Уроки каллиграфии

      — Травница, соберись. Возьми кисть как полагается и двигай запястьем. Не пальцами!       Господин Джинши назидательным взглядом окинул позу рук своей «ученицы» и с некой деликатностью поправил кисть в дрожащей ладони.       — Лучше бы вы так за работу хватались, господин. Зачем мне оно? Пусть кто-то другой напишет эту несчастную надпись.       — Ты хочешь принизить мои способности в преподавании? У великолепного учителя не может быть слабых учеников, поэтому прошу, приступай к работе, — надменная ухмылка заиграла на губах Джинши, и его руки манерно сложились в рукавах дорогого тёмно-фиолетового одеяния. Под стать ярким и нахальным глазам извращенца с садистскими наклонностями.       От вида и слов господина Маомао по обычаю скривилась. На её миловидные черты лица легли тени отвращения, но положение рук она так и не сменила — Маомао точно не позволит её лишний раз поучать.       — Плавно и неспешно обмакни кисть в тушь, но несильно — только на кончик. Мы будем писать иероглифы помельче, чтобы ты поняла суть искусства… — его дыхание оборвалось, из-за чего появилась идеально выдержанная пауза. А лицо его так и светилось от радости, будто маленькому ребёнку купили множество пластин из сусального золота. — Искусства отточенного письма, изгибов линий, которые выходят из-под твоих лекарских пальцев.       — Господин, я соглашусь даже на повешение, только прекратите говорить таким тоном. Это невыносимо, — во время монолога господина Джинши она всё же последовала его советам и принялась аккуратно водить дорогим конским хвостом по белоснежной бумаге. Держатели крепко зафиксировали лист, и он натянулся, готовый порваться. И, словно подражая несчастному листку бумаги, Маомао напряглась всем телом, придерживая левой рукой широкий рукав пишущего запястья. Поза, достойная картины эпохи Ренессанса, но портит впечатление недовольное жизнью выражение лица страдалицы.       — Каким таким тоном я к тебе обращаюсь, травница?       Глаза уже вспотевшей от тонкой работы Маомао метнулись в сторону господина и быстро вернулись следить за движением руки. Нахал и невыносимый нарцисс. Как его вообще взяли на такую серьёзную должность?       — Самовлюблённым, господин. Это отвлекает от сути искусства… — она передразнила его интонацию, наглядно закатив глаза. — Искусства отточенного письма и что-то наподобие этого.       — Какая самовлюблённость, травница? Скромнее меня ты не найдёшь в этом дворце.       — Ваша скромность соразмерна вашему «достоинству», господин.       Последние слова Маомао мгновенно стёрли ему ухмылку. Господин Джинши слегка нахмурился и медленно подошёл к сосредоточенной Маомао. Он украдкой осмотрел карикатуру своей ученицы и не сдержался от смешка в рукав.       — Если моя скромность соразмерна «достоинству», то твой талант в каллиграфии сравним с извержением вулкана.       — Странные у вас комплименты.       — Нет-нет, травница. Твоя писанина, словно лава — сжигает всё на своём пути. Глаза, разум и душу.       Маомао положила принадлежности для каллиграфии на стол, и лицо её приняло до ужаса мрачное выражение. Ей так хотелось ответить очередной язвительностью, но шутки про «достоинство» явно задели эго господина. А усугублять своё плачевное положение Маомао не хотелось.       — И что же ты написала?.. — тонкие пальцы запорхали над столом, выуживая из деревянных фиксаторов «произведение искусства». Господин Джинши поднял листок перед собой и принялся вчитываться в него со всей серьёзностью к делу. Стаи птиц Потянулись на юг, как тесьма. Я на горы гляжу, В бесконечную даль.       Воистину демонический почерк заставил всматриваться в отдельные иероглифы, чтобы понять их смысл. И дочитав отрывок, его брови взметнулись вверх от удивления. Честно сказать, завидев такую реакцию от господина, Маомао ещё больше насупилась. Ей очень хотелось пойти к себе, чтобы продолжить приготовление одного яда. И, судя по всему, первым его опробует господин Джинши.       — Вот уж не ожидал. Пугающий ум, ужасный почерк и душа, полная трепетного созерцания, — он что-то себе нашёптывал, пока ставил лист бумаги в держатели и проводил дощечкой по поверхности, чтобы её сгладить.       — Неужели мы на сегодня закончим? Вы, наконец, поняли, что я безнадёжна? — радостная надежда прозвучала в голосе Маомао. Но её оборвало покачивание головы заинтересовавшегося чем-то господина. Конечно, это расстроило травницу, из-за чего из её уст полился старческий бубнёж, который разобрать при всём желании было невозможно.       