Oh, 'cause they will run you down, down 'til the dark Yes, and they will run you down, down 'til you fall And they will run you down, down 'til you go Yeah, 'til you can't crawl no more
2 ноября, суббота.Изабель и Д’Арси Валтор
9А Тьюксбери
Даймонд Хилл
На грёбанном холме дул ветер, пробирая до костей. Пальто не спасало нисколько, позволяя потокам воздуха пробираться под свои полы и заставлять её тело дрожать. Приученная подмечать самые крошечные детали, она боролась с тошнотой, подступающей из–за ненавистного резкого запаха. Он был едва уловимым, едва различимым для обыкновенных людей, но она его чувствовала. Наверное, его чувствовали все, кто проводил внутри него часы, рыдая и силясь вспомнить любой другой запах. Беатрикс помнила их с Себастьяном весьма недолгий союз и его причину. Она согласилась бы на всё, только бы выжить и только бы найти хотя бы призрачную надежду на оставшуюся семью. Предательство Алфеи далось ей легко, но осознание виновности Валтора в смерти её отца больно ударило под дых. Обещание Себастьяна передать записку с информацией об её родственниках растворилось вместе с его последним вздохом. Когда в начале сентября Дюжина и представители королевств потребовали книгу ведьм для изучения, надежда не воскресла. Она воскресла, когда ей сообщили о некой записке, найденной меж пожелтевших страниц. Она воскресла, когда стали искать адрес, указанный на клочке бумаги. Она умерла навсегда, когда Беатрикс увидела из окна машины замшелые могильные камни. Кто мог подумать, что Даймонд Хилл — название пресловутого холма, а Тьюксбери — чёртова улица внутри кладбища? Памятники перед ней не были красивыми, выполненными на заказ, поставленными с любовью убитой горем семьёй. Это были неотёсанные каменные глыбы с выжженными второпях именами. Вокруг росли уродливые сорняки и трава, покрывая маленький участок 9А и заставляя его выглядеть заброшенным. Потому что таким он и был с самой его регистрации: ненужным и незапоминающимся. Потому что Себастьяну было глубоко плевать на «приёмных сестёр» с кровью фей в их жилах. Холод не давал покоя. Беатрикс слышала стук собственных зубов, а кроме него только завывание ветра. Туфли утопали в неустойчивой, мягкой почве, и на каблуках оставался грязный след кладбищенской земли. Глаза её слезились, но слёзы эти выступали из–за кусающегося воздуха, а не из–за тоски по сёстрам. У неё их не было никогда и никогда больше не будет. — Может… Может, стоит перенести могилы на кладбище Алфеи? Памятники, я имею в виду, потому что вряд ли они… Ведьмы спешили, торопились, и вряд ли успели найти где–то гробы… — Голос Блум не удивил, но её присутствие успело забыться. Фея огня стояла рядом, плечом к плечу, и тоже замерзала. Больше слабости Беатрикс ненавидела лицемерие. — Для чего? Будешь носить им цветы каждое утро? — Хрипло выдавила она, не стесняясь насмешливой злости. Пальцы почти перестали чувствоваться, и, как бы ей не хотелось, сжать кулаки не удалось. Она медленно повернулась, встречаясь с обиженным взглядом Питерс. Смешно. — Это были младенцы. У них не было ни личности, ни осознания действительности. Им было плевать, где их похоронили, а тебе плевать на них. — Хватит. Это неправда. Они были нашей семьёй… — Блум яростно выговаривала слова, но от этой ярости они не становились менее лицемерными. — Нет, не были. Твоя семья — Питерсы, моя — Андреас, — Уверенно отрезала Беатрикс. — Мы никогда не знали друг друга, Блум, мы даже сейчас не близки. Ты лжёшь сама себе, но не пытайся лгать мне. Они — безликие феи, не твои сёстры, и твоё выдавливание слёз выглядит жалко. Я бы поверила Дафне и её расстройству, но не твоему. Её взгляд вернулся к могильным камням. В голове промелькнула мысль о том, что, скорее всего, в земле не было тел Изабель и Д’Арси. Астер Делл был сожжён, и даже спустя шестнадцать лет на его улицах гнили черепа погибших ведьм. Среди разрушенных домов Розалинд нашла её и Блум, но почему не нашла ещё двух младенцев? Их успели вынести? Тогда бы они выросли, тогда бы их не нужно было хоронить. Должно быть, эти могилы — дань уважения, напоминание ведьмам о том, что феи без сомнений убьют даже своих. — Это ты лжёшь себе, Беатрикс, — прошипела Блум, так и не успокоившись. Её голос уносил ветер, но тем не менее он был слышен. — Убеждаешь себя в том, что тебе всё равно на них, но это неправда. Ты заключила сделку с Себастьяном для того, чтобы отыскать их, хотя, как ты говоришь, они не были твоей семьёй. Так что не пытайся… — Я разорвала сделку, — Беа не поворачивалась, продолжала разглядывать выжженые буквы. Внутри бурлила злость: на Блум и, как ни странно, на себя. — Я не стала никого искать, потому что даже чёртова Алфея мне ближе, чем люди с моей кровью. Когда она всё же повернулась, Питерс не пыталась что–то сказать. Она выглядела как загнанный в угол заяц. Её распахнутые глаза не знали, за что зацепиться, а Би изначально знала, что так будет. — Ты мне такая же сестра, как и они, — Беатрикс коротко кивнула на могилы. Чужие рыжие волосы развевались на ветру, и в их обрамлении лицо феи огня выглядела слишком уж драматично. Кладбище, его атмосфера и запах заставляли ощущать момент по–другому, и эти волосы начали казаться последними всполохами огня на погребальном саване. Наклонившись ближе, она заглянула в