже, сбегающие животные — всё по его части. Он охотился на вампиров, довольно часто сомневаясь в своей адекватности, но упорно находил себе новое дело раз за разом. Проблемы денег почти не стояло — вампиры, в большинстве своём, и правда были неприлично богатыми засранцами и после их смерти всё имущество доставалось охотнику, их победившему. Аморально, конечно. Мародёрство в самом чистом его виде. Но Варке хватало. Он умудрился скопить себе на машину, квартиру, хороший ноутбук и кучу оружия. Военная пенсия, надбавка за участие в военных действиях и пособие по ранению были пусть и небольшим, но приятным законным доходом, который Варка умудрялся удачно вкладывать под хорошие проценты. Это было хорошей финансовой подушкой. Особенно для двадцатисемилетнего Варки. Колокольчик над входом звякнул, Варка коротко глянул на вошедшего и, всего на мгновение, обомлел. Высокий, широкоплечий парень в свободной безрукавке опирался о стойку, оживлённо болтая с бариста. Варка всего на секунду засмотрелся на длинную волну иссиня-чёрных волос и смуглую кожу. А потом включился мозг. Под татуировками были видны шрамы, один глаз был закрыт повязкой, а движения — слишком плавными и грациозными. Вампиры, на самом деле, редко бывали красавчиками, как в разных книгах и сериалах. Настоящие вампиры — Первородные — первые из всех, были кем-то созданы. В этом не сомневался ни один из охотников, но версии у каждого были свои: кто-то верил в то, что это дело рук Бога, кто-то был убеждён, что их создал дьявол, а иные — что их создали сами люди. Процент красавцев первородных Варка не знал — он их не встречал. Первородные обращали людей. Их создания тоже могли обращать людей в вампиров, но чем дальше в их роду был Первородный, тем слабее был вампир и тем сильнее была его жажда крови. Именно с такими чаще всего встречался Варка: безмозглые, полусумасшедшие выродки, ничего не знающие о вампирской сути, совершенно не контролирующие свою жажду крови. Что ещё было интересно: чем меньше крови Первородного, тем сильнее вредило вампирам солнце. И этот парень. Варка был почти уверен, что с ним что-то было не так. У вампиров были чуть вытянутые зрачки, сероватая, холодная кожа. У тех, кто был совсем далеко от первородных — радужка отдавала красным, клыки по-звериному выпирали, ногти были крепче и тоже заострялись на концах. Но этот парень был безупречен. Ни одного вампирского признака. Парень развернулся к стойке спиной, облокотился о неё, прогибаясь с ленивой, наглой грацией. Поймал взгляд Варки, улыбнулся легко и хитро и подмигнул своим единственным глазом — разливы чистого кобальта. Варка улыбнулся в ответ уголками губ и присосался к своему рафу, возвращаясь к скучным новостям скучного городка. — Привет! Варка вздрогнул от неожиданности, а парень, приветливо и тепло улыбаясь, сел напротив, пододвигая к Варке ещё один стаканчик: — Я попросил Лоуренса повторить твой заказ, — он подмигнул: — Три сиропа это сильно. Карамель, шоколад и айриш, — он коротко, мелодично хохотнул. — Прости, я просто не очень люблю сиропы и впервые вижу человека, который мешает сразу три. — Что тебе нужно? — Не злись! — он приподнял руки и улыбнулся ещё обворожительнее: — Я работаю в самом популярном баре города если туристы и заезжают в город, то только, чтобы поглядеть на природу и обычно заглядывают к нам в бар. Так что я, по сути, знаю всех приезжих, а тебя вот, только что увидел. — И что? Диалог получался интересный. Парень улыбался, весь такой яркий, солнечный, вежливый и приветливый. А Варка, хмурясь, всматривался