*** До… ***
— Тэхен, прошу вас, откройте дверь! Чимин по-прежнему сидит подле надоевших дверей, что ни разу не открылись после последней душераздирающей истерики подростка. Если до этого он впускал только Намджуна пару раз в неделю, то сейчас заперся наглухо. А все почему? Потому что судья вдруг решил наладить контакт и, получив желаемое, не сдержался в порыве страсти. Омега убийственно ревел, не переставая, изредка замолкая на время, видимо, от того, что организм насильно отключался, не выдерживая адских терзаний мальчика. Минсок ходил хмурой тучей, но не предпринимал больше абсолютно ничего. Даже Джун порывался несколько раз успокоить кричащего по ту сторону кроху, принося поднос с едой, но тщетно. Тэхен орал и разбивал в порыве отчаянной ярости все, что попадалось к нему в руки, рвал красивую одежду, срывал шелковые тюли и крушил, крушил, крушил. Мальчишка запер сам себя, сдвинув уже полупустой шкаф к двери, точно надорвав спину. Он скидывал в кучу все сломанное, создавая бесконечный хаос вокруг. — Если вы злитесь на меня, я готов стерпеть все ваши побои. Только впустите, умоляю! — продолжал плакать от безысходности Пак. А сам юноша тем временем лежал посреди комнаты в изорванной собственноручно одежде и горе хлама, съедаемый собственным всепоглощающим горем. Глухая истерика давила на горло, провоцируя тошнотворные спазмы в груди. Он не мог доползти до ванны, измотанный приступами, чтобы спокойно прочистить пустой желудок, и его выворачивало желчью прямо в комнате. Челюсть опустилась вниз, и он бился в легких конвульсиях, не чувствуя ничего, кроме тупой, прогрызающей насквозь боли, пока глаза не закатывались вновь, теряя связь с внешним миром. Обезвоженный и ослабленный, он просыпался, чтобы вновь почувствовать моральное дно, на которое опустился в момент первого оргазма. Он ненавидел все вокруг, включая и себя. Ему было противно находиться в комнате, пропитанной смесью надоевших, скопившихся в груди плотной дамбой, запахов. Спустя еще пару дней, когда помещение было превращено в заплесневевшую свалку, замок в двери предательски щелкнул. Минсок потерял всякое терпение от происходящего. Оттолкнув дремлющего Чимина, он принялся напирать на дверь, заваленную с другой стороны. Тучное тело билось о полотно, сдвигая его на жалкие миллиметры. — Поднимайся! — прорычал озлобленно мужчина.— Ставь лестницу к окну и лезь к нему! — Я пробовал, но он заблокировал окна… — Разобьешь и пролезешь! Он молчит уже долго, не ест почти неделю! — Хорошо, — все, что смог ответить перепуганный таким резким поведением омега. Разбить толстое стекло не так-то просто, как кажется. Вооружившись молотком и лестницей, Пак уверенно двинулся на задний двор. Карабкаться по ступенькам ему не привыкать, а вот колошматить рамы придется впервые. Он заглянул в окно, складывая ладони козырьком, в надежде разглядеть своего господина, но в комнате, кроме бардака ничего не было видно. Холодный пот выступил на висках от одной только мысли, что они опоздали. Замахнувшись, он на секунду замер. Бить стекло нужно сверху, дабы оно не рухнуло прямо на него. Хорошо бы кинуть камнем, чтобы крошево разлетелось, не задев, но снизу сделать это проблематично, учитывая высоту. Вдохнув поглубже, он все же занес руку повыше и со всей силы врезал по стеклу, тут же закрывая голову и лицо руками, едва не свалившись. Тысячи осколков полетели вниз и в комнату, оглушая дребезгом притихшую округу. Добив молотком неаккуратно торчащее острие, он быстро перелез через подоконник, царапая ладони до крови. Тэхена в комнате не было. Парень кинулся в ванную, не обращая