brutus

После встречи с родителями он на взводе. Сатору предполагал, что может почувствовать неловкость, неприязнь, стыд и еще кучу всего. Но больше всего в нем сейчас раздражения, которое начинает перетекать в агрессию. Он ходит по своей комнате, отмеряя треугольник большими шагами. Три шага, поворот. Два шага, поворот. Три шага, поворот. Снова три шага. Эта была их вторая встреча после срыва и первая личная. В первый раз они приехали через пару недель после его выхода из закрытого корпуса и встреча происходила при враче. Личный контакт пытались свести к минимуму, общаясь в основном с психиатром и даже как дела у Сатору, спрашивали не у него, а у врача. Десять минут совместного разговора, двадцать личного с врачом, пока Сатору ждет в холле, спешное прощание и все. Тогда все прошло настолько быстро и скомкано, что он ничего не понял и особо не успел прочувствовать. Сегодня же у них состоялся полноценный личный разговор. Встреча прошла в специальной комнате — со столами, удобными креслами, видом на сад перед главными зданием. Родители сидели напротив. Смотрели настороженно. — Как твое состояние? — Как дела с учебой тут, не думаешь начать ходить на уроки? — Мы подумали, что тебе стоит побыть тут еще, восстановиться. Все расплывчато, без желания послушать ответ. Явно хотели что-то сказать, но тянули до последнего. Двадцать минут тупого и неловкого разговора, который не дал ничего обоим сторонам. И только в самом конце, перед тем, как попрощаться, когда они уже встали из-за стола, отец выдал: — Мы подумали, что тебе стоит отдохнуть этот год от учебы, закончишь школу в следующем. А мы подберем тебе подходящую частную школу, где-нибудь на природе. До Сатору не сразу дошел смысл слов. Родители стояли напротив и смотрели, не понимая, как прощаться. Мама дернула рукой, возможно, хотела обнять или потрепать по волосам, но быстро опустила руку. Поклон, прощание, выход через главные двери. Родители — в сторону парковки, Сатору — в общежитие. Это была суббота — день посещений. Часть пациентов также проводила время с родителями или друзьями в главном здании или саду, так что в общежитии было пустынно. Никаких занятий и сессий по выходным не бывает. Сатору был рад — хотелось пойти в комнату и закрыться там ото всех. Он вышагивал этот неровный треугольник уже минут десять, а раздражение не уходило. Наоборот — множилось и было готово перейти в агрессию. Нужно как-то успокоиться. Сатору остановился у стола, рывком отодвинул стул и резко на него сел. Пара глубоких вдохов. Достал из ящика дневник, прогремел карандашами, пододвигая к себе стакан с канцелярией. Открыл новый разворот и начал рисовать абстрактные линии — ломаные, острые, хаотичные. Из-за сильного давления кончик карандаша треснул и отлетел в сторону. Этот тихий хруст и осечка в быстрых движениях на мгновение остановили мыслительный процесс Сатору. А потом все снова запустилось. И Сатору стал ломать карандаши уже специально. Ломать, кидать, ломать, кидать во все стороны. Звук треска дерева был приятен и, казалось, успокаивал, хотя на самом деле распалял еще больше — так, что Сатору не услышал стук в дверь и не успел остановиться, когда та открылась и в проеме появилась копна темных волос и удивленные ореховые глаза. Последний карандаш пролетел сантиметрах в десяти от них и окончательно развалился на щепки после удара об стену. Сатору замер. Сугуру медленно перевел взгляд в сторону, туда, куда пару секунд назад врезалась обломанная деревяшка. Потом взгляд снова переместился на комнату. Сатору сидел в странной позе, в пол-оборота на стуле и, кажется, не дышал. Волосы стоят дыбом, зипка съехала с одного плеча. Глаза без очков и с узкими зрачками таращатся на него, не двигаясь и не моргая. Вокруг были разбросаны обломки карандашей, на стенах кое-где виднелись серые черточки. Сугуру медленно вошел, прикрывая за собой дверь, не