***
Лондон тоже был погружён в густой белый туман, вместе с обильным снегопадом, оба этих природных явления значительно снижали видимость и создавали совсем не праздничную атмосферу. Шерлок вышел на улицу и по привычке огляделся по сторонам, людей было предостаточно, несмотря на плохую погоду, они торопились по своим делам, готовились к наступающему празднику. Снега в городе было мало, на дорогах, крышах домов и ветвях деревьев он лежал тонким тёмным слоем и активно таял. Немного расстраиваясь из-за непогоды и тут же удивляясь собственным мыслям, Шерлок двинулся по тротуару. От Бейкер-стрит до новой квартиры Джона Ватсона было всего десять минут ходьбы, что вновь порадовало Холмса, ему совершенно не хотелось долго находиться на таком ненастье. Сворачивая в узкий переулок, он прибавил ходу, потому как снег начал превращаться в ледяной дождь. Находя время смотреть по сторонам, детектив отметил, что для людей празднование Рождества не могло быть отменено природным катаклизмом, тут и там он видел весёлые лица, яркие украшения, слышал смех и праздничную музыку. Сейчас всё это очень нравилось Холмсу, он сам чувствовал, как настроение его становиться торжественным. Сворачивая в невысокую арку, ведущую к комплексу домов, в одном из которых и жил теперь Джон, Шерлок застал, как двое мужчин среднего возраста старательно развешивали гирлянду на входную дверь, ледяной дождь и ветер их совершенно не напрягали, они словно не замечали того, что происходило вокруг. Позвонив в нужную квартиру и коротко сообщив о своём прибытии, Шерлок поспешил войти в дом и подняться по лестнице к заветной двери. Не успел детектив постучать, как Джон уже распахнул перед ним дверь и впустил друга в квартиру. — Шерлок! — громко воскликнула маленькая Рози, приветствуя своего друга и принимаясь восторженно прыгать, девочка ждала этого дня уже долгое время. — Привет, — улыбнулся ей Холмс и, вместе с этим, кивнул её отцу. Не давая детективу снять верхнюю одежду, Рози крутилась вокруг него, затем быстро убежала в свою комнату, но тут же примчалась обратно, бережно неся яркую блестящую открытку, которую, очевидно, сделала сама. — С Рождеством! Это тебе, я сама делала, папа мне совсем не помогал, — принимая из рук девочки небольшой листок с бумажной ёлочкой и блестящими игрушками, Шерлок вновь улыбнулся ей, благодаря за подарок. — Там внутри ещё написано, — предупредила она, видимо ожидая увидеть реакцию. Разворачивая открытку, Холмс вслух прочёл короткий детский стишок, аккуратно выведенный большими разноцветными буквами и, замечая ошибку в собственном имени, тихо усмехнулся. Сворачивая бумагу и отправляя её во внутренний карман пальто, детектив наконец смог пройти вглубь квартиры. Рассматривая украшения, которые они вместе с Джоном и Рози вешали на прошлой неделе, Шерлок дошёл до кухню, где уже находился его друг. Ватсон занимался готовкой, он обещал другу и дочери настоящий рождественский ужин с индейкой и пудингом. — Может тебе нужна моя помощь? — сходу спросил детектив, наблюдая, как доктор замешивает тесто для пирога. — Лучшая помощь, которую ты можешь оказать — это занять Рози, я обещал ей помочь нарядить ель, но думаю, что ты с этим справишься лучше, — из-за обилия специй и пряностей, которые встретили Холмса, как только он вошёл в квартиру, детектив не обратил внимание на сильный запах хвои, который теперь отчётливо ударил в ноздри. — Я совсем забыл, что ты собирался купить ель. — Да, принёс сегодня утром, Рози была в восторге, — улыбнулся Джон недавним воспоминаниям и забывшись провёл рукой по лицу, оставляя след от муки, но тут же вспомнил и принялся вытирать белые следы. — Доверяешь мне такое важное занятие? — немного удивлённо спросил Шерлок. — Ну у меня времени нет, а кто-то должен повесить игрушки на верхние ветви, — пожал плечами доктор. — В детстве родители всегда сами наряжали ель, — пояснил Холмс. — Ну ты ведь уже не ребёнок. — Конечно, — немного отстранённо ответил мужчина и вышел из кухни. Проходя в небольшой зал, Шерлок тут же увидел широкую раскидистую ель, которая занимала практически половину комнаты. Маленькая дочка Джона сидела на диване и бережно вынимала из большой коробки ёлочные украшения, раскладывала их перед собой в одну, понятную только ей, систему. Девочка полностью была поглощена этим процессом, когда Шерлок подошёл к ней, чтобы взглянуть на игрушки, она даже не обернулась на него. Среди украшений было много предметов потёртых временем, видимо Джон привёз их от родителей. Холмс присел на корточки, чтобы сравняться с маленькой белокурой девочкой и, вместе с ней, продолжать разглядывать игрушки. Рози повернулась к Шерлоку, её большие голубые глаза были наполнены восторгом, в них отражалася другой мир, наполненный сказкой, как бывает только в самом раннем детстве, когда дети с большой охотой верят в волшебство. Незаметно для себя, Холмс погрузился в воспоминания, в детстве он, как и все дети, любил Рождество, однако ему не удалось поверить в чудо, с самого раннего возраста он знал, что никакого волшебного старика не существует. Ему сказал об этом Майкрофт, но к тому моменту маленький Шерлок понял это и сам. Он любил этот праздник лишь потому, что они собирались всей семьёй, украшали дом, наряжали ёлку и устраивали торжественный ужин, ему нравилось настроение людей вокруг, все как будто верили в волшебство, хотя и знали, что его не существует. Погружаясь всё глубже в детство, Холмс вдруг вспомнил о том, что сейчас он в гостинной своего друга Джона, а рядом его маленькая дочь, и лучше бы вернуться в реальность, но отказать себе ещё в паре воспоминаний он не смог. Рождественское утро, ему восемь лет, он рано проснулся и, в одной ночной рубашке, спрыгнул с кровати, чтобы разбудить Майкрофта и заставить его пойти вниз смотреть подарки, которые положили родители. Брат, уже слишком взрослый и абсолютно недовольный ранним подъёмом, попытался столкнуть маленького Шерлока с кровати, но их недолгая борьба привела лишь к тому, что старший согласился идти. Они спустились в большую гостиную, где в центре стояла высокая живая ель с большим количеством ярких сверкающих игрушек, в утреннем свете они ещё более красивы. Он садится под самую ель, чтобы колючие ветви живого дерева касались его головы, и непослушные кудрявые волосы запутались в хвое. Майкрофту всё это неинтересно, он мрачен и отстранён, он перестал любить Рождество, и даже больше, стал его ненавидеть. Стараясь не обращать внимание на недовольство брата, Шерлок разворачивает подарок, который он нашёл ещё пару недель назад в тайнике родителей, но он всё равно очень рад. Уже взрослый Шерлок мысленно вернулся к тому моменту, который заставил его брата невзлюбить Рождество, но он тут же поморщился, по привычке, отгоняя воспоминание. Многое стёрлось из его памяти, как и подробности того дня, но сейчас ему хотелось вспомнить всё. Понимая, что для этого придётся спрашивать либо Майкрофта, либо родителей, Холмсу ничего не оставалось кроме как отложить мысль подальше и вернуться в настоящее. Рози разложила все ёлочные украшения и теперь смотрела на Шерлока, который сидел перед ней неподвижно и, как ей казалось, уснул. — Хватит спать, — позвала его девочка и потянула за руку, Холмс шевельнулся и оттаял. — Прости, что ты сказала? — возвращаясь в настоящее и мгновенно оглядывая комнату, переспросил детектив. — Ты уснул, а нам нужно нарядить ёлку. Я без тебя не смогу достать до верха! — напомнила Рози и слезла с дивана. Шерлок последовал за ней к дереву, он был готов, следуя указаниям девочки, развешивать игрушки на ель. Она очень быстро вошла во вкус, Холмс одно за другим развешивал украшения, в его руках оказывались стеклянные позолоченные орехи, красные и серебристые шары, человечки из плотной бумаги и ваты, красные ленты, которые они завязали на