внимания на приказы Минсока помочь открыть дверь, и тут же ужаснулся от увиденной картины. Чимин гасил в себе зарождающуюся панику, осторожно ступая, казалось, к бездыханной, бледной, исхудавшей в муках несчастной тушке, которая сейчас перевесилась через край ванны. Тэхён был практически раздет, прикрывала его лишь подранная рубашка, что лоснилась вдоль хрупкого израненного тела грязными лоскутами. Внутри все замерло, просто похолодело от страха, что мальчик уже мертв. Он осторожно прикоснулся к еле поднимающейся спине и с облегчением выдохнул. Громкий ор Кима моментально привел в чувства, и Пак, вздрогнув и собрав всю храбрость, поднял господина на руки и кое-как дотащил до кровати. Точнее на то, что от нее осталось. — Быстро разбирай завал! — рычал альфа, все еще яро толкая дверь. — Сейчас, ему нужно в больницу. — Юнги уже едет. Ни в какую больницу он не отправится. Живее давай. Около получаса парень натужно перекидывал вещи в сторону, боясь представить, что их ждет в дальнейшем. Когда судья смог проникнуть в комнату, первым делом он стал разглядывать юношу, неосторожно крутя его голову и осматривая самоповреждения на теле. — Намджун, воды, быстро! Чимин сжался в углу, тихонько наблюдая за всем происходящим. Повар принес графин со стаканами, и, ко всеобщему удивлению, Минсок одним резким движением вылил половину содержимого прямо на изящное личико мальчика, приводя его тем самым в чувство. Пронзительный вопль не заставил себя ждать, и омега, брыкаясь и шипя, словно дикая кошка, отскочил в сторону, сваливаясь с кровати прямиком на мелкую крошку стекла. Ему было плевать на боль свежих алых ран. Он свернулся клубком, вытаращив уже не такие насыщенные бледно-зелёные глаза, полные страха. — Ты что тут устроил?! — громким рыком Ким навис над ним. — Неблагодарная тварь! — выплюнул он, поднимая кроху и швыряя на мокрую кровать. — Нет! — заревел Пак. — Не трогайте его, он еле живой! — Закрой пасть! — брызгая слюной, бесился альфа. — Иди вниз и встреть Юнги. Оставлять мальчика было страшно. Минсок тряс его, словно желал вытащить бедную душу. Спускаясь вниз, парень услышал несколько голосов. Около пяти человек толпились в холле, ожидая хозяина, и дружно присвистнули, когда перед ними появился скромный омега. — Господин Мин, вас ожидают наверху, — со всем уважением произнес Чимин, внутренне проклиная мерзкие рожи всех собравшихся. — Пошли, — холодно. Впрочем, как и всегда, отозвался доктор, ступая вслед за пришедшим к нему навстречу. Как только они дошли до лестницы на второй этаж, Юнги обернулся, проверяя, не направился ли кто следом. А затем остановил омегу легким прикосновением к тонкому запястью. Пак, не ожидающий ничего хорошего, резко отдернул руку и застыл с немым вопросом на лице. Мин же приблизился максимально аккуратно, чтобы не пугать младшего, и костяшками длинных пальцев провел по нежной коже чужой щеки. — Что ты делаешь? — встрепенулся омега, шипя сквозь зубы. — Я заберу тебя, — уверенно и твердо заявил доктор, прожигая дыру в человеке напротив. — Я что, вещь? Что значит заберу? — Вещь ты здесь, в этом доме, Чимин. Со мной ты будешь в безопасности. — О, правда? А что потом? Счастливая семья и дети? — Я бы хотел… — Да пошел ты на хуй, Юнги! Не приближайся ко мне. — Подумай, пока есть такая возможность. — Моему господину срочно нужна помощь! Не дожидаясь ответа, Чимин в великом возмущении оттолкнул от себя пристающего альфу и быстрым шагом стал подниматься дальше. Врач же вперился в удаляющуюся от него спину и недовольно поджал тонкие губы. Сдаваться он не намерен. Чувства — самая большая слабость