* * *
Я почти не пользуюсь телефоном: мне лень проверять накопившуюся почту и отвечать на сообщения, но Эллис то и дело заряжает его, и однажды, сидя на кухне со смартфоном в руках, я случайно отвечаю на раздавшийся звонок. — Оуэн? Боги, наконец-то! — в голосе моего редактора из издательства слышится искренняя радость. — До меня дошли слухи, что ты проснулся, но я не поверил своим ушам! Как ты? — Восстанавливаюсь, — отвечаю я осторожно. Эллис, нарезающий капусту для супа, заинтересованно оборачивается. — Ты долго отсутствовал. Надо бы поговорить. Приезжай в офис, — говорит Филипп, и я хмыкаю: — Боюсь, это невозможно. — Невозможно? — не понимает редактор, и я поясняю: — Я телефон в руках с трудом держу. Вы не могли бы приехать ко мне домой, если это так необходимо? — Оуэн, если я буду ездить к каждому автору на дом… Извини, я перезвоню, — он вдруг отключается, а я безразлично кладу телефон на стол. — Кто звонил? — спрашивает Эллис, и я ловлю себя на мысли, что мне не хочется грубить и говорить, что это не его дело. Вместо этого я честно отвечаю: — Мой редактор из издательства. Хочет, чтобы я приехал в офис. — Хороший повод выбраться из дома, — Эллис улыбается, а я с сомнением приподнимаю брови: — Как ты себе это представляешь? — Вы ведь провожаете детей до детсада? Здесь просто придется еще немного проехаться на машине. Пока дети в садике, мы могли бы съездить. «Ему-то что за дело? — недоумеваю я. — Хочет познакомиться с моим редактором, чтобы тоже начать публиковаться?.. Хорошая ли это идея — сводить их?» — Конечно, это вам решать. Извините, что влез, — он мягко улыбается и возвращается к готовке. «Как же быть?..» Пока я размышляю, звонок повторяется, и я принимаю вызов. — Оуэн, пока ты спал, а продажи «Семерки» росли, твою первую работу захотели экранизировать. Нам пришлось отказаться, но теперь я связался с представителями кинокомпании сам, они все еще заинтересованы в сотрудничестве, мы договорились о встрече на послезавтра, приезжай в офис, поговорим. «Экранизация…» — выдыхаю я. Экранизация была моей мечтой. Ради нее я и писал. Хотел увидеть свое творение на большом экране. Хотя бы раз. Согласившись и закончив разговор, я оборачиваюсь к няню: — Эллис. — М? — Поможешь мне добраться до офиса в среду? — Конечно. Решили поехать? — Да. — Что ж, я очень рад, — он и в самом деле выглядит довольным. В среду я заметно нервничаю. Руки слегка подрагивают, и я прошу няня помочь мне завязать галстук. — Ого. Вы хотите выглядеть настолько официально? Это же встреча с редактором, или я что-то неправильно понял? — уточняет он. — Не только… — я принимаюсь вертеть галстук в руках. — Там будут представители одной кинокомпании, которая хочет снять фильм по моей первой книге. — Ого, — Эллис потрясенно выдыхает. — Невероятно. Так здорово, я очень рад за вас. Надеюсь, все получится. — Я тоже. Думаешь, это перебор? — киваю я на галстук. — Теперь даже не знаю. Люди творческих профессий не очень-то любят носить строгую одежду, не думаю, что от вас этого ждут. С другой стороны, возможно, так вы покажете серьезность своих намерений. Трудно что-то посоветовать. Наверное, только предложить одеться во что-то, в чем вам будет комфортнее всего. Учитывая ваше состояние, никто не посмеет вас в чем-то упрекнуть, если вместо неудобного пиджака вы наденете уютный кардиган. Я размышляю об этом немного и киваю: — Думаю, ты прав. За всю свою жизнь я надевал костюмы всего-то раз десять. Это не самая любимая моя форма одежды. Брюки меня устраивают, а вот рубашку лучше заменить на свитер. Хотя пиджак можно и оставить. Но без галстука. — Тогда вот этот, — Эллис достает из шкафа темно-синий свитер. — Этот мой любимый. — Прекрасно, — он дожидается, пока я оденусь, и удовлетворенно кивает: — Вам очень идет. Как себя чувствуете? — Спокойно, — вру я. — Спокойно? — он смеется. — Да, ваши дрожащие руки говорят именно об этом. Не волнуйтесь, — он садится