А господин Джинши в то время отточенным движением взял кисть и самым элегантным образом начал писать под карикатурным кошмаром своего сюэшэна. Прядка волос упала с точёного плеча, но он был так поглощён делом, что даже не заметил её. Рука уверенно двигалась, будто в такт неведомой музыке, а глаза стреляли бликами необъяснимых мыслей, которыми он точно ни с кем не поделится. Завораживающая картина, даже немного интимная. Невольно Маомао сама не смогла оторвать взгляд от такого господина Джинши.       — Надеюсь, я ничего не напутал, — он положил кисть в тушечницу и отошёл от стола с довольной улыбкой.       — Любите же вы покрасоваться перед обычными смертными, господин. Думаю, в прошлой жизни вы были до жути гордым павлином.       Ответа на язвительность не последовало, поэтому она наклонилась к недавно написанным строкам и про себя прочла: Подымаюсь на холм, Опускаюсь с холма, — Беспредельна тоска, Беспредельна печаль.       — Невероятно, господин, вы…       — Не каждый обычный лекарь из квартала удовольствий может похвастать умением писать стихи Ван Вэя. Опустим, что твой стиль письма достаточно… своеобразен.       — А я не думала, что евнухи-обольстители способны читать что-то помимо низкопробной вульгарщины.       Несмотря на словесные выпады, облепленные сухим сарказмом, господин Джинши и Маомао переглянулись и с толикой почтения ухмыльнулись друг другу. Странное мгновение понимания и возникшего уважения исчезло, но не без следа. Оно осталось отголоском, как новая эмоция или чувство по отношению друг к другу.       — Удивительное открытие. Руки, что могут спасти или убить кого угодно, так неумелы в каллиграфии. И самое прискорбное, это не даёт взлететь твоему внутреннему лирику.       — Что ж вы всё бубните себе под нос. Это напрягает.       Глаза, преисполненные мнимостью голубого отблеска, искоса глядели на воодушевлённого ребёнка. А ребёнком господин оказался из-за озорно вздёрнувшихся губ и огромных глаз. Он так пристально изучал кисть в своих руках, будто задумывал что-то крайне уголовное.       — У меня появилась идея.       — Давайте уж без идей сейчас. Уже поздно, я должна выполнять свои обязанности…       — Варить очередной яд на своей руке? Такая себе обязанность, травница, — его рука потянулась к чистому листу бумаги, пока глаза всё не отрывались от завораживающей кисти из конского хвоста. — Я хочу попробовать один способ. Ты девушка странная, поэтому тебе должны помочь не менее странные методы обучения.       — Что вы… не подходите ко мне с такой улыбкой! — Маомао задёргалась и даже зашипела от отвращения, но ладонь господина, что внезапно «хлопнулась» на её голову, заставила Маомао в замешательстве замереть.       — Предлагаю полезный обмен. Я тебе конюшню и неделю отпуска по разным городам с огромным выбором трав и нового оборудования. А с тебя пара часов мучений со мной и каллиграфией.       — Идёт.       Незамедлительный ответ заставил Джинши отпрянуть от своего сюэшэна. На её макушке волосы приняли вид милых ушек кота, что трепетали от только услышанного предложения, а глаза то и дело постреливали огоньками, словно она предвкушала скорую трапезу.       — А?.. — непроизвольное междометие вырвалось из уст, из-за чего он прикрылся рукавом. — То есть… отлично, травница.       — Только без шуток, господин Джинши.       — Конечно-конечно.       Его изящные пальцы протянули не менее изящную кисть Маомао, и та кончиками пальцев подцепила инструмент для каллиграфии. В отличие от задумчивой Маомао, её господин открыто показывал, как его забавляет вся эта ситуация. Когда он поставил белейший лист бумаги перед своей ученицей, его рука играючи схватила другую кисть, что явно проигрывала качеством и видом кисти Маомао.       — Мой метод таков. На твоей спине я буду выводить линию за линией иероглифы, а ты в точности будешь повторять мои движения, — господин Джинши уселся позади неё, не забывая улыбаться во все зубы. Естественно, что Маомао почуяла неладное и открыла рот, чтобы возразить. — Портить одежду не стану, просто повожу кончиком.       Разрез его глаз внезапно напомнил лисий взгляд плутовки, что готовится проглотить колобка. И Маомао понимала, что колобком в этой мутной истории была она сама.       — И как мне это поможет улучшить навыки?       — Не знаю, я впервые пробую таким способом обучить каллиграфии, — короткий хохоток прозвучал после признания о его бессовестном эксперименте. Джинши всем своим видом и манерностью показал, что доверие к нему может быть только шуточным. Маомао аж скорчилась в очередной раз от такого «великолепия», но отказывать не стала. Всё же сделка была слишком выгодной для неё.       — Тогда приступайте, но без ваших выкрутасов.       — О каких выкрутасах речь?       — Вы сами знаете.       — Обещаю, я сдержу своё слово, — Джинши принял удобную позу и показательно хмыкнул, чтобы его подопечная приготовилась. — Расслабь плечи и освободи свой отравленный мозг, травница.       — Я пытаюсь, — её тело покрылось мурашками, когда господин Джинши провёл кистью по её лопатке. Маомао неспешно повторила движение на бумаге, как она ощутила на своих позвонках вертикальную линию. Пальцы дрогнули, но на иероглифе это никак не сказалось, поэтому она продолжила повторять.       Горизонтальная линия у плеч, затем перекрыла её вертикаль вдоль третьего и четвёртого позвонков. Спина её задрожала в ожидании новых прикосновений, и диагональная черта от левого плеча до правой лопатки заставила Маомао стиснуть носки в обуви.       — У тебя неплохо выходит.       — Что?..       Она хмуро повернулась лицом к своему наставнику и по неведомой причине скрючилась, словно старуха. Выбивался в её образе лёгкий румянец на веснушчатых щеках, что так и привлекал к себе внимание. Сама невинность и девичья непокорность.       — Всё становится намного забавнее…       — О чём вы, господин?       — Да так, — лисьи глаза мимолётно загорелись непонятным свечением и тут же потухли. В его голове явно сменялись образы, полные уголовной ответственности. — Продолжим, у тебя получается всё лучше.       Маомао с подозрением хмыкнула и, ничего членораздельного не выдав, повернулась к рабочему столу. В горле собрался тугой ком, что никак не хотел исчезнуть, и челюсть стиснулась до головной боли. Ей явно было некомфортно ждать, когда молодой господин соизволит приступить к кисти и её спине. Но мгновение спустя Маомао испуганно дёрнулась от жгучего дыхания возле уха, которого она точно не ожидала.       — Я начинаю, тра-авница, — его натянутое «а» дробью засела в голове у напряжённой ученицы. Мысли запутались, из-за чего привычная язвительность так и не вылетела с её подрагивающих губ.       И вот снова это лёгкое движение на «истерзанной» спине выбило из Маомао дух. Её дыхание на секунду сбилось, что не укрылось от чуткого слуха господина, но одеревеневшая рука Маомао всё вела кистью по бумаге, как ни в чём ни бывало. Джинши с усмешкой продолжал издеваться, задевал новые участки нежной кожи, которую ткань спасти так и не смогла. Где-то он водил быстрее, где-то медленнее. Когда плечи Маомао вздрагивали, господин Джинши брал небольшие паузы и по новой начинал пытку. Его последняя линия, что победоносно очертила чистую кожу на шее, уничтожила всё терпение ученицы.       — Может, вы…       — Вот мы и закончили, — для собственной безопасности Джинши отодвинулся от раздражённой Маомао и утвердительно кивнул в сторону написанного на бумаге. — Ну же, читай.       Взгляд её был однозначно кровожаден, но, когда Маомао подняла лист бумаги перед собой, можно было увидеть нечто невероятное в её взгляде. Смурные тени под глазами, на шее и щеках становились светлее, а глаза прояснились, будто голубой небосвод очистился от бушующих туч. На восток и на запад отправлялся в скитания ты, И опять мы простились, — с той поры миновал целый век. Ты со мною прощался, и снег был похож на цветы, А сегодня вернулся, и цветы так похожи на снег.       — Какие чуткие строки, просто изумительная игра фраз. Вы сами сочинили?       — Приятно, что ты обо мне высокого мнения, но я бы не смог такое сочинить, — полы одежды господина задрались от неловкого покачивания с ноги на ногу. Очевидно, эти строки оголили нечто, чего, по мнению Маомао, господин был лишён — его душу.       — Нигде не читала их. Кто же автор? — Маомао украдкой смотрела то на слова, написанные ею, то на взволнованного господина Джинши. Определённо вся эта заварушка её привлекла и заинтересовала, поэтому на какое-то время Маомао даже позабыла о недавних домогательствах.       — Фань Юнь. Мне как-то попался его сборник «Стихи на прощание», и я запомнил один из них, — его голос понизился на целый тон, когда он произнёс последние слова.       — Так значит, мы закончили? — беспардонные манеры Маомао вернули его к реальности, и Джинши снова маниакально заулыбался.       — О чём ты, травница? Мы толком даже и не начали.