Внимание! Агент заметил вас.

      Когда в дверь неожиданно громко постучали, ТВмен отпрянул от тебя, а ты испуганно заметалась на месте, пытаясь придумать причину твоего нахождения здесь. Агент тянет к тебе руку, желая помочь по всей видимости, но когда на твоих глазах дверная ручка начала опускаться, ты не придумала ничего лучше, чем залезть под стол.       — Сэр Каин, простите за вторжение, — по голосу это точно твой начальник.       Ты смотришь испуганно на ТВмена, который транслирует тебе на экране «О.О», а потом шипит недовольно, придвигая к себе выдвинутое в попыхах кресло. Желание возмутиться угасает на корню: часы показывают начало работы после обеда. Поэтому он понуро садится, а после подъезжает на колесиках ближе, едва ли не притесняя тебя к стенке под столом, широко расставив свои ноги, как типичный альфач. Ты возмущенно тычешь ему в колено, но тебя виртуозно игнорируют. Сверху зашелестели документы, заговорили о какой-то важной, но не нужной для тебя фигней.       Сидеть под столом, когда добрый кусок пространства занят чужими ногами — такое себе удовольствие. Испуг отходит на второй план, все же тебе кажется, что ТВмен не настолько кретин, чтобы ставить хотя бы самого себя в затруднительное положение. Какова картина — сидит у него девушка под столом между разведенных ног…       Прости Господь, ты отнюдь не пай девочка и няшка-стесняшка. В хитрой и немного спутанной голове рождается коварный план мести.       Ты слышишь, как ТВмен неожиданно на мгновение замолкает, захлебнувшись помехами и тихо ругнувшись реверсом, но что получил вопрос от начальника о его самочувствии. Посмотреть он на тебя не мог, хотя ты была уверенна — жутко хотел. Не одной же тебе сгорать от смущения, унижаться его не то подкатам, не то замашкам. Да и вообще — ты обижена за тот прикол с «градусником». Да что этот хам о себе возомнил?!       Ты легким прикосновением ладоней оглаживаешь ткань брюк на коленях, слегка поднимаясь на твердые бедра, пальцами оглаживая внутреннюю сторону. Ты не знаешь, насколько агенты вообще чувствительные, но судя по ерзанью этого жужева в кресле и слабая попытка приструнить тебя легким пинком ноги — чувствует он все вполне себе прекрасно. А тебе много ли нужно, когда пару минут назад продемонстрировали свою ненавязчивую заинтересованность?       О черт возьми, кажется ты сейчас кого-то здорово изведешь. Везет, что сверху места тебе вполне достаточно, а он сидит очень близко, скрывая широкой столешницей все, что происходит ниже его груди. Очередная речь срывается на лаг уже тогда, когда ты с усилием ведешь ладонями по бедрам к паху, сразу же нащупывая внушительный бугорок и расстегивая пуговицу. Тебе искренне жаль, что его экрана совершенно отсюда не видать.       Он просовывает руку под стол чтобы схватить тебя за запястья, намекая что лучше сейчас не лезть. Выглядит это, наверное, странно со стороны пришедшего коллеги, но судя по чужой увлеченной болтовне не шибко кто-то что-то заметил. Ты очень непослушная девочка. И месть твоя будет страшна. ДАже если потом придется заплатить за такое своеволие.       Другой рукой ты цепляешь ширинку и тихо, медленно расстегиваешь, с торжествующей ухмылкой наблюдая как его пальцы дрогнули и расслабились, отпуская твою руку. И когда ты как можно аккуратнее подползаешь ближе и запускаешь ладонь в его брюки, ТВмен резко выпрямляется в спине до скрипа кресла, а ты замираешь.       Что это… такое?       Любопытству нет предела, да и признаться честно — ты и сама завелась от собственных ушлых махинаций. В полумраке под столом ты расматриваешь имитирующую член скрутку из мягких и гибких проводов да магистралей. Гладкая и приятная на ощупь, твердая в обхвате и забавно неровная из-за множества деталей — выглядело это, конечно, изумительно и даже немного чуждо. Мать твою, а твои мысли ведь когда-то крутились только вокруг этих аристократически длинных и тонких пальцев. А тут такое сокровище в брюках! Сразу бы тогда им полез температуру мерить, чего мелочиться. Ты бы не шибко расстроилась, уже сейчас контролируя свое дыхание, чтобы не спалиться. Идеальная длина — и не много, но и не мало, — ты бы сказала стандарт. Удобно лежит в ладони, довольно тяжелый и приятный на ощупь.       Увлеченная под столом, ты совершенно не знаешь и не видишь, с какой силой ТВмен стиснул свои кулаки, внимательно выслушивая доклад своего подчиненного. Шум помех стал громче, но совершенно плавно и незаметно — люди уже привыкли к особенности телевизионщиков, и научились фильтровать этот звук, практически его не замечая. Но ты заметила.       