ветках, а на самый верх мужчина посадил красивого бумажного ангела с золотым нимбом. Включая гирлянду, имитирующую настоящие свечи, Шерлок и Рози молча сели перед рождественской елью. — Смотри, как блестит! — прошептала девочка, указывая на свою кофту расшитую пайетками, в которых теперь играли огоньки. — Ты молодец, украсила ель сама, я действовал только под твоим руководством, — вспоминая, что ребёнка надо хвалить, как сказал Джон, для того, чтобы прививать ей любовь к самостоятельности, Шерлок тепло улыбнулся Рози. — Я знаю, — довольно улыбнулась девочка в ответ мужчине. — Теперь я устала, иди помоги папе. Повинуясь её словам, Холмс направился на кухню. Джон, спокойно резавший овощи, оторвался от своего занятия и вопросительно посмотрел на друга. — Может помощь всё же нужна? Мы уже закончили с елью. — Нет, Шерлок, помощь не нужна, я тоже скоро закончу, осталось отправить индейку в духовку. Ты можешь сидеть здесь, если Рози прогнала тебя, — усмехнулся Ватсон, указывая на стол напротив. Они находились в тишине какое-то время, Джон молча занимался готовкой, а Холмс разглядывал кухню, интерьер был ему уже давно знаком, но он старательно делал вид, будто видел его впервые. Из гостиной доносились звуки телевизора, несколько голосов из известного мультфильма спорили о чём-то. — Как продвигается дело, я же вижу, что ты ждёшь, когда я спрошу, — не отрывая взгляда от глубокой тарелки, в которую доктор складывал нарезанную морковь и картофель, поинтересовался Джон. — Майкрофт был у меня и принёс все документы по делу, — не скрывая удовольствия, что доктор всё же спросил, сообщил Шерлок. — И что, твои догадки были верны? — Не совсем, дело не трудное, но информацию по нему будет получить очень непросто, у меня есть одна зацепка, думаю проверить её в ближайшее время. — Что-то важное? — Не думаю, что это сразу приведёт к цели, но поможет найти людей, которые могут мне помочь. — Намечается опасное дело? — несколько настороженно спросил доктор. — Нет, схожу в один небольшой паб на окраине Лондона. — Паб? — удивлённо переспросил Джон. — Там встречаются двое, у них наверняка есть нужна информация, и вероятность, что они упомянут в разговоре о чём-то, что будет связано с делом, очень велика. Я бы пригласил тебя, но сам понимаешь, лучше позаботиться о конспирации, а тебя очень легко узнать. — Как будто из нас двоих, я величайший детектив, а не ты! — рассмеялся доктор. — Нет, Шерлок, я не в обиде, что ты не приглашаешь меня, но мне интересно, почему Майкрофт не может послать кого-то из своих людей, чтобы шпионить, вероятность, что их раскроют гораздо ниже. — Никто меня не раскроет, с чего ты это взял, я же замаскируюсь. Брат считает, что за отчётами, кого и куда посылают, могут следить, говорит, что в архивах завелась крыса, а он и без того сильно рискует, отправляя огромное количество людей на слежку за министрами. — И всё же я не совсем понимаю, как Майкрофт может спокойно отправлять людей, чтобы собирать информацию о министрах, но при этом волноваться об одном человеке в пабе? — Признаться, я тоже не совсем понимаю, но думаю, что дело в приоритетности запросов, да и название паба привлечёт больше внимания, чем какие-то абстрактные места, Правительство следит за многими, понять, за кем будет шпионить тот или иной человек, невозможно. — Что ж, допустим, — понимая, что разобраться в политических играх вряд ли удастся, Джон больше не спрашивал о том, чем будет заниматься детектив в будущем. Воцарилось молчание, Ватсон не говорил, но по его выражению лица было ясно, что доктор хотел спросить что-то ещё. — Если у тебя есть вопросы, то задавай, — не выдержал Холмс и с укором посмотрел на друга. — Кхм, да, я тут вспоминал нашу прогулку по саду, которая внезапно обернулась побегом… В общем есть одна деталь, которая не даёт мне покоя, ты о ней ничего не говорил, — не понимая, зачем Джон заходит настолько издалека, Холмс перебил его. — О том, почему оба этих парня так похожи? — Да, не могу понять, как это связано, поначалу я думал, что это что-то вроде попытки выдать их за одного человека, но сколько я не пытался сопоставить детали… — Я тоже над этим думал, но похоже, что эта нить ни к чему не ведёт, это просто совпадение, — пожал плечами детектив. — Совпадение? — удивляясь тому, как легко произнёс это слово детектив, повторил Ватсон. — Иногда так бывает, когда какие-то детали на самом деле не являются уликами. Хотя я и не исключаю того, что эта часть другого дела, сейчас она выглядит, как инородный пазл, может со временем это проясниться, — заключил Холмс, уверенно складывая руки на столе, однако Ватсону показалось, что детектив всё же думал о чём-то ещё. Они переключились на более лёгкие темы, разговаривали обо всём: о работе Джона, о будущем Рози, о планах Шерлока на следующий год. Ватсон предложил порезать лимонный пирог, и они втроём пили чай, слушая рассказ девочки о том, что она только что увидела в мультфильме. Затем двое мужчин перенесли кухонный стол в гостинную и принялись его сервировать, в основном делал это Джон, а Шерлок только наблюдал и иногда вставлял какие-нибудь советы. Холмс не заметил, как прошёл этот день, к его удивлению на часах было уже семь, когда они закончили свои дела, и Ватсон сообщил, что через полчаса они начнут праздновать. Дочка Джона несказанно обрадовалась, она кружила по комнате и пела рождественскую песню. Не привыкшая к такому распорядку дня, Рози уже порядком устала, ведь через пару часов она должна была быть в кровати. Однако, особый день означал, что правила, которые действовали на протяжении обычных будней, были недействительны. Когда они сидели за столом в праздничном приглушённом свете от телевизора, гирлянд и настоящих свечей, стоявших на столе, Шерлок вновь поймал то чувство, которое посетило его днём. Он вспомнил о детстве, как вся его семья, включая некоторых дальних родственников, собиралась и точно также праздновала. Холмс ощутил себя ребёнком, осознавая, что не погружался в атмосферу Рождество уже много лет. В тоже время, оглядываясь по сторонам, детектив понимал, что он уже не ребёнок и сейчас скорее находиться на месте своих родителей. Шерлок вспомнил о Майкрофте, о том, что тот, наверняка, сейчас один, ему нет дела до праздника, и едва ли он скучает по этому торжеству так, как брат. Он вспомнил их последнюю встречу, разговор перед прощанием, что мужчина понял подавленное состояние Шерлока. Сейчас же Холмсу-младшему внезапно отчаянно захотелось напомнить брату о том времени, когда они оба были детьми, захотелось разделить этот момент с кем-то ещё, кто был ему близок. Оставляя Джона в лёгком недоумении, Шерлок внезапно встал из-за стола и вышел на кухню. Ватсон проводил его глазами, но ничего говорить не стал, решив, что если друг захочет поделиться, то расскажет сам. Оставаясь в одиночестве маленькой кухни, Холмс в несколько шагов пересёк её и встал к окну, заглядывая вниз, на площадку перед домом, он увидел группу людей, они жгли бенгальские огни и достаточно громко пели рождественскую песню, чтобы слова её можно было расслышать. Наблюдая за огнями в каждом окне, Шерлок поймал себя на мысли, что специально оттягивает время и не может так просто позвонить брату, какое-то внутреннее волнение, даже страх его реакции, заставляли мужчину медлить. Понимая, что чем дольше он оттягивает этот момент, тем больше сомнений одолевает его голову, Шерлок всё же достал телефон и набрал необходимый номер. Один гудок, второй, детектив знал примерное время, через которое брат отвечал на вызов, но вот эта отметка прошла, а он так и не дозвонился. Держа телефон и уже прекрасно понимая, что Майкрофт не ответит, Холмс-младший продолжал чего-то ждать. Раздался электронный голос автоответчика, Шерлок отключился и убрал телефон в карман, окончательно убеждаясь, что связаться не получится. Мужчина постарался вернуть себе прежнее настроение и провести этот вечер так, как хотелось ему, не думая о брате и его проблемах. Однако, определённая тревога продолжала лежать на его сердце даже тогда, когда детектив вернулся в зал и занял своё место рядом с Джоном и его дочерью. Почему-то он вспомнил о Мэри, что было, если бы она сейчас тоже была здесь. — Всё хорошо? — настороженно спросил доктор. — Всё отлично, — несколько отстранённо бросил Шерлок, понимая, что момент беззаботного торжества, вероятно навсегда упущен. — Папа, а может Санта раньше принесёт подарки? — внезапно раздавшийся голос девочки, заставил Холмса вынырнуть из пучины размышлений. — Нет, у него ещё много дел, он разносит подарки только ночью, — мягко возразил дочери Джон. — А твой подарок? — обратилась Рози к Шерлоку, заставляя мужчину окончательно вернуться в настоящее, детектив как-то проболтался девочке, что тоже приготовил ей что-то на Рождество — Я попросил Санту доставить мой подарок вместе с основным, — она ничего не ответила и лишь громко вздохнула, заставляя двух мужчин обменяться улыбками.***
