I'm worse at what I do best And for this gift, I feel blessed Our little group has always been And always will until the end
18 мая, понедельник. — Это не вы гнались за мной из кафе, верно? — Неожиданно даже для самой себя ровно произнесла Рокси, не двигаясь с места и смотря исключительно на Ская. Смотреть за него, на девушек со светящимися глазами, было искренне и по–человечески страшно, даже если она немного и успокоилась. — Я видела мужчину в чёрном. Его с вами нет. Парень, Скай, тоже не спешил двигаться в её сторону, замерев в нескольких шагах. Его правая рука, чуть отведённая за спину, показывала остальным жест «оставайтесь на местах», и она, на самом деле, не знала, что чувствовать по этому поводу. Она даже не могла сказать, что доверяла парню. Доверие — это полная уверенность в мыслях и действиях, но успокоиться её заставило не оно, а понимание, что парень был другим. У него не светились в темноте глаза, он не поднимал ладонь, словно готовясь пуститься в атаку, он не заставлял плющи обвивать дверь её хижины. А ещё у неё было это странное ощущение: Рокси не просто понимала, она чувствовала, что он отличался. Что это значило? — Ты права. И мы вообще не хотели гнаться за тобой, просто ты… — Скай немного хрипло ответил ей, неловко жестикулируя. Полная абсурдность ситуации, но она дрожаще и слегка истерически усмехнулась над его нелепостью. — Просто я бежала… Да, глупо получилось, но… — Голос её колебался, несмотря на то, что она изо всех сил старалась взять себя в руки. Чёрт, если они были «плохими ребятами», ей всё равно нужно было вести себя увереннее: вести переговоры в адекватном состоянии было определённо легче. С её губ сорвался трясущийся выдох, когда она попыталась вернуть себе самообладание и повернуть разговор в другую сторону. — … Но меня никогда не… искал, кто–то вроде… вас. Боже, как же тупо она звучала! Ей самой хотелось съёжится от натянутости тона и постоянных, слишком затянутых пауз. Леденящего ужаса больше не было, конечности не немели, что вздрагивая, но страх всё ещё не отпускал её, контролируя мысли и слова. А чего она хотела? Как бы ни храбрилась, Рокси была лишь девчонкой, сиротой, которая стояла перед девушками с какими–то непонятными и невозможными способностями. Если всё пойдёт по плохому пути, она будет обречена на пожизненное рабство, или убийство, или изнас… — Мне жаль, что напугали тебя. Мы лишь хотели защитить тебя, — Скай бросил взгляд на Арту у её ног, а затем вновь посмотрел на неё. Парень выглядел внушительно, уверенно, статно, будто был каким–то «элитным» военным, но в то же время мягкость в полуулыбке и едва заметная заторможенность в подборе слов не давали испугаться. — Ты сама уже знаешь, что тебя преследовал мужчина. Возможно, не один. — Вы знакомы? — Конечно, он уже говорил, что она была в безопасности, что они не тронут её, но внезапная мысль, внезапное осознание всё ещё осязаемого риска обмана вмиг заставили сердце пропустить удар. Она инстинктивно отпрянула, пятясь назад, но больно ударилась щиколоткой о деревянный порог. — Нет, мы никогда с ними не встречались, но знаем, кто они, — новый голос повис в воздухе, и прежний ужас вернулся в каждую клетку её тела. От группы отделился ещё один человек: девушка с огненно–рыжими волосами. Глаза её не горели пламенем, но у Рокси были достаточно хорошие память и фантазия, чтобы вид сверкающих под луной радужек отпечатался на сетчатке. — Я понимаю, что ты испугана, поверь. Я была на твоём месте когда–то, и ты должна поверить мне: мы не дадим тем мужчинам добраться до тебя, — девушка говорила твёрдым голосом, не слишком успокаивающим, но и не жестоким. Это ничего не давало: всё, что было в поле зрения, были горящие глаза. Как она могла потерять бдительность?! Это были не люди, они гнались за ней! — Эй, не нужно, пожалуйста! Мы твои друзья, клянусь, мы ф… Девушка, возможно, неосознанно, сделала шаг ещё ближе, и Рокси, подталкиваемая адреналином, спиной снова взобралась по порогам. Она помнила, что дверь была заблокирована, но могла думать только об отстранении, только бы рыжеволосая не добралась до неё. Она даже не заметила, как пятка неустойчиво опустилась на деревянную поверхность, а в следующее мгновение её колени больно ударились о мелкие камушки лесной тропы. Арту поднырнул под её плечо, жалобно скуля. Чёрт, причиной её гибели будет её глупость. — Блум, стой… — Рокси, не переживай, я помогу тебе подняться, — девушка на секунду метнула взгляд на Ская, схватившего её за локоть, а после повернулась обратно. Глаза её теперь не были голубыми. Арту зарычал. — Нет, не подходи! — Она вскрикнула, неуклюже силясь отодвинуться как можно дальше, но её спина упёрлась в хлипкую лестницу. Поцарапанные колени дрожали, зубы ежесекундно клацали, а кожа покрылась тысячами мурашек. Прежнее спокойствие теперь казалось дуростью. Тут она заметила, как Скай уже более настойчиво сжал плечо Блум, как он сам её назвал, и уверенным движением вернул девушку на прежнее место. Он посмотрел на неё, и девушка разозлённо задышала. Рокси могла чувствовать её разочарование и тихий гнев, но Скай, хоть и нервничал, давил всплеск её эмоций безмолвным безмятежным напором. Он взглянул за спину, на кого–то другого, и в следующий момент к рыжеволосой подошла темнокожая девушка. А потом он стал осторожно и медленно двигаться в её сторону. — Прости. Я помогу тебе? — Он спросил её тихо–тихо, так, чтобы расслышать могла только она. Она кивнула аккуратно, всё ещё наблюдая за каждым движением парня. Он старался сделать шаги очень маленькими, а ладони держать высоко поднятыми, чтобы она, должно быть, не вышла из себя снова. Возможно, теперь то самое доверие начало зарождаться. — Ты в смятении, и это дерьмово. Окей, — Скай неспешно опустился перед ней на корточки. Сейчас она могла без труда разглядеть все черты его лица, все оттенки голубых глаз и увидеть искренность в доброй, милой улыбке, с которой он смотрел на неё. Страх стал понемногу отступать, потому что она надеялась, что, если Блум или кто–то ещё снова решит подойти к ней, этот парень защитит её. — Ты боишься их, как я понял, и это нормально, но тебе нужно поверить, что мы тебе не враги. — Дело не во врагах, а… а в глазах, — выдавила Рокси из себя обрывочное. — Тогда скажу тебе ещё раз, извини: тебе сейчас нужно поверить мне на слово или позволить девочкам показать, кто они, — он протянул ей руку, и она, пару мгновений поразглядывая её, вложила в неё свою ладонь. Парень легко поднялся на ноги и так же легко помог встать ей. — Мы не хотим, чтобы ты боялась нас. Ты должна услышать очень длинную историю, но для этого ты должна перестать нас бояться. Было легче сказать, чем сделать. Грудь всё ещё сдавливало от желания развернуться и убежать в темноту леса, подхватив Арту на руки, но она знала, что убежать от этих людей она не сможет. Или от тех мужчин из кафе. Почему они перестали преследовать её? Рокси моргнула, делая несколько вдохов и выдохов, по очереди оглядев все собравшиеся