Внимание! Агент заметил вас.

      Нет, тебе не показалось. Они реально гудят, и кажется, что этот гул можно буквально пощупать.       Когда дверь в их отсек закрылась, то комната вновь погрузилась в мрак. Твой телефон, который ты отложила в сторонку под непреодолимым желанием погладить себя, уже погас и лежит где-то в стороне. Ты шаришь ладонью по платформе, удерживая другой рукой недопитую бутылку и слушаешь тяжёлые шаги большого спикермена. И чем ближе они подходили к платформе, тем загнаннее стучало твое сердце в груди.       Наверное, они не заметили.       Совсем рядом на платформу ступило тело чуть больше тебя, а после поодаль сел тот, кто значительно крупнее. Милашка перехватывает бутылку из твоей руки, от чего ты вздрагиваешь, совершенно не ожидая прикосновения. Возле тебя они гудят уже тише, но от крупного корпуса Задиры по стальной платформе проносится мелкая и едва ощутимая вибрация. Ты вздыхаешь, когда крупная ладонь аккуратно подхватывает тебя, поднимая куда-то вверх.       Нечестно, наверное, что эти оболтусы все прекрасно «видят», в то время как ты озираешься по сторонам, желая узреть хоть какой-то проблеск света. Даже у камераменов по умолчанию горят небольшие лампочки, свидетельствующие о записи. У колонок такого нет.       Кончик пальца приподнимает твою голову, слегка давит на шею, от чего вибрация чувствуется куда отчётливее, чем через платформу. Ты вздрагиваешь, с трудом сглатываешь вязкую слюну, тяжело вздыхая. Сраный роман со своими ссанными героями.       — Чем занималась? — большой спикермен интересуется почти невинным тоном, от его голоса корпус завибрировал мощнее, передаваясь в твое тело. Стало даже постыдно приятно.       — Вас ждала, — твой голос слегка дрожит, и даже непонятно: от всплеска адреналина или пальца на горле, через который проходила вся вибрация.       Ответ твой, кажется, прозвучал не убедительно. Он плавно смещает палец ниже, практически невесомо касаясь груди, заставляя тебя резко выдохнуть.       — А еще? — неожиданно подключается Милашка, который судя по всему остался стоять на платформе.       — Ч-читала…       Палец словно дразняще прокатывается по одной груди, лёгкая вибрация дразнит сосок под тканью толстовки, после замирая где-то над животом. Третья бутылка пива была лишней. И поход сюда был лишним. И чтение паршивого турецкого романа тоже, сука, лишним.       Ты судорожно вздыхаешь, когда большой спикер начинает тебя практически невесомо гладить, словно прощупывал почву, ждал твоей реакции. Ты отупело молчишь, беспокойно заерзав на широкой ладони и вцепившись в кожаную перчатку.       Спокойствие. Только спокойствие.       Он словно решил поиздеваться, медленно и несильно задирая нижний подол толстовки, касаясь кожи живота. Ты прикусываешь губу, пытаясь не издать ни звука.       — Не сдерживайся, — говорят громко и хором, от чего ты испуганно вздрагиваешь.       Ты отчётливо чувствуешь, как ладонь с тобой опускается вниз, и тебя буквально передают из рук в руки. Ну… из ладони в руки. Оперевшись спиной о тёплую и широкую грудь, ты машинально пытаешься отстраниться, пока руки Милашки скользят по твоим бедрам к талии, поглаживая сквозь ткань нежную кожу. Шумный вздох кажется оглушительным среди бесконечного гула и ощутимой вибрации.       Им это нравится.       — Ты не против? — спрашивают одновременно, словно их действительно это волнует. Ты знаешь, что они не сделают ничего такого, чего бы тебе не хотелось.       И разумеется, вся взволнованная и катастрофически неудовлетворенная, ты совершенно…       — Не против.       Поэтому, когда твои ладони крепко, но бережно стискивает Милашка, а Задира все же возвращается к попытке погладить низ живота, ты мелко вздрагиваешь и прерывисто вздыхаешь. Даже задирать толстовку не пришлось — об этом позаботился тот, кто собственнически тебя обнимает.       