Как перевоспитать Чонгука? Пособие

      Чонгук в панике сам скатывается вниз с дюны, стараясь поймать Кима и не позволить его ранам загноиться от обилия в них грязи. Чону страшно, сердце трепещет в груди, когда он разворачивает Тэхена к себе лицом и проверяет его дыхание.       Дышит! Но слишком слабо, и рана на плече кровоточит, с лица из-за падения спала чёрная корка и кровь выступила уже и оттуда. Чонгук от вида крови отдельно паникует, Тэхен выглядит так, будто и не выживет! Будь они в современном мире и с их технологиями и знаниями в медицине Тэхена смогли бы поставить на ноги, но что здесь, в древности? Как его будут лечить?!       Чонгук ничего не знает, ему страшно, потому что Ким умирает по его вине, всего этого не было бы, если бы Чон думал головой, а не другим местом. До ворот Лоулань ещё около километра по равнине, с такого расстояния их должны видеть смотровые, но вряд ли смогут увидеть, кто именно движется к стенам. Кричать так вообще бесполезно, поэтому Чонгук принимает единственно верное решение: закидывает Тэхена себе на спину и на дрожащих от напряжения ногах тащит его на себе. Проще было бы бросить его и привести подмогу, но Чонгук не может его оставить даже на пару минут, чувство вины гложет так сильно, что Чон на нём преодолевает весь путь до крепости, падает от нехватки сил, поднимается и снова идёт.       — Тэхен! Чонгук! Это они! Они, сюда, скорее!       Чонгуку кажется, что эти голоса ему просто слышатся, он дрожащими пальцами держит Тэхена за руки, чтобы он не сползал со спины, сам дышит на пределе, изнывая от жары и тяжести тела взрослого крупного мужчины. Ноги почти не держат, в голове давно стоит шум и только желание добраться до огромных ворот. Поэтому, когда Чонгук слышит знакомые голоса, то принимает их за галлюцинации до того момента, пока перед ним не появляются трое духов ветра.       Сокджин снимает с Чонгука Тэхена, обеспокоено его осматривает и бледнеет, спрашивая у Чона:       — Это раны от птицы Хо?       Чонгук просто садится на песок и кивает, не способный и пары слов вымолвить. А духи ветра отчего-то становятся особенно встревоженными, они подхватывают Чонгука под руки, не давая ему сидеть на раскалённом песке и тащат за собой. А позади один Сокджин несёт Тэхена, он крупный и ему хватает для этого силы, включая, что сейчас он может пользоваться своей ци.       — Ох, милостивый ветер! — вздыхает Джин, обгоняя других духов и крича страже: — Немедленно зовите всех лекарей, принца ранила птица Хо!       И дальше вокруг разворачивается настоящий хаос. Духи относят Тэхена в его покои, туда же сбегаются десятки военных лекарей, слуги с тёплой водой и кровавыми тряпками носятся туда-сюда, все мельтешат перед Чонгуком, что-то кричат и что-то делают. Между делом самого парня осматривает лекарь, наставляет духов ветра хорошенько напоить Чонгука чистой водой и не давать выходить на солнце. А Чон и сам никуда не пойдёт, он сидит на веранде перед входом в павильон Тэхена, но внутрь его не пускают, там и так достаточно людей.       Беспомощность ест Чонгука живьём, он слышит сквозь шум в ушах, как духи ветра что-то говорят, что-то спрашивают у него, но он не понимает. Он просто сидит, смотрит на бесконечное количество кровавых тряпок, что выносят служанки и в какой-то момент просто начинает рыдать. Чонгук никогда не был хорошим человеком, он принёс много зла людям, но он никогда не был повинен в чьей-то смерти, он никогда не думал, что у него будет человек, готовый ради него пожертвовать своей жизнью! А чем ему отплатил сам Чонгук? Чёрной неблагодарностью! Он даже сейчас сидит и ничем не может ему помочь и ситуацию усугубляет осознание того, что Чонгук забыл о словах Тэхена: раны, нанесённые птицей Хо, ядовиты, её яд настолько силён, что от него нет противоядия, жертвы умирают в муках. И всё это должен был испытать на себе Чонгук, а не Тэхен, который отбросил его в сторону, позволив избежать атаки птицы Хо!       Чон рыдает от своей беспомощности, его просто душат рыдания, не дают ни вздохнуть, ни хоть что-то ответить духам ветра, которые в растерянности оглядывались друг на друга, не зная, как Чонгука успокоить. А Чона не нужно успокаивать, ему просто нужно выплакаться, нужно выплеснуть все свои эмоции и вместе с этим впервые осознать важность чьей-то жизни, важность существования в этом мире чьих-то надежд и мечтаний, не только о себе думать, а о другом, о том, кто был никем, но кто стал для Чонгука самым важным. И не потому что от его жизни зависит существование самого Чона и мира вокруг, а потому что Чонгук просто хочет, чтобы Тэхен жил, он просто хочет ещё раз с ним поговорить, извиниться за всё, просто увидеть его живым, ничего более.       — Принц, — высокий женский голос раздаётся со стороны сада и на веранду врывается Чхве Ёрён, — я слышала, принц ранен! — а потом смотрит на Чонгука и глаза её наполняются откровенной ненавистью: — Ты... это ты сделал! Ты всегда ему завидовал и мечтал его убить! Не прощу!       Девушка стремится добраться до Чонгука и поквитаться с ним за Тэхена, но Чимин ей путь преграждает, глядит серьёзно, приказывая:       — Успокойся! Чонгук тут не при чем, уж если и винить кого, то нас, это мы потащили его за стену и потому Тэхену пришлось нас всех спасать.       — Не виноват? — безрадостно усмехается девушка. — Раны от птицы Хо не заживают! Сквозь раны просачивается её яд, отделяет плоть от костей, заставляет внутренние органы гнить! И лекарства нет! — вскрикивает девушка, смахивая со щёк слёзы. Она пусть и была ужасно навязчивой, пусть изначально и привязалась к Тэхену, чтобы получить статус Наследной принцессы, но Кима она по-настоящему любила. — Мой двоюродный брат попал под удар Хо, — всхлипывает девушка, — его лечили все лекари Лян, южные племена и даже заморские торговцы со своими чудо-лекарствами не смогли ему помочь, он умер в муках! И вы, вы все будто не знаете, что он ненавидел принца! Он специально всё подстроил, чтобы его убить!       — Я бы никогда! — орёт Чонгук, вскакивая на ноги и смахивая дорожки слёз со щёк. — Никогда не хотел его убить! Я не убийца! Я не желал ему ничего плохого! Это я там сейчас должен умирать, а не он! — Чон всхлипывает, сцепляя зубы, чтобы хоть немного успокоиться. — Я не знал, чем всё обернётся, но его никогда не хотел убивать! Он раз за разом меня спасал, а я так и не поблагодарил его, только сомневался и был эгоистом!       