делая резких движений. — Сатору, что-то случилось? — голос тихий, мягкий, интонация успокаивающая. — Я… карандаш сломался. — Сатору ответил с задержкой, наконец делая вдох и моргая. В ушах шумело. — Боже, прости! Я тебя не задел? Сатору отмер также быстро, как застыл. Сорвался со своего стула, в пару шагов приблизился к Сугуру. Хотел прижаться, но побоялся дотронуться и просто поджал руки к груди. — Нет, все в порядке. — Сугуру сам сделал шаг навстречу, обнимая Сатору. — Что случилось? На что ты разозлился? — Я виделся с родителями… не хочу сейчас об этом говорить. — Годжо сделал еще один глубокий вдох и с выдохом постарался расслабить плечи. Почувствовал, как руки неудобно упираются в чужую грудь и вытянул их, обнимая Сугуру в ответ. Постояв так еще пару минут, Сугуру решил усадить их на пол. Осторожно выпустил Сатору из объятий, прошел вперед и уселся на ковер, облокачиваясь на кровать спиной. Еще раз осмотрел комнату — не считая разбросанных обломков карандашей, был порядок. Значит, Сатору буйствовал не долго и не сильно. Пришлось собрать и положить на стол пару обломков карандашей с пола, чтобы не пораниться о щепки. — Иди сюда. — Сугуру раздвинул ноги и похлопал между ними. — Давай посидим, успокоишься. Если что — пойдем ко врачу. Сатору был какой-то заторможенный — повернулся, тупо посмотрел, как будто не зная что делать. Подумал пару секунд и только потом опомнился и медленно уселся между ног Гето и прижался к нему, как-то неловко — боком, поджимая под себя ноги. — Я тебя точно не поранил? — Годжо поерзал и повернул голову, поднимая глаза на Сугуру и щекоча волосами чужой подбородок. Сугуру провел по ним рукой и подумал, что за несколько месяцев волосы у Сатору отросли и скоро будут помещаться в хвостик на макушке, если не подстричь. — Нет, но немного напугал. Уверен, что тебе сейчас не нужна помощь? — Сугуру чуть склонил голову вбок, пытаясь заглянуть в глаза, которые Сатору отводил и прятал за челкой. — Могу проводить тебя до врачей. Сёко сегодня, к сожалению, не на смене. — Нет. Я поговорю об этом с психиатром и, может, вынесу в группу. Херово, если каждая встреча с родителями будет заканчиваться так. — Сатору усмехнулся, как-то болезненно, и продолжил. — Хотя они не особо-то и хотят меня видеть. Перед уходом сказали, что в этом году я могу отдохнуть от учебы, но в следующем они хотят отправить меня в закрытую школу. — А ты сам-то хочешь с ними общаться? — судя по тону и частоте, с которой Сатору говорил о родителях — общаться с ними у того не было никакого желания. Но какие могли быть еще варианты? — Не особо. Но и в какую-то дурацкую школу-пансионат тоже ехать не хочу. — Сатору звучал обиженно и теребил свои пальцы. — Мне будет восемнадцать, я смогу жить отдельно. Нужно только придумать, как уговорить родителей и чтобы они дали мне денег. Сугуру не понимал, насколько желание Сатору реальное и в каких отношениях он вообще был со своими родителями. По его словам и причине, по которой Годжо попал сюда, можно предположить, что отношения у них точно не близкие. Но какими вообще были родители Сатору? Его, Гето, родители, когда-то были любящими и ласковыми. Они много работали, привыкли к активной светской жизни, но время сыну уделяли. Особенно, когда он был маленьким — мама много времени проводила с ним, занималась, гуляла. Отец не так активно проявлял любовь, но и холодным с ним не был. Болезнь Сугуру изменила их отношения не сразу. Сначала родители просто испугались, но думали, что все наладится — что это возраст, стресс от новой школы. Но чем дальше, чем чаще повторялись приступы, чем больше он от этого уставал — тем больше родители держали дистанцию. Они не понимали, как такое могло случиться с ребенком, которому давали все, которого водили к лучшим врачам, которого любили. А потом — он остался в больнице, у них появилось два новых чада без проблем и