на поляне лица. Она не могла сказать, что они выглядели угрожающе, но энергия, исходившая от них, определённо пугала её. Она уже научилась доверять своему «чутью», потому с секунды на секунду ждала подвоха. Но его не было. Она почувствовала чужую хватку на руке, вспоминая, что Скай всё ещё сжимал её пальцы в своих. Это странно держало её эмоции под контролем, не давая произойти второму срыву. Она прикусила внутреннюю сторону щеки и разрешающе кивнула, приготовившись к худшему. Когда лес озарился светом огненно–оранжевого, золотого, синего и зелёного цветов, дыхание её перехватило. Она спала? Или хуже: сошла с ума и теперь видела искажённую, сказочную реальность её больного мозга? На автомате, испугавшись и во все глаза уставившись на четырёх девушек с крыльями, она боязливо сжала руку Ская в ответ. Он не возразил. — Рокси, девочки — феи, — раздался его мягкий, ровный голос, словно он был воспитателем в приюте, а ей снова было четыре и она не понимала, почему не могла ходить там, где ей захочется. Арту прижался ближе к её обнажённому бедру. Она ощущала его страх и постаралась успокоить и пса, и себя защищающим поглаживанием по его затылку. Её рука снова дёрнулась, и она всё же смогла отвести взгляд от необыкновенного, ненормального зрелища. Глаза Ская не светились, как у девочек, и теперь она понимала, что действительно комфортнее чувствовала себя рядом с ним. — Знаю, звучит сумасшедше, но есть ещё кое–что более сумасшедшее, — парень чуть наклонил голову, и она уже знала, что в следующие слова ей придётся поверить, ведь иного пути уже не было. — Ты одна из них. И Рокси не была одиннадцатилетним Гарри Поттером, к которому пришёл Хагрид и заявил, что тот был волшебником. Она была пятнадцатилетней девочкой–сиротой из гавайского приюта, к которой на порог заявились феи и сказали, что она была такой же.***
20 мая, среда. Наверное, они были очень удачливыми людьми, потому что это нельзя было назвать ничем другим, кроме как огромной, нереальной, волшебной удачей. Монтерей, океанариум и Фелис Сильва были месяц назад, и они не смели контактировать друг с другом с того самого дня, исключая моменты молчаливых переглядок и совместных намёков о Гавайях. У них начало хорошо получаться быть вместе и в то же время не быть вместе и при этом чувствовать какое–то подобие комфорта и, что самое абсурдное, счастья. Да. Они научились радоваться тому, что иногда могли сидеть на одном диване, или оставаться две минуты наедине, или выезжать на абсолютно бессмысленные проверки местности вместе. Их жизнь определённо перевернулась с ног на голову, и наконец у них получилось подстроиться под неё. Почему они были удачливыми? Потому что только из–за чистой удачи Блум согласилась на уговоры Аиши и отправилась с ней осмотреться в западной части леса, потому что помощь Аиши была чистой удачей, потому что «добро» Маршал на их совместную вылазку было чистой и сюрреалистичной удачей. — Ты смотрела «Лило и Стича»? — В лесной вечерней тиши раздался голос Ская. Стелла не могла ничего поделать со своей улыбкой, да и не хотела. — Скажи, Сильва правда всю жизнь учил тебя сражаться или вы просто постоянно смотрели фильмы из Первого мира? — Её последние слова утонули в её же мелодичном смехе. Она не оборачивалась, продолжала уверенно шагать вперёд и оглядываться по сторонам в поисках чего–то необычного, но это не мешало ей каждой клеткой тела ощущать расслабленность парня. Конечно, вперемешку с этим сладостным ощущением сквозило ощущение другое, какие–то загадочное и раздражающее, но она с успехом не обращала на это внимания. — Потому что я пока больше ко второму склоняюсь. — Вообще–то, «солдат всегда должен быть готов к любой среде, куда его могут поместить», так что кинематограф был, вроде как, важной частью моего обучения, — ладно, пародия на Сола у него всегда получалась идеально, и это никогда не переставало смешить её. Стелла залилась не слишком громким, но настоящим смехом. — В этом нет абсолютно ничего смешного, потому что мне вот, например, тебя искренне жаль, принцесса. — О, правда? — Чувство чего–то тёплого разлилось в её грудной клетке, заставляя сердце биться в неспешном, удобном, умиротворённом темпе. — От чего же? — Ты столько всего упустила, это просто преступление! — Прилетело ей в ответ эмоциональное, когда пальцы Ская нежно переплелись с её. Она улыбнулась ещё шире, даже не подозревая об этом, и сжала мужскую ладонь крепче. — Даже вот если взять «Лило и Стича»: там столько нереально глубоких моментов. А ещё культура Гавайев, конечно, ты вообще видела этих девушек в соломенных юбках и цветочных венках? Мне кажется, тебе бы очень пошло. Счастье приносил не только момент, но и понимание того, что Скай немного, но всё же справился с выходящими из–под контроля эмоциями. Тогда, в Монтерее, ей даже показалось, что он просто сядет в том океанариуме и не посмеет вернуться обратно в дом, к Блум, к дурацкой ненавистной ему маске лжеца. Она могла бы тогда сесть рядом с ним, если бы не Фелис и её воодушевляющие слова, но в итоге всё с трудом, но разрешилось. Сейчас парень рядом с ней смеялся, улыбался, касался её, оставлял невесомые поцелуи на её щеках, и она не могла ни о чём больше просить. Ей тогда самой хотелось сбежать, пешком добраться до ближайшего портала, но теперь всё налаживалось. Они могли с этим справиться вместе и стать сильнее. Всё будет хорошо. — Может, посмотрим твоего «Стича» сегодня все вместе, а сейчас пойдём… — Стелла намеренно оставила его комплимент и, наверное, очевидный намёк без вербального внимания, оставляя всё веселье и флирт до лучших времён. Она огляделась, пытаясь понять, в какую сторону сходить лучше с самого начала. Это было миллисекундное решение, такое быстрое, что она даже не осознала, почему её выбор был таким. — … Налево. Без пререканий и вопросов Скай обошёл её, закрывая спиной, и уверенно повёл её по указанному направлению в глубь лесной чащи. Кто знал, кто их поджидал там? Гавайский лес был чем–то по–необычному знакомым, чем–то родным, чем–то, что ощущалось как дом. Она бывала в Линфее всего раз, но это не имело значения: здешние места напоминали ей не «зелёное королевство», а алфейскую оранжерею, расширенную до вселенского масштаба. Высокие мощные пальмы виднелись на горизонте, другие раскидистые и яркие деревья, названий которых она не знала, невероятной красоты цветы — всё вокруг неё благоухало и цвело, и от этого аромата кружилась голова. Тёплый ветерок ласкал её открытые плечи, развевал распущенные волосы. Хотелось остановиться и прижаться к широкой спине Ская и больше никогда не отпускать. Идиллию нарушило новое ощущение. Точнее не новое, но по мере продвижения по лесной тропе оно становилось всё ярче и ярче, всё более осязаемым. Её словно что–то манило, словно становилось ориентиром, к которому она стремилась. Спасибо развивающейся магии разума и природной интуиции: это чувство не было плохим, больше неизведанным. — Я точно не уверена, но думаю, что впереди