в его лицо и тело, вслушивался в голос, искал скрытые смыслы. Он чувствовал, что что-то не так. — Не злись так, солдатик, — парень снова подмигнул. — Ты мне просто приглянулся, но если я тебе так не нравлюсь, то сиди, тухни тут один. После этих слов он встал, махнув Варке рукой и собрался уйти, но Варка уцепился за единственную странность, которую смог осознать: — С чего ты взял, что я солдат? Парень замер, глядя на Варку как на идиота, а потом наклонился к нему, плавный до жути и провёл по шее ледяными кончиками пальцев, по-лисьи улыбаясь, хитро шепча: — На тебе солдатский жетон, красотуля, — и подцепил цепочку, потянув на себя. Жетоны зазвенели, скользнули по груди и парень, повертев их в пальцах, легко выпустил. Они глухо ударились о грудь. — Забегай на огонёк, Варка, — выдохнул он почти в губы и снова подмигнул, сладко, зазывающе, многообещающе улыбаясь. А Варка только глядел на него широко распахнув глаза. Единственное, за что можно было зацепиться — холодные кончики пальцев. Но у скольких людей холодные пальцы? Варка знал одного парня, у которого ладони горячими становились только во время секса и даже в плюс тридцать кончики пальцев у него всё равно были прохладными. Но как он мог заметить жетоны? Узнал по цепочке? Но сколько ещё таких цепочек было в мире и на скольких из них висят не жетоны? Выходя, парень навалился на дверь спиной, опять подмигнул Варке и потянул за цепочку на своей шее. Звякнули жетоны, парень отсалютовал Варке какой-то тёмной жижей со льдом и вышел, улыбаясь и сверкая глазами так, будто бы он в чём-то победил. «Странная херня» — подумал Варка, глядя в спину парню, который так и не представился. У него оставалось четыре часа на изучение города и последних происшествий — убийство, которое вынудило его приехать было шесть месяцев назад. После Варку ждала групповая экскурсия по городу, которая, наверняка, тоже была бы смертельно скучной. Экскурсия и правда оказалась скучной. Пожилая дама рассказывала о немногочисленных достопримечательностях, истории города и его нынешней жизни, о грядущих фестивалях и праздниках. История города, как и он сам была скучной: пара осад в древности, бомбёжки во времена Второй Мировой, голод во времена ГДР и тихая, спокойная, размеренная жизнь сейчас. Экскурсовод мельком упомянула о замке и родовом поместье графов, которые когда-то правили этой землёй. Замок и особняк всё ещё принадлежали потомкам той самой семьи, но замок частично был переоборудован в отель и музей, а в поместье, потерянном в лесах, всё ещё жили те самые родовитые потомки. Вампиры не становились богатыми моментально. У них просто была какая-то необъяснимая тяга к богатству и власти, а бессмертие и невероятная сила давали много возможностей разбогатеть. А ещё многие из них, по той же необъяснимой причине, тянулись к алкоголю и наркотикам. Совершенно необъяснимая хрень, но это правило подтверждалось раз за разом, будто бы это было у них в крови, будто бы это было их инстинктом. Где бы прятался вампир в таком скучном городке? В замке. Где бы вампир искал кровь, полную наркотиков и алкоголя в таком скучном городке? В самом известном и популярном баре-ночном клубе. А где в скучном городке могло находиться такое заведение? Конечно же в замке. Варка вообще слабо понимал как в одном замке могли уместиться отель, музей и вроде приличный бар, который ночью, как оборотень, становился ночным клубом. Пока всё было логично, шло по привычному сценарию. А ещё поход в ночной клуб — это совмещение приятного с полезным. Нужно