затравленные голубые глаза и отчеканила: — Никакая. Почему она продолжала стоять перед этими памятниками, она не знала. Может, эмпатия всё же не была ей чужда, а, может, она действительно лгала себе и, стоя на этом холме, пыталась представить мир, в котором она росла бы с сёстрами. Насколько они были старше её или они были младше? Какого цвета были их глаза? Как звучал их голос? Ей было жаль их загубленные жизни, но, как бы не старалась, она не могла отыскать внутри хоть каплю сестринской боли. — Я не хотела иметь с тобой дела после возвращения Розалинд. Ты была шестёркой, верным щенком, вымаливающим одобрение Хейл. И да — мне тоже Аиша больше сестра, чем ты, — похоже, по достоинству оценить дотошность Питерс не удалось. Блум не волновало то, что Беатрикс демонстративно смотрела куда–угодно, только не в ответ. Могильный запах стал сильнее от лапши, которую фея огня навешивала ей на уши. — Представляешь, у неё появляются признаки магии огня. Мне сказали, что феи быстрее получают ту стихию, какой владеют их близкие люди. Вот это настоящая семья, хоть и не по крови, да? Ветер не утихал, а небо заволокло серыми тучами. Казалось, даже погода с ума сходила от вакханалии, к которой вела Блум. Би силилась держать себя на месте и не сбегать обратно в машину к Сильве, каблуки тонули в земле всё глубже и глубже. — Но ты не даёшь мне возможности попытаться стать такой же сестрой для тебя. Дафне тоже, хотя ты с ней даже не разговаривала. Боже, да ты даже Скаю шанс дала, хотя он тебе не родной никаким образом! — Последний факт, видимо, по–настоящему расстраивал Питерс, а вот Беатрикс хотелось рассмеяться. С Мини Сильвой всё вышло само собой, и никаких шансов не было. Они до сих пор не переваривали друг друга, но ей приходилось терпеть его из–за Сола. — Нас не волнует, что случилось тысячу лет назад. Какая разница, что было между нашими родителями? Мы можем… Я хочу стать ближе. Даймонд Хилл, наверное, не любил гостей, что задерживались на его территории. Небо будто стало ниже, угрожая упасть и раздавить своей исполинской тяжестью. Солнца совсем не было видно, и полдень постепенно превращался в сумерки, мрачные и туманные. Би слишком долго смотрела на могилы, слушая отчаянный бред Блум. Безумие, медленно подступавшее к хранительнице Пламени Дракона, слышалось в дрожи, с которой она говорила. Беатрикс не умела «сканировать» людей, но умела подмечать ключевые детали: эта дрожь была именно подступающей потерей контроля, которую Питерс мечтала побороть «семейной любовью». Может, если бы всё так работало, Беа согласилась бы на спектакль. Если бы. В последний раз вдумчиво прочитав «Изабель Валтор» и «Д’Арси Валтор», она мысленно попрощалась с девочками и её погибшими надеждами. Теперь мечты у неё были другие, а эти младенцы заслужили вечный покой без её молитв. Когда она всё же повернулась, Блум молча смотрела на неё и ждала реакции, ответа на свою просьбу или даже мольбу. Никакой сестринской жалости в сердце не колыхнулось. — А я не хочу, — «вокруг тебя и так слишком много декораций и страдающих актёров, а я не хочу становиться ещё одним.» Беатрикс поймала уязвлённый взгляд, но заострять на нём внимание не было ни малейшего желания. Она развернулась и с облегчённым выдохом направилась вон с Тьюксбери 9А, намереваясь навсегда забыть дорогу к этому проклятому кладбищу. Вой бил по барабанным перепонкам, пальто развевалось на ветру, а каблуки цеплялись за рыхлую почву. Чёртов запах становился незаметнее с каждым её шагом, но от этого он не был менее мерзким и ненавистным. Предательские слёзы, не имеющие ничего общего с её мыслями, заволокли взгляд. Хотелось топать ногами от того, как сильно она не понимала себя, но она ступала дальше и дальше, прочь от двух безликих могил, к которым никто за шестнадцать лет не приходил. Абсурдное количество могил складывалось в улицы, от чего хотелось истерически смеяться. Она могла бы потеряться здесь, но чёрный джип вдалеке оставался маяком, к которому она стремилась, не беспокоясь об оставшейся позади Питерс. Ком в горле мешал нормально дышать. Беа старалась успокоиться, совладать с собой, но самовольное сердце отказывалось подчиняться. Видимо, всё же осталось внутри что–то, чему не было всё равно, для чего «те младенцы» были чем–то большим. Скрип калитки выдернул её обратно в реальность. Оглядываться она не собиралась, уверенно шла вперёд. Руки дрожали, колени подкашивались из–за холода или, может, из–за чего–то другого. Тёплый плащ, который Сильва держал наготове, стоя у джипа, обещал спасти от онемения. Она была благодарна ему за то, что он молчал и в тишине помог ей продеть едва ли двигающиеся руки в рукава. Повернувшись к нему спиной, она случайно наткнулась глазами на силуэт с развевающимися рыжими волосами. — Ты можешь сесть со мной сзади, чтобы она села спереди с Марко? — Не глядя на Сола, спросила она. — Я не хочу с не разговаривать, она сумасшедшая. — Прекрати, — без особо жара воспротивился он. Ей захотелось увидеть выражение его лица, и Би всё же повернулась. Он выглядел так, как выглядел, наверное, последние полгода: измождённо. — Своим упрямством ты делаешь только хуже. — Моим упрямством? Она стояла сейчас и уговаривала меня попробовать поиграть в семью, и после этого упрямая я? — Она укуталась глубже в плащ, пряча щёки