что–то магическое, — негромко произнесла она, подойдя вплотную к Скаю и приблизив губы к его уху. За этим последовало его мимолётное замешательство, а после плечи его расправились, рука проверила кинжал на поясе. — Никакой угрозы я не вижу, но будь начеку. Когда до них донёсся слишком громкий для ветра шелест травы и кустов, Стелла уже не могла отрицать, что выбрала этот путь неслучайно. Теперь она и Скай шли плечом к плечи, осторожно ступая по тропе и стараясь не создавать лишних звуков, приготовленные к худшему. Она точно знала, что опасность их не поджидала, но кто поджидал? Неужели в глубине гавайских лесов прятались те самые пропавшие земные феи, исчезнувшие со всех радаров годы назад? В этом её уверенности уже было меньше. Если не феи, то кто? Внизу живота невидимый узел резко сжался, когда её взгляд упал на нечто в глубине густой ярко–зелёной травы. Её молодой человек мгновенно напрягся, молниеносно выхватив кинжал из ножен, но она крепко схватила его запястье, наконец разглядев того, кто манил её за собой всю дорогу. — У меня галлюцинации или ты тоже это видишь? — Очень тихо выдохнул Скай, останавливаясь и запрещая ладонью ей двигаться тоже. Она почувствовала и услышала в его голосе небольшой, но всё же ощутимый страх: он был в шоке, это было вполне объяснимо. Должно быть, она бы тоже распаниковалась, если бы увидела это существо и не смогла бы распознать его природу с помощью магии. Перед ними — если говорить точнее, практически под их ногами — стоял уменьшенный в десять раз человек, одетый в ту самую стереотипную соломенную юбку и топ из широкого листа. В пышных чёрных волосах виднелся цветочный венок, который, как будто бы, был чуть ли не больше головы. Все приметы и наряд указывали на то, что перед ними предстало существо женского пола. Посмотрев на них пару секунд, она взглянула Стелле прямо в глаза и медленно отправилась куда–то в лесные дебри, рукой приглашая их за собой. Им со Скаем хватило одного короткого момента, чтобы переглянуться, мысленно договориться о боевой готовности и последовать за загадочным существом. Она силилась вспомнить хоть что–нибудь, хотя бы маленькое упоминание в мифах, хотя бы какую–нибудь сказку про крошечных людей, живущих на отдалённых островах и зовущих фей в свои обители. Разум не подчинялся, пока она неторопливо и с максимальной аккуратностью пробиралась под свисающими лианами и перепрыгивала через покрытые мхом брёвна. Сверху слышалось пение экзотических птиц, снизу доносилось стрекотание насекомых, и она честно старалась держать себя в руках и не пускаться в истерику. Крошечная женщина за всё время из пути ни разу не обернулась проверить, шли ли они за ней вообще. Казалось, она была полностью уверена в себе и в их заинтересованности. Скай продолжал хмуриться, бросая на существо впереди настороженные взгляды и оглядываясь в поисках опасности, Стелла же время от времени хватала его за руку и пыталась успокоить через их связь. Конечно, он переживал и абсолютно не понимал происходящее, конечно, он не был феей и не умел распознавать и классифицировать энергию. Через несколько минут очень напряжённого пути по запутанным джунглям совсем близко начали слышаться голоса. Их было много, все разные и все необычные. Язык ей был неизвестен: она даже не могла точно сказать, что это были слова, а не какие–то странные звуки. Когда их «проводница» юркнула под огромной раскидистой веткой и пропала из их поля зрения, они снова переглянулись. Оба были напряжены, но поворачивать назад уже не было смысла. Парень обхватил ветвь и без особых трудов поднял её, помогая Стелле пройти дальше. Чтобы она могла моментально столкнуться с мощной, неоценимо большой магической аурой. — Рада вас снова увидеть, ваше Высочество, — по середине лесной опушки, затерянной в глубине гавайской чащи, стояла статная, невероятной красоты женщина. Её прямые длинные чёрные волосы ниспадали с её плеч, струясь по тёмно–синей ткани с золотистыми узорами. Голова её была покрыта дупаттой, похожей на свадебную фату. Женский взгляд, не колеблясь, наблюдал за ними. Стелла знала её, в этом не было сомнений. Черты лица были ей до боли знакомыми, но так же больно было понимать, что она не могла вспомнить, где они виделись. — Я ожидала вас, но у нас не так много времени, как хотелось бы, — не нуждаясь в ответном приветствии, женщина продолжила говорить томным, хрипловатым голосом. Он завораживал, нагоняя туман. Это определённо была фея или… или нечто иное, более могущественное. Скай за её спиной был константой, на которую она могла положиться, но она знала, что должна была разобраться самостоятельно. — Кроме того, добрый менехунский народ не любит, когда их отвлекают от дел и врываются в их имения. Нам необходимо спешить. — Менехунский народ? — Спросил парень из–за её спины, и Стелле захотелось дать ему небольной, но ощутимый подзатыльник: всё–таки иногда солдатская беспардонность брала над ним верх в самые неподходящие моменты. Её это, конечно, умиляло, но не тогда, когда они общались с каким–то необычайно могущественным магическим существом. — Как вы это называете?.. Они эндемики Гавайских островов, — несмотря на внезапную легкомысленность Ская, женщина по–доброму улыбнулась и без промедлений удовлетворила его любопытство. Казалось, ей даже понравилось, каким непосредственным был молодой человек, но эта мысль могла быть плодом не совсем умелых способностей магии разума. — По легенде их прокляли на вечную жизнь, но они совсем не сетуют на свою судьбу. Но повторю: им не нравится, что мы здесь. Прошу, Стелла, следуй за мной. Может, она просто забылась в своих размышлениях, но она без вопросов зашагала за странной «знакомой незнакомкой», даже не замечая, что скорость её шага была слишком высокой. Она чуть замедлилась, когда Скай предостерегающе переплёл их пальцы. Теперь они шли бок о бок, разглядывая… менехунов? Эти люди совсем не обращали на них внимания, продолжая то ли ругаться друг с другом, то ли что–то очень громко обсуждая. Их суровость и нетерпеливость ощущались в воздухе, и стало полностью понятно, что имелось в виду под «им не нравится, что мы здесь». — Извините мою растерянность, мэм, как вас.? — Она всё же нашла в себе силы начать говорить, но тут прямо посреди опушки она увидела хижину. — Они были достаточно добры, чтобы переместить его сюда, идёмте, — женщина, то ли не услышав, то ди проигнорировав очевидный вопрос, без промедлений поднялась по ступеням сначала на крыльцо, а после вошла внутрь дома. Дверь она не закрыла. В этот момент крепкая хватка Ская значило только одно: «это очень подозрительно, мы должны бежать отсюда». Стелла повернулась, поймала его серьёзный взгляд и, коротко кивнув ему, потянула за руку к хижине. Внутри ощущалась уже довольно привычная гавайская атмосфера, но более древняя, более серьёзная, и магия витала в каждой комнате. Здесь не было чего–то необычного, лишь традиционный островной интерьер, украшения и мебель, но это не мешало понимать, что этот