Май, 1999 г.
Гермиона оказалась в небольшой комнате: старая кровать, ковер в пятнах, облупившаяся краска на стене и плесень, разрастающаяся в углу, словно крона дерева.
Убогая обстановка. Дешевый мотель у дороги.
Дыра, одним словом.
У окна стояла женщина, сгорбившись, и с тревогой вглядывалась в прохожих на улице.
— Мама.
Гермиона хотела подбежать, как раньше, и обнять ее со спины. Но это было невозможно. Смахнув выступившие слезы, она стала следить за действиями матери.
Раздался стук. Мама, спотыкаясь, поспешила открыть. Распахнув двери настежь, она впустила внутрь мужчину.
— Эван, ты жив! Слава Мерлину! Я так переживала, — облегченно выдохнула женщина.
— Дела плохи, Хелен, — вошедший крепко поцеловал ее.
Гермиона оцепенела.
Может, это Оборотное зелье? И люди с именами Эван и Хелен были под личинами ее родителей.
— Они скоро придут за нами. Феликс, трусливый гад, сдал нас. Темный лорд хочет отомстить за предательство.
Испуганно ахнув, Хелен шепотом произнесла:
— А Гермиона? Они знают о ее существовании?
— Нет, вряд ли. Но я не уверен. Уилл бы сказал. Он защитит ее, не волнуйся. Нам осталось сделать лишь одно дело.
Эван взял за руку жену и усадил ее на кровать. Сев подле нее, он вытащил из внутреннего кармана куртки квадратную фотографию.
Гермиона подошла поближе. В носу защекотало, губы задрожали.
Маленькая Гермиона в пышном розовом платье задувала свечи на праздничном торте. Она вспомнила тот день рождения — ей исполнилось семь лет, они отмечали в кругу семьи. Отец купил черный фотоаппарат и учился пользоваться им. Много пленки было потрачено перед тем, как он смог сделать один-единственный удачный кадр.
Беззаботное и счастливое детство!
Гермиона отдала бы все, продала бы душу самому дьяволу, чтобы вернуться туда. На мгновение почувствовать себя живой, любимой и счастливой.
— Здравствуй, доченька, — ласково произнес отец, гладя фотографию кончиком пальца. — Это воспоминание для тебя.
Открыв на мгновение рот, он заколебался. Повисло напряженное молчание. Гермиона вглядывалась в лицо своего отца, пытаясь понять быстро сменяющиеся эмоции.
— Мы лгали, — быстро и резко выпалил отец. — Мы с твоей матерью не маглы. Наша настоящая фамилия Розье. Нам пришлось переехать из Британии во Францию перед твоим рождением. Спрятаться и жить в магловском мире было лучшим решением в тот момент, потому что наше прошлое могло вернуться и сполна отомстить. Во времена моей молодости я попал под влияние Тома Реддла. Он именовал себя лордом Волан-де-Мортом. Обещая огромную власть и безграничную силу чистокровным волшебникам над маглами, он собрал вокруг себя последователей. А также и других магических существ: оборотней, великанов, дементоров, вампиров, — он сморщился. — Я был глуп и самонадеян. Верил, что наступит золотое время для волшебников, но только мрак и хаос воцарились в магическом мире. Но самое ужасное — я втянул в это свою жену, — горько произнес Эван, поглаживая ладонь Хелен. — До того, как мальчишка Поттер победил Темного лорда, я узнал о его гнусном плане. Он хотел забрать тебя и других детей чистокровных семей. Малфой, Нотт, Паркинсон и Гринграсс не стали меня даже слушать, обвиняя во лжи. Я был очень расстроен и угнетен сложившимися обстоятельствами и тогда решил инсценировать свою смерть и исчезнуть с Хелен из Британии. И вот когда стало известно о гибели Темного лорда, мы зажили тихой и спокойной жизнью под видом магловской семьи Грейнджеров, — договорил отец.
В комнате повисла тишина, прерываемая редкими всхлипами.