было лишь высмотреть вампира, понять его типаж, запомнить лицо, имя, как часто заваливается в бар, во сколько приходит, во сколько и куда уходит. С опытом это становилось всё проще и проще и Варке часто хватало одного взгляда. Пьяные люди обычно были разговорчивее и мало что запоминали. А ещё в ночных клубах было полно симпатичных девушек. На парней Варка тоже засматривался, но реже, чем на девушек. Секс с мужчиной это, безусловно, весело и приятно, но в последние девять лет мужчин в его жизни было слишком много. Так что вечером Варка надел свою самую приличную чёрную рубашку с рукавом по локоть и простые чёрные джинсы, искренне надеясь, что странный утренний парень работает в каком-нибудь другом популярном баре. Варка вздохнул, затянул ремень и вышел из номера. В бар он пришёл в двадцать два часа пятьдесят минут, когда он всё ещё был баром. Варка сел в уголке, чувствуя себя немного неловко от того, что в баре было спокойно и тихо, а редкие посетители молча потягивали виски. А потом бармен что-то сказал, но задумавшийся Варка не разобрал слов. Серьёзные дяденьки в костюмах почти залпом допили виски, гремя льдом в бокалах и быстренько смылись. Откуда они здесь только взялись в своих костюмах-тройках в скучном баре скучного городка? Варка, кстати, скучать не любил. Свет в баре резко выключился. Варка тяжело вздохнул, растекаясь по диванчику. Излишнюю театральщину он тоже терпеть не мог. А потом басы ударили по ушам, вибрацией проникли в кости, бар вспыхнул от неоновой подсветки и в двери, ровно в одиннадцать часов вечера, ввалилась громко хохочущая толпа. А за баром — тот самый парень, в совершенно сучьем белом пиджаке с рукавами три четверти, надетом на голое тело, застёгнутом лишь на одну пуговицу. Толстая коса до пояса отливала синевой в свете неона, на глазной повязке был вышит какой-то узор, а открытый глаз глядел прямо на Варку хитро и весело. Кобальт радужки лукаво сверкнул под веером густых ресниц, а губы расползлись в стороны в насмешливо-хищном оскале. С одной стороны парень был подозрительным. С другой — кто ещё знает о городе и слухах больше, чем бармен? Варка слабо представлял себе работу бармена, но стоило вспомнить как легко и непринуждённо парень общался с бариста в кофейне и как просто заговорил с самим Варкой, становилось ясно, что он мог разговорить и мертвеца. Наверняка многие покупались на его обаяние и на пьяную голову рассказывали больше, чем когда были трезвы. Это было и глупо и логично. И он, не разрывая с барменом зрительного контакта, встал с диванчика и уселся на чертовки неудобный барный стул. Бармен тут же подмигнул ему, улыбаясь ещё лукавее, сверкая глазами ещё веселее: — Привет, лапотуля. На такое Варка закатил глаза, придирчиво осмотрев бармена и насмешливо интересуясь: — В вашем баре что, не знают, что такое «форма»? — О, — бармен хохотнул, наклоняясь к Варке через барную стойку, глядя так, будто бы Варка — мышонок в когтях тигра. — что такое «форма» в нашем баре знают. Но вот впихнуть меня в неё, — он мимолётно коснулся пальцами шеи Варки, подцепил короткий ремешок у воротника и вдел пуговку в петлю. — Задачка посложнее. Варка проследил за длинными, тонкими пальцами, зацепился взглядом за чёрные блестящие ногти и сощурился. — Посложнее чем что? Бармен подмигнул, расплываясь в совсем уж нахальной ухмылке и обронил, отвлекаясь на заказ: — Чем из неё вытряхнуть. Варка ухмыльнулся против воли. Это было хорошо. Глупо, но забавно. — Потом сделай мне что-нибудь на свой вкус! — задорно крикнул ему в спину Варка. И