дом не принадлежал какому–то обычному рыбаку или другому рабочему с причала. Они шли по одному коридору, ориентируясь на звук шагов женщины, и, когда увидели её с чем–то сверкающим в руках, остановились. — Было непросто уговорить их отдать его тебе, но всё же ты наследница трона Солярии. Они согласились, — женщина без церемоний протянула ей раскрытую ладонь. Когда в руке Стеллы оказалось золотое кольцо, до смешного похожее с тем, что уже имелось у неё, последовало короткое объяснение. — Я не могу вмешиваться, но оставить вас без помощи было бы бессердечно. Эта реликвия должна стать довольно полезным помощником, — недоумение и вопросы на их лицах считались моментально, и незнакомка с сожалеющим взглядом покачала головой. — Я не могу сказать, когда оно тебе поможет, это мне не подвластно. Могу лишь сказать, что оно концентрирует магии света и разума воедино, воссоздавая прочную и осязаемую завесу от лишних глаз и ненужных проникновений. Используй его с умом, принцесса. Женщина замолчала и, словно спеша на какой–то поезд, отправилась обратно к входной двери. Всё происходило так быстро, абсурдно, нелогично и непонятно, что возразить просто не удалось. Но прежде чем раздался характерный дверной хлопок, в тишине раздался голос: — Сибил. Меня зовут Сибил. Кольцо на её ладони переливалось, но ему не нужно было солнце, чтобы сиять. Украшение, точно маленькая частичка небесного светила, испускало собственный свет, мягкий и ласкающий. Небольшой камушек в центре тоже был особенным: она не могла вспомнить, что вообще когда–либо видела такой. Поверхность его была прозрачной, а внутри блестела сверкающая, точно лунная, пыль. — Это какой–то бред, но снаружи никого больше нет, — неожиданная фраза Ская заставила её чуть вздрогнуть, но потом она посмотрела на возлюбленного спокойно. Наверное, она не заметила, как он вышел за Сибил, чтобы проследить за её передвижением. На его лице без труда можно было разглядеть чистое, неподдельное замешательство. — Я имею в виду вообще никого: та женщина словно растворилась в воздухе, а эти менехуны куда–то ушли. Её чувствительная кожа немного похолодела, когда кольцо, будто литое, идеально село на палец. Осознание пришло в то же мгновение. — Они сделали то, что запланировали: отдали реликвию и ушли, — проговорила Стелла негромко, но твёрдо. Её вдруг совсем перестала пугать возможная или скорее предстоящая встреча с ведьмаками. Она почувствовала себя неуязвимой рядом с ними, непобедимой, такой могущественной, что могла обезвредить их за долю секунды. Они завершили миссию, должны были буквально на днях отправиться в обратный путь, домой — она ощущала, как оковы вселенской тревоги и боли отпускали её, уступая дорогу чему–то новому, чему–то сильному, чем–то выкованному в кузнице страданий и горя. Её взгляд переместился на молодого человека перед ней, и она не смогла сдержать по–настоящему счастливую улыбку. — Тебе не кажется это всё чертовски подозрительным? В смысле, я имею в виду всех этих странных менехутов, загадочной женщины с серьгами полумесяцами, и… — Скай нервно оглядывался и не переставал говорить, говорить и говорить, пока Стелла неспешно сокращала расстояние между ними. — … и что это за кольцо такое? Она сказала, что это реликвия… То есть, реликвия Солярии? Если это так, то почему она храниться в Первом мире под защитой каких–то крошечных проклятых людей… Что ты делаешь? Он спросил её, только когда между их лицами остались считанные миллиметры. Это был скорее риторический вопрос, потому что его руки беспрекословно и без возражений опустились на её талию, когда она обняла его за шею и притянула ближе. — Да, Скай, мне кажется всё это чертовски подозрительным, но меня это абсолютно не волнует, потому что всё хорошо, — её дыхание касалось его губ, пока она шёпотом произносила самые долгожданные за всю её жизнь слова. В родных голубых глазах постепенно росло понимание и принятие того, что всё неумолимо и неизбежно налаживалось, а их страдания подходили к концу. — Всё совсем скоро будет хорошо, мы вернёмся в Алфею, нам не нужно будет больше прятаться, а ещё прямо сейчас мы совсем одни, и никто не зайдёт в эту комнату… — Извини, у меня в голове туман, но я тебя понял, — А потом он её поцеловал. Так, как они не целовались очень–очень давно, потому что очень–очень давно они не были полностью наедине. Стелла ответила на поцелуй со скоростью света, прижимаясь ближе, мечтая вообще больше не выходить из этой хижины. Мужские руки крепко обхватили её, практически отрывая от земли, а губы молили по–настоящему забыть о внешнем мире. Когда её спина небольно ударилась о стену, когда Скай углубил поцелуй, а она обняла ногами его корпус, зависая в воздухе, внешний мир всё же перестал существовать.***
Она не знала, чувствовала ли Аиша вулкан в том же смысле, в каком чувствовала она сама. Ей казалось, что в воздухе витал какой–то особенный, небывалый аромат жидкого смертоносного пламени, угрожающего уничтожить всё живое. Блум ощущала пламя каждой своей косточкой, пока они размеренным шагом двигались по долине к пышущему огнём жерлу. Вокруг был рельеф безжизненной застывшей лавы, ни одного человека на несколько километров. Солнце постепенно уходило за горизонт, и единственным источником света становились магматические всплески вдалеке, обещающие сжечь их дотла. — Мне кажется, это плохая идея, — наверное, двадцать седьмой раз за последние пару часов проговорила подруга. Блум не оборачивалась к ней, смотрела и шла лишь вперёд, не оглядываясь, но без труда представляла настороженное лицо Аиши. — Не имеет значения, что ты фея огня или Пламени Дракона, это грёбанная раскалённая магма… — Значит, у меня такая судьба, — она, не колеблясь, оборвала последующие возражения. — Не переживай, тебя я спасу. — Причём здесь это? Повтори, пожалуйста, я не услышала в первый раз, если ты вообще об этом говорила: зачем мы идём к жерлу активного вулкана? — Её стальной, полный неприкрытых раздражения и гнева голос разносился по всему пространству, прерываемый лишь отдалёнными звуками небольших вулканических извержений. На самом деле, происходящее напоминало ей какой–то старый приключенческий фильм, и это кружило голову. Мрак, окутавший долину, одновременно и пугал, и завораживал, и с каждым шагом лава виднелась всё ярче. — Блум, что с тобой? Я понимаю, что в последнее время всё очень сложно, но прямо сейчас я реально не могу уловить, чего ты добиваешься. Мы вдвоём пробрались через охранные посты, чтобы без остальных сходить на экскурсию? В чём суть? — В том–то и проблема, Аиша, что ты не понимаешь, насколько всё сложно. Твоих родителей не убивали, — ощутив уже знакомый прилив ярости и представив, как лава течёт по её жилам, она резко повернулась и посмотрела в глаза лучшей подруги. Она не надеялась, что та поймёт, но хотела, чтобы ей просто перестали вставлять палки в колёса. Неужели никто не знал, каково это: не иметь и малейшего понятия, куда и для чего она шла, зачем вообще продолжала