в воротник, но уговаривать не перестала. Ей действительно не хотелось выслушивать всё по новой ещё и на обратной дороге. — Пусть её сестра обхаживает, а не я, потому что я не намерена облизывать её. Все и без меня обращаются с ней, как с фарфоровой куклой. — Она в этом не виновата. Прояви каплю сочувствия и… — Должно быть, он сам слышал, что его слова звучали до жути механически, будто он был роботом. Вестись на это она не собиралась. — Ты меня на это не купишь, потому что сам еле сдерживаешься, чтобы не сорваться. Ты ведь из–за неё с Даулинг ссоришься постоянно, правда? И это она попросила сказать мне эту хрень… — Ты переходишь черту, Беатрикс, — его голос стал громче, а взгляд более вовлечённым, и Беа не стала продолжать. Знала, что он был прав, но ничего не могла поделать: Блум портила им настроение одним своим существованием. Пока Сильва с Даулинг ходили вокруг все эти месяцы и не могли нормально помириться, у неё всё–таки появилось предположение насчёт их ссоры. Даже не предположение, а живая причина с огненными волосами и нестабильной психикой. Конечно, точно воспроизвести их прошлогоднюю перепалку у неё не получилось и не получится, но догадаться, что именно Питерс стала «яблоком раздора», не составило большого труда. Даулинг буквально носилась с девчонкой, тогда как Сол всеми способами избегал общества теперь уже второкурсницы. Так что заставить Беатрикс быть «снисходительнее» у него точно не выйдет. Но ей абсолютно точно не нравилось, каким уставшим он постоянно выглядел. Шелест листьев стал очевиднее, а стволы деревьев начали заваливаться набок от сильного ветра. Она подняла глаза, наблюдая за потемнением облаков. — Садись в машину, — отчеканил Сильва и пошёл в сторону кладбища. Она не стала останавливать его, не стала портить и без того плохое настроение. В салоне было хорошо. Она поймала взгляд Марко в зеркале, но никак не отреагировала. Отвернулась к окну, греясь и разглядывая тёмный лес за стеклом, где меж деревьев прятались ещё два внедорожника, наполненные специалистами батальона. Они уехали далеко от Алфеи, и без сопровождения было нельзя. Би до сих пор не знала, что почти каждый день обсуждали в кабинете директора. Прошло два месяца с начала учёбы, но их всё равно держали в неведении. Она не знала, как долго это будет продолжаться. До неё донеслись приближавшиеся к джипу шаги. Закатив глаза, она мысленно приготовилась всю дорогу если не выслушивать очередные дурацкие речи, то точно выдерживать очень острый взгляд Блум. Буквально прижавшись к двери, Беатрикс стала ждать. Бросила взгляд на открывающуюся переднюю дверь, желая без слов высказать Сильве недовольство, но, к своему удивлению, сделать это не смогла. Рядом с Марко, на пассажирское сидение, уселась замёрзшая Питерс, потирая ладони и при это доставая из кармана телефон. Старший специалист ничего не сказал, лишь осторожно посмотрел через зеркало сначала на Би, а потом на Сола, который так же молча закрыл заднюю дверь. — Поезжай быстрее: у меня дела, — проговорил он, что–то быстро печатая в телефоне. — Понял, сэр, — без возражений произнёс Марко, начиная плавно выруливать к дороге. Она успела заметить выехавший из леса джип, который должен был стать их «защитой спереди», а потом очень выразительно посмотрел на директора, пытаясь привлечь внимание. Сильва на неё не смотрел и, казалось, не собирался. Ладно. Всё равно же выполнил её просьбу. Беатрикс расслабилась, усаживаясь свободнее, и интуитивно подвинулась чуть ближе к Солу, показывая свою благодарность. Решила, что обязательно должна будет сглаживать все углы вокруг него настолько, насколько это будет возможно. Он это заслужил. Могилы Изабель и Д’Арси остались на Даймонд Хилл в той же тишине, в которой провели шестнадцать лет. Вопреки своим убеждениям, она пообещала, что их не забудет.***
15 ноября, пятница. Проверка коридоров и территории стала параноидальной привычкой, с которой Фара не была намерена бороться. Засыпать было трудно, временами невозможно, а поздний вечерний патруль занимал время чем–то полезным. И хотя по всей школе дежурили студенты и специалисты батальона, она не думала, что дополнительный осмотр был лишним. В их ситуации любая защита не была лишней, если быть честной. Казалось, стены были живыми. Стук её каблуков в кромешной тишине перемешивался с нереальным звуком Алфеи, в Домино приходившим к ней во снах. Медленно ступая вперёд и внимательно вглядываясь в каждый угол, она позволяла тревоге постепенно переходить в «сонный режим». Голоса патрульных специалистов и фей доносились до неё эхом, но она не собиралась идти в их направлении. Фара остановилась в арочном проходе, в последний раз осматривая коридор, и, вдыхая холодный воздух, двинулась по тропе. Сколько её здесь не было? Год? Может, двадцать лет? В Домино время ощущалось по–другому, а месяцы в виде растения она не помнила вовсе. Однако всё это вместе взятое представлялось ей вечностью, сырой и тёмной, после целой жизни в этих каменных стенах. Несмотря на все воспоминания о Розалинд и её жестокости, Фара мечтала навсегда остаться здесь. С Алфеей у неё образовалась самобытная, ни на что не похожая связь, которую невозможно было не чувствовать. Как невозможно было и не почувствовать связь иного рода. Ритм сердца замедлился, заставляя её задержать