завис, засмотревшись на то, как бутылки взлетали в воздух и как длинные пальцы, крепко и ловко, ловили их. Он смотрел как джиггер мелькал, как по красивой дуге взлетел вверх шейкер и как коктейль полился в бокал, запотевающий от низкой температуры. А потом коктейльный бокал бокал встал и перед ним. — Мои вкусы с твоими вряд ли совпадут, — этот бармен снова подмигнул и закинул в рот коктейльную вишенку, показательно давя её рядом крепких белоснежных зубов. Варка с подозрением покосился на совершенно бесцветный коктейль. Что ему налили? Водку? Ром? Джин? Он обхватил пальцами ножку бокала под внимательным, цепким, любопытным взглядом бармена и резко глотнул. И так же резко сморщился под звон задорного смеха. — Что за дерьмо ты мне налил? — прохрипел Варка, а бармен ловко выудил бокал из его рук, умудрившись огладить пальцы, и допил залпом, облизываясь так, будто только что съел самый вкусный торт на свете. Он сверкал глазами, улыбнулся ещё шире и фыркнул: — Это же классика! Ром, мараскино, соки лайма и грейпфрута. Варка сморщился, а бармен вновь расхохотался. — Да ладно, не дуйся ты так! Щас сделаю тебе лучшую пина коладу на свете! Варка откинулся на спинку стула, позабыв о том, что он барный и легко сморщился от неудобства. Скрестил руки на груди, внимательно рассматривая бармена с головы до ног. — С бейджами у тебя такие же сложные отношения как с формой? Бармен подвинул к Варке ещё один бокал и тот, опасаясь ещё одной хреновой шутки, понюхал. Пахло как всамделишная пина колада. Он сделал крохотный глоток через трубочку, глядя в единственный сияющий глаз бармена. А потом присосался по полной, под довольным, лукавым взглядом. Он ещё никогда не пил коктейли так быстро и после них не облизывался так довольно. — Дьявол, — выдохнул Варка, опираясь о стойку, пытаясь заглянуть в бар. — В чём секрет? Бармен вновь расхохотался — перезвон колокольчиков — и опять подмигнул: — В огромной и беззаветной любви к своему делу. — Повторишь? — Для такой красотлуи — без проблем. Бутылки снова замелькали в воздухе, блендер зарычал, а долька ананаса легко и красиво украсила бокал. Быстро, красиво, аккуратно и до чёртиков вкусно — настоящее мастерство. — А имя? — спросил Варка, снова присасываясь к коктейлю. Бармен опирался о столешницу барной станции со своей стороны, прогнувшись, наклонившись вперёд так, что Варке была прекрасно видна смуглая грудь и золотистая цепочка, соединявшая кольца в сосках. А ещё совершенно смешной партак лисьей головы, страшно расплывшийся, будто бы ему уже много лет. И вот это — расплывшаяся тату — было зацепкой. Бармен сжал пальцами его подборок, с силой приподнимая его, не давая Варке и дальше пялиться на свою грудь. — А моё имя, — он ухмыльнулся широко и сладко, подушечкой большого пальца проводя по нижней губе Варки: — надо заслужить. Варка улыбнулся, глядя бармену в глаза самодовольно и насмешливо. Он низко шепнул, не пытаясь убрать палец со своих губ, обжигая их дыханием: — Даже красотуле? И бармен снова расхохотался, запрокинув голову назад, щурясь, довольно глядя на Варку из-под ресниц: — Даже красотуле. — Хочу ещё. — Ещё? — усмехнулся бармен, надавливая на губу Варки, проводя подушечкой пальца по зубам. И Варка ухмыльнулся настолько развязно, насколько мог, снова откидываясь назад, запрокидывая голову, глядя в кобальтовый глаз так же лукаво и самодовольно. — Пина колады. — Как скажешь, красотуля, — пророкотал бармен. Главным плюсом конкретно этой пина колады было то, что ром в ней не чувствовался. Варке было вкусно. Бармен