Запястья отпускают, тело под тобой шевелится, и ты не сдерживаешь стона, когда вибрация усиливается. Мысли улетучиваются не то от алкоголя, не то от сумасшедшей близости, и твои глаза закрываются из-за своей бесполезности. Ты отдаешься ощущениям, позволяя удивительно легко и непринужденно стащить с себя толстовку.       Милашка урчит что-то ванильно-милое и невнятное — что удивительно для колонок, — и мнет твои бока, дрожащий диффузор упирается куда-то в твой затылок. Палец с низа живота скользит вверх, замирая над соском, которые куда сильнее реагируют на вибрацию, чем все твое тело. И снова тихий жалобный стон слетает с твоих губ.       Как горячо, как близко, как…       — Черт возьми… — шепчешь ты, выгибаясь навстречу ласке, потому что по другому не можешь и не хочешь.       В твою голову даже не приходят мысли о том, как это все будет происходить между вами тремя, когда они по определению не люди, а один из них ещё и впечатляющие почти пять метров роста. Ты задыхаешься в ощущениях, Задира с умилительным любопытством практически невесомо тер соски по очереди, и было не понятно, что вызывало такую сладкую дрожь — прикосновения или вибрация. Милашка слегка сжимает твои бока, а после вполне уверенно ведёт ладонью по животу, проникая под шорты с нижним бельем.       Ты не успеваешь ни по краснеть, ни возмутиться, ни пискнуть — он бережно огладил круговым движением клитор, а после спустился ещё ниже, раздвигая влажные складки. Дрожащий стон получается таким неожиданным, что они оба замирают на короткое мгновение, а после комнату заполняет блаженный гул.       Чужие бедра под тобой нетерпеливо и едва заметно вскидываются вверх, пах притирается к ягодицам, позволяя почувствовать отчётливый бугорок под тканью брюк. Опустить в смущении лицо не дают, Задира цепляет подбородок кончиком пальца, слегка поглаживая шею. Ты что-то невнятно мямлишь, от стимуляции сбиваясь едва ли не на хныканье, как два пальца толкаются внутрь, и Милашка придерживает тебя свободной рукой за талию.       — Не сдерживайся… — мягко и урчаще повторяет Задира, что совсем не вяжется с его грубым басом.       И ты не сдерживаешься — стонешь тонко и чувственно, подставляясь под ласки. И кажется, что всего этого слишком много. Тебя мягко толкают в спину, вынуждая встать на колени, упираясь ими в бедро большого спикермена, в то время как обычный нарочито медленно стягивает шорты сразу с бельём, размазывая твою смазку по внутренней стороне бёдра. Ты едва ли не заваливаешься вперёд, но ладонь Задиры действует как опора, придерживая и продолжая сводить с ума своей вибрацией соски. Шутка про ходячие вибраторы вышла из-под контроля.       Шорох за спиной подстегнул жгучее желание, хриплое дыхание оседало музыкой в их аудиосистемах, а в твоей голове набатом стучит единственная фраза:       Не сдерживайся.       Удивлённый и придушенный вскрик срывается с твоих губ, когда тебя грубовато хватают за волосы, вынуждая прогнуться в спине, и плавно толкаются на всю длину. Милашка отнюдь не скромняга и стесняшка, движется в чётком ритме, тянет тебя за волосы, словно помогая насадиться на… что бы там ни было внутри тебя. Было кошмарно похоже на член, но чувствовалась неестественная ребристость и твёрдость. Это опьяняло ещё сильнее.       Ладонь Задиры скользит ниже, пальцы проводят по груди, вибрация спускается к животу и ниже. Ты слепо льнешь к этому прикосновению, пока Милашка не оттягивает тебя назад, набирая темп, выбивая из тебя сладкие и хриплые стоны.       Влажные звуки снизу, сбитое дыхание и бесконечные милые звуки твоего удовольствия сводят спикерменов с ума. Ты теряешься в пространстве и времени, чувствуешь как балансируешь на грани, не замечая усилившийся гул динамиков.       Быть может, со стороны вы выглядите странным трио, но есть ли в действительности хоть кому-нибудь до этого дело?