человечества. Неохотно дойдя до комнаты, он брезгливо и бегло осмотрел разгром и грязь по сторонам. — У вас было землетрясение? — не упустил он шанс съязвить, смотря на судью. — Что с ним? Юнги перевел взгляд на скрученного лежащего мальчика и покачал головой. Глупый вопрос, на который все знают ответ, но почему-то все равно спрашивают. Он достал фонарик, определяя реакцию застывших, будто мёртвых, зеленых глаз, проверил его горло и проделал еще несколько манипуляций по осмотру повреждений, которые ежедневно наносил себе Тэ, в звенящей тишине. — Сколько он не ел? — хмуро поинтересовался Мин, бросая взгляд на взволнованного Чимина. — Пять дней, — с легкой досадой в голосе ответил Минсок, слегка поумерив свой пыл. — Кормить осторожно и по чуть-чуть, жидким или измельченным, — с невозмутимым лицом констатировал доктор. — Купи ему витамины, растворяй в теплой воде и давай три раза в день. Перенеси в другую комнату, где тепло и хорошо проветривается. — Капельницу поставишь? — Поставлю. Чимин, помой его и переодень. Паку очень хотелось фыркнуть от такого приказного тона, но перед Кимом он выделываться не стал. — Поможете перенести его в ванну? — Я сам! — рыкнул судья, отстегивая ненавистную цепь с ноги омежки под осуждающий взгляд друга. За все это время Тэхен не издал ни звука, лишь медленно переводил взгляд с одного человека на другого. За место тягучего страха появилось чувство полной пустоты и отрешенности. Странное ощущение, будто из тебя вытащили что-то очень весомое и утяжеляющее, оставляя после только вакуум. Его омывали тёплой ласкающей водой и скользили по телу душистым мылом, обтирали мягким полотенцем, но ему было плевать. Он не реагировал на слова и даже легкие похлопывания по лицу. Не пискнул и даже не моргнул, когда получил укол в вену, что поставил доктор. — Минсок, можно тебя на минуточку? — позвал судью врач, выходя в главный холл дома. — Не читай мне нотации. Я знаю, что недоглядел… — Недоглядел? Это ты называешь недоглядел? Он завтра утром мог не проснуться. Ты совсем сдурел? Нет, я тоже не святой и делаю много грязных вещей, но, Минсок, это чересчур. Ты, блять его приковал к кровати. Ты все еще его прячешь от других. Зачем? Ты можешь уже наконец рассказать мне все? Кто он? Откуда? Я просто боюсь, что в следующий раз ты позвонишь мне с просьбой вернуть его с того света. Он в тяжелом состоянии, пойми. И уже не только психически. — Я расскажу, но позже. Это мой омега. И это все, что тебе нужно знать. — Со своими омегами так не поступают. — В моралисты заделался? Вы приехали сюда для чего? М? — Об этом я тоже хочу поговорить. Я предложил Чимину уехать со мной! — Интересно, а меня ты не забыл спросить? — А ты против? — Не смеши меня. Он не уйдет! Он не бросит Тэхена. — Я попробую его уговорить. — Прекращай этот цирк! Я не поверю, что ты влюблен в него! Не после того, как насиловал его вместе с другими. Кстати об этом. У нашего мальчика был день рождения не так давно, так что вы все вместе можете поздравить его как следует… — Нет, Ким! Это слишком. Пять за раз?! — Он будет в восторге, я уверен. В последнее время он совсем от рук отбился, надо его как следует проучить. — Пиздец! — Иди проверь их, Юнги. А я пока схожу к гостям, — с мерзкой улыбкой произнес мужчина, предвкушая будущую ночь. Мин застал Пака, сидящего на полу подле своего господина. Он бережно и невесомо гладил тонкие длинные ледяные пальцы и что-то шептал, известное только им двоим, даря спящему ребенку, чей мир, наконец, перестал плавать в глазах, свою сладкую и нежную улыбку. И с какой любовью в глазах смотрел на дитя Чим. В