Утро Николь началось раньше чем обычно, просыпаясь с болью в голове, девушка морально была готова ко всему худшему, что могло произойти в этот вечер. Она уже сбилась со счёта, сколько часов потратила на организацию приёма, который запланировал её муж, сколько времени провисела на линии, общаясь с курьерами и поставщиками. Ни один человек в здравом уме ни за что бы не стал планировать что-то настолько масштабное за неделю до Рождества, так как все приличные компании были заняты, их расписание заполнено до самого позднего вечера двадцать четвёртого декабря. Однако она смогла, сделала практически всё, что запланировала. Спускаясь на первый этаж в главный зал и столовую, девушка с удовольствием разглядывала стены и потолок, на которых плотно, слой за слоем были закреплены аккуратно задрапированные белые полупрозрачные ткани, создававшие атмосферу просторного зимнего коридора. До начала самого приёма было ещё почти десять часов, но дел, которые требовали внимания леди Эндрюс, было предостаточно. Должны были привезти цветы, шампанское, которого Натаниэль заказал так много, что для него понадобилось организовать ванну со льдом, необходимо было проконтролировать домработниц, занимавшихся готовкой, в конце концов нужно было найти время на себя. Проходя через зал, а затем через столовую, Николь машинально провела рукой по тяжёлой шёлковой белой скатерти, которая и без того лежала абсолютно идеально. Удостоверившись, что за ночь ничего не упало и не разрушилось, девушка прошла в другую половину дома, последние дни она не могла себе позволить есть в столовой, так как боялась даже дышать на свою работу, чего нельзя было сказать о Нейте. Занимая место за небольшим столиком, Николь тихо поблагодарила женщину, которая занималась готовкой в их доме. — Сегодня важный день, Вы так старательно готовились к нему, — отметила женщина, вновь возвращаясь к своему занятию. — Я ничего не смогла бы без помощи тех, кто здесь работает, без Вас тоже, — понимая, что апатита совсем нет, отстранённо отозвалась девушка, продолжая разделять омлет на всё более мелкие части. Женщина ничего ей не ответила, вероятно не ожидая, что на её дежурную вежливость как либо отреагируют. Николь практически не общалась с персоналом, который занимался их домом, она ещё слишком мало жила здесь и слишком часто бывала вне дома, знала только лица и имена некоторых из сотрудников, но видела их редко, а потому не придавала им большого значения. Сейчас она даже с интересом разглядывала эту высокую худую женщину с угловатыми линиями и крупными чертами лица, Николь поймала себя на мысли, что никогда не задумывалась, кто готовил им с мужем каждый день. Раздался звонок отвлекающий от унылого завтрака и ненужных размышлений, должно быть привезли что-то из заказанного. Пара мужчин внесли в дом несколько ящиков заполненных алкоголем, морщась от мысли, что по большей части Нейт заказал его для себя, чтобы распивать в одиночестве или в маленьких компаниях, которые так любил собирать дома, Николь распорядилась, где их оставить и предпочла больше не думать о тёмных звенящих бутылках. Через час должны были прийти ещё две женщины занимающиеся готовкой в их доме, чтобы те смогли справиться до вечера и уехать домой, заниматься подготовкой собственных семейных ужинов. Ещё вот-вот должны были прийти мастера для починки освещения, так как Нейт желал, как можно больше различных источников света, чтобы они создавали атмосферу зимнего дня и искрящегося со всех сторон снега. Для воплощения этой задумки разработали целую систему, состоящую из множества маленьких светильников внутри хрустальных сфер, подвешенных к потолку, когда они зажигались, пространство вокруг заполнялось бликами, действительно похожими на солнечные отражения. Однако вся эта конструкция работала с перебоями, и в течение дня должны были приехать люди и наконец устранить эту неполадку. Пользуясь появившимся свободным временем, девушка планировала начать свою подготовку к вечеру, вспоминая, что за эту неделю у неё даже не было времени выбрать наряд, она поспешила наверх в свою спальню. Проходя мимо комнаты мужа, которая располагалась напротив, Николь услышала тихий шум, но не предала этому значения и уже собиралась идти, но тут Нейт отчётливо позвал её из-за закрытых дверей. — Николь, я знаю, что это ты! Иди сюда! — вздыхая и понимая, что едва ли возможно отвертеться, девушка спокойно и уверенно открыла дверь. Когда она только приехала в Лондон и наконец переехала к мужу, её несказанно удивило, когда Нейт сказал, что они будут спать отдельно, в разных спальнях, мужчина сослался на то, что того требовал статус, во многих знатных семьях у супругов были собственные спальни. Хотя это и закрепилось, по большей части, от того, что раньше браки заключались не по любви, и муж и жена совершенно не обязаны были терпеть друг друга постоянно, как о том думала Николь, она не стала спорить и приняла эту странность. Сейчас же это казалось ей большим плюсом, она спокойно могла запираться на целый день и не видеть мужчину, хотя в такие моменты он обычно всё равно ломился в дверь и вынуждал открыть. В спальне мужа леди Эндрюс знала всё, не потому что часто здесь бывала, а потому, что в ней практически не было мебели. Личная комната Натаниэля сильно отличалась от общей стилистики поместья, выдержанный в тёмных тонах, отдающий дань традициям общий интерьер, совершенно не вязался с чёрно-белым минимализмом, который предпочитал мужчина. Вначале Николь не увидела ничего, только тьму, образовавшуюся благодаря плотным чёрным шторам, которые всё ещё не были убраны, затем она почувствовала тепло, даже жар вместе с невероятной духотой. Слабо представляя, где находится её муж в этой абсолютной темноте, девушка предпочла сперва подойти к окну и впустить немного света. Нейт всё ещё лежал на кровати, его кудри красиво разметались по подушке, он улыбнулся девушке, когда та столкнулась с ним взглядом, и подложил руку под голову, чтобы лучше видеть всё вокруг. — Присядь ко мне, — двигаясь в центр кровати и хлопая по одеялу, пригласил жену, Натаниэль. Николь подошла и тихо села, всеми силами стараясь сделать так, чтобы металлические наручники, пристёгнутые к изголовью кровати не звенели, ей ужасно не нравился этот звук и странное увлечение мужа. Он утверждал, что никогда ими не пользовался, что было ложью, говорил, что ему просто нравился этот мерный лязг, создающийся при каждом движении, сравнивал его с звоном ловцов ветра. Наручники были настоящими и висели далеко не в единственном экземпляре. Громко проводя рукой по шёлковой простыне, девушка постаралась заглушить металлический звук и сфокусировала взгляд на муже, которого подобное