Чхве Ёрён с сомнением смотрит на Чонгука, она никогда не видела его слёз, видела, как он капризничает и злится, но никогда не плачет, никогда не показывает своих слабостей. Это ново, и девушка просто не знает, верить ли ей или это всё показуха?       — Ты не достоин быть спасённым им.       — Я знаю, — просто кивает Чонгук.       — Если он умрёт, я тебе никогда этого не прощу, — девушка разворачивается и уходит прочь, бросая служанке: — Отправь письмо в наше поместье, пусть лекари пришлют в Лоулань всё, что нашли от яда Хо, многое из этого мой брат так и не успел попробовать.       Следующие полдня для Чонгука проходят точно в аду, они с духами ветра ничего не могут сделать для Тэхена, только дожидаться вестей от лекарей, а те не спешат что-либо говорить, они заняты попытками вытащить принца из лап смерти, им сейчас просто не до разговоров. И в этом неведении Чонгук проводит половину дня, поедая себя чувством вины. Он больше не рыдает, просто сидит и смотрит, как двери в павильон принца постоянно открываются и закрываются, впуская и выпуская слуг и подмастерьев лекарей, спешащих за лекарствами, тряпками, горячей водой и прочим. Чонгук следит до тех пор, пока суматоха не стихает и старый лекарь не выходит наружу, отдавая свой сундук помощнику, а сам при этом отправляется к парням, что дожидались вестей на веранде.       — Его Высочество сейчас очень слаб, — говорит старый лекарь, а Чонгук чуть ли не падает в обморок от облегчения. Он так боялся увидеть скорбное выражение на лице врачевателя и услышать это: «Мне жаль», страхи рассыпались пылью и вместо них пришла надежда.       — Лекарства против яда Хо не существует, — продолжает старый лекарь, заставляя всех четверых парней напрячься, — однако маршалу отчасти повезло: его организм наполнен ядом болотистой травы с Центральных земель, встретившись с ядом Хо, он не пропустил его в организм, благодаря чему удалось избежать тяжёлых последствий.       Юнги хмурится, уточняя:       — То есть яд Хо на него не подействовал?       Чонгук смотрит на лекаря с надеждой. Пожалуйста, он не хочет знать о том, что Тэхена нельзя спасти! Ему уже несколько человек сказали, что против яда Хо нет противоядия, даже сами духи ветра не слышали о нём, а им много тысяч лет. Чонгук не хочет, чтобы Тэхен умер в жутких муках в таком юном возрасте.       — Именно так, — кивает лекарь, и Чонгук точно готов от облегчения свалиться в обморок, — яд болотистой травы копился в организме маршала долго и образовал естественную защиту, не пуская яд Хо в кровь и меридианы, помогла ещё и сильная потеря крови, хотя она же стала проблемой. Его Высочество слишком долго пробыл на жаре, раны загноились от грязи, критическая потеря крови почти стала роковой, мы смогли срезать омертвевшие части кожи, обработали раны и зашили их, остановили кровь, но… — лекарь вздыхает, смотрит в полные надежд глаза молодых людей и решает, что нужно сказать как есть: — Сейчас прогноз на его состояние неблагоприятный, мы не знаем, очнётся ли он.       Чонгука словно из тёплой приятной ванны бросили в холодную прорубь. Надежда всё ещё теплилась, потому что Тэхен был жив, но одновременно какое-то неприятное чувство кололо Чонгука в груди, не давая ему расслабиться, эта битва только началась, они ещё не отбили Тэхена от рук смерти и радоваться пока что было рано.       — Думаю, — лекарь смотрит на духов ветра, — вам стоит держать в тайне состояние маршала и на время его недееспособности вызвать из Дунхуаня генерала Цая, Лоулань не может оставаться без командира.       — Конечно, — кивает Юнги, быстро создавая в руке воздушную птицу и отправляя её в полёт, — спасибо за вашу работу.       Лекарь просто кивает, давая знак своему подмастерью двигаться на выход.       — Я просто старый лекарь и выполняю свою работу, не за что меня благодарить. Я пришлю со своим учеником лекарства, которыми стоит поить Его Высочество, следующая перевязка будет завтра, до этого следите, чтобы сквозь бинты не кровило. Ах, да, не допускайте сквозняка в его покоях, но и ни в коем случае не позволяйте воздуху застаиваться, это вредно для маршала, рана на плече частично задела лёгкое, ему будет тяжело дышать какое-то время, так что следите за дыханием. И последнее, — лекарь хмурится, внимательно осматривая каждого из четырёх парней, — если Его Высочество не придёт в себя в течении двух дней, вам придётся смириться.       *****       Если пройтись по жизни Чонгука, то можно отметить, что он был достаточно эгоистичным сыном, избалованным и оттого непочтительным, он ни о ком не заботился, ни о ком не волновался. Когда его родители болели или приходили домой уставшими, он капризничал и требовал к себе внимание, никогда не заботясь о том, как себя чувствуют в этот момент взрослые. Для Чонгука всегда существовал только он один, когда его простывшая мать с температурой варила ему сгущёнку, он не волновался о её самочувствии, когда отец просил принести коробку с лекарствами, капризничал и отказывался помогать, потому что «был занят делами». Чонгук был плохим сыном, плохим человеком, он вырос в эгоиста, но раньше в упор этого не замечал, сейчас же самому было от себя противно.       И вот впервые в жизни Чонгук за кем-то ухаживал. Эти два дня он не мог даже отойти от Тэхена, обустроился в его покоях и постоянно следил за ним, сам не мог нормально поспать из-за нервов, принц дышал тяжело, прерывисто, одна половина его лица была обмотана бинтами, на другой остался безэмоционально закрытый глаз, иногда Тэхен во сне хмурил брови и это была его единственная реакция. Видимо, когда ему снилось что-то плохое, он натягивал швы на повреждённой стороне лица, они расходились и кровоточили и боль выдирала Тэхена из кошмара, а Чонгука доводила до приступов паники, в которых он звал лекаря, чтобы тот осмотрел его раны.       Таким образом швы у Кима на лице зашивали ещё несколько раз, пока лекарь не поставил принцу иглы, чтобы кошмары не мучили его и сон был спокойным.       