перед коляской на корточки, чтобы наши лица оказались на одном уровне. — Все пройдет хорошо. Вы прекрасный автор, у вас очень интересная книга, она достойна экранизации. Они хотят снять по ней фильм. Это не вы к ним на поклон идете, а они — к вам. Все получится. — Спасибо… — выдыхаю я и понимаю, что теперь действительно начинаю чувствовать себя «спокойно». До офиса добираемся без происшествий. Эллис аккуратно ведет машину, паркуется недалеко от входа в здание, помогает преодолеть крыльцо и довозит до кабинета редакции. Увидев меня в коляске, Филипп пораженно охает и вскакивает со своего места: — О боги, Оуэн, все настолько серьезно?.. — Я же говорил, — пожимаю я плечами. — Мне за дверью подождать? — спрашивает Эллис. Я вполне могу управлять коляской самостоятельно и все же не хочу показаться неблагодарной свиньей и даже не представить их друг другу. — Если тебя это не затруднит, пожалуйста, останься. Эллис, это мой редактор, Филипп Джонсон. Филипп, это Эллис, наш нянь. Мне очень повезло, что он согласился сопроводить меня сюда. Кстати, он тоже пишет в свободное время, — решаю я добавить. — В самом деле? — интересуется Филипп, пожимая протянутую ладонь. — Я могу посмотреть? — Я… Не думаю, что это хорошая идея, — неожиданно отказывается Эллис. — Но спасибо. — Уверены? — на лице редактора отражается обиженное выражение. — Такой шанс выпадает раз в жизни. — Подумай, — киваю я. — Я не заинтересован в официальном издании, — отвечает Эллис безразлично. Филипп оскорбленно поджимает губы и поворачивается ко мне: — Оуэн, они придут через час. Давай сначала обсудим наши дела. — Да, конечно. Мы говорим о продолжении сотрудничества, и я киваю, подтверждая свое намерение закончить роман, который начал незадолго до родов. Предварительное обсуждение экранизации с представителями кинокомпании занимает примерно час, поэтому из издательства мы выезжаем ближе к обеду. — Спасибо, что съездил со мной, — благодарю я няня, когда мы оказываемся на свежем воздухе. — Мне только в радость, — отзывается он. Не знаю, чего радостного он находит в том, чтобы таскаться по городу с колясочником, но от вопроса воздерживаюсь. — Пообедаем? — предлагает он. — Знаю неплохой ресторанчик неподалеку отсюда, но нужно будет немного прогуляться. — Давай, — соглашаюсь я, и мы едем в ресторан, где обедаем, пока Эллис делится со мной впечатлениями от прочитанной книги. В его словах я слышу искреннее восхищение и горькое: — Мне до вас далеко. — Полагаешь? Дай почитать, иначе ты необъективен. — О нет, моя самооценка не выдержит, если вам не понравится. — Какая она хрупкая, я и не догадывался, — улыбаюсь. — Я вообще-то очень ранимый, — заявляет он, а в глазах пляшут озорные огоньки. — Да что ты? — я хмыкаю. Нам приносят счет, и я тянусь за кошельком, но он останавливает меня: — Это ведь я вас пригласил, — и расплачивается за нас обоих. — Как скажешь… — лепечу я удивленно и напрягаю память, чтобы вспомнить, когда за меня в последний раз платили в ресторане. По всему выходит, что это было очень много лет назад, когда Матэо еще ухаживал за мной. И все бы ничего, но Эллис омега и совершенно точно не ухаживает за мной, так с чего?.. «Может, я чего-то не знаю и сейчас так принято? Все-таки шесть лет прошло, что-то могло измениться, может, теперь принято платить за того, кого позвал обедать, вне зависимости от пола?..» Когда мы возвращаемся к машине, кто-то кричит: «Элли!» — и коляска плавно останавливается. С интересом оборачиваюсь на незнакомый голос и неосознанно повторяю про себя: «Элли?..» На моей памяти так неформально к няню обращались только дети. Матэо, мои родители и все остальные наши общие знакомые называли его полным именем. «Кто-то близкий?.. Друг, родственник?..» — теряюсь я в догадках. По пешеходному переходу в нашу сторону бежит омега: невысокий, светловолосый, с округлившимся животом. — Мистер Кастро, простите, это на пару минут, — Эллис отходит от