Уроки каллиграфии

      — А если скажу, что невероятно устала? Мне ведь вредно находиться рядом с вами больше двух часов в день.       — Ну и новости. Можешь поведать мне почему? — прикрываясь длинными ресницами, господин Джинши как бы смущённо разглядывал уставшую ученицу.       — Если я нахожусь больше, то, как правило, всегда попадаю в какую-нибудь передрягу.       — Но если ты сейчас уйдёшь, то нужной тебе «передряги» не свершится, безумный гений, — он томно прошептал прозвище Маомао, игриво закручивая пряди волос на пальце. Это явная попытка обольстить, но такие дешёвые приёмы не сработают на травнице. — Выбор за тобой.       Господин слегка провёл ладонью по её спине, отчего у Маомао табунами пробежали мурашки. Завидев такую реакцию, Джинши не отступил и повторил свои слова уже над её краснеющим ухом. И всё же его приёмы более чем работают. Коварный лис.       — И что же вы собираетесь де… кхм, делать? — неприятный ком снова сдавливал связки. Больше всего Маомао не любила, когда ею манипулировали. Но играть в поддавки, намеренно давая собой манипулировать — это уже верх мазохизма, которое ни одним ядом не оправдать.       — Сегодня ты на удивление быстро соглашаешься на авантюру. В следующий раз за такую плату я попрошу что-нибудь более извращённое.       — Следующего раза уж точно не будет, господин. А за извращённым можете последовать в Медяный дворец, у меня даже где-то скидка завалялась.       — Ладно-ладно, без шуток, а то мы надолго тут задержимся, — он пододвинул к себе кувшин с водой и макнул туда кисть. — Такое тонкое искусство, как каллиграфия, нужно чувствовать не только руками, но и всем телом. Понимаешь, травница?       Недоумённый вид травницы красноречиво показал, что она вообще ничего не понимает. Но далеко неискренняя улыбка и всё приближающийся кончик кисти настораживали её.       — Да что же вам от меня надо?       — Как же что? Я хочу, чтобы ты писала самый красивый хокку во всём императорском дворе, — господин Джинши подсел к Маомао и оттянул её рукав, готовясь наносить невидимые иероглифы. На такую наглость сама Маомао уже ответить ничего не смогла и просто зашипела, словно уличная кошка.       — Ш-ш-ш, вы что себе позволяете, евнух-извращенец? И вы кое-чего попутали, хокку пишут в Японии, а мы с вами живём в Китае.       — Китай… Япония, разницы никакой нет, ведь все мы используем китайские иероглифы, — усмехнувшись такой обыденной реакции, он потянул руку Маомао к себе, отчего та достаточно сильно дёрнулась.       — Здесь уже попахивает каким-то расизмом, или как это называлось… — она сжала пальцы в кулак, но вырваться не попыталась. Ситуация странная, но пока не пугающая, поэтому Маомао чувствовала себя относительно спокойно, хоть сердце и колотилось галопом, да и румянец с лица никак не хотел сходить. Всё было относительно спокойно.       — Ты боишься? — шёпот прозвучал у макушки Маомао. Что-то было не так. Голос господина Джинши зазвучал не как обычно. Хоть и несильно, но он дрогнул. — Извини, травница, пугать в мои планы не входило.       — Прекратите уже и скажите в чём суть вашего обучения. И кто сказал, что я боюсь? Напридумывали себе невесть что… — привычный старческий бубнёж потоком водопада вылился на голову господина. Хоть Маомао и не заметила, но его лицо впервые за этот день выражало крайнее беспокойство. Когда он услышал, как про себя бурчит его травница, Джинши попытался её успокоить и не удержался от едкого смешка. Беспокойство как рукой сняло.       — Ну всё, всё, я понял, — он похлопал по плечу Маомао, чтобы та прекратила нести чушь и начала его слушать. — Сейчас я буду писать на твоей руке, а ты просто будешь говорить мне, что я написал.       Откуда ни возьмись с его ладони, словно извивающаяся змея, свесилась шёлковая лента цвета охры. Глаза Маомао с подозрением разглядывали то эту дорогую вещичку, то лисьи стрелки, что вырисовывались на лице господина каждый раз, когда он замышлял нечто нелегальное.       — Но чтобы было честно, я тебе должен завязать глаза. Сможешь это сделать?       — Господин Джинши, да вы пи… — Маомао вовремя прикусила язык, когда из него уже начала вылетать нецензурщина. Этим словом нападают только в самых грязных местах квартала удовольствий.       — Не расслышал, что ты хотела сказать? — он картинно вытянул ухо и приставил возле него раскрытую ладонь.       — Я сказала, что смогу, — и в очередной раз Маомао показала себя безумной, но не гениальной. Кто же знал, что она так алчна, раз готова на всё ради сделки? По крайней мере, сама Маомао так и считала.       — Какая настойчивость, не смею и секунды задерживать тебя, травница.       Послышался шорох шёлковой ленты, и мир Маомао погрузился в полумрак. Ленточка холодом обдала веки и виски. Лёгкое движение, и её затянули умелые руки на затылке Маомао. В комнате повисло молчание. Оно давило и скручивало внутренности Маомао, ведь она не знала когда и как соизволит господин действовать. Это её нервировало. Нервировало и заставляло ждать очередного прикосновения. Почему же? Маомао пока сама не могла ответить.       — Начинаю… — Джинши бережно поднял её руку и невесомыми касаниями начал писать на ладони влажным кончиком.       Прохладное прикосновение усилило спазмы от его ожидания. Она не думала, что кожа на ладони может быть такой чувствительной.       — Небо.       — Хорошо, продолжаю, — его пальцы прошлись выше. Теперь он писал на предплечье.       — Дерево, — вязкая слюна всё собиралась во рту и не хотела проталкиваться дальше. Усугубляла её положение лента, которая не давала возможности хотя бы увидеть, куда направляет свою кисть этот садист.       — Прекрасно справляешься, — господин Джинши тихо придвинулся к явно смущённой ученице. Её румянец давно достиг оттенка переспелого помидора, который захватил всё лицо, шею и уши. Господин Джинши был в паре миллиметров от приоткрытых губ Маомао, но он тут же отстранился, стыдливо разглядывая её закрытые глаза.       — Г-господин!.. — его кисть вырисовывала линии на красной шее Маомао.       — Подумал, что одной руки не хватит… Ты должна ощутить это всем своим телом — вот что крутилось в голове у господина Джинши. Его рука дрожала, как и Маомао, пока он дописывал этот иероглиф.       — Че… честный.       — Могла бы и ошибиться для приличия, — его слова звучали манерно, с ноткой самовлюблённости. Но сбивчивое дыхание полностью оголило волнение господина Джинши, которое он старательно пытался скрыть. — Где же мне продолжить писать?..       На виске почувствовалась обжигающая прохлада. Маомао вздрогнула всем телом и тяжко выдохнула. Ей хотелось сказать господину многое и нецензурное. Хотелось оттолкнуть, избить и как-нибудь унизить. Хотелось… но что-то явно мешало Маомао это всё сделать. Словно на её тело наложили заклятие неподвижности или повиновения.       — Ну же, травница, чего молчишь?       — О-опять… небо? — Маомао нервно потирала носки ступней друг о друга и покусывала нижнюю губу. От такой картины Джинши невольно приоткрыл рот и облизнулся.       — Я не повторяюсь, глупышка. Это был мужчина, — томно протянутое слово вскружило голову бедняжке, отчего она отвела взгляд в сторону.       — Вы это специально? Небо и мужчина пишутся одним иероглифом.       — Может и так. Всё же честно, — как бы невзначай он оттянул ворот одежды Маомао. Конечно, она в ответ задёргалась, воскликнув что-то неразборчивое. — Кажется, мне не хватает полотна для исполнения шедевра.       — Что за дилетантские сравнения? Вы уже заходите слишком далеко, господин!       — Но ты ведь тоже желаешь большего, не так ли? — господин Джинши схватил кисти рук Маомао, так как она порывалась снять с себя повязку, и нежнейшим образом он провёл пальцами по всем её позвонкам от шеи до поясницы.       — Мх-м, извращенец, — обессиленная от противоречивых ощущений, она перестала вырываться и упала лбом на грудь Джинши.       — Я никогда это не отрицал, — он осторожно начал снимать одежду с Маомао и не увидел никакого сопротивления. Ответом послужили тяжёлое дыхание и дрожащие ноги. Такая реакция заставила обеспокоиться, поэтому он на мгновение остановился. — Травница, скажи честно, тебе страшно?       — Вам не надоело задавать бессмысленные вопросы?       — Ничуть.       От немедленного ответа господина Джинши спазмы внизу живота стали невыносимо тянущими. Маомао рассмеялась и тут же прекратила, «посмотрев» на растерянного зачинщика этого мракобесия.       — Я дрожу не от страха, господин, — ухмылка украсила её лицо, что сделало вид Маомао донельзя сексуальным. Сам господин Джинши обомлел от такой реакции, но всё же продолжил начатое.       — Сегодня ты слишком честна и открыта со мной. Что-то случилось?       — Просто сделка мне… — Маомао оборвала себя, абсолютно не понимая почему. Ей хотелось снова оправдать свой мазохизм алчностью и выгодной сделкой, но язык не поворачивался это сказать господину.       — Всё из-за сделки? — ханьфу с характерным звуком упал на пол, и теперь Маомао предстала перед ним в желанном полуоголённом виде, который его разум выкидывал в самых постыдных снах.       — Нет, — её голос прозвучал вкрадчиво и даже грубо. Это заставило удивиться их обоих. — Сегодня был тяжёлый день — не хватает сил вам отказывать.       — Какой поворот, — он мокрой кистью провёл по спине Маомао, отчего та рванно вздохнула. — Даже тебе не под силу устоять перед моей харизмой? Приятно такое слышать.       — Горделивый павлин… — она согнулась в три погибели от затёкшей поясницы. Как-никак, сидеть несколько часов и не вставать с места довольно непросто. — Мне неудобно.       — Хм-м-м, — господин оглядел небольшую комнатку, в которой были стол да пара стульев. В миг в его светлую голову пришла далеко не светлая мысль. — На полу сидеть будет тоже неудобно, поэтому можешь сесть мне на колени.       И чтобы наверняка, он потянул к себе Маомао, пока она не начала по новой возражать. Её бёдра на ногах господина соблазнительно округлились, а маленькая грудь вздымалась прямо перед его глазами.       — Обязательно так резко? Я думала, у евнухов темперамент более сдержанный.       — Ты же знаешь, что я не похож на остальных евнухов, — он на секунду закрыл глаза, чтобы взять себя в руки и не сорваться. Нужно ещё потянуть время, чтобы Маомао сама умоляла о большем.       Он схватил кисть, обмакнул в кувшин с водой и продолжил свои пытки. Теперь он расписывал мемуары на вспотевшей пояснице бедняжки.       — Святая династия… — заключительная линия пришлась на крестец, что заставило Маомао про себя чертыхнуться. Странное ощущение. Ей хотелось рассмеяться от щекотки, но в то же время неприятный жар собрался в источнике Ци. Из груди выходили непонятные всхлипы, которые она попыталась заглушить, уткнувшись в грудь господина.       — Неправильное название, травница, — грудь под ней задрожала от смеха, но его самого слышно не было.       — Мы что, до сих пор в это играем?       — Не играем, а обучаемся. Это же урок, как ни посмотри.       — Скажите тоже… — она схватилась за ханьфу Джинши и потёрлась промежностью о его бёдра, в попытке найти удобную позу. Но такими действиями она навлекла на них обоих лишь больше неудобств. — Это был… был Восток.       Джинши не смог ничего произнести из-за накатившего возбуждения. Он тихо выдохнул, чтобы не показать слабости, и молча провёл кончиком по выступающим ключицам.       — Мх-м, Запад, — её плечи дёрнулись. Видно, что возбуждение ударило в голову не только господину Джинши.       Следующий иероглиф пришёлся на участок груди, который был не до конца прикрыт бельём.       — А-ах… — и всё же господин смог сорвать тихий стон с уст Маомао. Она в порыве обняла его за плечи, а тело её трепетало на груди Джинши. — Я этого не вынесу. Не могу.       — И что же ты предлагаешь, травница?       Маомао замерла от низких бархатных интонаций господина. Хоть шёлковая лента не давала ей увидеть его лицо, но даже по голосу Маомао поняла, как тот теряет контроль. Где-то в груди всколыхнулась гордость, которая дала новый прилив сил, чтобы потрепать ему нервы. Уже понятно, что произойдёт дальше, но не Маомао станет спусковым крючком, это уж точно.       — Это был цветок, господин.       Маомао снова почувствовала, как под ней задрожал господин. Непонятно, от смеха это или нет, но реакция всё равно довольно странная.       — Вот как ты решила? Посмотрим, кто из нас повыносливее будет.       Его угроза была далеко не пустышкой. Он с неким остервенением выводил иероглифы на теле Маомао. Он начал с шеи…       — Ха-ах, снег.       Рука господина опустилась, и теперь кисть обрисовывала напряжённые плечи.       — Земля, — она сильнее прижалась к господину и почувствовала в паху что-то пульсирующее через ткань его одеяния. Его грудь завибрировала от негромкого мычания, и это ещё больше удивило Маомао. — Господин Джинши, что же?..       — Тебя сейчас это волнует? — кончик кисти обжёг прикосновением чувствительную кожу на крестце.       — Не… Нет, господин.       — Небосвод.       — Ты просто изумительна, травница, — Джинши положил руку на её поясницу и надавил, чтобы Маомао прогнулась. Теперь её голова оторвалась от груди, и завязанные глаза были устремлены вверх, на господина Джинши.       Он провёл кистью по животу травницы, медленно опускаясь всё ниже.       — Кх-а, чёртов извращенец… я не поняла, что вы написали, — она дёрнула бёдрами и задела пульсирующий орган.       — А-ах, так мне повторить?       Джинши, открыто ухмыляясь, начал расписывать уже на внутренней стороне бедра Маомао. Такого она точно не ожидала от господина, но больше её удивил собственный голос, который громким колоколом раздался в маленькой комнатушке.       — Ну вот и пошёл процесс.       Послышался глухой стук о пол. Мгновением позже на бёдрах оказались тёплые пальцы Джинши. Очевидно, он выбросил кисть куда подальше.       — Ах-ха-ха, а как же обучение?       — Выводить иероглифы можно не только кистью, — потеряв всякое здравомыслие, он захватил зубами затвердевший сосок на аккуратной груди, а второй ласкал между пальцами. Свободная рука самозабвенно вырисовывала линии на ляжках Маомао и слегка задевала покрасневший клитор.       — Так… ах-хах, так нечестно, — её стоны становились всё громче и выше по звучанию. Она крепко обняла господина, принимая всевозможные ласки, и получала от этого сильнейшее удовольствие.       Джинши всё продолжал наступать. Он почувствовал, как на отёкших ногах, на которых дрожала Маомао, становилось влажно. Она тёрлась о них, задевала животом стоящий член и бесстыдно стонала прямо в ухо господину Джинши. От такого он уже был готов кончить, но его сдерживала гордость. Только после травницы.       И Джинши не прогадал. Когда ты сидишь во мраке достаточно продолжительное время, то воображение начинает занимать тебя от скуки. И сейчас в голове Маомао мазками создавался образ евнуха, когда он перед ней писал продолжение стиха. Его взгляд, выбившаяся прядка волос и сосредоточенность в деле. Может, сейчас он выглядел также?       — Ах, ах-ха-ах… больше не могу, ха-ах, — протяжный стон сорвался с её губ, и Маомао обмякла в руках господина.       — Вижу, тебе было приятно, — он развязал узел на затылке, и лента с шорохом упала на его ноги. Джинши хотел посмотреть в глаза вечно спокойной и холодной травницы, но внезапный поцелуй в губы не дал насладиться зрелищем.       — Сдаюсь, вы победили. И пока я не передумала, быстрее войдите в меня.