дыхание, когда она ощутила Сола всего в нескольких ярдах от тропы, по которой шла. Приказывая себе вернуть самообладание, она взяла себя в руки и аккуратно оглянулась, сосредотачиваясь на знакомой магической тяге. Она увидела его через мгновение и не смогла больше ступать дальше. Он был не один. Если бы не их связь, Фара скорее не почувствовала бы его, а услышала бы уверенный голос Беатрикс, шедшей вперёд бок о бок с Солом. С другой же его стороны шёл Скай, уже привычно угрюмый и отстранённый. — Можно вопрос? Вас штрафуют за разговоры, что ли? Сколько мы ещё будем так идти, а вы всё будете изображать монахов? — намеренно высокомерно спросила Беатрикс, хватая Сильву под локоть, и, наклонившись, взглянула на Ская. — У вас обет безмолвия? — Ты сама вытащила нас на улицу, — категорично ответил парень, ничуть не меняясь в лице. Фара уже несколько месяцев за милю ощущала его метания и медленно пожирала сама себя: в этом безусловно была её вина. — Да, потому что вы уже не пойми сколько времени выходите наружу только из–за тренировок. А сейчас вообще постоянно внутри! У вас флэшмоб такой? — Девушка не унималась, не обращая внимания на закатывание глаз Сола. — А ты переживаешь? Перестань, тебе ведь от нашего благополучия ничего не будет, — Скай продолжал говорить, но брови его не выпрямлялись, а морщинки оставались едва заметными шрамами на лбу. Беатрикс выглядела пойманной на чём–то таком, на чём вообще попадаться не хотела никогда. Глаза её расширились, губы рефлекторно приоткрылись, когда она приготовилась защититься. — Вы можете идти молча хотя бы десять минут? — На выдохе проговорил Сол, прерывая бессмысленную баталию двух подростков. Фаре было интересно изучить реакции обоих детей, но ей не удалось этого сделать, ведь, вздрагивая, она заметила на себе взгляд льдисто–голубых глаз. Она задержала дыхание, а он даже не удивился ей. Она забыла, как вообще здесь оказалась, а он моргнул медленно, безэмоционально завернув в сад вместе с остальными двумя. Равнодушие, которым в неё отдалась их волшебная связь, больно ударило под дых. Так, будто почти полгода она этого не испытывала. Они больше не были теми людьми, которые провели шестнадцать лет, поддерживая друг друга и воспитывая ребёнка. Ледяной воздух наполнял её лёгкие, пока она силилась вспомнить их последнюю встречу до того, как она пошла тогда на кладбище. Пальцы, безрезультатно спрятавшиеся от холода в глубине карманов пальто, сжимались, когда в ушах звенел их разговор. Фара часто думала о нём в Домино. Возможно, даже постоянно. Она знала, что он был тогда прав, что и сейчас был прав, но себе изменить она не могла. Не могла она бросить потерянного в другом времени ребёнка, даже если это означало потерять доверие Сола. Может, всё дело было в её ранах. Может, она сожгла свои обещания и ненависть к Розалинд из–за несостоявшегося материнского инстинкта. «Скай звал тебя мамой когда–то, но ты променяла его счастье на счастье Блум. Какая ты после этого мать, Даулинг?» — насмешливо проговорила Розалинд в её голове. Это всегда был голос Хейл, сколько бы лет не прошло. Фара, сглотнув горечь, на ватных ногах вновь двинулась по тропе. После «недо–встречи» её взгляд замылился. Внимательно вглядываться в темноту не получалось. Она шла и шла вдоль стены, заставляя себя продолжать искать малейшую опасность. Услышав чужое дыхание, она привычно приготовилась к чему–угодно, только не к той энергии, которую ощутила. — Что ты делаешь здесь одна в такой час? — Фара сделала пару широких шагов и, добравшись до угла, посмотрела на испугавшуюся Музу. В голове промелькнула лишь одна мысль: «Боже, пожалуйста, пусть эти дети не задумали что–то безрассудное опять!» Девушка встревожилась из–за неожиданности, но в остальном выглядела так, словно сюда и шла. — Извините, мисс Даулинг. Я давно хотела с вами поговорить, но всё никак не могла застать вас незанятой, — застенчивый голос и потупленный взгляд были искренними. Муза смотрела прямо, но в глазах была заметна застенчивость. — Подумала, что сегодня вечером, после всех занятий, вы могли бы меня выслушать. Пожалуйста. Фара знала, что девушка давно искала встречи с ней. Было трудно не заметить постоянную слежку за собой и не распознать в этой слежке намерения, отличные от злых. Что ж, дел у неё не убавится точно, а сейчас можно было хотя бы понять проблему. Она позволила улыбке расцвести на своём лице, в то же мгновение успокаивая разволновавшуюся Музу. Молча кивнула в сторону тропы, предлагая пройтись, и неспешно отправилась вперёд. Студентка незамедлительно пошла следом, через секунду оказываясь рядом. Нос и щёки замерзали. Ветра не было совсем, но это не мешало воздуху «кусаться». Фара, шагая, незаметно бросила взгляд на девушку: она шла с опущенной головой, её отросшие волосы ниспадали с плеч на капюшон куртки, и Даулинг хотелось спрятать тёмную копну от наступающих морозов. Минута, две, пять — они шли в тишине. Наверное, ей стоило немного подтолкнуть Музу. — Как у вас дела в апартаментах? Не ссоритесь? — Сорвался с её губ вопрос. Он был не простым «катализатором» разговора, ей действительно был интересен ответ на него. В конце концов, подростки оставались подростками, и Блум рассказывала ей далеко не всё. Девушка замялась, подбирая слова. — Ну… в открытую — нет, наверное… — неуверенно проговорила она, пряча взгляд на каменной тропе. Фара чувствовала грусть, исходившую от этой фразы. — Просто… Вы знаете, что Стелле тяжело. У неё не получается… не получается не винить Блум. Она, конечно, знает, что всё дело в обстоятельствах, но… — …Но всё–таки именно Блум ей приходится отдавать своё счастье, — вглядываясь в темноту леса, Даулинг закончила предложение за Музой. Мрак, опустившийся на тренировочное поле и остальные окрестности, лишь больше наталкивал на эти мысли: дети из раза в раз отдавали свои детство и юность во благо чёртового мира, оставляя себе лишь страдания и слёзы. Она оставила изначальную тему разговора, разрешая своим размышлениям вылиться наружу. — Я очень не хочу, чтобы между ними вставало то, в чём ни одна не виновата. Всё, что происходит, такая глупая ситуация, но она слишком сложная, чтобы закрыть на неё глаза. Никто не несёт за неё ответственность, и всё же они не могут смотреть друг другу в глаза. Фара замолчала. Магические фонари освещали им путь, но не спасали от сумрака, царившего вокруг. Она молча шла вперёд, ощутив странную пустоту после того, как произнесла мысли вслух, девушка рядом не предпринимала попыток развить эту тему. — Мисс Даулинг, мне бы хотелось… Я была бы очень благодарна вам, если бы вы дали мне несколько индивидуальных уроков, — услышала она голос Музы. Она продолжила идти, но, осознав, что рядом никого не было, остановилась и обернулась. Студентка замерла в паре шагов, не решаясь двинуться дальше и лишь смотря на Фару огромными тёмными глазами. — Понимаете, с тех пор как на меня напали скребки, всё изменилось. С моей магией мне и раньше было трудно, но после того, как я ощутила отсутствие этих сил… Мне не хотелось, чтобы они возвращались, — выражение лица Музы менялось с тоскливого на уверенное и обратно. Было странно и, наверное, больше невыносимо ощущать то, что когда–то Даулинг ощущала сама. — И всё было бы в порядке, если бы они не вернулись и мне не пришлось бы принять то, кто я есть. Но у меня не было выбора. Дрожащий голос и отчаяние в нём причиняли слишком сильную, слишком знакомую боль. Девушка не всё стояла на том же месте, как бы не смея приблизиться. Фара знала, что не могла обучать её лично. В последнее время было очень много неприятностей и намного больше ожидало их в будущем, но одно она знала точно: пока она сама едва ли мирилась с собственным существованием, она не могла научить ребёнка принимать себя. Она со скрипом справлялась с дырой в душе Блум и держала потерянную принцессу на плаву, но помочь фее разума, эмпатке, сходящей с ума из–за своих способностей — это было выше её сил. Ни одна из проблем, приносивших детям вокруг несчастья, не была решена, и, если она добавит в список своих задач ещё одну, ей стоило готовить собственный гроб. Но при очередном взгляде в наполненные невидимыми слезами глаза, в её голове что–то щёлкнуло. — Знаю, что у вас совсем нет времени, что происходит что–то, от чего вы не можете оторваться, но я прошу лишь о паре… — Фара не думала, что тон мог стать ещё более умоляющим, но так и случилось. — Я не могу обучать тебя, Муза, — выпалила она скорее, чем могла передумать. Боль, отразившаяся на лице девочки, грозила разорвать её саму, но она поспешила с объяснением. — Но я думаю, что смогу договориться о твоих уроках с кое–кем, кто точно способен помочь тебе. Возможно, ей не стоило вкладывать в слова столько уверенности, ведь была вероятность неудачи, но надежда, вспыхнувшая во взгляде девушки, и ей несколько маленьких шагов навстречу не позволили прикусить язык. –Королева может запретить, учёные Солярии тоже, но я постараюсь уговорить Дюжину посодействовать, — Фара почувствовала мягкую улыбку, появившуюся на её лице вместе с улыбкой Музы. На душе появилось доля облегчения. Малая, но всё же ей удалось поднять кому–то настроение. — В конце концов, они и без нас давно ищут её место. Студентка не стала прятать радость и благодарность, но тем не менее слегка нахмурилась после объяснения. — «Её место»? О ком вы говорите? — Муза спрятала замёрзшие ладони глубже в рука после того, как немного успокоилась. Даулинг тоже выдохнула, проговорив: — Я говорю о Дафне, — твёрдость наполняла её голос, у неё не было сомнений, но всё равно девушка удивлённо подняла брови, приготовившись сыпать вопросы. Фара улыбнулась шире. — Тебе стоит волноваться только о разрешении, но никак об её способностях. У меня было достаточно времени, чтобы изучить её, и… Ночную тишину разорвал истошный крик, резко оборвавшийся после нескольких секунд агонии. Пара испуганных птиц взлетела с дальних крон деревьев. Фара за мгновение распознала направление, из которого исходил голос. Сфокусировавшись, она повернулась в сторону садового лабиринта и, приказав Музе быстро возвращаться к дежурным, бросилась бежать. Холод больше не ощущался. Всё, что она осознавала, это страх, животный и всепоглощающий, такой, какой, она, должно быть, чувствовала лишь единожды за всю жизнь: в Астер Делле. Ноги несли её вперёд, а она не замечала проносившееся позади тренировочное поле и большие светящиеся сферы. Она не была сильно верующей, но сейчас молилась всему божественному, чтобы все её ученики были в порядке. Вдруг она заметила никуда не пропавшее чужое дыхание. Разозлившись, Фара бросила