Тяжелее всего было поить Тэхена лекарствами, он был без сознания и сам принимать настои не мог, к тому же духи ветра сказали, что Ким никогда не пил горькое, не любил лекарства и когда никто не видел, он просто выливал его в бонсай, который стоял роскошный и красивый у него в комнате по сравнению с больным хозяином с отравленным организмом.       Но Чонгук с духами ветра справились даже с такой сложной задачей. Страшнее всего было придерживать голову Тэхена, потому что часть его лица состояла из огромной раны, из-за этого приходилось быть особенно осторожным и много лекарства просто проливалось. Чонгук из-за этого переживал и отправлял Ли Ни к лекарю за новой порцией, но лекарь никогда её не давал: «Передоз может оказаться смертелен для организма».       За эти два дня Чон потерял свой цветущий вид, осунулся, он постоянно следил за состоянием Тэхена и проверял его дыхание, из-за повреждённого лёгкого принц дышал так тяжело, что, вдохнув воздух, мог очень долго не выдыхать, и на Чонгука в такие моменты накатывала паника.       Чону было легче только потому, что он был не один, вместе с ним были трое духов ветра, которые понимали, что виноваты, не могли отойти от Тэхена так же ни на шаг и помогали Чонгуку с заботой о принце. Они почти не разговаривали, но слова им были и не нужны, если бы не Тэхен в тот день, они давно все оказались бы разорваны на кусочки птицей Хо.       На второй день в Лоулань приехал генерал Цай из Дуньхуана. Он был хорошо знаком с принцем, ещё когда последний был маленьким ребёнком, был одним из тех, кто рассказал о потенциале Тэхена Ло Бинъаню и был самым грозным генералом севера, который некогда нарушил приказ Императора, отправив войско для защиты Лоулань Тэхену.       Генерал Цай человек военный, уже не молодой, Чонгук бы сказал, в самом расцвете сил. Высокий, огромный, в доспехах, с мечом в руке, который шире самого Чона. Глаза орлиные, внимательные, каждую мелочь подмечают, характер строгий, отчасти своенравный, но верный долгу перед страной, но никак не перед Императором.       Как только генерал приехал в Лоулань, первым же делом отправился к Тэхену, проверить его самочувствие, однако и на второй день Ким так и не очнулся. Генерал тогда отдал честь своему маршалу и сказал только одно:       — Если Его Высочество не выживет, эта страна обречена на смерть.       И давящая атмосфера, распространившаяся в военном лагере, стала ещё мрачнее. Жетон Чёрного тигра принадлежал Тэхену, как и власть над всем войском великой Лян, генералы всех пограничных городов поклялись в верности именно младшему принцу, а не Императору, если Тэхен умрёт, то и объединить войска никто не сможет, начнётся смута, губернаторы начнут делить власть, а такие как отец Чонгука попытаются свергнуть Императора. Начнётся такой хаос в стране, что великая империя не сможет даже дать отпор кочевникам, которые захватят Центральные Равнины и полностью уничтожат ханьцев. На плечах Тэхена лежала такая ноша, которую не каждый смог бы поднять, не говоря о том, чтобы нести её, а Ким нёс и даже не жаловался.       В ночь на третий день Чонгук остаётся в покоях принца один, духов ветра призвал генерал Цай, чтобы решить некоторые вопросы. Несмотря на достаточно халтурное отношение духов ветра ко всему на свете, они были неплохо осведомлены о делах в Лоулань и даже о тайных сделках Тэхена с контрабандистами, хотя и сам генерал Цай знал об этом.       Чонгук, как и всегда, проверяет дыхание Кима, он дышит, а это уже хороший знак, главное, чтобы он не оказался в коме, Чон не представляет, что делать в таком случае, даже в его мире кому не могли вылечить и вывести из неё насильно тоже не вариант. Чонгук вздыхает и проверяет рану на плече принца, бинты чистые, не кровоточат, парень кивает сам себе и накрывает Тэхена одеялом.       Парень устал, глаза слипаются и хочется поспать, но ему страшно, если он уснёт, а Киму станет плохо во сне, Чонгук никогда себе такого не простит.       Чон разворачивается, направляясь к кушетке и замирает на месте, глядя на Автора, вальяжно расположившегося за чайным столиком. Явился.       — Почему ты… вы так похожи на Тэхена? — Чонгук хмурится, пытаясь выглядеть грозно, но он так измотал себя за это время, что может лишь плюхнуться на стул без сил.       — Кто знает, — загадочно улыбается Автор. — Смотрю, ты изменился, ценишь чужую жизнь?       — Пришли, чтобы поиздеваться надо мной? — шипит Чонгук, стараясь держать себя в руках и не кричать, чтобы не мешать сну Тэхена, ему и так много кошмаров снится. — Радуетесь, что ваш план «перевоспитания» идёт как нужно?!       Автор хмурится, складывая руки на груди:       — Я никогда не поставил бы чью-то жизнь на кон ради перевоспитания другой души. Уж прости, я всесилен, но это накладывает ответственность: каждая жизнь ценна, каждая душа важна. А он важен для целой страны, — Автор указывает на Тэхена, что-то снова заворошившегося во сне, — и даже понимая это, он не пожертвовал тобой, а пожертвовал собой. Разменял жизнь нации на твою жизнь. Как тебе живётся с этим знанием?       Чонгук сжимает кулаки, но не даёт гневу выход, лишь смотрит зло и шипит:       — А то и сами не знаете! — и спокойнее: — Лучше бы спасли его.       — Не могу, — улыбается Автор, — не могу вмешиваться в дела смертных, если вам постоянно будет помогать кто-то сильный, то вы никогда не будете развиваться, всегда рассчитывая на чью-то помощь.       — Тогда зачем пришли? Поглумиться?       — Просто мне стало жаль Тэхена, — отвечает Автор, — в моей новелле он был счастлив, но в реальности только страдает. Правильно ли я сделал, что отправил тебя к нему? Это ведь сильно усложнило ему жизнь, приютить такого неблагодарного поганца.       Чонгук бы разорался, что его оскорбляют, что Автор слишком много на себя берёт, имея наглость судить Чона, но на деле каждое его слово было правдой, Чонгук — неблагодарный поганец, который почти свёл Тэхена в могилу. А за что? Что плохого ему сделал Ким? А ни за что, просто сущность Чонгука — разрушать всё вокруг.       — В таком случае, можете прервать мою жизнь здесь, — Чон без страха смотрит на демоническое создание, — так будет проще для всех.       — Определённо, — соглашается Автор, — но твои ошибки я исправлять не буду. Как я уже говорил, этот мир — твой дом и тебе решать, каким ты будешь здесь. Я же, — демоническое создание смотрит на Тэхена, тот вертится во сне, хмурится и сжимает руками простыни, даже иглоукалывание перестало работать на третьи сутки, возвращая плохие сны принцу, — пришёл поглотить его кошмары.       Автор загадочно улыбается Чонгуку, ведёт рукой в воздухе, и Тэхен расслабляется, больше не мучимый кошмарами. Дыхание выравнивается, он больше не хмурится и не дёргается во сне, ведёт себя спокойно.       Демон оборачивается к Чонгуку, туманно улыбается и исчезает, точно его никогда здесь и не было. Чон уже привык к таким фокусам, Автор был сам себе на уме, приходил и уходил, когда захочет, говорил о том, о чём хочет и напрочь игнорировал вопросы Чонгука.       Парень зевает устало, ещё раз сам поправляет на Тэхене одеяло, которое сбилось из-за кошмара, проверяет бинты, чтобы на тех не было крови и только после этого позволяет себе вздремнуть на кушетке. А на утро Тэхен очнулся.       *****       В павильоне принца сегодня было достаточно шумно, как бы лекарь не гнал наружу всех желающих увидеться с Тэхеном, а они снова и снова пытались к нему пробраться. Ким очнулся рано утром, когда Чонгук проветривал помещение, чтобы добавить в него свежего воздуха, один янтарный тусклый глаз смотрел на Чона, вынуждая его укусить себя за язык, чтобы позорно не разрыдаться от облегчения. Ким очнулся, и Чонгуку было достаточно и этого для полного счастья.       Духи ветра прилетели тут же, как только Чон выскочил из павильона и приказал слугам срочно звать лекарей, генерал Цай пришёл увидеться с Тэхеном, Чхве Ёрён, которой как раз пришли из дома редкие и очень дорогие лекарства. Они все пытались увидеть принца, а лекарь ужасно тяжело вздыхал и гнал всех прочь, настаивая, что Его Высочеству нужен покой. По итогу только Чонгуку разрешили остаться на перевязку и осмотр Тэхена, всё-таки именно Чон присматривал за ним эти три дня.       — Ваше Высочество, не вздумайте вставать, — ругается лекарь на Кима, — пока вы были без сознания, швы расходились несколько раз, так что проявите уважение к моей работе, — лекарь точно знал, как надавить на упрямого Тэхена, работал он в военном лагере уже давно и нрав принца отлично знал, научившись его усмирять.       Чон стоит в стороне, ничем не помогает, лекарь всегда сам обрабатывал раны и перевязывал их новыми бинтами, Чонгука обычно отсылали подальше, потому что от вида крови его мутило, но сейчас он упрямо стоит в комнате. Рана на плече у принца заживала неплохо, она лишь несколько раз подтекала, но сами швы как на лице не расходились, поэтому по шву уже начала появляться корочка, которая говорила о хорошей регенерации тканей.       — Так, рукой не двигать, — лекарь накладывает последний бинт, строго глядя на Тэхена, — повреждены рёбра, задето лёгкое, поэтому дышать вам, Ваше Высочество, может быть тяжеловато первое время, после будет легче. Нам удалось вытащить все осколки кости изнутри, поэтому ваше восстановление проходит хорошо. Так…       Лекарь подкладывает под голову Тэхена ещё одну подушку, чтобы принц лёг повыше и после разматывает бинты с его лица, открывая жуткую рану, тянущуюся через всю половину лица и глаз. Она была зашита, кровавые нитки натягивали кожу и было видно, что Тэхену очень больно, даже простой поворот головы или открытие рта с целью что-то сказать давались ему с трудом.       — Можете открыть глаз?       Ким больно сглатывает, ненавидя себя за слабость, и едва шевелит губами:       — Нет.       У Чонгука больно ёкает в груди, веко Тэхена было буквально сшито, вся правая половина лица держалась на одних только нитках, иначе давно бы разошлась, обнажая плоть.       — Ну, не страшно, не страшно, — отвечает лекарь, забирая у подмастерья мазь и нанося её плотным слоем на шов, — всё же прошло только три дня, ещё рано делать выводы.       Но единственный сохранившийся янтарный глаз уже словно знал правду, и Чонгук тоже догадывался, что Тэхен больше не сможет видеть на правую сторону, рана была слишком глубокой, глазное яблоко было повреждено.       Лекарь справляется с осмотром, наставляет Чонгука следить за Его Высочеством, чтобы он не вставал, только лежал, обязательно принимал лекарства, и чтобы его не тревожили, а после удаляется, оставляя Чона наедине с Тэхеном.       — Не стой там, точно призрак, — шепчет Ким, еле шевеля губами, чтобы лишний раз не тревожить шов, — у тебя такой вид, будто в обморок упадёшь.       Чонгук мысленно даёт себе пощёчину и отлипает от угла, подходя к Тэхену с миской лекарства в руках. Он так ждал, когда Ким очнётся, но по итогу не знал даже как с ним заговорить и может лишь опустить голову, шепча:       — Прости меня.       Тэхен лежит и смотрит в потолок, ему и голову не повернуть к Чонгуку, иначе шов разойдётся даже от такого малейшего движения.       — За что? — голос у Кима слабый, хриплый, но есть в нём твёрдость, которая присуща всему его характеру. — Не вижу повода для твоих извинений.       — Ты чуть не умер из-за меня, — отвечает Чонгук, который продолжал себя корить за произошедшее, Тэхен ведь ослеп именно из-за него, — это я…       — Это был мой выбор, — прерывает парня Ким, ему больно говорить, но он упрямо продолжает, чувствуя, что должен это сказать: — Подставиться под удар было моим выбором, ты никак к этому не причастен. Я виноват, что вовремя не среагировал на угрозу, не заметил птицу и не увернулся от удара. В чём ты себя винишь?       — Я отправился к Хо, — Чонгук сжимает свободную руку в кулак, злясь на себя, — из-за меня она взбесилась и…       Чон чувствует, как колет в глазах и слёзы отчаяния, боли и беспомощности текут по щекам. Он так виноват перед Тэхеном, словами не передать! Он обязан ему жизнью, причём несколько раз, уже несколько раз Ким спасал его, ничего не требовал взамен, но лишался раз за разом. В прошлый раз человечности, в этот зрения, что Чонгук в следующий раз отнимет? Жизнь?!       — Это станет для тебя хорошим уроком на будущее — не лезть к тому, кто сильнее тебя, — Тэхен тяжело вздыхает, потому что раненое лёгкое ещё плохо работало. — Но в моих ранениях ты не виноват.       