Ценный подарок

      Едва ли занялся рассвет, как Лю Цингэ уже стоял у порога бамбуковой хижины, ожидая, пока хозяин пика Циндзин впустит его. Он постучался уже три раза, но так и не услышал шороха шагов. После недолгого ожидания, со словами: «Я вхожу», мечник толкнул дверь и шагнул за порог.       Владыка Байчжань окинул взглядом светлую уютную комнатку, какой она стала при Шэнь Юане. Жильё оригинального Шэня не отличалось красотой и изяществом, ведь человек, проживший здесь много лет, испытывал глубочайшую тоску и одиночество, что отражалось и на внутреннем убранстве хижины — кроме кровати, стола и стула здесь почти ничего не было. Нынешний же хозяин бамбуковой хижины очень любил украшать свой дом всякими безделушками ещё в прошлой жизни. Даже если они ему переставали нравиться, то он просто складировал их — на всякий случай, вдруг пригодятся. Так и сейчас, обитатель этого дома, собрав всякий ненужный мусор, с трудом бы расстался с ним. Лю Цингэ уже привык к этому. Хоть и отмечал для себя, что Шэнь стал изменять своим привычкам, всё равно радовался тому, что только в лучшую сторону.       Лю Цингэ постоял немного, глядя на «гусеничку», свернувшуюся на кровати клубком, в два шага преодолел расстояние до ложа и рывком стянул одеяло, бросив его к своим ногам. Шэнь не успел толком проснуться и осознать, кто перед ним, как тут же вскочил и схватился за меч, направив его на высокую фигуру Лю Цингэ. Тот молниеносно перехватил запястье мужчины и, заломив руку за спину, прижал его к своей груди. Сюя со звоном упал на пол, а Шэнь скривился от боли.       — Вздумал мечом размахивать? — спросил Лю Цингэ, осуждающе цокнув языком.       — Шиди Лю, отпусти, мне больно! — вскрикнул Шэнь. Владыка Байчжань приблизился к уху мужчины и шепнул:       — Я по тебе смертельно соскучился, а ты? — чувствуя близость столь хрупкого тела, Лю Цингэ на секунду замер, к лицу прилила волна жара и он даже не заметил, что сжал запястье Шэня чуть сильнее, будто желая и вовсе не отпускать его от себя. В воздухе завис опьяняющий аромат гиацинта, который так любил Шэнь Цинцю, и ещё больше туманил разум владыки Байчжаня. С трудом сдержавшись от стона, он с придыханием произнёс: — Если не скажешь, что сильно скучал, я не отпущу.       — Я скучал! Скучал! — воскликнул Шэнь, не задумываясь. Рука уже онемела так, что едва ощущалась. Лю Цингэ, наконец, сжалился над ним и выпустил из крепкой хватки.       — Так-то, — буркнул тот, отходя на шаг.       — Что привело тебя на рассвете? Неужто и правда скучал, раз решил поднять меня в такую рань, да ещё и таким зверским способом? — возмутился мужчина, потирая запястье, на котором отчётливо проступали следы недавней схватки.       Лю Цингэ промолчал, глядя на Шэня в упор. Во взгляде владыки Байчжаня плясали яркие огоньки. Кожа на лице приобрела розоватый оттенок, что говорило о волнении. Уж кому, как не Шэню об этом знать. Тот, смерив своего шиди, прикусившего язык, изучающим взглядом, спросил:       — Ты куда-то собрался?       — Рука сильно болит? — невпопад спросил Лю Цингэ, оставив без внимания красноречивый взгляд Шэня.       — Шиди, ты меня поражаешь… — вздохнул владыка Циндзин, чуть покачнувшись. Мужчина потёр переносицу и немного погодя спросил: — Так зачем ты явился в такую рань, не хочешь поделиться?       — Я пришёл сказать, что на некоторое время покину пик Байчжань. По семейным делам. Думаю, задержусь ненадолго, но решил предупредить, чтобы ты не терял меня.       Шэнь озадаченно хмыкнул.       — В такой спешке? Что-то случилось?       — Я расскажу об этом позднее, как только вернусь.       — Что за секреты?       — Цинцю, я не могу тебе сейчас рассказать.       — Раз не можешь, чего ради будил меня в такой ранний час? — Шэнь скрестил руки на груди, нахмурившись. Мужчина явно ждал объяснений, однако, владыка Байчжань не спешил их давать.       Лю Цингэ задержал взгляд на нефритовой шее Шэнь Цинцю, где слабо пробивалась жилка, скользнул по бледно-розовым губам и остановился на чуть влажных глазах. Казалось, будто он пытался запомнить этот образ именно таким, немного сонным и чуть взъерошенным после резкого пробуждения.       — Шиди Лю, может всё-таки сподобишься объясниться?! — Шэнь ткнул пальцем в мужчину и тот вздрогнул. Смутившись, владыка Байчжань отвернулся, пытаясь подобрать слова, но в голову так и не пришло ничего толкового. Лю Цингэ лишь пробубнил что-то вроде: «Я лишь хотел убедиться, что ты в порядке, прежде чем уехать…». Внезапно Шэнь схватил его за рукав, приложившись к плечу. Владыка Байчжань поперхнулся невысказанными словами, заметив бледность его лица.       — Шиди Лю… — проронил Шэнь, вздохнув: — Давай прогуляемся до беседки. Мне что-то душно…       Лю Цингэ взял Шэня под локоть и шагнул к двери, но вдруг почувствовал сопротивление и, обернувшись, с беспокойством спросил:       — Что случилось?       — Я в порядке… — бросил Шэнь. — Небольшая слабость, только и всего. Это от недостатка сна, между прочим, — заметил он, чуть нахмурившись, и несмело переступил с ноги на ногу, прислушиваясь к ощущениям.       Лю Цингэ не ответил, но лицо заклинателя помрачнело. Владыка Байчжань почувствовал укол совести.       Весь тот короткий промежуток времени, что они шли до беседки, Шэнь всё никак не мог выкинуть из головы этот разговор. Что за секреты у шиди, что даже ему не может рассказать? Правда ли семейные дела? Но ведь он уже знаком с его семьёй, значит ли это, что то дело, ради которого он покидает пик, настолько личное, что Шэню и вовсе лучше не стоит спрашивать? Он всё же поставил отметку у себя в голове, чтобы как-нибудь потом поинтересоваться об этом.       — Мы пришли, — сказал Лю Цингэ, дёрнув Шэня за рукав.       — А? — растерянно оглядевшись, тот, наконец, заметил, что они уже подошли к беседке.       — Цинцю, с тобой всё в порядке?       — Не обращай внимания, — отмахнулся Шэнь, улыбнувшись. — Шиди Лю, — он накрыл руку мужчины своей и сказал: — я хотел поговорить с тобой кое-о-чём.       — Я слушаю, — произнёс Лю Цингэ с каким-то подозрением всматриваясь в непроницаемое лицо Шэня.       — Не мог бы ты взять меня с собой? Обещаю, что не стану вмешиваться, куда не следует, если ты попросишь об этом.       Владыка Байчжань вздохнул, с трудом сдержав желание обнять Шэня.       — Нет, Цинцю. Не в этот раз.       — Я надеялся на несколько другой ответ, хотя понимал, что ты всё равно откажешь. Мне так опостылело сидеть здесь без дела, но, раз уж…       — Я ведь сразу сказал — дела семейные. Тебе, как человеку далёкому от внутренних дрязг семьи Лю, лучше не вмешиваться, — оборвал его Лю Цингэ, не позволив закончить фразу, и тут же почувствовал тяжесть на душе.       Шэнь хотел спросить что-то ещё, но прикусил язык. Он отступил на шаг и упёрся ногами в широкую лавку.       