меня, и они обнимаются. — Давно не виделись! — омега осматривает Эллиса с головы до пят. — Ты совсем не изменился, только выше стал. А я вот замужем! — Поздравляю, — Эллис мягко улыбается, опуская глаза к его животу. — Это уже третий, — сообщает омега. — Я самый типичный папаша: только и делаю, что рожаю. А ты? Эллис небрежно пожимает плечами: — Я свободен. Работаю нянем, двадцать четыре на семь. — Нянем?.. — омега бросает на меня любопытствующий взгляд, но, встретившись со мной глазами, быстро отводит его. — Да, у меня сейчас двое близнецов-альф, — говорит Эллис. — М-м-м… — протягивает омега без особого восторга. — А как твои мелкие? «Мелкие?..» — не понимаю я. — Хорошо, — сообщает Эллис. — Рикки в университете учится, Ленни в колледже, Китти в следующем году школу заканчивает. Тикки в восьмой класс перешел. Ты извини, но мне сейчас не очень удобно, — добавляет он. — О, прости, — извиняется омега и берет Эллиса за руку, а я невольно осознаю, что мне почему-то от этого становится неприятно. — Может, встретимся как-нибудь? У тебя тот же номер? — Тот же, — Эллис кивает, и они, обнявшись на прощание, расходятся. Эллис возвращается ко мне и, извинившись, снова начинает катить коляску к парковке. — Твой друг? — спрашиваю с интересом. — Да, со школы, — отвечает Эллис и поясняет: — Десять лет за одной партой. — Не общаетесь? — Мне особо некогда. Да и дороги наши разошлись давно. Понимающе киваю: мои школьные приятели тоже остались в прошлом, а в университете я был слишком поглощен отношениями с Матэо и своей писательской карьерой. — А другие друзья? — Кто где, — небрежно говорит он, и я решаю не вдаваться в подробности, зато спрашиваю другое: — У тебя младшие братья? — Да, четверо. И все омеги. — Ого, — ошарашенно выдыхаю я. — Получается, ты старший ребенок в семье? — Да. Поэтому и с детьми хорошо управляюсь. Родители много работали, так что, можно сказать, всех младших вырастил я. — Понятно… — протягиваю задумчиво. «Неудивительно, что Винс и Крис так привязались к нему…»* * *
Через несколько дней, когда я привыкаю к жизни в доме, из командировки возвращается Матэо. Он оказывается неприятно удивленным тем, что я не вернулся в нашу общую спальню, и высказывает желание переехать ко мне на первый этаж, на что получает твердый отказ и оскорбленно удаляется. Мне безразличны его обиды. Я жду, что будет дальше. Жду и… переживаю. Потому что теперь, привыкший к Эллису и во всем полагающийся на него, боюсь разочароваться, узнав, что оказался прав и они с Матэо любовники. Проходит какое-то время, но ничего из того, чего я опасался, не замечаю. Ни переглядываний, ни поцелуев, ни объятий, ни нежных прикосновений. Зато заботы со стороны Эллиса становится все больше. Постепенно я полностью привыкаю к ней. К его прикосновениям — по поводу и без, к его голосу, к его присутствию — почти постоянному, ведь теперь я везде с ним: мы вместе отвозим детей в сад, идем в кофейню завтракать, гуляем, возвращаемся домой готовить обед, забираем детей, гуляем с ними, укладываем спать, а потом купаем и укладываем меня. Это безумно неловко поначалу: позволить постороннему омеге — возможному любовнику собственного мужа! — помогать мне мыться, вытираться, одеваться и сушить мне волосы. Но постепенно я привыкаю к этому. И теперь даже не особо стесняюсь, когда он меня вытирает или одевает. Я к нему привыкаю. К его присутствию, к его голосу, к его запаху, к его прикосновениям. Я все еще подозреваю его в любовной связи со своим мужем, хотя и понимаю, что подозрения мои беспочвенны и куда больше причин заподозрить его в любовной связи со мной, ведь вместе мы разве что спать не ложимся. Иногда я ловлю себя на мысли, что это было бы самым логичным исходом. Хоть и до ужаса нелепым. Зато вместо Эллиса в моей спальне то и дело засыпают детишки. Иногда они сами приходят ночью. Иногда — я знаю — просыпаются от кошмаров, и Эллис, разбуженный плачем, поднимается к