общение практически полностью сошло на нет. Сейчас родители приезжали в клинику пару раз в год, наверное, боясь бередить старые раны. Возможно, если Сугуру решит с ними поговорить, попросить помощи и возможности после больницы стать самостоятельным, то они послушают. Но сможет ли он сам справиться с этой ответственностью? Сугуру хотел спросить у Сатору про его отношения с родителями, но когда оторвался от своих мыслей — понял, что тот задремал. Годжо сопел у него на груди, светлые ресницы подрагивали ни то от чуткого сна, ни то от челки, которая лезла в глаза — и Гето заправил ее за ухо быстрым движением. Левую ногу Сатору все еще прижимал к себе, а правую почти выпрямил на полу. Чужое тело острой тяжестью давило на грудь, было немного жарко, но Сугуру не хотел сдвигаться, так что просто немного подвинул ноги и поудобней обнял Сатору, утыкаясь носом в его макушку. *** К началу июля Сатору чувствует себя ощутимо лучше: меньше спит днем, выбирая вместо этого почитать книгу или погулять, если на улице нет сильного дождя; иногда смотрит вместе с другими в гостиной фильмы; дольше поддерживает беседу и вовлекается в разговоры. На групповой терапии Сатору тоже стал активней — после встречи с родителями он понял, насколько еще эмоционально нестабилен при выходе из зоны комфорта, которая ограничивалась его комнатой и парочкой людей. Если Сатору хочет жить один — он должен стать сильнее. Должен научиться нормально общаться с людьми, выстраивать коммуникацию, решать свои проблемы. На первую терапию после встречи с родителями Сатору вынес вопрос агрессии, чтобы разобраться, как с ней справлять. Оказывается, если сдерживать себя и замалчивать проблемы — напряжение копится и в его случае выливается во вспышки ярости. Чтобы избегать этого в дальнейшем, нужно научиться распознавать, что вызывает злость и раздражение и останавливать это. Пока сложно, но Сатору научится. Он всегда был способным, тем более теперь — это его цель. Кусакабэ также порекомендовал найти занятие, в которое можно направлять энергию физически, потому что в рисование уходило только ментальное напряжение и эмоции. Так что Сатору решил вернуться к бегу — не по территории, конечно, потому что там было нельзя и не было оборудованного пространства, но в зале для спорта были парочка беговых дорожек. В некоторые дни получалось ходить заниматься с Сугуру, но он больше любил проводить время в зале в наушниках, так что Сатору не навязывался. Музыка — единственное, к чему Сатору пока не вернулся. Хотя и возвращаться было не к чему, потому что дома он почти ничего не слушал, так как это отвлекало от учебы. Сейчас Сатору хотел послушать что-нибудь и понять, нравится ли ему это вообще. Был будний день, так что у всех были либо сессии, либо уроки, но где-то через полчаса Сугуру должен закончить и вернуться к себе. Теоретически, Сатору мог пойти в общую гостиную и включить что-то на проигрывателе там, но этот вариант он даже не рассматривал. У Сугуру был плеер, куча дисков и наверняка хороший вкус (по крайней мере, Сатору мог ему довериться). Чтобы не пропустить момент, когда друг вернётся в комнату, Сатору встал из-за стола и приоткрыл дверь так, чтобы коридор было видно с кровати. Взял с полки «Принца Каспиана», которого начал читать недавно, и улегся с книгой на кровать. Специально высматривать Сугуру не пришлось. Минут через сорок — видимо, после учебы успел сбегать покурить — Сугуру сам заглянул к нему в комнату, но увидев, что тот читает, просто улыбнулся, махнул рукой и ушел к себе. Сатору быстро закрыл книгу и, не оставив даже закладку на месте прочитанной страницы, кинул ее на стол. Через минуту он уже просунул голову в дверной проем комнаты друга. — Су-гу-ру. — того, почему-то, в комнате не оказалось, и Сатору решил позвать. Гето выглянул из ванной, с мокрым удивленным лицом и полотенцем в руке. — Можно к тебе? Хочу