представление забавляло. — Я хотел сделать тебе подарок позднее, однако, не могу больше тянуть и хочу, чтобы ты поскорее его увидела, — лукаво улыбаясь и двигаясь к другому краю кровати, заставляя наручники снова громко звенеть, пропел мужчина. Нейт встал, из одежды на нём было лишь тонкое бельё, которое предназначалось исключительно для сна. Не упуская возможности взглянуть на стройное подтянутое тело мужа, девушка спокойно проводила его глазами, игнорировать его сексуальность она не могла. Вопреки всей злости и обиде на мужчину, которая теперь таилась в её сердце, леди Эндрюс всё же отметила, что она несказанно рада, что обладает этим телом. Возвращаясь к мысли о себе самой, Николь отметила, что её настроение заметно улучшилось, стараясь отогнать возбуждение и напомнить, что перед ней неверный муж и предатель родины, она тоже поднялась и последовала за ним. Открывая небольшой шкафчик, Натаниэль извлёк оттуда бархатную тонкую тёмно-серую коробку с серебряными тиснеными буквами бренда, чьё колье там находилось. Аккуратно открывая подарок, девушка в первые секунды впала в ступор. Перед ней действительно было колье, более того это был её любимый японский бренд, вот только вид украшения был довольно устрашающий: искусно сплетённая цепочка походила скорее на двухсторонний ошейник с шипами инкрустированными бриллиантами. — Нравится? — довольно спросил Натаниэль, он явно ждал этой реакции. — Твой любимый бренд, в Лондоне в единственном экземпляре. — Нравится, очень красиво, правда, вот только я не ношу что-то настолько агрессивное, — несколько растерянно пробормотала девушка, догадываясь, что вид украшения выбран неслучайно. — Ну ничего страшного, я уверен, что ты сможешь что-нибудь придумать, если захочешь к нему новое платье, то просто скажи, — продолжал петь Эндрюс, аккуратно доставая колье из коробки и намереваясь надеть его на жену. — Просто шипы выглядят такими острыми… — Котёнок, я понимаю, что ты в восторге и, что это очень дорогой подарок, но я надеялся хотя бы на спасибо, — он стал заходить за спину девушки. — Спасибо… Но может быть не стоило, — её голос всё терял уверенность и громкость, пока не перешёл в шепот, когда пальцы мужчины коснулись шеи и аккуратно убрали волосы на бок. — Я сам решу, — Натаниэль прижал холодный металл к шее и ключицам, заставляя перехватить дыхание, заострённые части прижались к коже вызывая лёгкий дискомфорт. — Тебе очень идёт, я буду несказанно рад, если сегодня ты будешь в нём. Николь ничего не ответила, ей было приятно получить подарок, но мысль, что муж буквально надел на неё ошейник, пусть и очень дорогой, неприятно царапала душу. Нейт оставался за её спиной, она чувствовала, как его горячее дыхание приближается к чувствительной шее, целуя позвонок за позвонком и опуская руки на лопатки, мужчина намеревался получить первую настоящую благодарность за подарок. — Ты только что встал, а у меня ещё очень много дел, не сейчас, — остановила его Николь и отстранилась, слыша разочарованный вздох. Не осмеливаясь смотреть сейчас в глаза мужа, леди Эндрюс поспешила покинуть его комнату. Запирая за собой дверь на ключ, она быстро села перед трюмо и буквально вцепилась в застёжку украшения, из-за спешности она не поддалась сразу, и Николь начала бояться, что никогда не сможет снять эту цепь, которой, так символично, сковал её муж. Откладывая украшение подальше, девушка аккуратно провела ладонью по шее и горлу, закрыла лицо, на время оставаясь одна, она слышала шаги мужа за дверью и когда они стихли, поспешила вернуться на первый этаж. До вечера Николь не вспоминала о происшествии, её мысли занимали совершенно другие вещи, к тому же Нейт практически не попадался ей на глаза. Лишь когда за час до начала мужчина спустился в зал, уже одетый в свой лучший костюм, девушка вновь ощутила то неприятное чувство, когда он приблизился к ней и обхватил за плечи. — Ты прекрасно справилась, я нисколько в тебе не сомневался, однако ты превзошла мои ожидания… Вот только, почему ты всё ещё не одета, гости начнут приезжать уже совсем скоро, — проводя рукой по тонкому трикотажному кардигану, несколько недовольно поинтересовался мужчина. — Я уже собиралась, только хотела проверить… — она не успела договорить, когда мужчина прервал её, уверенно и даже несколько грубо подтолкнув в сторону лестницы. — Нет, хватит, всё, что было в твоих силах, ты выполнила, а теперь, будь добра, заверши приготовления к приёму своим безупречным внешним видом. Николь всё ещё не была уверена в том, что именно ей хотелось надеть на этот вечер. За несколько дней до этого, Нейт настоял на том, чтобы девушка продемонстрировала ему все возможные варианты и он, как сам выразился, помог ей выбрать, но на деле лишь усиленно настаивал на определённых образах. Спорить с мужем, который принимал всё более отчаянные попытки контролировать девушку во всех сферах, она не хотела, у неё попросту не было сил. Теперь зная, что Натаниэль выбирал исходя из своего подарка, Николь быстро отмена большую часть вариантов и остановилась на том, к чему это колье совершенно не подходило. Простое винтажное платье от Диор, сшитое в 1998 году, светлое, из струящейся ткани отливающей металлом, очень приятное и холодное на ощупь, дополненное нежными розами и разрезом чуть выше колена. Создавая театральный образ красавицы из начала двадцатого века, Николь аккуратно уложила волосы крупными волнами вокруг головы и дополнила всё графичными красными губами и обилием румян, смотревшимися особенно кукольно на выбеленном лице. Украшения девушка проигнорировала намеренно, оставляя руки и шею полностью открытыми. Казалось, Натаниэль был взбешён, когда увидел спускающуюся в главный зал жену. Она выглядела прекрасно, особенно на фоне стен увешанных белой тканью, её образ растворялся и казался полумифическим, однако, Эндрюс ожидал совершенно не этого. Мужчина многозначительно сверкнул глазами, он наверняка отправил бы её переодеваться, если бы на то было время. Проверяя небольшой список гостей, Николь убедилась, что правильно запомнила все имена и краткие биографии, ей необходимо было делать вид, что люди эти ей интересны и создать иллюзию давнего знакомства. Взгляд девушки запнулся о фамилию Холмса, которую она небрежно вписала ручкой. Вспоминая о неприятном разговоре с мужчиной, Николь поджала губы, ей совершенно не хотелось видеть Майкрофта вновь. Мысленно помолившись куда-то в пустоту, чтобы Холмс не приезжал, девушка быстро убрала список и разгладила невидимые складки на платье. Первыми прибыли мистер и миссис Эванс являвшиеся владельцами крупного банка и тратившие огромные суммы на развитие и поддержку изящных искусств в Великобритании. Лорд Эндрюс тут же принялся виться вокруг гостей, не давая Николь вставить и слова. Казалось, мужчина на ходу сменил тактику и теперь намеревался полностью оградить жену от приглашённых. — Позвольте представить, моя жена — Николь, — кладя руку девушке на спину и толкая её вперёд, довольно пропел Натаниэль. — Рад знакомству, леди Николь, — не менее довольно ответил мистер Эванс, он уже обхватил руку девушки и собирался поцеловать её, пренебрегая определёнными правилами, однако поймал на себе взгляд жены, замешкался, но всё же впечатал свои губы в тонкое запястье. Николь почувствовала, как тень смущения легла на её щёки, она наклонила голову набок и опустила взгляд, стараясь скрыть волнение, но когда мужчина отошёл в сторону, она столкнулась глазами с миссис Эванс, маленькой женщиной среднего возраста с тёмными кудрями, в её взгляде отчётливо отразилось презрение. Оставаясь наедине со своей неловкостью в прихожей, леди Эндрюс прислушалась к разговорам доносившимся из гостинной. В следующие полчаса приглашённые начали прибывать один за другим, среди них был известный английский писатель со своим