ним и приводит ко мне. Они прокрадываются в мою комнату, облепляют с обеих сторон и успокаиваются. Просыпаться и засыпать вместе с ними мне очень нравится. Порой я сам читаю им на ночь, и, убаюканные моим мерным бубнежом, они принимаются сладко посапывать, а Эллис оставляет их со мной. Он, кстати, — Эллис, — никогда не отдыхает. В том смысле, что у него нет выходных, тех, которые полагаются наемному работнику. Я недоумеваю по этому поводу, но он лишь пожимает плечами: «А я не устаю, зачем мне выходной?» Порой мне кажется, что он родился с вечным двигателем в одном месте. Ему хватает сил и энергии на все: заботиться о двоих детях и одном взрослом калеке, а также поддерживать порядок в доме, готовить, стирать и гладить белье — и при этом оставаться в прекрасном настроении. Я пытаюсь, но не могу разгадать загадку этого его привычного счастья в глазах и бесконечной энергии. — Как ты умудряешься быть таким бодрым с самого утра?.. — не выдерживаю я однажды, наблюдая за тем, как энергично он печет блинчики. — Все просто, — он улыбается и подбрасывает на сковороде новый блинчик. — Мне есть ради кого просыпаться. Мой любимый человек. Он вдохновляет меня. И заряжает. — Тот твой возлюбленный, про которого ты говорил? Безответная любовь? — Да. Эллис продолжает утверждать, что односторонне «влюблен», но я не могу понять — в кого? Он не переписывается ни с кем, когда выдается свободная минутка, не болтает по телефону без умолку и вообще редко пользуется телефоном. Общается только со мной, Матэо и небольшим кругом соседей, с которыми мы встречаемся в детском саду или на прогулке. «Матэо ли это?» — думаю я, не понимая, почему его чувства не взаимны. Эллис прекрасен. Во всем. И Матэо порой задерживает на нем долгий взгляд. Винить его за это крайне сложно, и оттого еще более странно, что они не вместе. «Четыре года бок о бок под одной крышей… Почему же любовь Эллиса безответна?..» — то и дело задаюсь я вопросом, а вечером обнаруживаю ответ. В телефоне Матэо, который он случайно оставляет в гостиной, когда отлучается в туалет. На правах официального мужа я беру его в руки и, введя известный пароль, открываю первую бросившуюся в глаза переписку, тут же попав в яблочко. «Найджел», — так зовут этот контакт. И этот самый Найджел, судя по всему, является текущим любовником Матэо. Они время от времени встречаются в разных отелях и даже куда-то вместе ездят. И, судя по датам, в последнюю командировку Матэо ездил именно с ним. «Вместе работают? Как банально, — вздыхаю я, убирая телефон. — Боги, неужели Эллис влюблен в этого мудака?..» Матэо кажется мне отвратительным и мерзким. Он изменяет мне. Он делал это прежде, продолжает и теперь. «Ну хотя бы не с нянем…» — выдыхаю я. Эллиса мне откровенно жаль. Быть влюбленным в такого мудозвона — то еще удовольствие. «Ему должно быть ужасно тяжело… — размышляю я. — Жить с ним, делать все для его детей, любить его детей и страдать от неразделенных чувств». «Да уж, такого и врагу не пожелаешь…» — я вновь вздыхаю, и Эллис, расчесывающий мои волосы после ванной, интересуется, что случилось. — Матэо часто задерживается на работе? — спрашиваю я. — Бывает… — отвечает он осторожно, и я чувствую в его голосе напряжение. — Как он это объясняет? — Ну… Не то чтобы я был в том положении, чтобы спрашивать… Звучит логично. «Выходит, я прав?.. Эллис знает об изменах Матэо и страдает от безответных чувств к нему?..» — А где ты течку проводишь? — вдруг спрашиваю я и, чтобы вопрос не показался странным, добавляю: — Меня волнует, кто присматривает за детьми в это время. — К родителям уезжаю, — отвечает Эллис и убирает расческу. — Мистер Кастро отпрашивается с работы, или ваши родители приезжают, по-разному. — Хорошо, — я киваю, и мы выезжаем из ванной в коридор. — Все хотел спросить, но не решался, — вдруг говорит Эллис. — Сколько вам на этих снимках? — спрашивает он, кивнув на ряд наших с Матэо свадебных