жить? Это чувство съедало её сердце каждый день, каждую ночь, и она мечтала, чтобы это было видно в её взгляде. — Нет, я не чувствую, как что–то манит меня туда, я вообще не знаю, что хочу там увидеть, но, возможно, я надеюсь, что та магма просто поглотит меня и всё наконец закончится. Ты сама уговорила меня пойти и осмотреться, и, так как Рокси мы уже отыскали, я решила осмотреться здесь, поэтому, пожалуйста, перестань задавать вопросы. Аиша заторможенно оглядела лицо Блум, ничего не говоря, а после единожды кивнула. Можно было ожидать очередной порции лекций, но подруга вдруг отправилась вперёд, обгоняя и самостоятельно двигаясь в сторону вулкана. Что ж, спасибо и на том. Да, действительно, в последнее время было сложно. Думать о маме с папой, об их горячей крови и застывшем на лицах ужасе, о доме, который она сожгла до последней деревяшки, было невыносимо. Она старалась не вспоминать. Старалась сфокусироваться на миссии, потому что только так они могли завершить её. Встреча с последней земной феей и сама Рокси не помогали: казалось, девушка никогда не потеплеет к ним и к Блум в особенности. Неподдельный страх не отпускал её не на секунду, хотя она и начала по–тихоньку верить им. Её стихия всё ещё была загадкой, но у Блум было стойкое ощущение того, что это был разум. Потому что Рокси так смотрела на неё каждый раз, будто ждала, что она сорвётся и спалит весь остров. От этого становилось больнее, чем уже было. Больше вопросов Аиша действительно не задавала. Они шли в относительной тишине, до слуха всё чётче и чётче стали доноситься пугающие рыки вулканических извержений. Вид очаровывал, каким бы опасным ни был. Небо потемнело, и на его фоне всё стало казаться магическим, нереальным. Дыхание начало затрудняться. Стойкий запах серы бил по рецепторам, заставляя щурится и закрывать лицо. Они не останавливались, несмотря на это. Страха не было, но постепенно начало появляться ощущение, что она шла сюда неспроста. Что–то всё же манило её. Кожу обжигали «вздохи» Мауна–Лоа, а глаза щипало. Захотелось замереть, поставить время на паузу, потому что открывшийся вид бурлящего жерла не был похож ни на что другое. Будь они обычными людьми и не имей они крыльев, их бы, точно бумажных, сбросила вниз мощь пламенной стихии. Пальцы подрагивали, но через мгновение её парализовало от того, что она увидела прямо в вязкой магме. — Довольна? Это то, что ты хотела ощутить? Осознание возможности сдохнуть прямо в этот момент, — злой голос Аиши доносился будто «с помехами». Блум не могла отвести взгляда от знакомой ряби, в которой исказилась поверхности лавы, и не могла перестать ощущать знакомую мощь вселенной. Это не могло быть её галлюцинацией, и тогда вся эта тяга к вулкана была легко объяснима. Не то, чтобы ей что–то было нужно там, но она могла на какое–то время просто взять перерыв от миссии и Рокси. — Мы не можем долго стоять здесь, нам ещё столько же добираться обратно. Давай… — Ты веришь мне? — Сорвался с её губ вопрос, суть которого она даже не успела обдумать. Наконец её глаза сместили фокус, и в поле зрения оказалось непонимающее лицо подруги. Когда Аиша медленно кивнула, всё произошло слишком быстро. — Тогда не пытайся использовать крылья. С её ладоней сорвался поток Пламени Дракона, но она контролировала его. Раскалённая магма в жерле Мауна–Лоа вмиг засверкала, задрожала, и вдруг маленькие язычки огня превратились в золотисто–чёрные всполохи магического портала. Когда Блум, надеясь на лучшее, крепко сжала руку Аиши в своей и услышала её отчаянный крик, какая–то невидимая тяга толкнула её в спину, и она утянула лучшую подругу за собой. Они летели внутри огненного вулкана пару секунд, а после материя пространства исказилась.***
Флора мало поняла, что произошло. В один момент они отдыхали в снятом на берегу бунгало, а в следующий раздался истошный крик Брендона, сообщавшего о нападении ведьмаков. Они оделись быстро, без разбора, даже не обсуждая, чью одежду они натягивали на тела. Скорее, скорее, скорее в лес, скорее в погоню за теми, кто уже несколько месяцев сидел у них на хвосте и кто уже двадцать лет истреблял фей. Ветви бились об её лицо, ноги путались в высокой траве, а сердце колотилось в груди, как на стероидах. В ночном свете луны поблёскивали лезвия мечей и кинжалов, она видела, как сверкала магия Терры вдалеке. Руки Флоры дрожали от страха, но страх этот был не за напарников и даже не за кузину. Всё, чего она боялась, это того, что кто–то ранит Анагана. Она знала, что то, что происходило между ними, не было нормальным. Нормальные люди не встречались с заклятыми врагами и не мечтали по ночами о том, как всё закончится и как они вместе со своим врагом заживут долго и счастливо на каком–нибудь краю света. Нормальные люди не любили убийц, нормальные люди делали всё, чтобы поймать террористов, а не прятали их любые следы. Флора не была нормальной, и от этого сходила с ума всё больше и больше каждый божий день. Ей хотелось, чтобы всё прекратилось. Чтобы она не была собой, а Анаган не был им, чтобы её любовь не была выдумкой больного мозга и не была угрозой общества. Но в этой вселенной они оба всегда были обречены на болезненный провал. Она не знала, сколько минут бежала по тропическим дебрям. Время перестало быть линейным уже, кажется, очень давно. Рядом никого не было, а она никак не могла сосредоточиться достаточно, чтобы различить звуки битвы или чьи–либо голоса. Ноги подкашивались от усталости, в ушах звенело, перед глазами рябили белые точки. Она ждала, как повалиться на землю и просто будет ждать долгожданной, сладостной кончины. Когда сбоку послышался водопад, очень громкий и очень мощный, Флора понеслась в его сторону, чтобы хотя бы просто быть где–то. Она не могла найти ни Терру, ни Брендона, ни Марко с Маршалл, а остальные девочки и Скай и вовсе пропали. Всё, что она могла сделать, это не мешаться под ногами. И когда рядом с водопадом оказался Анаган, она расценила это как знак свыше.***