Янтарный глаз поворачивается в сторону, где у кровати принца стоит Чонгук и заливается слезами. Он обещал себе вообще-то больше не плакать, быть сильным, стойким, не позволять слабости взять вверх, но увидев все ранения Тэхена, поняв, что тот лишился одного глаза из-за Чона, парень просто рыдает, не в силах остановиться.       — Ну чего ты ревёшь? — Ким смотрит на Чонгука, который стирает рукавом ханьфу слёзы и пытается скрыть своё состояние. — Такой страшный, когда плачешь.       Чон тут же вспыхивает, покрываясь румянцем от смущения:       — Ну спасибо!       — Ну пожалуйста.       Чонгук не понимает, почему Тэхен на него не злится? Почему не обвиняет в своих ранениях? Почему продолжает дружелюбно к нему относиться? Он просто не понимает, что Ким не кривил душой, когда говорил, что сам во всём виноват. Ну, посудите сами, Тэхен сам пошёл спасать Чонгука, сам взял за него ответственность и сам не досмотрел за опасностью. Он лишился глаза по своей вине и не собирает винить в этом кого-то ещё. Вот таким человеком был Тэхен, на войне у него была роль демона, который жертвует своими ради победы, он брал на себя ответственность за смерти тысяч, быть виноватым в такой мелочи для него сущий пустяк.       Чон успокаивается, трёт и так красные глаза, стирая слёзы, и переходит в своё обычное состояние злого гоблина диктатора:       — Всё, давай пить лекарство.       Тэхен при слове лекарство становится даже бледнее, чем был на самом деле, янтарный глаз снова уставился в потолок, и принц до ужасного капризно заявил:       — Оно горькое, не буду.       — Ты ребёнок маленький? — возмущается Чонгук. — Пей давай, — пихает к нему миску с лекарством, — тебе нужно поправляться или хочешь вечно валяться в постели?       — Это не так уж и плохо, — заявляет принц, здоровой рукой подтаскивая одеяло выше, чтобы спрятать рот, будто Чонгук ему насильно будет заливать лекарство. — Скучно только, но не плохо.       Чон строго смотрит на Тэхена, вот вроде бы имеет внутреннего демона, принц, маршал армии великой Лян, а ведёт себя как маленькое дитё!       — Выпей лекарство, выздоровеешь и сможешь веселиться: пойдёшь на представление в городе, погуляешь, развеешься, у продавцов много вкусностей, на улице часто циркачи выступают, труппы с запада приезжают, я был на нескольких представлениях, ты выздоровеешь и тоже сможешь насладиться ими, — всем этим обычно детей уговаривают, а Чонгук взрослого парня.       Тэхен смотрит на Чона и отмечает:       — Я никогда не был на уличных представлениях, у меня не было на них времени.       — Только не говори, что в твоём представлении веселье — это военная служба, — предупреждает Кима Чонгук, но по глазу видит, что так и есть. У принца не так много времени, чтобы гулять по городу и развлекаться. — И вообще, не пытайся меня заболтать, пей давай!       — Добавь туда клубники хотя бы, ну слишком горько.       Чонгук краснеет уже от заканчивающегося терпения, которого у парня и так не было:       — У тебя аллергия на красные продукты! — специально попросил клубники, чтобы покрыться красными пятнами и избежать лекарства, якобы не помогает, Чон успел принца неплохо выучить, тот был хитёр, точно лис. — Мёд добавлю и всё. И ты обязательно поешь.       — Не…       — Через «не хочу»! — рычит Чонгук. — Я чуть с ума не сошёл, пока дожидался твоего пробуждения, так что и лекарство выпьешь, и поешь.       — Какой упрямый, — вздыхает Ким.       — Есть в кого.       По итогу с горем и кучей уговоров, но Чонгуку удалось напоить принца лекарствами и даже накормить лёгким бульоном на овощах и курице. Тэхену было трудно есть, и дело не в нерабочей левой руке даже, а в том, что из-за постоянного открывания рта, швы на правой стороне лица ужасно болели, а обезболивающее лекарь отказался давать, иначе была вероятность спровоцировать кому. Но Ким на боль не жаловался, немного похлебал бульона и уже его янтарный глаз горел нетерпением куда-нибудь отправиться, не будь в покоях принца Чонгука, первый уже давно бы встал и пошёл искать приключения.       Но приключения явились сами в виде трёх духов ветра, которым наконец разрешили войти и которые гурьбой накинулись на Тэхена, осматривая его всего и ощупывая. Они втроём ревели и просили у Кима прощение точно как Чонгук, а потом втроём его развлекали, Сокджин принёс принцу кувшин вина, который Чону пришлось изъять, Юнги играл на цитре и горланил абсолютно бесстыдные песни про красавицу из весеннего дома, но намеренно изменил её имя на имя Чонгука, подлетел к потолку и оттуда потешался над парнем, который не мог его достать и заткнуть. Чимин хохотал над всем представлением и периодически предлагал Тэхену снять повязку с лица, чтобы духи ветра его вылечили. Насколько понял Чонгук вылечить они его не могли, но за своей «помощью» могли сделать только хуже, поэтому за Паком тоже приходилось следить.       По итогу духов ветра выгнал лекарь, сказав, что принцу нужен покой. По взгляду Кима было понятно, что он на покой не согласен, но перечить лекарю не мог, поэтому, грустно глядя на удаляющийся кувшин вина, был вынужден остаться в постели на неопределённое количество времени.       Однако желающих посетить Тэхена было много и к вечеру их пришло ещё двое, сначала Чхве Ёрён, принёсшая принцу редкие лекарства, присланные её семьёй, а позже пожаловал генерал Цай, в полном военном обличие с какой-то книгой в руках. Чонгук был против того, чтобы Тэхен вёл дела в таком состоянии, но Ким был в этом деле непреклонен.       — Ваше Высочество! — мужчина складывает руки перед грудью в приветственном жесте.       Тэхен с такого ракурса не видит того, кто стоит перед входом, поэтому может только по голосу понять, кто пожаловал:       — Генерал Цай, и вы здесь. Не стойте, проходите внутрь, садитесь. Духи ветра вызвали вас?       Мужчина проходит к кровати принца и присаживается на стул. Грозный военный сейчас не выглядит так грозно, когда разговаривает с Тэхеном. Генерал Цай был старше и годился Киму в отцы, но при этом вели себя оба мужчины точно давние друзья, не очень близкие, но достаточно знающие друг друга, чтобы доверять. Лоулань и Дуньхуан уже давно поддерживают друг друга, генерал Цай стал первым, кто открыто поддержал младшего принца, так что отношения у них куда глубже, чем просто дружеские.       — Лоулань не может без командующего, — отвечает генерал Цай, — да и время неспокойное.       — Что-то случилось? — тут же интересуется Тэхен.       — Пока ничего важного. Как ваше самочувствие?       — Ну, я теперь немножко слепой, — Ким шутит и даже улыбнулся бы, если бы не шов, — приходится головой вертеть, чтобы всё увидеть, неудобно, признаюсь.       Генерал Цай вздыхает и Чонгук его понимает, он как раз проверяет принесённое лекарство для принца на яд с помощью серебряных палочек, воюет с крышкой на банке с мёдом, чтобы разбавить горечь лекарства, которое Тэхен отказывался пить. И он так понимает этот вздох генерала Цая в данный момент, Ким буквально недавно очнулся, был слаб, должен был страдать от боли и очень плохо себя чувствовать, но вместо этого подпевал песням Юнги, просил вина и периодически пытался подняться хотя бы в положение сидя, проверяя терпение Чонгука на прочность.       — Вы не меняетесь, — качает головой генерал Цай.       — Это плохо? — спрашивает Тэхен.       — В этом изменчивом мире вы — как оплот чего-то постоянного.       Ким усмехается и тут же морщится от боли, но явно не унывает. Он был военным и раны на нём были постоянно, не всегда такие тяжёлые, но были.       — Кстати, — у Тэхена загорается янтарный глаз от ожидания, — вы принесли то, что я просил?       — Да, — генерал Цай протягивает принцу книгу, которую с собой принёс, — хотел отправить вам с помощником, но так получилось, что и сам приехал. Держите, здесь только самые молодые, прекрасный сборник свежих талантов.       Чонгук аж ложку из рук роняет. Что-что-что? Он не ослышался? «Самые молодые»? «Сборник свежих талантов»? Чон смотрит на книжку и та печально похожа на один из весенних сборников, который Чонгук находил в библиотеке принца. Это что получается, духи ветра ему тут вино приносили и песни, и генерал Цай туда же, порнуху носит?!       Чонгук рычит и быстрым шагом подходит к мужчинам, выдирая книгу из рук Тэхена и грозно глядя на обоих военных, заявляет:       — Что за бесстыдства?! При живом-то муже читать такую похабщину! Постыдились бы, Ваше Высочество! И вы генерал не лучше, он ещё даже не выздоровел, а вы ему такое приносите!       Почему-то янтарный глаз Кима покрылся светом веселья, не будь у него обмотана половина лица, Чонгук бы узрел, как наглая морда потешается над ним, произнося:       — Это список новых торговцев на рынке Дуньхуана.       Чон застывает на месте, теряя весь грозный настрой, даже листает книгу, но ни картинок там не видит, ни каких-то пошлых стихов или песен, только рабочая информация.       Чонгук покрывается красными пятнами, быстро возвращает книгу Тэхену и бормочет, поспешно сбегая:       — Э-м… ладно, читайте.       *****       Весть о ранении маршала разлетелась, точно горячие пирожки, стоило ожидать, что даже в Лоулань будет шпион, который распространит весть о недееспособности принца по всей Лян, чтобы спровоцировать всех врагов Тэхена.       Первым отозвался отец Чонгука, приславший ему письмо с приказом отобрать жетон Чёрного тигра и тайно добить Тэхена, ведь раз он уже ранен птицей Хо, то долго не протянет, а на Чонгука уже никто и не подумает. Сейчас было идеальное время получить власть над всеми войсками, сам господин Чон к этому времени готовил всех министров к восстанию во дворце, оставалось только дождаться сигнала от Чонгука. Чон же не дурак, власть может и манит, но под крылом главного героя всегда безопаснее, практика уже показала, что Тэхен обладает иммунитетом, а потому Чонгук предпочитает сидеть в Лоулань в качестве мужа Кима хоть до посинения. Он понимал, что снова ведёт себя эгоистично, но все хотят жить, Чонгук не исключение.       Следом за письмом господина Чона, пришло письмо из дворца от Императора, где уже отец Тэхена приказывал «мятежному сыну» вернуть жетон Чёрного тигра и все военные печати ко двору. Ким отреагировал достаточно просто: сжёг письмо и приказал следить в городе за каждым, кто общается напрямую с двором.       — Отец меня боится, — как-то сказал Тэхен, — не упустит шанса напасть с тыла, пока я ранен.       — Я бы тоже так сделал, — отвечает Чонгук, заваривая для Кима лавандовый чай, — что? — возмущается парень, замечая взгляд Тэхена. — Ты сам военный, ну и посуди, что если просить тигра отдать шкуру, то у раненого тигра, а не у здорового.       — Истинно муж маршала.       — Ой, заткнись! — рычит Чонгук.       В целом первые дни после того, как весть о ранении Тэхена разлетелась по Лян, было достаточно тихо, подозрительно тихо. Не было никаких происшествий, даже наёмники не приходили за принцем, и Чонгук понимал, что эта тишина опасна, что-то грядёт, но повлиять он на это нечто никак не может.       Зато шумно было в павильоне Тэхена, духи ветра постоянно приходили к принцу, Джин, как и положено этому алкашу, приносил алкоголь и как-то ему даже удалось спрятать кувшин от лекаря и Чонгука, по итогу маршал со своими друзьями-алкашами распивал спиртное и голосил развратные песни под игру Юнги, доводя Чонгука до ручки. Зато в этих шалостях принца, Чон понял, что тот вовсе не такой серьёзный и мрачный, каким хотел казаться, он обормот, как и его друзья духи ветра-алкаши, с разницей лишь в том, что, когда нужно, Тэхен не просто серьёзен, он устрашающ для окружающих. Но пока никто не видит, принц пьёт вино, мешая его с лекарствами, из-за чего глаз дёргается не только у лекаря, но и у Чонгука, поёт песни с Юнги и Чимином и… сбегает из своих покоев.       Ким очнулся всего пару дней назад, повязки ему так и не сняли, хотя лекарь утверждал, что регенерация проходит хорошо, а Тэхен уже аки горный козлик рассекал по военному лагерю. Нужно отметить, правда, что желание быстрее влиться в привычную для себя колею было для Кима пагубным в больном состоянии. Он проводил утренний осмотр армии, а сам через полчаса уже задыхался из-за раненого легкого.       Чонгук считал, что он такими темпами поседеет от злости! Но потом он понял, что скорее покраснеет, потому что кроме Тэхена, который не желал соблюдать постельный режим, была ещё одна проблема — Чхве Ёрён. Сейчас Чонгуку уже было стыдно за свою слабость в тот день, когда он разрыдался, и колючки лезли из парня обильнее, нежели было положено, да и сама Чхве Ёрён переходила все границы в общении с Тэхеном. Чонгук не ревнует, он Кима сейчас считал другом, какая ревность? Но Чон помнит, что из-за этой девки весь сюжет скатился на дно, и он просто не может позволить Тэхену резко стать глупым и недальновидным под ядом этой женской особи-демона.       — Ваше Высочество, — лепетала Чхве Ёрён, сидя около постели Кима наряженная и красивая, — как вы себя чувствуете? Лекарь сказал, что вам можно выходить на прогулки, не хотите ли прогуляться по саду?       Чхве Ёрён явно кокетничает, убирает за ухо прядь волос, задевает длинные красивые серьги с роскошными камнями, чуть улыбается, приподнимая уголки накрашенных губ и хлопает ресницами, всеми силами стараясь выглядеть мило.       Чонгук откровенно фыркает, не пытаясь скрыть своего презрения. Он вообще-то был всё ещё в комнате, снова намешивал мёд в лекарство принца, чтобы он после еды его принял. И Чонгук вообще-то тоже ничем не хуже Чхве Ёрён, она вся нарядилась, так Чон тоже попал под влияние духов ветра, нацепил на себя красное лёгкое ханьфу и множество украшений на северный лад, он уже давно заметил, что в Лоулань все так ходят.       Чон отбрасывает назад длинные чёрные волосы с вплетёнными нитями жемчуга и ловит недовольный взгляд Чхве Ёрён. Но колючки лезли и их было не остановить.       — Нет, — отвечает Тэхен девушке, продолжая лениво жевать рис и смотреть через открытое окно на духов ветра, играющих в мяч в воздухе.       Какая прогулка? У принца горит найти приключений! А ещё он расстроен, что ему дают только каши, лекарь запретил принцу есть твёрдую пищу из-за швов на лице, что заживали крайне плохо. Тэхен постоянно ковырялся в рисе в поисках мяса, а потом тяжело вздыхал, но кашу съедал, голод не тётка всё-таки.       — Может, тогда почитать вам что-нибудь? Слышала, ваша кормилица часто читала вам.       Надо же, архивные данные подняла! Чонгук скрипит зубами, он вот может сам придумать историю, прекрасную историю, не просто прочесть, а рассказать. Один — ноль в пользу Чонгука.       — Спасибо, но у меня есть целый глаз, чтобы читать.       М-да, Тэхен отшивает, так отшивает.       — Может…       Но у Чонгука сдают нервы:       — Госпожа Чхве, сейчас время МОЕМУ МУЖУ принимать лекарства и мне так же нужно обработать раны, можете нас оставить? Или, — Чон тот ещё злой гоблин, — желаете посмотреть на МОЕГО обнажённого мужа?       Девушка мгновенно вспыхивает, смотрит на Чонгука зло, знает, что он это нарочно, но и сказать против ничего не может, чтобы не задеть свою же честь. Ей приходится лишь поспешно откланяться, точа на Чонгука зубы.       — Её отослал, — янтарный глаз хитро сверкает в сторону Чона, — а сам собираешься смотреть на «своего обнажённого мужа»?       — Вот нет, — наступает очередь Чонгука краснеть, — нет, — парень подсаживается к принцу на постель, протягивая ему миску с лекарством, — она просто раздражает или тебе её общество приятно? Понимаю, такая красотка, как ты можешь устоять?       — Ревнуешь «своего мужа»?       — Не замужем мы! — Чон покрывается красными пятнами вплоть до шеи, понимая, что использовал этот предлог прямо перед Кимом, словно провоцировал его. — Это ты там, со своим соучеником был замужем, а не со мной. Я одуванчик, свободный голубь, найду голубку и улечу.       Глаз Тэхена точно смеётся над Чонгуком, а сам принц игнорирует миску с лекарством.       — И бросишь своего мужа? А как же я?       — Никаких мужиков! — Чон упрямо стоит на своём. — Я за тебя замуж не выходил.       — Так и чего бесишься из-за Чхве Ёрён?       — Да кто бесится?! Она просто мне не нравится!       — Не нравится, что со мной общается?       — Да… — Чонгук вовремя себя останавливает, грозно глядя на Кима, — хватит болтать, давай, бери лекарство и пей.       — Мёд положил?       — Положил, — вздыхает Чон.       — Две ложки?       — Да.       — Большие?       — Да.       — С горочкой?       — Да.       — А клубнику?       — Пей давай! — не выдерживает Чонгук, наблюдая, как глаз Тэхена откровенно потешается над парнем.       Отец Чонгука в покое его не оставил, видимо, связующий был где-то в Лоулань, потому что вечером того же дня, когда Чону пришло первое письмо от господина Чона, вдогонку пришло и второе, где отец Чонгука прямо приказывал ему убить Тэхена, пока тот слаб и забрать жетон Чёрного тигра, в случае ослушания он грозился выкинуть поминальную табличку его матери из храма предков.       Чонгук после прочтения письма настолько разозлился, будто это правда была его мать! Наверное, в этом виноват личный дневник его предшественника, который Чон не так давно нашёл у себя в павильоне, спрятанным под половицами. В общем-то, дневник представлял собой сборник поливания грязью всех и вся, в особенности Тэхену там выделялось много места, но среди строк с ядом Чонгук находил главные причины, почему бывший главный злодей был злодеем, у Автора не хватило таланта прописать его историю, но Чон, как истинный критик, нашёл её сам.       Все думали, что Чонгук баловень судьбы, сын министра, единственный сын, любимый. На публику всё так и происходило, в реальности брак с матерью Чонгука был навязан господину Чону, сам он был влюблён в принцессу и через неё жаждал приблизиться к власти и трону. Но дедушка Чонгука ощущал в сыне порывы к власти и выдал его за Мо Гуан, которая и родила Чонгука, а после через три года погибла в повозке со взбесившимися конями, но обстоятельства дела были достаточно туманными, включая, что расследовать его никто не стал, а господин Чон лично надавил на надзорную палату, чтобы дело закрыли. Понятно, кто был убийцей своей же жены.       Господин Чон не смог приблизиться к трону, поэтому возложил все надежды на своего сына Чонгука, натаскивая его, точно пса на захват власти, и постоянно ему угрожал уничтожением поминальной таблички его матери, к тому же в его власти было и оклеветать покойную жену, запретив даже имя её вспоминать. Чонгук такого терпеть не мог, именно поэтому сбежал в Лоулань, где и встретил Тэхена, к которому испытал ненависть, потому что тот был опальным сыном Императора, таким же ненавистным как Чонгук своему отцу, но при этом оставался человеком, не питал зла к миру. Он смог выбраться из порочного круга семьи, а Чонгук нет, поэтому Тэхена и ненавидел.       