послушать музыку. После утвердительного кивка Сатору зашел в комнату и завис перед полкой с дисками, коих было много, а вот знакомых названий — почти нет. Сугуру в это время вернулся в ванную и наспех вытер лицо. Сатору иногда приходил к нему со странными вопросами или просьбами, но про музыку еще не разу не спрашивал, ни просто так, ни когда Сугуру слушал что-то, находясь рядом. — А что ты хочешь послушать? — ровно как о самом интересе к музыке, Сугуру ничего не знал о предпочтениях Сатору в ней, так что он присоединился к парню, разглядывающему диски на полке. — Какие жанры тебе нравятся? У меня, конечно, есть не все, но многое. — Не знаю. Я не то чтобы слушал когда-то музыку. — Сатору оторвался от разглядывания названий на коробочках и неопределенно покрутил руками, смотря на Сугуру. «Мда, ну и запрос» — первое, что пришло в голову Сугуру. Потом он задумался. Нужно выбрать что-то не резкое по звучанию, но и не слишком спокойное, судя по настроению Сатору. Что-то со смешением стилей. — Возьми пока мой плеер со стола и вытащи из него диск, а я что-то выберу. Только убери диск в коробку, она тоже на столе должна быть. Пока Сатору копошился с устройством, Сугуру несколько раз прошелся взглядом по всем дискам на полке. Выбор пал на черную коробочку с изображением оранжевого глобуса посередине обложки. — Parachutes от Coldplay. Это их дебютный альбом, оттолкнемся от него. — Сугуру забрал плеер из тонких пальцев Годжо и аккуратно вставил в него диск. Пока Сатору усаживался на полу, Сугуру распутывал наушники, после чего сел рядом в позе лотоса. Один наушник протянул Сатору, второй вставил в себе в ухо. Нажал на плей — устройство тихо зашумело, раскручивая диск, почти сразу после первых аккордов послышались слова. Bones, sinking like stones All that we fought for Возможно, слишком грустные мотивы для первого полноценно прослушанного альбома, но Сугуру нравилось сочетание легкой музыки и тоскливых слов. Сатору, кажется, тоже не возражал, смотря перед собой и внимательно слушая со спокойным сосредоточенным лицом. Сугуру откинул голову назад, облокачиваясь затылком на кровать. Он любил этот альбом, но давно не слушал, так что было приятно вновь пройтись по знакомым песням. Первый трек они послушали в молчании, но на втором Сугуру резко поднял голову — начало было громче и резче, чем он помнил. Сатору посмотрел в ответ вопросительно, кажется, не заметив ничего странного. — Не слишком резко? — у обоих в ушах был всего один наушник и музыка играла не на полную, но Сугуру на всякий случай показал на ухо пальцем. — Нет, все в порядке. Мне вроде нравится, давай послушаем дальше. И они продолжили слушать музыку в тишине. And I want you to know That you'll always get your way На припеве Сатору положил голову Сугуру на плечо и принялся выстукивать ритм пальцами на его бедре. Сугуру думал о том, что у них за отношения. У Гето был один друг в начальной школе, который не пугался его странного поведения и взглядов и интересовался, когда тот вернется из клиники в школу, но их общение закончилось, когда Сугуру остался тут жить. В клинике приятели тоже появлялись, но пропадали с такой же частотой — когда их выписывали. Единственные отношения, которые были, отношениями назвать можно было с натяжкой. То, какое общение и связь установились у них с Сатору — было первым разом за всю жизнь Сугуру. Он мог назвать Сёко своей подругой, не смотря на возраст и ее статус работника клиники — общались они непринужденно, обсуждали далеко не только лечение и жизнь больницы, были схожи в чувстве юмора и музыкальных предпочтениях. Но к Сёко он точно не относился так. С Сёко он не хотел проводить столько времени, проявлять и принимать заботу в огромном количестве, Сёко не хотелось касаться. А Сатору — хочется постоянно. Такое количество эмоций и ощущений для Сугуру было в новинку — не то новый план