Внутри портала все стороны света разом переменились, и Блум ощутила тошноту. Не лёгкую, а самую мерзкую из всех, какая только была возможна. Волшебная стена, выстроенная ведьмами столетия назад, была слишком толстой, и, чтобы пробиться сквозь неё, требовалось немало усилий как их, так и самой вселенной. Когда её спина с характерным звуком ударилась о каменный пол, а в нос врезался знакомый запах старины, она позволила себе распахнуть глаза и тут же перевести беспокойный взгляд на лучшую подругу. Слава всем богам, Аиша лежала рядом. — Когда–нибудь ты сведёшь меня с ума, Питерс, и я тебя убью, — распалённо прорычала фея воды, лихорадочно проверяя себя на наличие каких–либо травм. Вокруг них не было ни одного источника света, лишь беспросветная тьма, и в деталях разглядеть разозлённое лицо подруги не представлялось возможным. Наверное, это было к лучшему. — Я тебя тоже люблю, — с долей издёвки, но всё же искренне сказала Блум и начала медленно, боясь последствий перемещения, подниматься с пола. Корпус ныл от боли и неуклюжего падения, а ладонь, должно быть, поцарапались о старый камень, потому что ощутимо саднили. Глаза постепенно привыкали к темноте, а слух фокусировался на едва слышных звуках вдалеке. Сердца коснулась невидимая энергия самого могущественного существа во вселенной, спавшего глубоко под ними. — Ты хочешь сказать, что знаешь, где мы? — В тишине снова раздался голос Аиши, уже менее раздражённый и более любопытный. Судя по шорохам и еле заметным перемещениям, подруга тоже смогла сесть и оглядеться по сторонам. Бесполезно: мрак окутывал всё без исключения. — Потому что если ты просто заставила меня спрыгнуть в жерло вулкана без каких–либо представлений, я убью тебя прямо сейчас. — Мы во дворце Домино, — не находя причин скрывать, без колебаний и сомнений ответила она. Конечно, она могла ошибиться, могла перепутать природу портала, почему–то спрятанного на Гавайях в Мауна–Лоа, но она бы никогда не спутала ощущение Великого Дракона совсем рядом. — Это такой же портал, как и в Роккалуче, но не спрашивай меня, почему он находится в Первом мире, я понятия не имею. — Чёрт, Блум, это уже какое–то безу… Молчание дворцовых стен и комнат нарушилось чем–то, кроме звуков их разговора. Эхом до их слуха донеслись вальяжные, неспешные, уверенные шаги, удаляющиеся от них в неизвестном направлении. В столице павшей империи они были не одни. В каком–то нечеловеческом синхроне они обе молниеносно встали с пола, их ладони нашли друг друга и в проверке переплелись. Блум нужно было знать, что Аиша стояла рядом, что была готова двигаться и, если что сражаться. Страх охватил её тело, из разума исчезли любые мысли обо всём, что тревожило её до прихода в Домино. Боже, этот дворец был мёртвым, единственным его жителем был спящий Дракон, а человеческие шаги явно ему не принадлежали. Дыхание участилось, когда она, всё ещё держа подругу за руку, двинулась на звук и не смела произносить и буквы. Пальцы второй руки аккуратно вели по пыльной стене в поисках потухшего факела. Тот, кто был на другом конце коридора, точно знал, что они были здесь вместе. Он не разворачивался и не отправлялся им навстречу, он не ускорялся и не спешил скрыться от них, он даже не останавливался, словно и не думая прерывать свою прогулку. Должно быть, они были в подвальных помещениях, потому что сколько бы они ни шли, окон не было. Когда она была здесь в прошлый, Дафна не пускала ни её, ни Фару в эти коридоры. Сестра спускалась сюда лишь пару раз, никогда не рассказывая, какими были её встречи с Создателем. Блум не знала, куда они двигались и в каком крыле дворца находились вообще, но с каждой минутой ей начинало казаться, что они вновь вернулись к жерлу вулкана. С тихим зажиганием факела она поняла, что таинственный незнакомец вёл их прямо к Великому Дракону. Пальцы Аиши, практически не касаясь, провели по выжженным в стене древним письменам и символам, уходившим в невидимую даль коридора. Факел помог ей лишь разглядеть подругу и удостовериться в её благополучии, но темнота впереди продолжала оставаться неведомой. Чужие шаги всё раздавались и раздавались, и были они совсем близко. В прошлый раз они жили в верхних покоях, и даже там ощущалось то самое пламенное дыхание, но оно было ничем по сравнению с той силой, какая господствовала здесь. Она была почти физической, почти материальной, и словно старалась задушить их. С каждым вздохом её лёгкие горели, но, в отличие от ослабшей подруги, она могла выносить это чувство. «Всё будет хорошо, я обещаю», — с её губ сорвался едва ли слышный шёпот, с трудом долетевший до ушей Аиши. Теперь Блум удерживала её за талии, перекинув чужую руку через своё плечо, и продолжала идти вперёд. Туда, где затихли шаги и где горело пламя Вселенной. Факел упал из её ладони, тут же потухая, но в нём больше не было надобности. Из–за угла можно было увидеть оранжево–красный свет и потрескивание огня, точно кто–то жёг самый огромный походный костёр в истории. Колени дрожали не из–за усталости, но от страха перед исполинской магией, которой она никогда не была ровней. Перед ней открылся вид на, казалось, бесконечную круглую залу с ярчайшими фресками на стенах. Люди, драконы, феи, деревья, цветы — изображения истории уходили ввысь, к потолку, но даже не собирались погибать в языках пламени. Огонь будто подпитывал их, заставляя краски становиться глубже. Центр большей части помещения заменял обрыв, а прямо перед этим зрелищем к ней спиной стоял человек. — Наша встреча должна была состояться почти два десятилетия назад, ваше Высочество, — голос, хриплый и низкий, разлетелся по зале, отражаясь от стен и превращаясь в нескончаемый гул. Мужчина находился у самого края, абсолютно не боясь драконьего пламени. — Но я рад, что она всё же состоялась. Лучше позже, чем никогда. Блум сглотнула, изо всех сил пытаясь унять дрожь. Аиша тянула её вниз, с каждым мгновением обмякая всё больше и больше. Ей было страшно. — Кто вы? — Пролепетала она. Это был не просто кто–то, знавший её происхождение, потому что теперь все знали о нём, это был кто–то, знавший, как переместиться в Домино. Кто–то, кто смог найти и открыть портал. В ней теплилась крохотная надежда на то, что, когда мужчина обернётся, она узнает его, поймёт его возможности и при необходимости приготовится к бою, но её надежды не оправдались. Перед ней предстало совершенно незнакомое лицо, ничем не примечательное. Обыкновенные черты, глаза, в свете огня отливавшие тёмно–зелёным, и тёмно–каштановые волосы с лёгкой проседью. Длиннополый чёрный плащ выглядел на нём естественно и не приносил дополнительного ужаса. — Меня зовут Огрон, но это не имеет значения. Важно то, откуда я. Есть догадки? — Он говорил громко, слишком громко для такого места. Здесь должны благоговейно шептать и молить о благословении, приклоняя колени пред Великим Драконом, но мужчина не заботился об этом. Все размышления доносились точно из–под воды, думать не получалось. Её завораживало то, как тени пламенных языков играли на лице Огрона. — Впрочем, я всё равно не стану долго вас томить. Моя родина — Астер Делл, — вдох умер в горле, пока Блум старалась осмыслить сказанное. Аиша медленно опустилась на каменный пол у самого входа, подальше от обрыва, и Питерс, как в тумане, проверила её пульс. Когда её взгляд вернулся к мужчине, он смотрел на неё всё так же заинтересованно. — Твоя подруга, похоже, не в состоянии участвовать в разговоре, но готова ли ты выслушать одну очень занимательную историю? Надеюсь, да. Огрон стал шагать по самому краю, то разглядывая фрески на стенах, то узоры на полу, то поглядывая на обрыв. Он не смотрел на Блум, и от этого ей хотелось убежать. — Много–много–много столетий назад моему народу во владение достался фолиант, единственный документ, описывающий происхождение моего вида. Он стал нашей Библией, Кораном или чем–либо ещё, известным Первому миру как священная книга. В ней говорились очень чёткие и строго определённые вещи, факты, характеризующие нашу