на бежавшую рядом студентку разъярённый взгляд: — Я сказала возвращаться в школу! — крикнула она Музе, но та и не собиралась ни отвечать, ни выполнять приказ. Даулинг могла бы остановиться и заставить девчонку послушать, но в неё ударилась привычная волна энергии Сола. Она заозиралась по сторонам, силясь распутать клубок смешавшихся чувств и магии, и остановилась на входе в лабиринт. Пальто мешало бегу, а дыхание, из–за усталости или ужаса, стало ненормально частым. Потом она встретила взгляд Сильвы. — Ты слышала?! — Прошипел он ей, стремительно приближаясь. Должно быть, такой же страх заставил его забыть об их разногласиях. Её, впрочем, тоже. Встревоженные Скай и Беатрикс замерли рядом с Музой, переглянувшись втроём, пока Фара проклинала тот факт, что дети оказались здесь. — Слышала, дай мне минуту, — проговорила она, ловя кивок согласия Сола. Её веки прикрылись на несколько секунд, когда она приказала магической энергии сосредоточиться на поверхности её сознания. Она лихорадочно искала чужое присутствие на территории лабиринта, на территории окрестностей Алфеи. Когда нашла, на объяснения не было времени. Когда в самом центре лабиринта они нашли тело Грея, на слова тоже не было времени. Когда Сильва, дотронувшись до шеи подростка, покачал ей головой, а Муза прикрыла рот ладонью, не было сил что–либо говорить. Когда Беатрикс подняла с земли окровавленную записку, а Скай прочёл её вслух, Фара подумала, что во всём этом не было никакого смысла. «Мы грядём»***
1 декабря, воскресенье. — Знаете что? Я жуть как соскучилась по таким побегам и поискам тайн! Последнее время в школе так скучно, а это всё прямо освежает! — Вдохновлённо воскликнула она, выбегая перед девочками и кружась. Самое начало зимы обещало, что следующие пару месяцев точно будут необычайно снежными. Уши, спрятанные под тёплой тканью шапки, всё равно мёрзли из–за ветра, который она сама и создала. На небе над ней не было и облачка, а природа буквально убаюкивала своей морозной красотой. — Это не поиски тайн, Флора. Мы в лесу, в котором могут прятаться безжалостные убийцы, поэтому тебе стоит прекратить вести себя по–детски, — вместе с резким голосом Аиши в её сердце ворвалась вина. Она должна была подумать, прежде чем говорить так. Когда она остановилась и посмотрела на подруг, её встретил взгляд раздражённых и вместе с тем глубоко тоскливых глаз феи воды. — Мы же не хотим, чтобы наши похороны были следующими. Аиша в три шага преодолела расстояние между ними и без лишних слов прошла мимо, чуть не коснувшись её плеча. Флора не нашла в себе сил оглянуться на неё. Блум, ничего не говоря и никак не реагируя, тоже отправилась дальше по тропе. — Она не хотела быть грубой, — на её запястье оказалась рука Музы, но мягкий голос подруги не смог внушить и капли уверенности. — Ты же знаешь, она ещё не отошла. Чуть приподнятые уголки губ Стеллы только раззадорили самобичевание. Когда Терра втянула её в односторонние объятия и потянула вперёд, ей не осталось ничего, кроме как шагать дальше и смотреть на замёрзшую траву под ногами. Грея похоронили на школьном кладбище на следующий день, как его нашли. Связываться с ведьмами было бы самоубийством. Прощальной церемонией их собрание назвать нельзя было (на нём были лишь они, Скай с Ривеном и Кэт, Сильва, Даулинг и Берри), но они должны были это сделать: Грей помог им с Себастьяном, спас Ская, и не почтить его память было бы бесчувственно. Первой с кладбища ушли Блум и Аиша, не пролившая и одной слезы и теперь, казалось, заледеневшая. Флора бросила попытки помочь после настоятельной просьбы Блум, а вести себя так бездумно сейчас было ужасно наивно. Они шли вдоль дикого поля, куда–то, где девочки в прошлом году пробирались через барьер. Раскидистые ветви елей и стволы сосен завораживали и вместе с тем пугали: там, в лесу, происходило нечто, о чём они боялись говорить. Из звуков их тревожили лишь скрипы деревьев, завывание ветра и собственное дыхание. Она спрятала нос в шарф, шмыгнув, и продолжила наблюдать за девочками. Губы расстроенно поджались сами собой, когда она поймала косой взгляд Блум, брошенный на Стеллу. — Думаешь, так теперь будет всегда? — приглушённо из–за шарфа спросила Флора, обращаясь к сестре и поворачивая голову. Терра, видимо, секунду назад смотрела в ту же сторону, а теперь выглядела озадаченной. — Стелла не смирится, а Блум не перестанет искать причину. Так что… Так точно будет до тех пор, пока всё не вскроется, — её кузина прижилась ближе, вздыхая. — Но ведь они же делают друг другу плохо. Почему бы просто не… Я не знаю, почему бы не… — Её голос превратился в шёпот, когда она постаралась не привлекать внимание к их разговору. Девочки впереди не слушали их, но осторожность не помешала бы. — Почему бы, например, Стелле и Скаю не отпустить друг друга? — С вопросительной интонацией закончила за неё Терра. Внутри поднялся протест. — Нет, конечно, нет, ни в коем случае! — Тихо воскликнула Флора, искренне взволновавшись. Она оглянулась на остальных, удостоверяясь в том, что никто всё ещё не смотрел на них, а потом снова посмотрела на сестру. — Я думаю, у них самая настоящая любовь! Представь только: они расстались, Скай влюбился в Блум, но после всего этого они всё равно нашли друг друга! Они должны сохранить такие чувства, это же