***
Напряженность в «Старк Индастриз» росла, и, поскольку вышеупомянутый Старк частично ответственен за указанный рост напряженности, он взял на себя задачу исправить ситуацию. Другими словами: он развалил собственную компанию. Джарвис следил за тем, чтобы Пита была в курсе событий. После всего, через что им пришлось пройти, она имела право на его абсолютное доверие. Не было никого прекраснее, кто бы этого заслуживал. Старый коллега Питы и его последняя встреча на одну ночь, Эверхарт, снабдили его знаниями, гораздо опаснее любого оружия. Конечно, она также обвиняла его в личной причастности, но никто не был идеален. Кто-то секретно продавал оружие Тони, и, судя по бесцеремонному поведению Оби, он довольно хорошо догадывался, кто несет за это ответственность.***
Надо сказать, что предположение Тони подтвердилось благодаря убедительной информации и хитрой Пеппер Поттс. Предательство Оби ранило гораздо глубже, чем осколки шрапнели, угрожавшие разорвать сердечную мышцу. Еще хуже было узнать, что он снабжал Десять колец боеприпасами и вооружил их знаниями об альтер-эго Питы. — Знаешь, — спокойно протянул Оби, словно просматривая детский сборник рассказов, — Она даже не скрывала это особо. Не в начале. Мне почти стыдно за тебя, что ты не понял этого после того, как она намеренно разбила твой самолет на Кони-Айленд, — Его смех был самодовольным и чертовски довольным, — По крайней мере, это дало мне время скрыть свою роль во всей этой неразберихе. Адриану Тумсу повезло, что у него не было желания поболтать. Он стоял за всем этим. Бог. Пита… Оби вырвал дуговой реактор прямо из его груди, а в ушах паниковало бьющееся сердце Тони. Парализованный Тони мог только лежать, пока его тело капитулировало — мышцы пытались сжаться, пытались спазмироваться, но даже в этом у них ничего не получалось. С самодовольной ухмылкой Оби встал и вышел, оставив Тони страдать от жестокой и беспощадной остановки сердца.***
Пита нашла его ползающим по полу. Она была всего лишь красно-синим пятном в его глазах, поспешно мчалась к нему с сияющим синим светом в руке, прижимая реактор к его груди и… Тони вскрикнул, когда он снова подключился к миру. Его старый дуговой реактор находился у него в груди. — Что ты здесь делаешь? — Тони сумел спросить между жадными глотками воздуха, благодарный за силу Питы, когда она заставила его сесть прямо, наклонившись к ней. — Джарвис рассказал мне о Гульмире, — объяснила она, помогая ему дышать, — Я подумала, что тебе может понадобиться помощь. О, Тони серьезно собирался поговорить с этим проклятым ИИ. Как бы то ни было, в тот момент он был совершенно доволен тем, что наслаждался присутствием Петы рядом с ним. На ней был костюм Человека-паука, маска она сжимала в руке. — Я должен остановить его, — заявил Тони, и та же месть, рожденная Афганом, течет в его крови, — Оби. Я должен остановить его. Это он пытался убить нас обоих. Он встал. Пита тоже поднялась. — Я пойду с тобой. — Нет-нет-нет. Это мой бой, — Перевод: это моя вина, — Я должен быть тем, кто доведет дело до конца. — Извини, кто из нас сейчас выздоравливает от почти асистолии? — саркастически сказал Пита, воспринимая одностороннее решение недовольством. — Я был далек от остановки сердца, — опроверг он. Он уже чувствовал, как к нему возвращаются силы. — О, так значит, это просто инфаркт миокарда? — парировала она, используя причудливый медицинский жаргон, чтобы усилить свою позицию. Тони был хорошо знаком с этим трюком, поэтому на нем он не сработал. Отказавшись дальше поддерживать эту перепалку — прекрасно зная, что он, вероятно, в конечном итоге проиграет — он вместо этого сказал: — Мне нужно, чтобы ты проследила за тем, чтобы ни один гражданский не пострадал. Пита не отступала. — Или ты можешь проверить гражданских, а я займусь Оби. Разочарование сдавило его горло. — Он знает, кто ты, и у него есть костюм, который я построил, чтобы сбежать. — И? Меня не волнует, если он раскроет мою личность, — сказала она, и Тони застыл от этого намека, — И я справлюсь с костюмом. Здесь она колебалась, — С чем я не могу справиться, так это с тем, что ты пострадаешь или… или