груди альфы противно зашевелилось. Он прокашлялся в кулак, привлекая к себе внимание, но на него даже не взглянули. Омега не остановил свой тихий шепот, не повернулся, не удостоил своим вниманием. Для него Мина не существует. — Чимин, — тихо окликает его доктор, — нам нужно уехать. — Я с тобой не поеду, — не отрываясь от лица своего господина, пробубнил тот. — Ты не понимаешь… — Я все понимаю! — нагло прервал он. — Это лимский синдром? На что ты повелся? На мои губы? Глаза? Тонкую талию? Округлую задницу? Скажи мне, что привлекло тебя? — Минсок скоро притащит тебя в ту комнату. — Ты думаешь, мне страшно трахаться с вами? Нет, Юнги. Страшно мне было в первый раз, а сейчас мне плевать. Если ты не забыл, иногда я даже кончал. Правда, не помню, от чьего члена. — Я прошу последний раз! — разозлился врач, начиная конкретно закипать от бушующей внутри ревности. — Я же знаю тебя, ты не такой. — Знаешь меня? — наконец обернулся омега, щуря глаза. — Ты в самом деле уверен, что знаешь меня? Знаешь мои настоящие сокровенные мечты и желания, а особенно те из них, от которых мне пришлось отказаться? А может быть, ты рос вместе со мной, болел, плакал, падал и снова поднимался? — наконец встал он со своего места, медленно приближаясь к собеседнику. — Может, ты назовешь мне цену, ту самую, которую мне пришлось заплатить прямо своей душой и своим здоровьем за все, чтобы выжить? Спешу тебя заверить, об этом не знает никто, кроме него! — указывая в сторону спящего мальчика, шипел Пак. — Только он знает меня настоящего, для всех остальных я ебаный киндер сюрприз. И если ты еще раз приблизишься ко мне, я… — Что происходит? — прервал пылкую речь появившийся судья. — Иди готовься, Чимин. — Слушаюсь, — с вымученной улыбкой ответил Пак, не сводя глаз с медика. — Костюм в твоей комнате. — Он не пойдет! — зарычал Мин, хватая омегу за запястье. — Не тебе решать! — так же прорычал Ким. — Я его забираю. — Насколько я понял, он не согласен. — Чимин, — Юнги сильнее сжал запястье парня, — их пятеро… — П…пятеро? — вмиг растерял он свою храбрость, припомнив компанию крупных мужчин в холле дома и ошарашенно поворачиваясь к Минсоку. — С прошедшим днем рождения, куколка! — хищно скалясь, судья наслаждался откровенным страхом в бегающих глазах напротив. — Сегодня ночью мы вознесем тебя. — Нет… — прошептал парень, бесполезно пятясь в глубь ужасной комнаты. — Нет, пожалуйста! Вы же никогда больше двух не приводили, не надо… — Не истери, иди переодевайся, — широко шагнув, мужчина схватил парня за волосы, вытаскивая в коридор. — Нет, пожалуйста, не надо! Я не смогу! Господин, умоляю вас! — К черту костюм, и так сойдет, — рассмеялся альфа во все горло, чувствуя, как приливает кровь к члену из-за страха парня. — Раз Юнги такой правильный, то сегодня он будет только смотреть. — Лучше убейте меня!!! — кричал во все горло омега, когда его силком впихнули в ту самую комнату. — Зачем же нам тебя убивать, прелесть? — раздался низкий и совсем чужой голос. — Мы позаботимся о тебе. Вон ты какой хорошенький. — Держите его и перевяжите потуже, — приказал Минсок, швыряя его, как грязную тряпку, прямо в руки гостям. — Юнги, ты идешь? Не стесняйся, посмотришь на отличное шоу. Тебе же нравится. Лучше бы Чимин согласился уехать. Сейчас бы ему не пришлось надрывать горло громким душераздирающим воплем, пока его тело покрывали множественные мезкие укусы, словно его хотят сожрать заживо. Он бы не давился грязными толстыми членами, запихнутыми в его горло по самые полные яйца. Он бы не чувствовал острую пронзающую боль, когда его собственный маленький член перетянули