огромная редкость! — Я согласна с тобой, но это ты заговорила о простом и быстром решении всех проблем, — спокойно проговорила Терра, прерываясь, чтобы прокашляться. Ветер становился сильнее, если судить по вою над их головами. — Если ставить вопрос так, то ребятам нужно забыть друг друга. Я не хочу, чтобы Стелла и Блум страдали, но и не могу ни на что повлиять. Возможно, расстояние пойдёт всем на пользу. Флора закусила щёку, не зная, хочет ли слышать что–то ещё от кузины. Она приняла решение не продолжать диалог и молча пошла дальше, не переставая наблюдать за подругами. Она понимала, что Терра имела в виду: возможно, пройдёт время, и Скай со Стеллой, не имея иного выхода, безболезненно расстанутся. Возможно, Скай вспомнит, как любил Блум, и всё наладится. Флора знала, что сестра просто мечтала о решении всех проблем, о долгожданном мире в их апартаментах, но сама считала иначе. Любовь важнее всех их разногласий, и она надеялась, что, когда придёт время, Блум поймёт это тоже. Они должны были спешить: утро воскресенья не было бесконечным, и если они задержатся, то их отсутствие заметят. Их побег и без того был проблематичным: Терре пришлось вести их по секретным местам школы, о которых она знала с детства. Ветер стал холоднее то ли из–за повеления природы, то ли из–за волнения, которое появилось вместе с приблизившимся периметром леса. Её рука высвободилась из объятий сестры, и Флора зашагала более стремительно. Остальные девочки тоже уверенно выпрямились. — Так, ещё раз. План такой: мы отправляемся в лес, делимся подвое и ищем любую зацепку. Мы должны отыскать хоть что–то… — Повернувшись, Блум негромко, но убедительно проговорила и посмотрела каждой из них в глаза. Флора собиралась ещё раз уточнить, что именно являлось зацепкой, но замолчала, отвлекаясь на другой голос. — Мы должны уже в десять быть в Алфее. Это важнее, чем эти абстрактные поиски, — колючий взгляд Стеллы не был направлен на фею огня, но все заметно почувствовали зарождающуюся ссору. Внутри всё сжалось, предвкушая очередной обмен «любезностями». — Они не абстрактные, — произнесла Блум сквозь зубы, Аиша подошла ближе к ней. Ощущение завитавшей в воздухе магии напугало так же, как и загоревшиеся огнём глаза. — Грея убили, ты забыла? Кто–то собирается снова напасть, и… — И поэтому мы пойдём прямо в лес, где можем встретить этого самого «кого–то», привлечь его внимание и подставить школу под удар намного быстрее, — принцесса, не изменившись в лице и даже не взглянув на подругу, поправила воротник пальто. Лишь через пару секунд она едва заметно усмехнулась. — Да, это отличный план. Флора успокоилась немного, видя глубокий вдох Блум, но Аиша, видимо, не хотела заканчивать это: — Хватит. Ты только и делаешь, что попрекаешь её во всём. Возьми себя в руки и… — Нет, пусть скажет! — Питерс твёрдой хваткой чуть отодвинула лучшую подругу и оказалась напротив Стеллы. Они смотрели друг на друга несколько мгновений, буравя острыми взглядами. В этот момент одно из их различий было заметно особенно ярко: Блум злилась, точно пожар, паля всё и касаясь всего, но принцесса Солярии злилась молча и мнимо безэмоционально, пугая своим равнодушием и ядом в зрачках. — Пусть расскажет наконец, в чём её проблема и чем я не угодила её Высочеству. Сильный поток ветра толкнул её в спину, а громкий скрип в лесной чаще заставил моментально повернуть голову. Флора, напрягшись, вгляделась в стволы деревьев и беспросветную даль. Ничего, никакого движения и присутствия. — Девочки, пожалуйста, сейчас не время… — Ссора же не утихала, потому что никто не отвлёкся на странный звук в лесу. Терра подошла ещё ближе, но на её просьбу не обратили и малейшего внимания. — У меня нет никаких проблем, кроме того, что ты хочешь, чтобы мы шли в глубь леса на неопределённое время. Там опасно, там убийцы, но ты всё равно даже не думаешь о рамках. Мы не детективы и даже не солдаты, но ты постоянно лезешь на рожон, — Стелла практически прошептала, и впервые её взгляд был направлен прямо в лицо Блум. — Зачем тогда ты пошла с нами? Думаешь, без тебя не справимся? — прошипела Питерс, кончики её пальцев засверкали оранжевыми искрами. — Хорошо, я пойду? — улыбка Стеллы была совсем не доброй и совсем не мягкой, и именно она заставила столп пламени метнуться к ближайшему дереву. Огненные языки перемещались необычайно быстро, а жар, добравшийся до неё даже на таком расстоянии, угрожал уничтожить. Всего пара секунд, а потом погибшую ель накрыла вода. — Всё! Стоп! Это уже слишком! Контролируй себя, Блум! — Муза оказалась быстрее Флоры: фея разума, напуганная и разгневанная, встала между двумя ссорившимися девочками, прижимаясь спиной к груди Стеллы и толкая последнюю как можно дальше. Голос её был уверенным, но страх, вспыхнувший в глазах из–за пожара, говорил громче. Она знала, что её крик ничего не будет значить. — Что с тобой не так? Я думала, ты изменилась, думала, вся та мишура с завистью давно прошла! Тебя бесит, что мисс Даулинг пытается мне помочь, верно?! Тебя бесит, что я всем так важна! Тебя бесит, что ты перестала быть самой значительной из нас! Неужели всё, что с нами случилось, не смогло пробить твой грёбанный токсичный панцирь?! — Пламя, сверкавшее в глазах Блум, не затухало, пока девушка тыкала пальцем в Стеллу и подходила