Заметила, как он отчаянно пытается расслабиться, но лишь напрягается сильнее. Заметила, как он сдерживается от порыва выгнать твоего начальника из кабинета и… и что? Трахнуть тебя прямо на этом столе?       Боже, потрясающая мысль!       Приподнявшись, ты с неудовольствием отметила уже уставшие от твердости колени, на которых могут вылезти синяки — твоя кожа невероятно нежная, гематомы лезут только в путь. Высунув язык, ты касаешься скрутки, отмечая нейтральный привкус. А ожиданий то было — и машинное масло, и бензин (а они пользуются бензином?), и еще Бог знает что. Но вкус — вполне себе нормальный, словно сосешь обычные провода. В нынешнем контексте это лишь разжигает неуемное возбуждение. Сверху что-то заскребло по столешнице.       Обхватив губами, ты стараешься смочить скрутку слюнями, чтобы удобнее было сосать. Тебе на секунду кажется невероятно интересно узнать, как он это ощущает, с чем это сравнимо, но все мысли улетают на задний план. Ты увлекаешься своей местью.       ТВмен слегка приподнимает экран, на котором ярче замерцали помехи, а сжатые в кулаки ладони едва не проминают металл собственных пластин под давлением. Мужичок напротив неторопливо завершает свое повествование, ожидая реакции от начальника, а все его мыслительные процессы утекли под стол. Туда, где ты самозабвенно сосешь, погружая чувствительную охапку проводов жаркий и влажный рот.       — Я обговорю это с вами позже, — звук получается нечетким и хрипящим. Твой начальник слегка опускает плечи, наверное ожидая получить куда большую реакцию на свой проект, но не отчаивается совсем и просто кивает.       — Тогда я оставлю файл, сэр Каин. Ознакомьтесь в свободное время.       Ты отстраненно слышишь стук по столу, а после все звуки смазываются. Ты не сразу замечаешь, как хлопнула дверь. Стальная ладонь опускается на твою голову, давит и заставляет взять глубже, от чего глаза закатываются и подкатывает легкая тошнота.       — Татобар енм ташем ыноротс йеовт с олдоп как, — голос не то рычащий, не то хрипящий. — Шесос ошорох, — он задает темп, направляя тебя так, как ему нравится, заставляя тебя временами давиться до слез.       А после тебя грубо тянут за волосы, вынуждая отстраниться от импровизированного члена. ТВмен откатывается, смотрит лихорадочно мерцающим экраном на твои припухшие губы и тянущуюся ниточку слюны от них к его скрутке. А ты ухмыляешься, вытираешь тыльной стороной ладони лицо и хрипло дерзишь:       — Не только ты можешь нарушать чужие границы.       Тебе казалось, что ты невероятно быстро залезла под стол. Но еще быстрее тебя оттуда вытянули, не позволив даже пискнуть, и после опрокинули грудью на стол, ладонями пробежавшись вдоль поясницы. Кажется, ты разбудила зверя. Иначе как объяснить, что больше он не проронил ни звука. Тратить время на смазку и прелюдию кажется вам обоим бессмысленно, вы раскалились до предела.       Ты позволяешь стянуть с себя джинсы сразу с бельем, нетерпеливо вильнув бедрами и надеясь, что ТВмен не решит в один миг взять и подразнить тебя еще больше. Потому что по ощущениям ты уже достигла точки невозврата. Рядом с тобой на стол шлепаются кожаные перчатки, а после твои ягодицы обхватывают теплые стальные ладони. Агент с интересом мял мягкие половинки, прижимаясь ближе, мягко проталкиваясь внутрь.       После твоего блаженного и неприлично громкого стона на тебя шикают, экран транслирует сердитый эмодзи, а после ты забываешь как дышать, да и нужен ли вообще тебе этот воздух. ТВмен вдавливает тебя в столешницу, двигается внутри грубо и быстро, заставляя канцелярию на столе трястись, а тебя — приглушенно стонать и вздыхать. Ощущения неописуемые, он сжимает твою талию, шипя помехами.       — Онлетитихсов… — слышишь ты, а твои собственные мысли скачут от приятного и долгожданного, черт возьми, секса, до панической мысли что вот сейчас опять кто-то зайдет и вас спалят. — Огут и окраж кат айбет иртунв, акус.       Когда терпеть уже нет сил, движения кажутся обжигающими и просто напросто фантастическими, контролировать собственную громкость становится почти невозможно. Ты подмахиваешь бедрами, сжимая его внутри себя, едва ли не хныча от сверхстимуляции. ТВмен наваливается на тебя, скользя ладонями под толстовку и лифчик, ощутимо сжимая соски. И на особо резком движении, под хрип агента дрожаще кончаешь, прикусив свою ладонь в попытке приглушить звук.       Твой оргазм что наркотик для кого-то вроде него. Он выскальзывает из тебя с неприличным влажным звуком, удивительно легко и быстро натягивая на тебя джинсы, а после помогает принять вертикальное положение в пространстве и хрипло шепчет:       — Сейчас в медпункт, а потом мы продолжим, — что же, для ТВменов он действительно весьма наглый и харизматичный уебок.