— Надеюсь, Гермиона, ты сможешь простить нас. Возможно, со временем ты перестанешь ненавидеть за ложь и обман и поймешь, что действовали мы в попытке уберечь тебя, — голос отца дрогнул, плечи поникли. — И честно признаюсь, мне было ужасно стыдно за свои деяния. А в твоих глазах я видел безграничное доверие и сильную любовь, я до жути боялся потерять тебя, моя девочка, — отец зарыдал, пряча лицо в ладонях. Хелен успокаивающе гладила его по спине, тихо всхлипывая.
Гермиона рухнула на колени у его ног.
— Папа, как же так…
Правда, рассказанная отцом, потрясла ее. Ложь пронизывала всю ее жизнь. Было нестерпимо горько. Жгучая обида схватила за горло и крепко сдавила сильными пальцами до хруста.
Она смотрела на своих родителей немигающим взглядом. Папа и мама были ее стеной, за которой она могла спрятаться в трудные времена. Всецело доверяя и зная, что они никому не дадут ее в обиду.
Гермиона встала и отошла к окну, не было сил смотреть на них. Слезы предательски грозились покатиться по щекам.
— Гермиона, моя принцесса, — мягкий голос матери прозвучал в комнате, — мы тебя очень сильно любим. Ты наш лучик в этом мире, наш огонь, горящий в душе, и бальзам, дарующий успокоение. Пожалуйста, прости нас за ложь, за обиду, нанесенную неумышленно.
Гермиона лбом уткнулась в стекло, горько рыдая. Вцепившись в подоконник, она услышала хруст, ногти с треском вонзились в дерево, причиняя боль. Но как можно сравнить боль душевную и физическую? Надо ощутить и сделать выводы.
Так вот Гермиона поняла, что пытки в темнице и опыты Долохова проиграли всухую битву с правдой о ее происхождении, с осознанием того, что родители притворялись изумленными при первом магическом выбросе, при известии о ее способностях и наигранно удивлялись рассказам о магическом мире.
Одна сплошная ложь!
Гневно повернувшись к родителям, она резко остановилась.
Лица, на которых читалось глубокое сожаление, отражали принятие своих ошибок. Родители были сломлены, опустошены. Они всецело были готовы сиюминутно сдать себя на милость дьяволу за нанесенные раны собственному ребенку.
Отец трепетно держал снимок в руках. Мама положила голову на его плечо и молчаливо плакала.
— Грядут темные времена, Гермиона. Если тебе будет грозить опасность, Уилл поможет и спрячет. В крайнем случае обратись за помощью в Орден Феникса, — слабым голосом сказал Эван.
— Нарцисса Малфой — моя школьная подруга. Прошло много лет, но я знаю, что она добрый и отзывчивый человек и выручит в трудную минуту, — вмешалась мать.
Хелен выдвинула ящик тумбы и вытащила небольшую деревянную шкатулку. Аккуратно поставила сверху и взглянула на Эвана.
— Отнеси ее Поттеру. Внутри воспоминания разных людей. То, что поможет победить Темного лорда, хранится тут.
— Вряд ли у нас получится долго скрываться, но мы попытались сделать все, что в наших силах, чтобы искупить свою вину за ошибки молодости, — с грустной улыбкой отец посмотрел на мать и добавил через мгновение: — Если ты смотришь это воспоминание, значит, нас нет в живых. Нам так жаль, что мы мало проводили время вместе. Мало говорили, как сильно любим тебя!
— Ты самое лучшее, что было в нашей жизни. Мы будем рядом, в твоем сердце. Всегда.
Родители зарыдали, крепко обняв друг друга. Воспоминание погасло. Гермиону выбросило обратно.
Сжавшись, она легла на пол. Уши закрыла руками. И закричала. Сильно, пронзительно, до хрипа. Ее голос пронесся по всей комнате, разрывая тишину. Она вопила, вырывая из себя последние силы, пытаясь выгнать из себя все негативное и больное. Невыносимая агония страданий и отчаяния осязаемо распространилась повсюду, физически ощущаемая.
Голос звучал как рык, как звериный вой, как последний крик отчаяния. Но она не останавливалась, продолжая завывать, пока не иссякла совсем. Когда она поняла, что больше не может, ее голос умолк, оставив лишь тишину и слезы на щеках.