Господин Чон даже в Лоулань не оставил сына в покое и вот тут проблема уже Чонгука, который не мог отказать отцу, он мог изначально подружиться с Кимом, а не пытаться его убить, он мог скинуть оковы отца, а не бояться потерять его поддержку, а главное не вестись на угрозы памяти своей матери. Он мог многое сделать иначе, но предпочёл идти по пути эгоизма, имея пользу только для себя, вот и натворил кучу ошибок, завёл любовников, в перерывах грезил о прекрасной жизни с Чхве Ёрён и мечтал уничтожить Тэхена, который смог отказаться от семьи, а Чонгук был прочно к ней привязан.       Главный злодей тоже оказался жертвой, но Автор не посчитал нужным рассказать об этом читателям. Чонгуку же было плохо, когда он читал этот дневник, боль и обида ели его изнутри, он понимал, что это не его история и всё равно ему было дико неприятно от всего этого.       Парень в злости сжимает письмо, что прислал ему господин Чон, рвёт его на куски и собирается сжечь в руке, он учил заклинание пламени, потому что посчитал его нужным, но то ли ветер в беседке был сильным, то ли Чонгук был слишком зол и что-то напутал, однако призвал он не огонь, порезав палец о края бумаги, парень вызвал огромного песчаного демона, который тут же вцепился в него гигантской лапой, потащив к своей собачьей голове.       Ну вот опять! И что Чонгуку так везёт на этого демона?!       Парень уже собирался позвать на помощь, заорать во всё горло, как демон неожиданно мягко опустил его на землю, уменьшившись в размерах до двух метров, и собачьей головой залепетал:       — Ох, извините-извините, муж Тэхена, я не знал, что это вы, извините!       Чонгук смотрит как разговаривает собачья голова и думает: «Он в диснеевском мультфильме?», а следующей мыслью проскакивает тот факт, как быстро отпустил его демон, только поняв, кто такой Чонгук. Неужели он так боится Тэхена?       — Да не муж я Кима! — возмущается Чон, стряхивая с одежд песок.       Демон подозрительно его осматривает, но уверенно заключает:       — Но ведь муж, память меня не подводит.       — Не муж.       — Точно он.       — Нет!       — Да.       — Нет!       — Да.       — НЕТ!!!       — Точно он.       Чонгук топает ногой как маленький ребёнок, каприз которого не был исполнен, да хватит уже считать его мужем Тэхена, формально так оно и есть, но Чон не согласен! Он мужик, он не может быть замужем за другим мужиком!       — Я не его муж…       — Вы — господин Чонгук, точно муж принца, все демоны уже о вас наслышаны, я всем рассказал!       Чон бьёт себя ладонью по лбу. Что? Просто, что?! Какого?! Почему?! И демон ещё так гордится этими словами, в первую встречу пытался сожрать парня, а сейчас стоит и беседует с ним как с давним другом. Но причина этому кроется в одном имени:       — Скажи, — вздыхает Чонгук, — ты Тэхена боишься? Он же просто человек.       Демон вздрагивает, красными глазами осматривается вокруг, точно не он огромный страшный монстр, а именно Ким, который сейчас выскочит из-за угла и утянет его во тьму.       — Ваш муж не просто человек, господин Чон, он маршал и…       — Дело в его внутреннем демоне? Неужели он настолько страшен? Ты мне кажешься в разы страшнее.       — Правда? Ох, спасибо! — расцветает демон, но быстро себя прерывает, придавая себе серьёзный вид, насколько это можно с собачьей головой. — Кхм-кхм, внутренний демон большая редкость, по силе он может сравниться только с асурами, но те запреты в аду, а он на земле. К тому же, внутренний демон — это отражение тайных желаний души человека, люди называют это другой личностью, мы же, демоны, считаем, что это всё один и тот же человек. Понимаете, господин Чон, это человек, который превратился в демона, равного по силе самим асурам. И как мне, простому песчаному демону, не бояться могущественного принца? Когда ему было тринадцать, он разрушил всё поселение демонов на западе до основания, это многих напугало и большинство сбежали, а те, кто остались, стараются не переходить ему дорогу.       Чонгук хмурится, задумываясь. Слова этого демона подтверждали многие догадки Чона: Тэхен говорил, что его демон не может делать того, чего не может сам принц, он не стремится занять его место в сознании и даже в моменты злости и ярости Ким хоть и пугающий, но полностью себя контролирует. Песчаный демон только подтвердил догадку Чонгука, внутренний демон — это не какая-то сторонняя форма, это сам Тэхен, часть его души, покрытая тьмой, этого не знали даже духи ветра, но это знал сам Ким. Поэтому в тот день он так расстроился, когда Чонгук сказал, что боится демона, потому что получалось, что боится он самого Тэхена, который не желал становиться монстром в глазах Чона.       — Кстати, господин Чон, — песчаный демон улыбается собачьей мордой и выглядит это жутко, — я слышал, что Его Высочество ранила птица Хо, это правда?       Хах, хочешь узнать, умирает ли твой страх? Чонгук складывает руки на груди, собираясь поставить демона на место, но этого оказывается и не нужно. Окно в павильон принца распахивается и наружу вылезает виновник «торжества», снова тайно сбегая, причём он и с одной рукой отлично управлялся, используя свою Морак.       Чонгук давится возмущениями от вида этой сцены, а песчаный демон спешит сбежать, растворяясь кучкой песка. Чон приказал Ли Ни караулить Тэхена и не выпускать его из павильона, а если будет капризничать, то орать во всю глотку, чтобы Чонгук подоспел и надавал принцу люлей. Но маршал был умнее, на конфликт не пошёл, а просто решил смыться через окно.       — Стоять! — возмущённо орёт Чон, подбегая к принцу, который очень кстати собирался давать деру.       Тэхену приходится активно крутить головой, чтобы увидеть Чонгука, хотя по голосу он уже догадался, кому попался на глаза.       — Решил подышать свежим воздухом? — язвит Чон.       Однако дальше у парня не получается развить свои возмущения, со стороны центральных ворот с криками летят духи ветра, обгоняя гонца, который несётся за ними. Чонгуку уже не нравится вид посыльного, он задыхался, был потным и грязным, явно весь день провёл в пути.       Юнги подлетает первым, он летел и устать не может, но отчего-то дышит тоже тяжело, огромными глазами смотрит на Тэхена и шепчет:       — Кочевники собрали войска и идут на Лоулань.