историю. В ней говорилось, что когда–то мы не были изгоями, что когда–то мы были одной с тобой крови, принцесса Блум, — он на мгновение замолчал, замерев к ней спиной и засмотревшись на конкретную фреску: создание фей. — Там было сказано, что у истоков вида стояли три женщины, потомки самого древнего рода в мире, потомки самых первых хранителей Пламени Дракона. А потом их прокляли. Знаешь, кто? Королева Марион. — Это ложь, — Блум встала прямо напротив Огрона, заслоняя своей спиной подругу. С каждым словом она постепенно начинала понимать, кто находился перед ней, и страх сходил на «нет», заменяясь обжигающей, невообразимой, бесконтрольной яростью. А ещё ненавистью. Она смотрела на затылок мужчины, выслушивая бред, который он нёс, и заново проживая момент, когда на её ладонях оказалась кровь её родителей. — Мои тёти были прокляты Великим Драконом за алчность и неповиновение, они сами навлекли на себя кару… — Кару на них навлекла жадная до власти твоя мать! — Неожиданный злостный крик раздался в зале. Эмоции Огрона были, как на ладони, видны на его разъярённом лице, а пламя отражалось в зелёных глазах. Страха больше не было. Она зеркалила его обиду своей ненавистью. — Они были вынуждены покинуть свой отчий дом, оставить своих дочерей на попечение сестры, которая погубила их, и отправиться в изгнание. Каждый, кто хотел помочь им, навлекал проклятие на себя и на свою семью, потому что справедливая королева Марион не знала границ своего наказания, но, скажи, разве это справедливо? Блум смотрела на него, но видела лишь безжизненные глаза Майкла Питерса. — Забавно слушать рассказ об истории, которую для вас же переписали обиженные на жизнь ведьмы. Веками вы проглатывали её, питаясь ядом и отравляя всё живое вокруг… — Я не Валтор и не поведусь на сладкие речи грёбанное феи, золотой принцессы, даже не увидевший тот мир, в котором она родилась, — Огрон скривился, выплёвывая слова. — Жалкий, слабый трус Хьюберт был слишком падок на милое личико твоей сестры. Ей стоило единожды припудрить ему мозги, чтобы этот идиот вернулся домой и захотел «поставить нас на путь истинный». О, я до сих пор помню, что он говорил. «Мы были обмануты», «мы жили неправильно», «мы должны вернуть мир», «феи не враги нам» — чёрт, меня выворачивает! Знаешь, что случилось на следующий день после этой лекции? Феи напали на Астер Делл, сожгли его дотла и сожгли больше половины наших женщин и детей, потому что мы «угрожали их драгоценному миру»! Мы, обречённые на жизнь в тени, не имевшие и толики влияния в этом мире, «угрожали им»! Он вскинул руки, активно жестикулировал и с каждой секундой распалялся всё больше. — Неужели у вас такое определение мира? Неужели так выглядит справедливость? Мы так не думали. Себастьян тоже, но он сын своего отца, такой же слабый, — Огрон зло усмехнулся. — Слабым не место у руля революции, как и предателям собственного народа. В её груди всё загорелось с новой силой. — Вы убили Грея, ведьмака, вашего… — Он заслуживал смерти, — легко произнёс он, словно слово «смерть» означало что–то будничное. — Сотни наших преданных людей нет. Себастьян мечтал вернуть их, но они не заслуживали жить в этом поганом, гнилом мире. Они заслуживали отмщения за свои страдания, и мы его им обеспечим. А что может быть лучшим отмщением, чем уничтожение самых ядовитых, самых высокомерных, самых эгоистичных существ в мире? В голове что–то щёлкнуло, когда она поняла. Как фрагменты пазла, все детали стали складываться в одну общую картину. На фоне пыхал огонь, Дракон на глубине беспокоился, но всё, чего она хотела, это чтобы самое сильное пламя прямо сейчас поглотило убийцу её родителей и зачинщика геноцида. — Мы знали, что тебя и ещё одну похитили феи. Мы бы не выследили тебя, да ты и не была нам нужна в то время: в чём твоя ценность без способности колдовать? Тогда перед нами была поставлена другая цель, которой мы успешно добились до твоего взросления. Иллидис погиб в той битве, но он сделал Первый мир лучше: мы смогли истребить больше половины земных фей, а вторую часть заперли на их же острове с помощью их же магии, — Огрон, казалось, поумерил пыл, и теперь в его глазах горело самодовольство. Блум чувствовала, как горели её ладони в её же огне. — Но это не финал, ещё нет. Для чего все эти старания, если они будут припеваючи жить в своей обители, а Иной мир будет управляться их, твоими сородичами? Нет, наша цель — убить каждого из вас, каждого ребёнка, как вы сделали с нашими детьми. Мы знали, какой могущественной ты становилась, наблюдали. И, в отличие от твоего парня, знали, что в Домино или, по–нашему, в Царстве Тьмы ты задержишь ненадолго. А когда ты вернёшься, то попадёшь прямо в наши руки. — Когда мы выбрались из Роккалуче, на берегу лежал обрывок календаря… Вы сделали так, чтобы мы быстрее предстали перед Иным миром, — гортанный рык вырвался из неё, а вместе с ним и крылья. — Всё и так слишком затянулось, ты не находишь? — Ты больной ублюдок, все вы сошли с ума! Что ты хочешь от меня?! — Воскликнула она, сгорая изнутри. — Так трудно было ждать, когда ваши уже решаться на эту бесполезную экспедицию, ты просто не представляешь. Но мы терпеливы, как ты уже поняла, — голос Огрона больше не был запредельно громким и злым, он был размеренным, потому что мужчина упивался собой и своим триумфом. Он неспеша стал шагать в её сторону, она вызвала пламя. — Я спрошу, а ты постарайся ответить честно: как ты думаешь, каким самым большим наказанием мы можем наградить вас? Какое проклятие будет самым великим? Дыхание и сердцебиение имели бешеную скорость. Блум мечтала воздеть руки и спалить ведьмака прямо на этом месте, но она ждала, хотела услышать, до какой степени сумасшествия он дошёл. Огрон зашёл ей за спину и задал свой вопрос оттуда, а её трясло от ярости, от раздирающей ненависти. Она слышала редкие рыки Дракона в глубине воронки, а потом осознание медленно сформировалось в её голове, точно молодой бутон чёрной розы. Самое великое проклятие. — Да, ты всё верно поняла, — тошнотворно радостный шёпот раздался прямо рядом с её ухом. Мужское дыхание обожгло кожу её шеи. Блум почувствовала, как изнутри начала подниматься бесконтрольная мощь Пламени Создателя. — Мы хотим, чтобы вы все и ты в том числе поняли, что сделала Марион. Я хочу, чтобы проклятие в этот раз пало на всех вас, чтобы драконье Пламя забрало всю вашу магию и превратило в нас. Грандиозно, не правда ли? По телу прошлась дрожь. Она в прямом смысле услышала драконий зов. — Блум, всё изначально было завязано на тебе. Я не могу больше нигде взять этот Огонь, кроме как высосать его из тебя, — это Огрон проговорил чуть вдалеке от неё, но следующие слова были произнесены вплотную к её затылку. — Но мне не нужен маленький огонёк, который создаёт любая фея огня. Мне нужно пламя древнейшего рода на планете, мне нужно пламя Марион, мне нужна бесконтрольная исполинская стихия, пожирающая всё на своём пути. А такое не может дать примерная девочка отличница, лучшая