тонкой, подобно леске, веревкой, прикрепляя плетение к рукам, заломанным к лопаткам. Он бы не умирал сейчас, изнутри, роняя крупные слезы и слушая множество хрипов удовольствия вокруг. Ему казалось, что их не пятеро, а целая рота изголодавшихся по животному сексу солдат, которые не устают, меняясь друг за другом. И только лисьи глаза почему-то обижали, доставая до самых глубин. Смотрели с превосходством, в котором отчетливо было видно: «Я же просил тебя поехать со мной, ты не захотел». Юнги смотрит пристально, не моргая, не скрывая своего возбуждения, которое он наглаживает, периодически приоткрывая рот в удовлетворении. «Твари вы все! Твари!» — думает Чимин, срываясь на новый крик, когда к огромному отростку в заднице присоединяется еще одна пара рук, что, не церемонясь, пытается растянуть его еще больше. — Сейчас, крошка, ты отведаешь сразу двоих, — прохрипел перевозбужденный альфа, пристраиваясь сзади. — Нет, умоляю, вы разорвете меня! — закричал омега, начиная ерзать, чтобы соскочить. Хлесткий удар по аккуратному личику выбил его из равновесия. За ним еще один и еще. И до тех пор, пока он сломлено не упал вперед на волосатую грудь, всхлипывая от боли и скуля, когда в него все-таки пропихнулся второй член. — Нравится? — с особой жестокостью трахал его мужчина, морщась от узости и удовольствия. — У тебя отличная узкая дырка, Минсок не соврал. — А где он, кстати? — спросил другой, что кончил не так давно и теперь спокойно курил в кресле. — Позже придет, пошел к своему неприкосновенному неизвестному мальчику. Ну ничего… Скоро и его оприходуем, — рассмеялся монстр. — Нет! — засипел Пак, вновь начиная брыкаться. — Не смейте… — А ну, лежи смирно! — верхний альфа схватил его за горло, продолжая вбиваться в тугое нутро. Мин смотрел, как багровеет лицо омеги, как закатываются глаза от удушья, а с открытого рта уже потекла вязкая слюна. Но, кажется, никто не собирался на это обращать внимания. Его таранили двое обезумевших альф, чьи стоны становились громче с каждым толчком. Шею отпустили, только когда оба зверя заполнили его спермой до краёв и протяжно зарычали от удовольствия. Чимин бессознательной тушкой скатился на пол, мечтая умереть прямо сейчас. Сильные руки перевернули его, протащили по ковру, отчего кожу опалило жгучей болью, и принялись приводить в чувства точными ударами кулаков. — Прекрати его избивать! — сквозь вакуум прорезался голос доктора. — Не сдохнет. Его насиловали до глубокой ночи. И он откровенно уже не различал, кто именно это был. Был ли это один и тот же человек или по-прежнему несколько? Разбитый и полностью разрушенный, он не слушал голоса, не открывал глаз и больше не сопротивлялся. Запахи отвратных мужчин смешались в воздухе с сигаретным дымом и парами алкоголя, создавая плотный занавес. В них было не разобрать, кто душит, а кто дерет. Кажется, ему даже давали выпить, чтобы вновь привести в чувства. Парень разлепил залитые семенем глаза, только когда голоса стихли, а наконец, развязанные руки начало покалывать. Он громко простонал, выталкивая из себя буквально литры спермы, и пополз в сторону ванны. Все тело пульсировало и болело от бесконечных ссадин и оставленных на память гематом. — Лежи, не двигайся, — спокойный и ровный тон врача, точно молот по голове. Юнги осторожно принялся вытирать его мокрым полотенцем и при этом внешне не выразил ни капли сожаления. — Надеюсь, вы насладились и кончили, — прохрипел омега, принимая помощь. — Кончил, не переживай. — Все еще хочешь забрать меня? — Хочу. — Идиот! — надрывно хохотнул Пак. — Ты не лучше. — Отнеси меня в ванну и проваливай.