бессовестно его спаивал, скользя взглядом по шее, плечам и ключицам, видным в разрезе рубахи. А Варка пил и пил. Это была лучшая пина колада в его жизни. Спустя ещё пять бокалов и два похода в туалет он решил снова заговорить с барменом. — И как заслужить твоё имя? — растягивая слова спросил Варка, наигранно-жадно (и весьма убедительно) глядя на бармена. — Моё ты узнал обманом. — Есть несколько способов, — сладко улыбнулся бармен, игриво и весело сверкая глазами: — Но все они требуют уединения. — Так прозрачно на секс мне ещё никто не намекал, — расхохотался Варка. — Если ты не хочешь сыграть со мной на фортепиано в четыре руки, то намёк понят… неверно. И облизался. Вампир? Просто не совсем нормальный парень? Парень снова подцепил жетоны Варки и повертел их в пальцах, глядя на Варку из-под ресниц, низко шепча: — Спарринг, — а потом быстро и плавно отдалился, теперь сверкая глазами и улыбаясь совсем непонятно. — Но если ты не хочешь махать кулаками, то и секс будет неплохим вариантом. — Я снимаю номер в этом отеле. — А я заканчиваю, — бармен глянул на часы и завис на пару секунд: — в четыре утра. Это через… три часа? — Что за странный график? — У нас ночная смена с одиннадцати до девяти, а дневная — с девяти до одиннадцати. — Десять и четырнадцать часов? Бармен хмыкнул и кивнул, глядя куда-то Варке за спину. — Кто-то работает только в дневные смены, кто-то — только в ночные. А некоторые — особенные — половину дня и половину ночи. Варка хмыкнул, опять присасываясь к пина коладе: — Особенные. — Те, кто нравятся и дневным и ночным гостям, — бармен очаровательно улыбнулся. — Отвечая на твой вопрос: серьёзным дядям и тётям я наливаю одетый иначе. Я успеваю переодеться за те пять минут, что меняют свет. Варка хмыкнул, отодвигая от себя бокал после очередной пина колады. — Молочные коктейли делаете? — Делаем фрозены Варка сморщился, глянув на часы. — А пина коладу без рома сделаешь? — На инвентаризации меня придушат. — Тогда пей ром сам. И бармен сощурился, вновь внимательно всматриваясь в Варку, что-то выискивая. А потом снова ухмыльнулся — сраный лис из сказки — и протянул руку. — Кэйа. И я клянусь, что в твоих пина коладах до конца моей смены не будет ни капли рома. Варка расхохотался так громко и весело, что сам себя почти испугался. — Все причитающиеся мне капли уйдут тебе? — Буду слизывать и глотать с наслаждением, красотуля! Оставшееся время Варка пытался выудить из Кэйи информацию, но тот, оказывается, обладал удивительным талантом: отвечать на вопросы не отвечая, не говоря ничего дельного и важного. Варка пытался незаметно обхитрить его, вызнать хоть что-то, но Кэйа играл словами и смыслами легко, весело, будто бы растерянность на лице Варки доставляла ему особое удовольствие. И Варка сам не заметил как профессиональный интерес к Кэйе перерос в спортивный. Как он забылся и принялся с азартом пытаться обыграть его, обвести вокруг пальца с широкой улыбкой на лице. Дурень. А потом, когда часы пробили четыре, Кэйа выпросил у Варки коктейль, который выпил сам. Его длинные пальцы оказались сильнее, чем Варка ожидал и он думал об этом краем мозга, пока они шли, почти бежали, к лестнице. И Варке было насрать на то, что бармены глядели им в спины с улыбками, шептались о том, что ещё один красивый дурак попался Кэйе в лапы и шуршали банкнотами, вздыхая о ставках. Главное — у Кэйи оказалась чертовски узкая талия и настолько крепкие ноги, что Варка даже начал чутка завидовать. Уже в номере Варка понял, насколько Кэйа восхитительно развратен и