Настаивать на своём Шэнь не решился, так как подумал, что это слишком неуважительно по отношению к Лю Цингэ. Раз уж тот не хочет признаваться, значит это, действительно, что-то очень важное. Несмотря на то, что Шэнь не имел права обижаться на друга, он всё равно ощутил какую-то досаду от этого разговора. Лю Цингэ, глядя на его растерянность, засомневался в обоснованности принятого решения, но сделал вывод — раз Шэнь молчал и ни на чём не настаивал, то, вероятно, всё понял. Разговор зашёл в тупик, поэтому Владыка Байчжань с непроницаемым лицом сказал:       — Мне пора. Береги себя. Надеюсь, к моему возвращению с тобой ничего не случится, — Лю Цингэ мягко похлопал Шэня по плечу, развернулся и зашагал прочь от беседки, с каждым шагом удаляясь на значительное расстояние. Пока Шэнь смотрел ему вслед, в душе заклинателя поднималась тревога. Вскоре он не выдержал и закричал:       — Цингэ! Постой! — Лю Цингэ на миг замер, но затем решительно ускорил шаг. Он хотел поскорее избавиться от нахлынувшего волнения. Увидь его Шэнь раскрасневшимся, точно подумал бы, что тот сбегает (хотя, так оно и было).       Шэнь бросился следом и вдруг споткнулся, кубарем скатившись по каменистой тропинке, по пути цепляя локтями и лопатками острые камни, пока не распластался на земле, прерывисто дыша. Спустя какое-то время, жмурясь от боли, он потихоньку сел, опираясь на руки. Плечи и спину ужасно саднило, но Шэнь нашёл в себе силы встать на ноги.       — Цингэ… — позвал он и с дрожью в голосе добавил: — Как бес из коробочки появляешься и так же нежданно-негаданно исчезаешь, когда так нужен… — Шэнь Цинцю замер, переводя дыхание, а следом отчаянно выкрикнул в небо: — Ты мне нужен!       Как будто небо могло его услышать.       Владыка Циндзин осел на землю, вдруг почувствовав слабость в коленях. Опустив голову, он ощутил обжигающе-горячие слёзы на щеках. Что это? Волнение? Страх? Он так и не понял. Очнулся, лишь когда за его спиной раздался обеспокоенный голос Ло Бинхэ.       — Учитель! Что с вами?! — парнишка присел рядом и придержал учителя за плечи. Заметив следы крови на рукавах, он спросил: — Вы поранились?       — Всё в порядке. Всего лишь царапина. Твой учитель такой неуклюжий, что умудрился споткнуться на ровном месте. Кстати, я проголодался, Бинхэ. Есть что-нибудь на завтрак?       — Пойдёмте, всё готово. Но раны всё же стоит обработать…       — Не обращай внимания. Там, действительно, нет ничего страшного.       — Но, учитель… — возразил Ло Бинхэ, но Шэнь не дал ему закончить, холодно утвердив:       — Я сказал, что это царапина. Не стоит внимания.       Ло Бинхэ молча кивнул и помог учителю подняться, проводив его в бамбуковую хижину. Шэнь устало опустился на стул, облокотившись на столешницу. Уставившись куда-то в стену, он задумался, пока его ученик накрывал на стол.       — Всё готово, учитель, вы можете приступать к завтраку.       — Спасибо, Бинхэ, — произнёс Шэнь. — Ты можешь идти.       — Учитель, я видел владыку Байчжаня, уходящего в спешке. Что-то случилось?       Шэнь Цинцю поднял на ученика взгляд, но ничего не ответил на этот вопрос. Он даже не знал, что сказать, поэтому и промолчал.       — Простите, учитель, если я вмешиваюсь не в своё дело. Спешу откланяться.       Ло Бинхэ поклонился и вышел из бамбуковой хижины с каким-то нехорошим чувством, но у него ещё были дела. Он обещал Нин Инъин, что прогуляется с ней по торговым лавкам, чтобы выбрать подходящую форму. Парнишка с досадой вздохнул, как только оказался за дверью, но спорить с учителем — последнее дело, поэтому просто смирился и убежал прочь.       Шэнь смотрел на тарелку с горячей кашей ещё очень долго, прежде чем попробовать ложечку, но вдруг осознал, что потерял аппетит. Он встал из-за стола и прилёг на широкую кровать, прикрыв веки.       — Когда ты вернёшься… когда вернёшься, я…       Так и не закончив мысль, Шэнь провалился в сон.