Пальцы пульсировали, темные линии ползли вверх, отдаваясь болью, словно кончик скальпеля филигранно разрезал плоть.
Проклятие напомнило о себе мерзким жестом. Ее срыв привел к его активации.
Надо успокоиться!
Глубоко вздохнув, она досчитала до десяти. Медленно, камнем за камнем она выстроила стену в разуме, запирая горечь, боль и обиду, и потянулась к следующему пузырьку.
***
Следующее воспоминание закинуло в темный и узкий коридор. Грейнджер увидела молодого светловолосого парня. Он прижался ухом к двери и через щелочку пытался подслушать.
Подойдя ближе, она смогла разглядеть, что за дверью были Волан-де-Морт и Пожиратель в маске. Внешность Того-кого-нельзя-называть отличалась от его версии в настоящем. Более человечная. Кожа не была серой, но уже заметно усохшая и туго обтягивала кости черепа. На лице также был нос, а глаза не пугали красным огнем.
— Мой Лорд, я нашел интересное проклятие, которое сможет нам помочь раз и навсегда расправиться с этими свиньями-маглами.
— Я внимательно тебя слушаю, Антонин.
— В старом дневнике Эрнста Эллиота есть упоминание об исключительной и разрушающей силе, основанной на крови волшебника и зелья с ядом сциллы, белладонны и листьев моли. Он указал на страницах инструкцию проведения обряда. В случае удачного исхода одна капля крови будет способна убить несчетное количество маглов. Эллиот был сторонником темной магии, экспериментировал, изготавливал яды и отравы, проводил ритуалы. Но у него не получилось самому создать сверхволшебника из-за скорой кончины. И я прошу вас, мой Лорд, дать добро на начало опытов.
— Интересно. Очень интересно. Ты заинтриговал меня, в случае успеха я вознагражу тебя. Но чья именно кровь тебе нужна?
— Чистая и невинная, — прошептал Пожиратель. — Если не получится, то я все силы брошу на поиски того, кто сможет совладать и усмирить в себе проклятие.
— Мои последователи недавно женились, и через пару лет должны обзавестись потомством. Когда дети появятся, это будет лучшим способом продемонстрировать свою верность.
Волшебник рядом с Гермионой тихо ахнул и попятился. Затем развернулся и быстрым шагом направился к камину. На мгновение свечи озарили его лицо.
Молодой Эван Розье подслушал планы своего господина.
***
На этот раз Гермиона приземлилась на небольшую улочку. Она увидела человека напротив. Ее отец, молодой Розье, оглядываясь, завернул за угол. Девушка поспешила за ним.
Раздался звук аппарации. Мужчина в форме аврора стал преследовать Розье.
— Стой, ублюдок!
Завязалась перестрелка. Яркие цветные лучи стали рассекать воздух.
— Поганый трус! — крикнул аврор, продолжая нападать.
Пара проклятий достигла аврора. Он шумно упал и ударился о каменную стену. Лицо было в крови, грудь тяжело поднималась. Мужчина был без сознания.
Розье подошел к нему, внимательно осматривая. Запустив пальцы в волосы, он стал нервно шагать из стороны в сторону. Придя к решению, он направил палочку на лицо мужчины:
— Фалсум мемория лепорем!
И затем испарился в воздухе.
***
Следующее воспоминание началось на приеме в просторной гостиной. В центре располагался длинный стол.
Возглавлял его мужчина с густыми блестящими соломенными волосами и светло рыжими усами. Он был одет в синюю мантию, расшитый золотыми нитками, жилет тесно обтягивал округлившийся живот.
Стоял звон приборов, велась неспешная беседа. Темноволосый молодой юноша рассказывал профессору историю. На него бросали восхищенные взгляды остальные ребята.
«Видимо, он пользовался популярностью», — решила Гермиона.
Пробили в углу золотые часы на стене. Профессор стал отправлять юношей и девушек в свои спальни.
Гермиона заметила, что брюнет не торопился покинуть комнату, внимательно рассматривая колбы с зельями и песочные часы.