смел. Он крепко сжимал в ладонях ягодицы Варки, вжимал его в каменные стены, вылизывал рот в жадных поцелуях и сам прижимался близко-близко, грудь к груди, пах к паху. Они даже не успели обсудить кто будет сверху, а кто снизу, но сейчас, плавясь в крепких объятиях, с высокой колокольни насрав на дело, Варка об этом не особо думал. Да, за шесть лет службы в армии он чертовски устал от мужчин, от их смеха, их запахов, их рук, их повадок. Но этот совершенно необъяснимый, абсолютно незнакомый, по-шлюшьи развязный бармен был чем-то иным. У Варки в груди кипело, разливалось кипящее, тягучее возбуждение, лишающее разума, затапливающее с головой, до кончиков пальцев. Варка прохрипел что-то невнятное, Кэйа мягко, тепло, переливчато рассмеялся, роняя его на постель, ловко расстёгивая пуговицы. И как только прохладный воздух лизнул кожу груди, ласково касаясь пресса и бёдер, Варка задохнулся. Эти проклятые смуглые губы были везде, абсолютно везде. Они касались шеи, ключиц, плеч, груди, крепкого живота и бёдер. На смену их влажной мягкости неожиданно приходила жёсткая, властная твёрдость зубов, рассыпавших укусы так же щедро, как и поцелуи. Кэйа крепко сжимал его бёдра руками, не давая двинуться, не позволяя ни прижаться ближе, ни отстраниться. Варка и правда едва дышал, полулежа на постели, опираясь на локти, глядя на Кэйю из-под полуопущенных ресниц, жадно следя за каждым его движением. И Кэйа — бесстыжий чёрт — задал тот самый, чертовски важный вопрос, обжигая горячим дыханием, задевая влажными губами член. — Кто будет снизу? — Обязательно решать это вот прям щас? Кэйа уселся на бёдрах Варки, провёл кулаком по члену, сжимая, потирая головку, будто бы примеряясь. — Тогда я уже всё решил, — прохрипел он, улыбаясь совсем уж потусторонне, будто бы готовый Варку сожрать с потрохами. Варка тяжело сглотнул, чувствуя, как волна мурашек бежит по хребту. Если бы Кэйа сейчас зашипел по-змеиному и выпустил клыки, чтоб его сожрать, Варка бы завис на пару мгновений. Красиво. Гладкая кожа — бронзовые и шоколадные переливы. Чарующий, утягивающий на самое дно кобальт радужки, пленяющий, не отпускающий. Шелк волос, запах кожи, мешающийся с ароматами цитрусов и алкоголя. Кэйа провёл пальцами по губам Варки — кислота лимонов и лаймов — и Варка прихватил подушечками губами, втягивая дальше, прикусывая, касаясь кончиком языка. Кэйа шумно выдохнул, зрачок, расширяясь, затопил радужку и Варка уже тонул не в пучине океана, заключённого в одном глазу, а в самой настоящей бездне. Безумие. Самое настоящее, чистое, первородное, без примесей, обретшее плоть и кровь в одном человеке. Варка не заметил, как Кэйа стянул с себя штаны с нижним бельём (а было ли оно вообще?). Семнадцать вдохов и три стона — Варка считал — столько понадобилось Кэйе, чтобы растянуть себя и, опираясь руками о грудь Варки, медленно опуститься на его член. Варка потянулся к пуговице пиджака, но Кэйа перехватил его руки, улыбаясь до того соблазнительно, что в голове помутнело. — Тебе нравится, — низко прошептал Кэйа, вертя бёдрами, пытаясь поудобнее устроиться, будто бы он не на Варке сидел, а на бархатной подушечке, точно под его задницу сшитой. — А мне идёт этот пиджачок, — он подмигнул, приподнимаясь и снова опускаясь, опираясь руками в грудь Варки, не давая ему приподняться, выгибаясь как гулящая кошка. — Мне вообще много что идёт. А знаешь, что идёт особенно? — продолжил шептать он, а потом нагнулся, прижимаясь грудью к груди и выдохнул в губы: — Верховая езда. — И задвигался плавно, размеренно, поднимаясь