к ней всё ближе. Пожар Аише удалось остановить, но пожар здесь, между ними, погасить не получалось. Флоре показалось, что всё стало ещё хуже, когда Питерс, будто осознав что–то, удивлённо приоткрыла губы. — Или… Стой. Неужели это всё правда? Я думала, я выдумываю! Говорила себе: «Нет, ты чего, ты уже перегибаешь с подозрениями.» Но ты ведь снова… Ты снова ревнуешь Ская! Тебя пожирает то, что мы по–настоящему любим друг друга! Сердце упало, когда вместо сцены перед собой она увидела ту ночь, когда они собирались на кладбище. Те наполненные горечью и сожалением слова, те трясущиеся руки, те прикосновения к холодной рамке могильной фотографии, те солёные слёзы, те крепкие–крепкие объятия — всё обернулось пеплом. Самое больное, что всё, казалось, сгорело уже давно, а они всё отрицали. Гнев, агрессия, зачатки ненависти, с которыми две девушки смотрели друг на друга, ранили слишком сильно, слишком глубоко, слишком необратимо. Флора боялась встревать, боялась сделать всё только хуже вмешательством, но так сильно хотелось высказаться. Сказать, что перерыв в отношениях на несколько месяцев и переглядки в главном холле — это не настоящая любовь. — Какая же ты… Блум, — усталый голос Стеллы прорезал звенящую тишину. Тоска на дне её глаз была стеклом, воткнутым в грудь. Муза прижималась к ней, предостерегая от приближения, но принцесса и не собиралась подходить. Она лишь хмыкнула грустно, выдавливая самый наглядный «эпитет», и, прежде чем двинуться к черте барьера, проговорила напоследок: — Не всё вертится вокруг тебя, но ты упорно стараешься заставить всё работать именно так. Стелла не стала дожидаться реакции: смысла не было. Она, не оборачиваясь, вошла в лес. Флора не могла представить, как тяжко подруге давался весь этот маскарад, всё это враньё, которое только разрушало всё вокруг. Она лишь молилась, чтобы всё закончилось решением проблемы контроля Блум, а не болезненным расставанием Ская и Стеллы. — Всё, достаточно. Беатрикс не сможет долго держать барьер отключённым, мы должны спешить и прекратить это, — Муза повернулась к Питерс, собираясь последовать за принцессой. — Скажи Стелле, чтобы она держала себя в руках. Она не может вести себя так при любых обстоятельствах, — Аиша не отпустила её без своего последнего слова, подходя ближе к фее разума. Последняя молча смерила её разозлённым взглядом. Свет утреннего солнца легко пробивался через оголённые кроны деревьев. Из звуков — лишь их с Террой шаги, дыхание, а ещё её мысли. Снег ещё не выпадал, но стволы елей и сосен уже покрылись резным узором инея, а земля под ботинками похрустывала. Несмотря на опасения, она не видела угрозы ни в дали чащи, ни темноте ям: никаких убийц, ведьм или «другой нечисти». Только они. Флора потеряла сестру из виду спустя десять минут. Она молчала, не звала её, ведь лес был безмятежен. Какой смысл держаться вместе, если, кроме них, здесь никого не было? Она шла, кутаясь в куртку и разглядывая неизведанную территорию. Умиротворение и связь с природой настраивали на спокойные мысленные рассуждения. Аиша была не права, думала она. Аиша думала, что Стелла придиралась к Блум лишь из–за Ская, но сегодня Флора безоговорочно согласилась с принцессой: Питерс становилась всё более и более импульсивной и необдуманной. Треск веток не напугал её. Должно быть, Терра. Она обернулась, и кровь в её жилах застыла. — Извини, не хотел тебя напугать. Мы с семьёй просто переехали недавно, вот я и гулял. Не думал, что встречу кого–то ещё, — перед ней стоял парень не сильно старше её самой. Чуть кудрявые тёмные волосы выглядывали из–под тёмно–синей шапки, а карие глаза, большие и бездонные, дружелюбно осматривали её. Он не казался враждебно настроенным, но она тем не менее мысленно сосредоточилась на корнях под землёй. А потом Флора вгляделась в лицо повнимательнее. — Боже, это ты? — Удивлённо спросила она, медленно отпуская магию. Знакомая улыбка успокоила её, а в голове всплыли воспоминания летних каникул в Линфее. — Просто я тоже не ожидала увидеть кого–то в лесу в такую рань и уж точно не тебя. Парень рассмеялся. Звук его смех часто воспроизводился на задворках её памяти, и снова услышать его в живую… Казалось, он походил на мелодию, одновременно и таинственную, и самую понятную. Ей хватило времени уловить в нём невероятно притягательное противоречие: секрет в глубине практически тёмных глаз и тёплый взгляд, внушающий ничего, кроме доверия. — Да, согласен, Линфея далеко, но мои родители непредсказуемые люди, — ухоженная борода не давала увидеть ямочки на его щеках, но Флора была точно уверена, что они там были. Парень сделал пару осторожных шагов к ней навстречу. — И, раз уж мы начали, я тоже не ожидал встретить тут девушку, которая обворожила меня на нескольких деревенских ярмарках подряд в глубинке Линфеи. — Ну… я тоже непредсказуемая, как и твоя семья, — лукаво она подмигнула ему, забывая и про извечные ссоры Блум и Стеллы, и про подначивания Аиши, и про непонятные слова Терры, и про убийцу, прятавшегося в этом лесу. Она устала от них, и эта приятная встреча ощущалась передышкой и… Надеждой на что–то головокружительное? — Может, пора назвать свои имена, мистер Непредсказуемость? Парень, не колеблясь и очаровательно улыбаясь, протянул ей раскрытую ладонь. — Я Анаган. А ты, мисс Очарование?