умрешь. Бог. Пита пожертвует своей двойной жизнью — той самой двойной жизнью, которую она сохраняла и защищала в подростковом возрасте — в обмен на его безопасность. Тони, конечно, не позволил бы ей совершить эту сделку, но сам факт того, что она охотно обменялась бы на него, душил его. Так же, как она назначила его своим главным приоритетом, она стала и его. Абсолютный симбиоз. — С большой силой приходит и большая ответственность, верно? — Тони прочитал. Возможно, с его стороны было несправедливо использовать эти слова против нее, но перспектива смерти Питы из-за множества его ошибок была немыслима, — Это моя ошибка. Позволь мне взять на себя ответственность. Он видел, как её желание спорить пропадало прямо у него на глазах. Он не чувствовал себя так уж плохо — ее жизнь была слишком важна, чтобы тратить ее впустую, пытаясь исправить свою ошибку. Наконец она кивнула, соглашаясь на бой. Она помогла ему надеть доспехи, подняв тяжелый металл так, словно он был легче перышка. — Подожди, — позвала она вдруг. Тони повернулся назад, шлем всё ещё не закрыт. Пита схватила его лицо по бокам, прижавшись губами к его губам. — На удачу, — сказала она, и воспоминания об их дерзком побеге заставили его сердце биться чаще, — Если ты умрешь, я убью тебя сама, — В угрозе не было никакой реальной логики, но Тони оценил этот жест. Он поцеловал ее в ответ так сильно, как только мог, прежде чем они расстались. Тони нужно было надрать задницу, разозлив дикого волка за спиной.***
Хорошо. Он сделал это. Он победил Оби, спас положение и чуть не погиб. В принципе, всё как обычно. (Ладно, хорошо. Ему помогали Роуди и Пеппер, так что он делал это не в одиночку. Несмотря на это, ему нужно было поддерживать эстетику.) Он пришел в сознание через несколько часов после, ну, вы знаете, удара электрическим током. Звук его сердца разносился по всей медицинской палате. На крошечную секунду его разум перенес его обратно в Афганистан, где, когда он проснулся ни с чем, кроме электромагнита и автомобильного аккумулятора, ужасные воспоминания кружились в его мозгу, он отчаянно пытался найти… Пита сидела у его постели. В вечернем свете по ее щекам катились слезы. Тони не терпелось стереть их с её лица. — Я думала, ты умер, — сказала она тихо, переполненная старательно сдерживаемыми эмоциями. Его улыбка была не более чем маской. — Жаль разочаровать. Пита поцеловала его: резко и отчаянно. Он на мгновение подумал о шершавости своей бороды на ее коже. Она прошептала ему в губы: — Я бы убила за тебя. Серьёзность того, что она ему сказала — необузданная сила и могущество, укрепляющие ее слова, когда она утверждала, что откажется от своих принципов, если он того пожелает, — заставили его сердце трепетать. Кардиомонитор показал это. Она запятнала бы сам фундамент, на котором был создан Человек-паук во имя его. Его имя. Имя человека, который в течение многих лет осквернял свою честность ради пустых, бессмысленных ощущений. Угрызения совести Тони уже давно перелетели на Ибицу в один конец и никогда не вернулись. Его опасения по поводу лишения жизни другого человека серьезно истощились с годами, когда Старк Индастриз пожинал плоды военных сделок и снабжал армию США оружием массового уничтожения. Но жертвовать — активно лишить себя жизни вместо чужой… это была чуждая концепция. В конце концов, Тони был эгоистичным, эгоцентричным человеком. Пита был гораздо лучшим человеком, чем он мог когда-либо мечтать. Тем не менее: — Я бы отдал свою жизнь за тебя, — пробормотал он с детской нежностью. Представляете себе? Тони умрет, а Пита убьет: Торговец смертью и Линчеватель в Маске. Как он сказал раньше — совершенный симбиоз. — Так, — Тони сглотнул, и даже минимальное усилие, которое потребовалось для этого, истощило все оставшиеся у него силы, — Скажи мне прямо, потому что это важно: насколько жалко я сейчас выгляжу? Пита свернулась калачиком рядом с ним, стараясь не задеть капельницу. С мягкой улыбкой она оценила его, карие глаза пробегали по его лицу. — Ты выглядишь очень жалко, — нежно прошептала она, ее волосы поднимались вверх и зачесывали пряди назад, — Честно говоря, это так грустно. Мне очень стыдно за тебя, — Той же рукой она потянулась, чтобы схватить один из его пальцев, поднесла его к своим губам и мягко коснулась его костяшек пальцев. Тони рассмеялся, и это действие принесло ему боль в груди. Пита изо всех сил старалась смягчить боль, нежно целуя его в лоб.***