***</center Священник Ли был всем для Чимина — отцом, другом, наставником, братом, кем угодно, самым родным. Он бежал к нему, как призрак, не способный говорить и думать, дрожа от страха и холода. Знал, что его обнимут, обогреют, утешат и подарят сочувствие. И сейчас этот человек смотрит на россыпь синяков от ударов, на ленту стертой до мяса кожи от веревки, внутренне прося прощения у Бога за то, что не предвидел. За то, что не уберег светлое невинное создание от таких мук. — Чимин, — шепотом обратился настоятель к парню, едва касаясь его тела. — Все так плохо? — На тебе живого места нет. Хорошо хоть без переломов. — Я должен вернуться. — Ты поспал совсем немного. Отдохни еще, поешь. — Я не голоден. Я боюсь за Тэхена. Нужно скорее вернуться. — Ты что, опять пойдешь пешком? — Денег у меня нет. — Я дам. Возьми и не смей отказываться. Мужчина открыл шкаф и вытащил небольшую потертую старую шкатулку. Он протянул Паку приличную стопку купюр со строгим лицом, давая понять, что отказ он не примет. — Мне хватит этого, чтобы добраться до дома судьи, — широко улыбнувшись, Чимин вытянул одну бумажку из предложенной пачки. — Возьми все, пригодится, — священник стал впихивать оставшееся в маленькие ладошки. — Это очень много. Готов поспорить, это все, что у вас есть. — Я не нуждаюсь, в отличие от тебя, сын мой. Бери! — Когда-нибудь я все верну, отец Ли. — Обязательно вернешь. Сейчас нужно решить, как я могу связаться с тобой. — Вы можете прислать мне письмо... Пишите строчками из Библии. Я пойму ваши послания. — Иди, Чимин с Богом. Прошу, береги себя. — Спасибо большое, я вернусь. Обнявшись напоследок, парень со слезами на глазах отправился на автобусную остановку. Настоятель, сжав кулаки, сдерживал собственные горькие слезы до последнего. И только когда темная макушка исчезла за поворотом, он прислонился к холодной стене церкви и уронил горячие капли на землю. Видеть, как страдает дорогой сердцу человек - это всегда тяжело. Тяжелее только не иметь возможности помочь. Мужчина утирает слезы и уже точно знает, как проведет оставшийся вечер и скорее всего ночь. Он будет неотрывно молиться, стоя на коленях, прося защиты для омеги и его маленького мальчика. - Отец Ли, вам передали письмо! - внезапно отвлек его служитель церкви, протягивая безымянный конверт в руки. - От кого? - тот подозрительно осмотрел таинственное послание, вложенное внутрь. - Он не представился, просто попросил передать и быстро ушел. - Когда это было? - Минут пятнадцать назад. Я ждал, когда вы закончите разговор. - Спасибо. <center>«Не вмешивайтесь, все под контролем.»
Прочитав всего одну строчку, священник нахмурился. Кто-то следил за ними и явно ведет какую-то игру. Теперь беспокойство приняло другой оборот. Мужчина зло смял листок загадочной, нагоняющей тревогу бумаги, сунув его в карман рясы, и зачем-то просмотрел окрестности, будто отправитель странного письма все еще мог за ним наблюдать. — Что происходит в этом доме? — тихо прошептал он, поднимая глаза к небу. — Боже, помоги…***
— Где ты был? — поинтересовался Минсок, оглядывая Чимина с ног до головы. — В церкви. Что, нельзя? — дергано ответил парень, начиная трястись от страха, ведь ушел, не предупредив. — Разве я когда-то запрещал тебе туда ходить? — Нет. — Ну и чего ты нервничаешь? Ты же не додумался все рассказать? — Я ничего не рассказывал. — И что ты там делал? — Молился… — Глупо, не находишь? — усмехнулся альфа, смотря на исказившееся гневное лицо. — О чем просил? — Молил о благополучии Тэхена… — Как благородно! Иди спать и без моего разрешения, чтобы не покидал дом, понял? — Понял.