фотографий, висящих на стене. — Двадцать, — отвечаю я и с тоской осознаю, что прошло уже десять лет. «У нас годовщина скоро…» — Вы почти не изменились. Только волосы отросли. — Так уж и не изменился, — я фыркаю, смотря на молодого, красивого и счастливого омегу на фотографиях, но Эллис стоит на своем: — Это правда. — Мне сказали, за время летаргического сна тело почти не стареет, зато потом годы берут свое очень быстро, так что уже в ближайшие год-два я догоню свой возраст и сильно постарею, — предупреждаю я. — Вам же всего тридцать, — он смеется. — Не думаю, что к вам применимо слово «стареть». — «Молодеть», к сожалению, тоже, — я сам разворачиваю коляску и еду к себе в спальню, но он следует за мной. — Мне сейчас двадцать четыре, как и вам, — сообщает, и я пожимаю плечами: — Выглядишь ты моложе. Он усмехается: — Вы хотели сказать — младше? — Можно и так, — я подъезжаю к постели, он освобождает для меня место, и я перебираюсь на матрас. — Приму за комплимент, — он улыбается, укрывая меня одеялом. — Ты очень красивый, — говорю я честно и в теплом свете ночника замечаю, как его щеки краснеют. — Считаете?.. — Все так говорят. — Все? Вы же ни с кем не общаетесь, — произносит он насмешливо, и мне приходится пояснить: — Все, у кого я спрашивал о тебе, когда лежал в больнице после пробуждения. — Вы обо мне спрашивали?.. — его брови удивленно взлетают. — Почему?.. — Мне было интересно, с кем мои дети проводят время. И кто приводит их ко мне почти каждый день. — Вы… это помните, или вам сказали? — уточняет он. — Помню, — говорю я уверенно. — Я все слышал. — Все?.. — Я точно не знаю, конечно. Но, думаю, очень многое. Может, правда, запомнил не все, но я хорошо помню, как ты читал Винсу и Крису сказки. — А последнюю помните? — интересуется он. — «Спящий красавец»? — вспоминаю я. — Да, — ответ такой простой, Эллис кивает и мнется. — Мальчикам она очень понравилась. Они даже… говорили, что вы — герой из сказки, которого можно разбудить поцелуем. — Пф, — я фыркаю. — Дети такие наивные. Как будто это возможно. — Да, — он улыбается. — Хотя мы с мистером Кастро разыграли именно эту историю в день, когда навестили вас все вместе. Они до сих пор уверены, что вы проснулись от поцелуя мужа. Я вновь фыркаю. — Если бы это было возможно, я проснулся бы намного раньше, — говорю я, а потом понимаю, что это не так: вряд ли Матэо пришло бы в голову целовать меня и вряд ли он в самом деле это делал. Я помню совершенно разные прикосновения, но ни одного — к губам. «Когда же мы в последний раз целовались?.. — пытаюсь я вспомнить. — За полгода до родов?.. За полгода до беременности?..» — О чем задумались? — Эллис улыбается, и я понимаю, что все еще не один. — О поцелуях, — отвечаю честно и прикусываю себе язык. — Ух ты, — выдыхает он ошарашенно, а я почему-то не скрываю: — Подумал, что уже давно ни с кем не целовался. По-нормальному, я имею в виду. — Мистер Кастро был первым? — неожиданно спрашивает он. — Да, — я киваю. — Во всем. «И чего ему не хватало?.. Мудила». — Любите целоваться? — Эллис задает новый откровенный вопрос, а я вновь отвечаю честно: — Да, — и добавляю: — Кто не любит? — Я не люблю, — заявляет он, и я перевожу на него удивленный взгляд. — Не «люблю», а «обожаю», — уточняет он, широко улыбаясь. — Разные вещи. Я фыркаю. — Помните, на чем мы остановились? — он раскрывает книгу и опускает глаза к страницам. — Не особо, — Эллис прекрасно читает, когда хочет заинтересовать, и легко усыпляет, когда старается добиться именно этого, а потому эту бесконечную книгу мы «читаем» уже несколько месяцев. По паре страниц в день. Он перелистывает несколько страниц назад и принимается за чтение. Его голос приятно обволакивает меня, и спустя совсем немного я проваливаюсь в сон — долгий и сладкий, полный самых чувственных поцелуев и нежных признаний в любви. — Оуэн, пожалуйста, проснись. Я тебя люблю, — шепчет нежный голос, но я не могу разобрать чей.