На следующий день Тони и Питу вызвали в штаб-квартиру Старк Индастриз на пресс-конференцию и предоставление алиби. Пеппер и Роуди были проинформированы о его двойной жизни, и Тони доверил им обоим свою тайну. — Сообщается, что Человек-Паук помогает Железному Человеку и защищает мирных жителей от опасности, — Глаза агента Коулсона были слишком хитрыми, на взгляд Тони. — Правда, Человека-паука заметили? Хм, — Усилия Петы были ужасными, — Это так странно. — Нам нужно поработать над твоими навыками лжи, — пробормотал Тони себе под нос, прекрасно зная, что она его слышит. И действительно, она это сделала. Пита подошла ближе, притворяясь, что поправляет пиджак, — Извини, но мои навыки лжи безупречны, — прошептала она. На самом деле это не так. Он так и сказал. — На самом деле это не так. — О, тогда как насчет этого: Тони Старк — чертовски красивый гений, и я не спала по ночам — каждую ночь — чувствуя вожделение к нему. Тони поцеловал ее в щеку, коротко и сладко. — Мило. Агент Коулсон не оценил их выходок и откашлялся. Пита отступила, как будто ее обожгли, и выглядела слегка смущенной. Тем временем Тони был занят восхищением тем, как хорошо она выглядела в этом оттенке красного. — Мисс Паркер, — сказал Коулсон, — Как неофициальный фотограф Человека-паука, я предполагаю, что вы заранее знали его предстоящие действия. Тони пристально посмотрел на Коулсона, предостерегая его от подобных обвинений. Он подошел к ней ближе. Пита моргнула. — Вы, наверное, правы, — медленно сказала она, — Может быть. Коулсон отступил. — На данный момент Человек-Паук не является главной заботой Щ.И.Т.а. Если что-то изменится, я надеюсь, мы сможем рассчитывать на вашу поддержку. С этими словами он ушел. Пита хмыкнула. — Он хороший парень. Тони нахмурился. — Он агент, — Для справки: в его тоне не было ревности. Точно нет. В любом случае, его несуществующую ревность вскоре устранил ее язык, прошедшийся по задней стенке его горла. С заметной пружинистостью он вскочил на подиум и снова вышел на сцену.***
— Правда в том, что я Железный Человек. Даже когда публика, ранее осуждавшая его, взревела от его признания, Пита улыбнулась ему. Он улыбнулся в ответ.***
Когда все было сказано и сделано, Тони, ускользая от жаждущих историй журналистов, протянул Пите руку. — Пошли?» Она приняла это с радостью. — Спасибо, Железный Человек. Она была там, улыбалась и была такой потрясающе красивой, что Тони хотелось держать ее под руку бесконечно долго. Она значила для него больше, чем что-либо в этом мире. Материальные блага, ценные коллекции произведений искусства и армада востребованных автомобилей меркнут в сравнении с ней. Во время Афганистана чувства Тони беспрепятственно росли в течение трех месяцев. Если добавить к этому шесть месяцев, то неудивительно, что он был по уши. На самом деле этого следовало ожидать. — Мистер Старк! Мистер Старк! Могу ли я получить от вас ответ на вопрос о том, почему вы стали Железным Человеком? О да. Vanity Fair. Сказано так, как будто она только что не подразумевала, что он был плохим человеком чтобы быть супергероем. Когда Эверхарт вмешалась, Пита крепко обняла Тони за спину. На его груди она положила ладонь в самой середине. Тони чувствовал грубую силу, сдержанную в ее прикосновениях, охраняющую его. Показывающую свою власть над ним. Его мышцы напряглись под её ладонью и даже сквозь слои своего костюма-тройки он мог чувствовать грубую силу ее прикосновений и чувствовать себя странно защищенным. Желанным. Как будто он был кем-то, кого стоит беречь. Первобытный триумф пронесся испытанием в его сердце, раскалённое добела расплавленное золото разжижало его внутренности, и он сильнее прижал её к себе, когда она со всей своей силой смягчилась под его давлением. — Без комментариев, — бойко сказал Тони, наслаждаясь Питой, которая спрятала улыбку в изгибе его шее.***