лечения так действует, не то сам долговязый мальчишка. Сугуру понимал, что может доверять Сатору, но не понимал, что тот хочет в ответ. Он почти не проявлял инициативу и свои желания каким-либо образом, который еще не проявлял Сугуру. Но вот если Гето что-то сделал первым, то Годжо это принимал и затем повторял сам. Сугуру берет за руки однажды — Сатору берет за руку потом Сугуру зовет к себе на ночь — Сатору приходит потом сам Сугуру обнимает и гладит — Сатору повторяет и потом сам за этим приходит Как будто он не знал, куда идти и следовал только по чужим шагам. Возможно, дело было в том, что у Сатору было мало опыта общения с людьми. Может у него и отношений не было и тот не понимал, что нужно делать. Возможно, он даже книги читал только по программе и учебной нужде и не углублялся в то, как там взаимодействуют влюбленные. So then I took my turn Oh what a thing to have done Сугуру аккуратно дотронулся до Сатору рукой, чтобы не напугать перед вопросом, потому что они молчали уже довольно долго. Кажется, Годжо сильно погрузился в музыку, так как все равно немного вздрогнул. — Сатору? — М-м? — У тебя когда-нибудь были отношения? — Сугуру решил задать вопрос прямо, без полунамеков — вдруг Годжо не поймет и придется неловко уточнять. Честность была лучшим путем. Выражение лица Сатору и так было странным — смешение удивления и задумчивости, взгляд направлен в стену напротив. — Нет, не было. Я вообще мало с кем общался. — то-то оно и видно. — А влюбленности? — Сугуру решил задать все важные вопросы сразу. Ну, почти все. — Нет. — только на этом вопросе Сатору повернулся. Посмотрел в глаза — долго и проницательно, немного хмуря брови, как будто что-то выискивая. Сугуру смотрел в ответ и легонько улыбался уголками губ. — Наверное, нет, мне не с чем сравнить. Я вообще начал идентифицировать свои эмоции только недавно, после терапии. — А примеров перед глазами у тебя не было? Родители там или в школе? — Сугуру очень хотелось понять ход мыслей этого мальчишки напротив. — Родители… нет? Я не знаю. — Сатору правда выглядел неуверенно, как будто вообще первый раз задумался о своих родителях как о паре. — Они скорее как партнеры. Довольно слаженные в действия и решениях, но очень сдержанные. Не помню, чтобы они как-то открыто проявляли к друг другу… что-то. Сказав это, Сатору потянулся своей рукой к рукам Сугуру, которые все это время покоились на животе, придерживая плеер. Подцепил своими пальцами чужие. Это что, намек? — А в школе не разрешалось открыто проявлять чувства и показывать отношения — слишком консервативное место. Девчонки иногда кучковались и хихикали, обсуждая кого-то. А парни делали так, — Сатору забавно вытянул лицо, поднимая одну бровь и опуская уголки губ вниз, проводя глазами от лица до груди Сугуру и обратно, как будто оценивая. — но не думаю, что могу полагаться на эти наблюдения. — Ты иногда говоришь так странно, знаешь? — Сугуру позабавила манера речи Сатору и то, как он строит фразы. — Как будто отвечаешь на уроке. — Ну, как привык… — Сатору потупил взгляд, а потом снова посмотрел в глаза. — А у тебя? Были отношения… или влюбленности? Сугуру весело хмыкнул и улыбнулся, придаваясь воспоминаниям. — Когда мне было четырнадцать, сюда приехала девчонка немного старше меня. Она сначала странно на меня смотрела, как будто изучала, а потом предложила встречаться. — Сугуру было забавно вспоминать это предложение, сделанное незнакомой девочкой депрессивному подростку. — Мы держались за руки, целовались и все такое. Потом ее выписали и она меня бросила. — драматичный вздох. — У нее были волосы цветом почти как у тебя, кстати. Не уверен, что там была даже влюбленность — скорее просто симпатия и интерес к новому опыту. По крайней мере, это не было похоже на то, что описывают в книгах или о чем поют в песнях. «Но с тобой — похоже» — это Сугуру решил пока не произносить.