мужем, несколько некрупных политиков с жёнами, кинорежиссёр, которого Николь видела на приёме у барона, вместе с двумя любовницами, известная танцовщица, скандально известный журналист и ещё несколько человек относящихся к современной элите. Николь действительно получила много внимания, как и рассчитывал Натаниэль, мужчины и женщины щедро награждали её комплиментами и были очень добры. Особняк быстро ожил, наполняясь громкой речью и музыкой. Вспоминая свой список, девушка отметила, что в нём осталось две фамилии: Холмс, а также Йенс Олланд — балетмейстер королевского театра Ковент-Гарден. Сверяясь с часами, Николь отметила, что осталось совсем немного, а это значило, что едва ли стоило ждать кого-то ещё. Уже собираясь направиться в зал и заняться другими делами, девушка заметила автомобиль останавливающийся перед главным входом. — Надеюсь я прибыл вовремя, — радостно проговорил высокий мужчина, так быстро очутившийся внутри дома. — Мистер Олланд, Вы нисколько не опоздали, — разглядывая высокого стройного мужчину, живо ответила Николь, натягивая самую приветливую улыбку. — Вы должно быть леди Николь, для Вас просто Йенс, — быстро приводя себя в порядок, и приветствуя девушку почтительным кивком, улыбнулся мужчина. — Прошу, — она качнула рукой в сторону зала, однако поймала себя на мысли, что если бы Олланд остался здесь ещё на минуту, она была бы очень рада, но тут же удивилась этой, внезапно промелькнувшей, мысли, их знакомство ограничивалось только что брошенными дежурными фразами. Что-то безумно притягательное было в образе этого мужчины, практически гипнотическое. Может всё дело было в безупречном телосложении и осанке, выдающих годы изнурительных занятий балетом, которые так идеально дополнялись костюмом без пиджака, как если бы он и сейчас был на сцене. Или может дело было в широком ухоженном лице с крупными правильными чертами и чёрных, аккуратно уложенных, волосах, которые так прелестно тронула седина. — Зачем же мне торопиться в зал, когда главная жемчужина вечера находиться здесь? — лукаво улыбаясь и, приковывая взгляд тёмных глаз к лицу девушки, которое вновь норовило вспыхнуть от смущения, тихо проговорил мужчина. — Я должна дождаться семи часов, а Натаниэлю вряд ли понравится, что кто-то из гостей проводит время здесь, — умело пряча волнение за новой доброжелательной улыбкой, проговорила Николь. — В таком случае буду ждать Вас в зале, — не отрывая многозначительного взгляда от девушки, бархатным голосом проговорил Йенс и проследовал в зал. Леди Эндрюс считала минуты, что-то подсказывало ей, что такой пунктуальный и правильный человек, как Холмс не стал бы опаздывать или приезжать последним, с другой стороны он подобным жестом мог выразить некоторое презрение к Эндрюсу, которое не очень старался скрыть. — Уже семь, — тихо произнёс Натаниэль над ухом жены, заставляя её вздрогнуть от неожиданности, в голосе его читалась досада. — Да, видимо это все, опаздывать — дурной тон, — пожала плечами Николь, наблюдая, как Нейт поджимает губы. — Я и сам знаю, — огрызнулся мужчина, но тут же взял себя в руки и наклонился ближе к жене. — Иди в зал и развлеки гостей, беседуй с ними и следи за тем, чтобы никто не скучал. В присутствии большого количества людей комната и её антураж смотрелись совсем по другому, гораздо более торжественно. Большая часть гостей соблюла предписанный дресс-код: женщины были в простых светлых платьях, а мужчины в строгих чёрных смокингах, дополняя идеальную обстановку, которую создавала Николь на протяжении этой недели. Гости развлекались сами: танцевали, оживлённо беседовали, выпивали. Проходя в центр зала, девушка оглядывалась по сторонам, чтобы убедиться, что всё идёт по плану. То и дело кто-то заговаривал с Николь, приглашал её в компанию, однако, она успевала обменяться лишь короткими фразами, а затем ей срочно нужно было куда-то бежать, решать вопросы и следить за ходом приёма. Она успела лишь ухватить пару бокалов шампанского, которых было слишком мало, чтобы расслабиться и унять ноющую боль в ногах. — Что с банкетом? — недовольно спросил Нейт, практически выдернув девушку из небольшой группы и уводя её в коридор. — Я не знаю, я собиралась… — начала было оправдываться девушка, её голова кружилась и она облокотилась о стену. — Ну так иди и узнай, — огрызнулся Эндрюс, хватая жену за предплечье и прижимая её к стене ещё сильнее. — Не трогай меня! — зашипела Николь, вырывая руку из цепкого хвата, в этот момент рядом послышались шаги, заставившие обоих супругов обернуться. — Что-то случилось? — непринуждённо поинтересовался Йенс Олланд, держащий сигарету в зубах и делающий вид, словно не уловил сути только что прозвучавшего разговора между Николь и её мужем. — Всё в порядке, мистер Олланд, мы всего лишь вышли, чтобы обсудить некоторые детали, думаю, Николь уже пора на кухню, проверить, как там ужин, — натягивая неприятную улыбку, пояснил Натаниэль и, не задерживаясь более в коридоре, вернулся в главный зал. — Ваш муж иногда не знает границ, поэтому его не особо взлюбили в моём обществе, — спокойно проговорил мужчина, словно стараясь утешить девушку. — Позволите? — он указал на участок кожи, который так грубо сжал Эндрюс. — В Вашем? — прижимая ладонь к плечу, поинтересовалась девушка. — Я знаю Вашего мужа уже достаточно лет и не только его… Помню отчаянное желание войти в английскую богему, дайте угадаю, он и здесь хотел создать изысканный вечер… — усмехнулся Олланд намереваясь сопроводить девушку на кухню. — Вы правы, но я не вижу здесь того, что он описывал, только пьянку, которая надела маску творческого вечера. — Поверьте, настоящая богема отдыхает не так, я побывал и лично организовывал множество поистине прекрасных приёмов, жаль, что такой антураж не нашёл своего истинного зрителя, — мужчина перешёл практически на шёпот, заставляя Николь сокращать дистанцию, чтобы расслышать слова, его голос вместе с этим, казалось, смягчился ещё больше. — Тогда что же Вы забыли на этом вечере? — Я хотел увидеть Вас, нет-нет, не удивляйтесь… Ваш отец весьма знаменитый человек, разумеется интерес общественности к его дочерям также высок, никто не знает Вас, более того, никто Вас практически не видел… Знали бы Вы какие разговоры и слухи окутывают Вашу таинственную личность, — теперь Николь казалось, что голос Йенса становился каким-то интимным. — Расскажите же, — нетерпеливо выдохнула леди Эндрюс, вдруг почувствовав, как её переполнили гордость и уверенность в собственной значимости, заставляя взглянуть на собеседника под другим углом. — Я не стану распространять сплетни, скажу лишь, что слух о том, что Вы совершенно не похожи на сестёр — абсолютная правда… Они дошли до кухни, не скрывая своего удивления мужчина подошёл к ванне со льдом. Николь ничего не сказала и лишь качнула головой, давая понять, чья была эта идея. Вынимая одну из бутылок, девушка прижала холодное стекло к предплечью, на котором начинало проявляться багровое пятно. Убедившись, что ужин начнут подавать по плану, Николь и Йенс задержались на какое-то время в этой части дома, их разговор очень быстро перешёл на личные темы, с удивлением для себя девушка отметила, что не может перестать слушать гипнотический тембр голоса, которым обладал её собеседник. Однако, через какое-то время они вернулись в зал, и Николь поспешила передать, что с банкетом всё в порядке. По плану должно было начаться кино, какой-то невероятно старый отреставрированный фильм, снятый около столетия назад, лорд Эндрюс заплатил огромные деньги, чтобы взять копию, находившуюся на плёнке, на прокат. Девушку фильм совершенно не интересовал, она планировала отдохнуть за то время, пока гости будут наслаждаться кинолентой, которую Нейт хотел показать прямо на одной из стен. Уходя в другую часть дома, где царила тишина и полумрак, Николь с