до предела и опускаясь до конца. — Предпочитаешь шаг? Или рысь? — он чуть ускорился, двигаясь мельче, приподнимаясь не так высоко. — А, может, галоп? И сорвался в совершенно бешенный, сумасшедший, почти злой темп, выпрямляясь, опять чарующе прогибаясь, запрокидывая голову, позволяя волнам волос течь по плечам, а с них — по груди и спине, разливаясь полноводными реками по белизне пиджака. Расплавленный шоколад кожи, обжигающая белизна пиджака, дьявольски сверкающий кобальт радужки, растянутые в ядовито-сладкой ухмылке губы и волосы, переливашиеся морской синевой в свете ламп. Это — настоящий кошмар. Это — ужасная мечта. Это — дьявол во плоти. Варка сжимал его бёдра с такой силой, что болели пальцы. Он вбивался в него, толкаясь навстречу так быстро и крепко, что кожа обоих краснела. Он отдалённо слышал хриплые, гортанные стоны, не имея сил отвести взгляда от довольно-хитрого лица и распахнутых, влажно сверкающих губ. И Варка отчаянно покраснел, когда до него дошло, что эти чертовски пошлые, сладкие и громкие стоны срывались не с губ Кэйи, а с его собственных. Он стыдливо зажмурился, выгибаясь, вжимаясь бёдрами в шикарную, упругую, крепкую задницу и Кэйа задрожал мелко-мелко, сжимаясь на члене, выгибаясь. — Впечатляет не так сильно, как хотелось бы, — прохрипел он и Варка выдохнул, отпуская бёдра Кэйи. Кэйа приподнялся, красивый дьявольски, дико, жадно, возбуждая похлеще любой порно-звезды. Проехался задницей по животу и груди, оставляя за собой дорожку из вытекавшей спермы, усаживаясь на шее. Варка не думал, что он может выдыхать так жадно и сглатывать так сладко от ощущения члена на губах. Кэйа сжал ладонями волосы Варки, наматывая на кулак, оттягивая голову и тот приоткрыл губы, выдыхая рвано, жадно. Кэйа протолкнул ему под шею и голову подушку, Варка облизал губы, касаясь кончиком языка головки, пошире открывая рот, послушно принимая член. В армии, особенно в горячих точка, найти женщину было нереально. Во время увольнений — тягучее, кислое ожидание между миссиями — было гораздо проще. Но Варка был абсолютно уверен, что ему так не сносило от возбуждения голову уже лет семь, когда на смену крепким и долгим отношениям пришли интрижки на одну ночь. Он хрипел, опять цеплялся за бёдра Кэйи, позволяя трахать свою глотку и отчаянно закатывал глаза. Кэйа глядел на него сверху вниз, слишком довольный, слишком жадный, слишком непонятный, слишком желанный, а сперма вытекала из него, пачкая Варке подбородок, шею и грудь. И Варка даже мысленно не возмущался, когда глотку залило изнутри, а Кэйа сжал бёдрами его голову так сильно, что казалось, будто она вот-вот лопнет. И это было хорошо. Приятно до головокружения, до дрожи по всему телу, до звёзд перед глазами. Это было сладко, пусть и не в прямом смысле. Варку прошило дрожью от затылка до таза, будто током жахнуло. И когда Кэйа слез, упал рядом, в своём сраном пиджаке, со своим сияющим кобальтовым глазом, с разметавшимися вокруг волосами, Варка засмотрелся. Его бы поцеловать. Его бы обнять, прижать к себе близко-близко и уснуть, но стоило Варке протянуть руки как Кэйа выскользнул из постели, сладко, многообещающе улыбаясь, шепча игриво и хрипло, что ему надо всего лишь вымыть из себя сперму и он вернётся. А Варка мягкий, разнеженный, довольный, растёкся под одеялом и уснул. Он прилип к Кэйе, когда тот лёг в постель, слепо ткнулся своими губами в его, чувствуя на них знакомую, слегка приторную сладость вишни и горечь табака, сминая пальцами ткань пиджака.* * *
В городе охотник. Не вылезай.Понял.