— Живее, Том. Вы же не хотите, чтобы вас застали в неположенное время вне спальни, вы все-таки староста.
— Сэр, я хотел спросить у вас кое о чем…
— Так спрашивайте, мой мальчик. Спрашивайте.
— Сэр, я хотел бы узнать, что вам известно о крестражах. Я наткнулся на этот термин, читая кое-что, и не вполне его понял.
— Вам пришлось бы приложить немалые усилия, Том, чтобы найти в Хогвартсе книгу, содержащую подробные сведения о крестражах. Это материя очень темная, темная по-настоящему, — сказал профессор.
— Но вам-то, разумеется, известно о них все, сэр? Такой волшебник, как вы… Простите, возможно, вы не имеете право говорить об этом. Просто я понимаю, что если кто-то и способен рассказать о них, так это вы… Вот и решился спросить.
Гермионе стало тошно от этих льстивых усилий выведать информацию. Парень по имени Том не внушал ей доверия. Странный, возможно даже, опасный юноша с тайными недобрыми намерениями.
Раздался голос мужчины:
— Крестраж — материальный объект, в который человек прячет часть своей души, — поддавшись уговорам студента, профессор рассказал все, что знает. — Чтобы это сделать, следует расколоть свою душу и часть спрятать в нужный объект. После этого вы не сможете умереть, потому что часть души будет привязана к земле. Но и существованием это назвать сложно. Лучше смерть.
— Каким образом это происходит? — с алчным выражением на лице спросил Том.
— Посредством убийства, самого ужасного поступка против природы.
— Я одного не понимаю, сэр. Много ли проку от одного-единственного крестража? Не лучше ли разделить душу на несколько частей? Ну, например, разве семь — не самое могучее магическое число, и…
— Клянусь бородой Мерлина, Том, — возопил профессор. — Семь? Неужели мысль об убийстве даже одного человека и без того недостаточно дурна?
Он с ужасом смотрел на парня, сожалея о том, что завел разговор так далеко.
— Разумеется, наша беседа всего лишь гипотетична, и прошу не распространяться об этом. Дамблдор не приветствует разговоры о темной магии.
— Да, профессор Слизнорт.
***
Грейнджер оказалась в том же самом зале, где Волан-де-Морт разговаривал с Долоховым. В этот раз она увидела его, вальяжно восседающим на троне. Бледными длинными пальцами он поглаживал маленькую золотую чашу.
У ног, низко склонившись, стояла женщина с буйными темными волосами, в черном платье с корсетом. Позади нее пряталась в подоле маленькая домовиха.
— Беллатриса, я хочу поручить тебе особое задание, как самой преданной сторонице.
— О, мой Повелитель, это большая честь для меня.
— У семьи Лестрейндж ведь есть хранилище в Гринготтс?
— Да, мой Лорд, — активно закивала Беллатриса.
— Слушай меня внимательно! Помести эту вещь в свой сейф, — протянул ей в руки золотую чашу Волан-де-Морт. — Охраняй ее и никому не рассказывай. А иначе ты познаешь мой гнев.
— Все будет сделано, мой Лорд.
Беллатриса, щелкнув пальцами, испарилась в воздухе вместе с домовиком.
***
Воспоминание затянуло Гермиону в коридор Хогвартса. В темной нише сидела девочка со светлыми волосами и книгой в руках. Мимо стремительно пронесся тот парень. Грейнджер сообразила, что надо следить за ним.
Студентка посмотрела в коридор, провожая брюнета взглядом, мечтательно вздыхая. До них донесся разговор:
— Добрый вечер, Хелена.
— Том.
Приходилось напрягать слух, чтобы уловить суть разговора. Из обрывков Гермиона поняла, что второй собеседник — молодая девушка. Она жаловалась на строгую мать. Ее речь была пропитана завистью к богатству и драгоценностям.
Том очень интересовался одной диадемой, несколько раз спрашивая о ней.
Гермиона напрягала слух, но ее будто накрыло куполом, и разговор стал тише.
Картинка начала угасать.
Воспоминание заканчивалось.
Напоследок Гермиона увидела, что Том разговаривал с привидением.