наслаждением устроилась в одном из кресел, залезая в него с ногами и закуривая, предварительно взятую у Олланда, сигарету. С наслаждением втягивая первый дым сигареты с минтолом и прикрывая глаза, девушка погрузила голову в тишину, которая, впрочем, длилась недолго. Как только звон мыслей связанных с организацией приёма затих, послышался шёпот других более мрачных и неприятных рассуждений. После сложного разговора с Холмсом и его отказа, у Николь было достаточно времени, чтобы подумать о своей судьбе. Она размышляла о том, как скоро можно будет выйти замуж повторно после этого дела, и каковы будут её шансы попасть в высшее общество ещё раз. Несмотря на принятие своего бедственного положения, девушка не намеревалась сдаваться, всё ещё была готова следить за мужем и его окружением. Леди Эндрюс надеялась, что на приёме сможет чаще находиться рядом с мужем и наконец узнать необходимые ей подробности, но мужчина не подпускал её к себе, и видеть с кем он общается, она не могла. Успокаивая себя, что до конца вечера ещё достаточно времени, Николь устало прикрыла глаза. Неизвестно сколько она пролежала в абсолютной тишине и сумраке, однако распахнуть глаза её заставил яркий свет проникающий в комнату через окно, автомобиль подъехал и остановился рядом с домом. Поднимаясь и открывая глаза, девушка поспешила к окну, но в темноте ночи ничего нельзя было разглядеть. В то же время у парадных дверей послышался шум, на который стремительно двинулась Николь. В прихожей швейцар стоял рядом с ещё одним человеком, заметив, что леди Эндрюс идёт в их направлении, мужчина в форме качнул головой и удалился. Выходя к дверям девушка внезапно столкнулась взглядом с Холмсом, в это же мгновение сердце её упало. Тот самый Майкрофт Холмс, которого она мысленно ругала эти недели, сейчас стоял перед ней, Николь интуитивно напряглась, готовясь защищаться, однако, на этот раз мужчина не выглядел враждебным, скорее очень уставшим. — Не думала, что так скоро увижу Вас вновь, — не сдерживаясь, отметила леди Эндрюс и сложила руки на груди. — Я же обещал Вашему мужу принять приглашение, впрочем я здесь не поэтому… — он запнулся и бросил несколько быстрых взглядов по сторонам, кажется, только сейчас до него долетели звуки из зала. — Должно быть я очень многое пропустил, иначе не представляю, зачем Ваш муж показывает Метрополис в оригинале… — он усмехнулся и, кажется, был очень доволен этой шуткой, но быстро вернул серьёзность и продолжил. — Как я и сказал, я здесь по другой причине, я хотел обсудить Ваше предложение. Николь почувствовала, как сильно забилось её сердце, она слышала его стук в ушах, и чувствовала, как кровь прильнула к лицу, вызывая жар. — Вы передумали? — поднимая взволнованные глаза на Холмса, его каменная маска, которую он называл лицом, вновь выглядела совершенно отрешённо, несмело произнесла девушка. — Появились некоторые обстоятельства… А впрочем, да, я передумал, — ловя в стальном голосе мужчины непривычные нотки усталости, Николь более внимательно всмотрелась в собеседника. — Почему Вы передумали? — всё ещё не веря в происходящее и пытаясь понять, точно ли она встала с кресла или всё это ей лишь сниться, прошептала девушка, лицо её выражало крайнее нетерпение. — Не здесь… — внезапно прошептал Майкрофт, его губы при этом практически не двигались. — Ещё раз приношу Вам мои извинения за столь позднее прибытие! — внезапно вернув голосу полную силу, переключился Холмс и перевёл взгляд за спину девушки. — Майкрофт! Как я рад, что Вы всё же нашли время, я не сомневался, что Вы человек слова! — громко поприветствовал мужчину, внезапно появившийся, лорд Эндрюс и протянул Холмсу руку. — Натаниэль, рад встрече, приношу извинения, что прибыл так поздно… — выдерживая паузу, ответил на приветствие Холмс. — Николь, иди в зал, я поговорю с мистером Холмсом, — играя нарочитую вежливость, слащаво улыбнулся жене Эндрюс. — Я хотел в первую очередь спросить, не появился ли ответ от Правительства по поводу нашего с Вами дела… Девушка была вынуждена удалиться, если бы она изъявила желание остаться, это вызвало бы подозрения, ей нужно было лишь придумать, как остаться с Холмсом наедине и получить ответы на внезапно родившиеся вопросы. — Я кажется говорил, что ответ Вы получите лишь после Рождества, в MI5 люди тоже отмечают и рассчитывают на непродолжительный отдых… — долетел до неё скучающий голос Майкрофта. Следующие сорок минут Николь никак не могла найти подходящего момента, чтобы остаться с Холмсом наедине. Нейт всё время отвлекал мужчину разговорами и держался, как можно ближе. Девушка же старалась даже не смотреть на Майкрофта, ей совершенно не хотелось привлекать внимание мужа, который безустанно крутился вокруг гостя и мог заметить этот ничем не обоснованный интерес. Усаживаясь рядом с двумя женщинами средних лет, в довольно откровенных полупрозрачных платьях, Николь планировала отвлечь не только внимание супруга, но и своё собственное. Однако, как бы не старались эти женщины вывести леди Эндрюс на оживлённый разговор, она всё время замыкалась и возвращалась к внутренним ощущениям и мыслям, а взгляд её неизменно находил остро очерченный мужской профиль. Она вновь не знала, что чувствовать к Холмсу, мужчина постоянно, сам того не ведая и не желая, вызывал в ней ряд весьма противоречивых чувств: она то боялась его, то видела в нём единственного человека способного её спасти, то ненавидела, а теперь он вновь представлялся добродетелью. Фильм кончился, под самый его конец уже никто из гостей не следил за происходящим на экране, все предпочитали негромко беседовать с рядом сидящими гостями. Должны были подать ужин. Лорд Эндрюс громко произнёс короткую речь и пригласил собравшихся в банкетный зал, сама же Николь должна была срочно добраться до кухни и разобраться с официантами. Только подходя к своему месту за банкетным столом, девушка вспомнила, что по желанию Натаниэля, Холмс, как почётный гость, должен был сидеть по правую руку от неё, это заставило девушку напрячься ещё сильнее. По спине пробежал неприятный холодок, она прекрасно понимала, что всю первую часть ужина, Эндрюс будет очень пристально следить за ней, и постарается не пропустить ни одного слова, которые будут мелькать в их разговоре. Однако, на протяжении первых двадцати минут Николь и Майкрофт практически не разговаривали, несколько общих фраз о погоде, недавно открывшихся выставках в Лондоне, и короткого рассказа об организации вечера, нельзя было назвать полноценным разговором. После, когда правило правой руки не действовало, лорд Эндрюс, который сидел напротив Николь, вновь обратил на себя внимание Холмса. Николь же погрузилась в молчаливое созерцание столовой и гостей, которые тоже заметно оживились. Расправляя перед собой тяжёлую белую шёлковую скатерть, касаясь пальцами серебряных ножей и вилок с тонкими изящными гравировками, дотрагиваясь до хрустального бокала, девушка подумала о том, насколько бесполезными были её труды. Присутствующим едва ли было дело до тонких белых форм различных видов дорогих тканей, хрусталя или до того, какие цветы и ветви украшают их стол. Всё это необходимо было лишь Натаниэлю для того, чтобы создать дорогую блестящую, но совершенно бесполезную обёртку. Мужчина не выполнил ничего из того, что обещал, да и казалось, ему самому не было никакого дела до стараний жены. Когда официальная часть банкета подошла к концу, многие покинули столовую, чтобы закурить, впрочем, кто-то остался и совершенно равнодушно наблюдал, как пепел оставляет маленькие прожжённые следы на скатерти, на что Николь оставалось лишь поджать губы и отвернуться. Холмс тоже собрался покинуть столовую, но перед этим, удостоверившись, что никто за ними не наблюдает, склонился к леди Эндрюс. — Если у Вас есть идеи, то самое время ими поделиться, — тихо