ученица Даулинг. Мы заставили вас поверить, что мы гонимся за Калама, что хотим убить её, но единственной, кто всегда была нужна нам, была ты. И… нам уж точно не были нужны бесполезные Питерсы. Они никому не нужны, кроме тебя, и мы убили их, чтобы стихия, которая необходима нам, поглотила тебя… А потом стихия действительно поглотила её. Блум Питерс закричала, позволяя Пламени Дракона заполонить пространство, охватить древнейшие фрески на стенах, добраться до огненной воронки. Её родителей убили, чтобы просто вывести её из себя. Она представляла, как кожа слазит с мерзкого лица Огрона, как его глазные яблоки выкатывались из глазниц и катились по полу к самому обрыву. Ей хотелось услышать, как он кричал, как корчился от боли, потому что ей самой хотелось сдохнуть от агонии. Всё было из–за неё, все страдания приносила она. Огонь всё ещё выплёскивался из неё, когда она заметила Аишу перед собой. Подруга стояла, закрывая ей обзор на переместившегося ведьмака и создавая вокруг себя магический купол. Огненный купол, её подруга, потомственная фея воды, создавала пламенный щит. Когда руки Аиши схватили её за запястья, от шока Блум выдохлась. Она больше ничего не помнила, кроме слов, доносящихся до них до самого портала. — Встретимся на Тир Нан Оге, ваше Высочество. Надеюсь, мисс Калама вспомнит дорогу.***
— Бежим со мной… — Я не могу, Ан… — Феи убили моих родителей, Огрон, Думан и Гантлос — моя единственная семья, я не оставлю их и нашу цель… — Ваша цель — убийство всего моего рода… — Но я люблю тебя, я не стану заставлять тебя делать то, чего ты не хочешь! Мы навсегда будем вместе, и совсем скоро вся эта кровавая бойня подойдёт к концу… Его влажные поцелуи покрывали её заплаканное лицо, на заднем фоне шумел водопад, а вдалеке раздавались крики её товарищей. Флора чувствовала, что задыхалась. От всего: от тяжести миссии, от тяжести ожиданий, от Анагана, от их любви. С каждой секундой дышать становилось всё труднее, а держать глаза открытыми ещё хуже. Её тошнило, а голова кружилась. Только мужские сильные руки держали её прямо, но иногда ей казалось, что эти руки могли взять и свернуть ей шею. Она знала, что это возможно, что, если ему прикажут, Ан это сделает. С болю, со страданиями, но сделает. Его поцелуи были нежными, но она всё ощущала, ощущала всю ту боль, что разрывала и его сердце тоже. — Ты тоже так больше не можешь… Мы не можем продолжать всё это… — Она пролепетала, заставляя себя отстраниться и на ватных ногах сделать несколько неустойчивых шагов прочь. Лицо обдало холодом, слёзы застыли на нём солёной маской. Колени дрожали, и ей хотелось убить себя из–за взгляда, с которым он смотрел на неё. — Зачем ты позволил всему начаться в Линфее? Зачем ты пришёл тогда в лес? — Потому что я влюбился, я уже говорил это! — Анаган с жаром крикнул, его голос разнёсся по округе. Ей было плевать. Он предпринял попытку приблизиться к ней, но она вновь отстранилась. — Я говорил, что ты другая, ты не имеешь отношения к нашей миссии, Фло! Я никогда не лгал тебе, не лгу и сейчас, поэтому, молю, поверь мне: мы сможем зажить нормально. Всё кончится, и мы будем счастливы, потому что любим друг друга. «Но этого недостаточно», — хотелось сказать ей, но она молча глотала горькие слёзы. «Как раз–таки этого достаточно, чтобы всё уничтожить», — отозвался внутренний голос совести. — Мы никогда не будем счастливы, Анаган, мы обречены на вечные муки сначала здесь, а затем в аду… — она больше скулила, чем говорила, но она не обращала на это внимания. Подойдя к небольшому озеру, образованному высоким водопадом, Флора вгляделась в глубину. Там, на дне, сквозь толщу чистейшей воды, виднелись камушки и белый песок. Если спрыгнуть, она смогла бы полностью лишиться воздуха. Она смотрела вниз ещё мгновение, но, увидев собственное отражение, ей стало плохо, и она посмотрела вверх. — Дело даже не в разных мирах, дело в том, что мы никогда не были созданы друг для друга. Скорее наоборот… — Это всё предрассудки, и ты это знаешь, мы обсуждали это! — Его пальцы переплелись с её, и в этот раз у неё не было желания отталкивать. Ей вдруг стало нестерпимо холодно, зубы застучали, а слёзы полились с новой силой. — Я уже всё продумал, тебе нужно только сказать «да» и последовать за мной… Он даже не размышлял о том, что она была феей, что для его друзей она не была другой и что они убьют её при первой же возможности. Но проблема крылась не в этом. Флора не вынесет роли предательницы. Она не выдержит вида своих родителей, стыдящихся того, во что она превратится, не выдержит разочарованных взглядов Терры и Сэма. Она станет врагом номер один для всей своей семьи, для всех своих друзей, для всего её мира. Это будут не муки, а нечто худшее. Ад покажется ей милосердием после всего того, что сделает она сама с собой же в этой жизни, но всё равно её наказание не закончится. Она будет вечно неприкаянной, потому что предаст всех на свете фей. Но она не вынесет и жизни без любви, потому что вряд ли сможет снова полюбить кого–то, кроме Анагана. Если она сейчас оттолкнёт его, попытается жить по другую сторону баррикад или даже убьёт его собственным кинжалом, она знала, что больше не сможет спать, дышать и жить в целом. Флора знала, что он страдал так же, как и она, но он был намного наивнее. Почему? Она так и не смогла понять этого. Она была навечно заперта в этом порочном круге, и выход из него был лишь один. Вниз. — … нимаю, как это сложно, я ведь тоже думал над этим, но я сделаю всё, чтобы… — Я люблю тебя, — прошептала она без капли сомнений и в последний раз заглянула в его чёрные, точно бездна, глаза, в которые она упала уже очень давно. Тоска, боль, отрицание — в них бурлили сотни эмоций и чувств, но ярче всего было видно любовь. Флора была благодарна вселенной за тот дар, который она преподнесла ей вместе с Анаганом, и не могла винить мироздание за то, что у них не получилось. В конце концов, они были сами во всём виноваты. — Мы навсегда будем вместе. Он скорее нервно улыбнулся ей, а после припал к губам. Это был самый горький поцелуй за всю её жизнь, но вместе с тем самый желанный. Дальше она отдалась порыву ветра. Её пальцы забрались в его мягкие волосы, сжали, она углубила поцелуй, а из кончиков её пальцев начали быстро выбираться длинные зелёные лианы. Плющи стали вырываться из–под земли, трава росла, запутывая их ноги. Она услышала, как в ужасе закричал Анаган, и она постаралась ускорить процесс, чтобы лишить его страданий. Когда они потеряли равновесие и упали в воду, в голове загудело. Флора чувствовала только любимые губы на своих и цепкую хватку растений, привязывающих их тела ко дну озера. Жидкость заливалась в уши, в рот, в нос, в глаза, но её это уже не волновало. Она не слышала больше ни Анагана, ни водопад, ни звуки битвы, ни собственные мысли. Они перестали дышать одновременно. И она уже не слышала отчаянного, истошного крика Терры. Их «навсегда» должно было быть дольше, но всё закончилось так, как и должно было.