проговорил мужчина, его лицо при этом было совершенно спокойно, никто, из оставшихся в зале людей, не смог бы уловить в этом жесте ничего кроме мимолётной случайности, заставившей двух незнакомых людей на мгновение сократить дистанцию. — Я думала о более уединённой обстановке. Сейчас Натаниэль непременно предложить собравшимся покер, его внимание будет сосредоточено на игре, и мы сможем поговорить в другой части дома. — всё нутро девушки снова сжалось, она вытянулась, как струна, понимая, что в скором времени произойдёт, возможно один из самых важных моментов её жизни, при этом внешне Николь старалась держаться, ей не хотелось проявлять слабость, которая сейчас могла всё испортить. — Сейчас здесь будут официанты, и оставшаяся часть людей выйдет в зал, кто-то наверняка сейчас на улице или бродит по дому… — Я Вас понял, можете просто сказать, где нам встретиться, — спокойно остановил девушку, Холмс, наблюдая, как та всё больше бледнеет и путается в мыслях. — У лестницы на второй этаж, — объявила леди Эндрюс и, не смотря больше на Холмса, покинула банкетный зал. Майкрофт, вышедший вслед за девушкой, выждав перед этим пару минут, тут же вновь оказался во внимании лорда. Тот и в самом деле предлагал всем вокруг присоединиться к азартной игре, несмотря на то, что сейчас была священная ночь перед Рождеством. Желающих впрочем нашлось достаточно. Заверив, что азартные игры совершенно его не интересуют, Холмс сперва присоединился к кругу наблюдателей и, убедившись, что никому наконец до него нет дела, направился к указанному месту. Захватив с собой пальто, чтобы создать видимость того, что он уехал и, действительно не намереваясь возвращаться после предстоящего разговора, Майкрофт вышел к лестнице. Сперва ему показалось, что здесь никого нет, но когда Николь вынырнула из тени коридора, ведущего в другую часть поместья, мужчина в очередной раз для себя отметил, что леди Эндрюс действовала весьма осторожно. — Собираетесь уходить? — спокойно спросила девушка, пока они шли в темноте широкого коридора, от прежнего волнения в голосе не осталось и следа. — Я предпочту встретить Рождество дома, — мужчине приходилось вглядываться в темноту, чтобы понять где находилась леди Эндрюс, и куда они вообще шли. — Понимаю, я тоже предпочла бы встретить Рождество дома, — чувствуя необходимость поддерживать диалог, продолжала Николь, ей хотелось приступить к делу, как можно скорее. — Но разве Вы успеете, в Лондоне сейчас наверняка ужасные пробки… Осторожно, здесь ступеньки. — С чего Вы решили, что я поеду в Лондон, мой дом также находится за городом, — замедляя шаг перед предстоящими ступенями, ответил Холмс, напоминая себе, что он не должен грубо отвечать девушке. Они оказались в небольшой комнате, в каких обычно встречали не особо важных гостей, об этом говорила достаточно простая обстановка: пара кресел и маленький чайный столик. Зажигая тусклые настенные светильники, которые располагались исключительно для красоты, девушка предложила собеседнику сесть. — Какое ужасное освещение, но зато оно точно не выдаст нашего здесь присутствия, — сказала сама себе Николь, усаживаясь в кресло напротив и разглядывая Майкрофта в тусклом красноватом свете. Воцарилось неловкое молчание, в котором собеседники наконец могли разглядеть друг друга, Николь словно впервые увидела Холмса, до этого она смотрела на него лишь украдкой, отмечала отдельные детали, но теперь картина воссоединилась. Мужчина показался ей очень большим, слишком высоким, с длинными ногами и руками, непропорциональной головой и чертами лица. Однако, при следующем взгляде его образ снова изменился, слишком всматриваясь в отдельные черты, их пропорции менялись, становились больше реальных. Списывая эти метаморфозы на слишком тусклое освещение, девушка предпочла сосредоточить взгляд на чём-то одном. — Что с Вашей рукой? — спокойно спросила Николь, приковывая взгляд к покрасневшей воспалённой коже, которую она заметила ещё, как только мужчина приехал. Глаза начинали привыкать к темноте. — А что с Вашей рукой? — этот, казалось бы, простой встречный вопрос, заданный таким же спокойным тоном, заставил девушку стыдливо прижать ладонь к тому месту, где багровело большое пятно оставленное Натаниэлем. Рука Холмса при этом осталась лежать на его колене. Он тоже рассматривал девушку, пусть у него для этого было гораздо больше возможностей, но мужчина возвращался к её образу снова, каждый раз отмечая едва уловимую разницу. Отмечая эти мелочи, о которых не знала и сама Николь, Майкрофт наблюдал, как его собеседница менялась, примеряя разные роли. Ей хорошо это удавалось, не хватало лишь практики, а это могло испортить все планы. Ещё немного и эта женщина окажется в его полном подчинении, сможет ли она сделать всё, как надо, станет ли главным оружием в этой борьбе. Сможет ли он извлечь из неё столько выгоды, чтобы это оправдало тот риск, на который он шёл… Размышления прервал прозвучавший, внезапно очень холодно, голос. — Почему Вы изменили своё решение? — контролируя речь, её тембр, леди Эндрюс даже удивилась, как хорошо у неё вышло скрыть вновь нарастающую тревогу, первой перешла к делу девушка. — Можете благодарить моего коллегу — мистера Идена. Он настоятельно просил меня обратить внимание на Вас, а я, в свою очередь, привык по большей части доверять тем людям, с кем тесно работаю. — Мистер Иден сам искал моей компании, Вы были на том вечере и наверняка видели всё своими глазами, — в её улыбке показалось что-то хищное, она почувствовала, что на этот раз Холмсу не получиться держать постоянное лидерство. — В любом случае, он привёл весомые аргументы, — начал говорить Майкрофт, вспоминая тот разговор и то, что никаких весомых доводов названо не было, вновь задумываясь о том, насколько это безрассудно. — И мы приняли решение взять Вас на испытательный срок, если получите хоть какую-нибудь полезную информацию, то можете рассчитывать на постоянное сотрудничество. — Как мне передавать информацию, если я что-то узнаю? — Не беспокойтесь об этом. Ваша задача — смотреть, слушать и запоминать. Я назову несколько имён из близкого окружения Вашего супруга, один из них находиться сейчас здесь — Чарльз Данлоад, до конца вечера следите за ним, что он говорит, особенно их беседы с Натаниэлем, — Майкрофт назвал ещё несколько фамилий, некоторые из которых были девушке смутно знакомы. Больше они не говорили, не нашлось подходящих тем, мужчина ясно дал понять, что слушать он готов только то, что относилось к их делу. Покинув комнату, в которой находились не дольше десяти минут, вернулись в коридор, и Холмс, быстро одевшись, коротко попрощался и ушёл. Николь направилась в зал, первый её взгляд был устремлён на мужа, а затем девушка нашла в толпе того, за кем ей теперь предстояло следить. Это оказалось не трудно, гости постепенно начали расползаться, а те кто остались, медленно разбрелись по разным углам в ожидании наступления Рождества, официальная часть вечера закончилась. Натаниэль расположился на диване, а рядом с ним, как раз разместился Данлоад, мужчины принялись расслабленно беседовать. Находя глазами Николь, Эндрюс молча, одним лишь взглядом указал жене на место рядом с собой. Не сопротивляясь, девушка медленно проследовала к дивану и бесшумно опустилась на его край. Стремясь не издавать ни звука и контролировать своё дыхание, Николь полностью сконцентрировала внимание на словах мужчин. Нейт закурил и закинул руку на спинку дивана, заводя руку за спину жены и придвигая её к себе, как можно ближе, он снова делал это максимально по-хозяйски. Укладывая руку на плотно сжатые колени, девушка практически смиренно склонила голову на бок и постаралась придать лицу самое невинное и, одновременно с этим, очень внимательное выражение. Словно сейчас она всеми силами старалась угодить мужу и понравиться абсолютно всем. Белый густой дым скрыл лицо Натаниэля, но впрочем, он совсем не смотрел на девушку, а был сосредоточен на разговоре. Николь сосредоточилась тоже. — Что они будут делать с Баркли, министр финансов должен понимать масштаб своей ошибки, — концентрируя взгляд на тлеющей сигарете, девушка продолжала улыбаться, при этом оставляя внимание лишь на голосе мужа. — Он упомянул о разговоре между ними, скорее всего хочет преподать урок, — улыбка, больше похожая на оскал, привлекала Николь, она встретилась взглядом с Чарльзом, который тут же сменил выражение на более приятное глазу, но девушка уже увела глаза, всматриваясь в поблёскивающие запонки на костюме мужа, попыталась понять, что могло подразумеваться под этими словами. — Это могло поставить под угрозу наши деньги, не может быть, чтобы он не мог договориться с банком Шотландии, — раздражённо бросил Нейт. — Я понимаю твоё недовольство, мои деньги тоже лежали в том банке, теперь, разумеется — нет. — Как думаешь, кого они теперь назначат, раз Баркли скинули с шахматной доски? — кажется, провал министра финансов очень веселил Эндрюса, возможно он видел себя на его роли в этом деле. Николь подумала о том, что со стороны мужчин было очень неосмотрительно, так спокойно говорить об этих вещах, возможно, речь шла совсем не о том, что было нужно. Свою роль мог сыграть и алкоголь, по Нейту было заметно, что за вечер он выпил уже достаточно, как и его собеседник. К тому же, рядом практически никого не было, а те кто находился в зале, были заняты своими разговорами, и им совершенно не было дела до слов лорда. — Они ведь уже решили этот вопрос, полагаю, что он и останется под их контролем, — пожал плечами мужчина, видимо он находился на одной ступени с Эндрюсом и знал не больше чем тот, едва ли от него можно было узнать что-то важное, скорее это были лишь слухи распространяющиеся в их тесном кругу. — Думаю, я скоро смогу узнать больше, когда встречусь с ним лично, он пригласил на приватный ужин перед новым годом, — с большой гордостью заявил Натаниэль, Николь слышала об этом предложении впервые, однако, мужчина вспомнил о том, что его жена сидит рядом и, перекладывая руку с её плеч на колени, ласково обратился уже к ней. — Тридцатого декабря мы будем присутствовать на ужине у барона Кэмерона, это очень большая честь для нас… — продолжая поглаживать женскую ногу, задумчиво поведал Нейт, его собеседник при этом активно закивал. — Рада слышать, — выдыхая, произнесла Николь. — Какая вдруг кроткая стала, — обратился он уже снова к Данлоаду. — Обычно она дерзкая, а тут присмирела. — Много ли нужно женщине! — усмехнулся Чарльз и взглядом прошёлся по девушке, задерживаясь на острых коленях, которые открыл Натаниэль, и которые тут же снова спрятал под платьем, как только заметил взгляд другого мужчины. — Кстати, хотел спросить, что там с тем островом, как продвигается расследование, ты же вроде недавно был в тех кругах… Они нашли хоть что-то? — перевёл тему Натаниэль. — Мне известно не много, но они вроде подплыли достаточно близко и смогли сделать несколько снимков, а насчёт баз данных я не знаю, над ними явно работали профи. — Я лишь думаю о том, как скоро они начнут действительно делать успехи, без этой информации у нас ничего не получиться, люди не станут покупать их газету, если там не будет ничего стоящего, ничего, что можно было бы хоть как-то подтвердить… — Узнаешь у него сам, может они ничего не нашли, правительственные объекты не всегда содержат в себе что-то интересное, точнее то, что нужно именно нам, — попытался успокоить Эндрюса собеседник, Николь едва ли могла уловить суть, но услышав о Правительстве, поняла, что информацию стоит запомнить. Мужчины поговорили ещё немного, но вектор их разговора постепенно сместился к более насущным вопросам и завершился обсуждением бизнеса. Наступила полночь и люди вновь собрались в главном зале, наполняя пространство шумом. До конца вечера Николь слонялась за мужем, но больше ничего важного он не произнёс. Когда большая часть гостей двинулась к выходу, Йенс Олланд, которого леди Эндрюс игнорировала оставшийся вечер, внезапно отвёл её в сторону, и в это время Натаниэль пропал из её поля зрения. — Я должен благодарить Вас за вечер, как единственную достойную личность, что была сегодня здесь… Жаль, что мы так мало смогли пообщаться, но я надеюсь увидеть Вас вновь, — мужчина протянул ей небольшую визитку, на ней золотыми буквами было написано «Королевский театр Ковент-Гарден», а также несколько телефонных номеров и тонкий образ балерины на фоне очертаний здания самого театра. — Вот, это что-то вроде нашего неофициального приглашения, если показать его при бронировании, то для Вас непременно найдут ложе, даже если все билеты будут распроданы, это как приглашение от самого театра и доступ к закулисью. — Это очень лестно с Вашей стороны, я буду рада, — устало поблагодарила Николь, ей всё ещё было приятно внимание этого мужчины, но в свете всех последних событий, мимолётное увлечение абсолютно точно не было её приоритетом. — Мне показалось, что между нами произошло что-то важное, мне не хотелось бы упустить это, — внезапно обхватив пальцы девушки, прошептал мужчина, его губы быстро впечатались в её руку, но, в отличие от других, Йенс задержал их дольше чем положено, вынуждая Николь самостоятельно высвобождаться. Подобная настойчивость и наглость ей не понравились, внутренней чувство, что от Олланда веяло опасностью и холодом, сейчас во много раз усилилось. Теперь гипнотический тёмный взгляд казался недобрым, девушка быстро догадалась, что всё это было напускным, и мужчине требовалось от неё что-то конкретное, от чего он так торопился сдвинуть или вовсе стереть все границы в их общении. Она подумала, что если бы ответила сейчас взаимно, то он мог поцеловать не только её руку. — Благодарю Вас за вечер, — отстраняясь, холодно ответила Николь, внутренне злясь, что так просто повелась на эту доброжелательность. Олланд быстро почувствовал смену настроения и принял решение исчезнуть, пока их знакомство однозначно не было испорчено. Выходя из зала, чтобы ещё раз попрощаться со всеми гостями и проводить их, Николь краем глаза заметила, как её муж выходил из соседней комнаты в сопровождении молодой женщины, которая практически светилась от счастья. Это была дочь баронессы, которая заведовала галерей современного искусства Тейт, Николь запомнила её короткий пронзительный смех, который временами раскатывался по залу. Сразу догадавшись в чём дело, девушка не стала скрывать, что заметила и молча покинула прихожую. Её глазам вдруг предстала отвратительная картина, только сейчас девушка по-настоящему заметила, во что превратился главный зал, результат её многодневной работы. Всё вокруг было захламлено и испачкано, шампанское пролито и под ногами хрустели осколки, в оставленных бокалах плавало разноцветное конфетти, которым усыпано было абсолютно всё. Ткань, которую так старательно развешивали несколько сотрудников и она сама, тут и там была оборвана и висела клочьями, местами, на полу и других поверхностях, тлели недокуренные сигареты и свечи. Молча проходя через весь зал и презрительно отпихивая ногой всевозможные мелкие препятствия, Николь подошла к столу и взяла один из бокалов с испачканного серебряного подноса. Игнорируя блестящие кусочки фольги, разом осушила его. Села в ближайшее кресло и приняла самую не женственную позу, широко расставляя ноги и расправляя руки на подлокотниках. Находя на полу кем-то случайно оброненную сигарету, она спокойно подожгла её от рядом стоящей свечи. Когда Нейт вошёл в зал, она бросила не него самый презрительный взгляд и, наклоняя пустой бокал, позволила намокшим конфетти шлёпнуться на пол. — Ты снова куришь? — равнодушно бросил ей муж и не дожидаясь ответа, ушёл.