Тони отвез их обоих обратно в свой особняк, красуясь перед ней в той самой машине, на которую он случайно сел и разрушил. Если подумать, мог ли он технически винить в этом Железного Человека? Именно это он и собирался сделать. Едва они проникли внутрь, как уже прижались друг к другу, отчаянно пытаясь оставить свой след. Мозг Тони приложил похвальные усилия, чтобы сохранить связность достаточно долго, чтобы провести их в его личную спальню, прежде чем немедленно упасть на нее сверху. Эй, он попробовал. Она схватила его руки в свои и почтительно положила их на свое тело. Послание было абсолютно ясным. Пита провела большую часть своих подростковых лет, борясь с преступностью, учась приравнивать прикосновение к боли, и Тони не хотел ничего, кроме как перепрограммировать этот алгоритм в её памяти — показать ей, что прикосновениям можно доверять, что они могут быть приятными. Вдохновленный, Тони ухмыльнулся: — Это будет лучший секс в твоей жизни. По какой-то причине Пита выглядела неуверенно после его обещания. — А что насчёт тебя? — Она закусила губу, — Я хочу, чтобы и для тебя это был лучший секс. Он почувствовал, как электромагнит кольнул его сердце. — О, милая, — Его рука обхватила ее лицо и провела большим пальцем по ее щеке, — Это происходит с тобой. Это уже лучший секс в моей жизни.***
Тони раздел Питу, как самую ценную вещь, целуя каждый сантиметр доступной ему кожи. Его рот задержался на изгибе ее шеи, его зубы зацепились за ее твердеющие соски, пока он спускался ниже. Пита была сонетом. Тони не хватило грации, чтобы сочинить рифму, достаточно грандиозную, чтобы воздать ей должное. Его губы опустились низко, нависая над ней, на расстоянии волоска от её входа. У него потекли слюнки, его намерения ясны. Даже вдохи Питы дрожали, а выдохи были силой, с которой нужно было считаться. — Ты доверяешь мне? — спросил Тони, удерживая зрительный контакт, желая услышать, как она это скажет. Ее нижняя губа была зажата зубами, и от этого зрелища у него закружилась голова. — Да, — ответила она высоко и умоляюще, — Боже, Тони, пожалуйста! Эта последняя просьба — звучащая так мучительно опустошенно, в его власти, а он еще даже не начал — уничтожила последние остатки самообладания Тони. Поддерживая зрительный контакт, он опустился ниже. Он начал с того, что дразнил внутреннюю часть ее бедер, высасывал следы на представленной ему мягкой коже, уделяя особое внимание тому, как у нее сбивалось дыхание, сохраняя ее реакции для дальнейшего использования. Его борода царапала ее тело, и она в отчаянии выдыхала: — Тони! Его нос коснулся её клитора, а язык наслаждался ее сущностью, ее вкусом. Ее ноги постоянно сражались между раскрытием и закрыванием, и Тони довольствовался тем, что разглаживал и массировал сладко дрожащие бёдра. Тони все еще был в своем сшитом на заказ костюме, как настоящий джентльмен, а его рот был занят тем, чтобы заставить девушку выгибаться от удовольствия. Перед пресс-конференцией он зачесал волосы назад, и теперь ее руки разрушали тот идеальный образ, который он представлял, ее пальцы рефлекторно скручивались и сжимались в ответ на движение его языка. Ее бедра покачивались в соответствии с его ритмом. Он не смог сдержать стон, когда она дернула его за волосы. (Что? У него был такой кинк — это был его настоящий триггер для волос.) Он надеялся, что выглядит таким же развратным, каким себя чувствовал, столь великолепно разрушенным ею. Ее ноги легли ему на плечи. Ее бедра сжались вокруг его головы, и он мимолетно подумал о своем черепе, пойманном всей этой силой. Пита умоляла его остановиться, прежде чем он сможет привести ее к грандиозному финалу. — Ты мне нужен, Тони. Мне нужно чувствовать тебя во мне, — выдохнула она. Тони нежно поцеловал ее клитор, прежде чем отстраниться — зная, что, хотя ее вкус все еще наполнял его рот, он оставил свой собственный отпечаток на ее теле. Он заполз на нее сверху, как хищник, с огромным удовлетворением отмечая, как разоренно она смотрела на его руку. Ее глаза были прикрыты и остекленели, лицо приобрело манящий розовый оттенок, зрачки почернели от желания. Пита рванулась вверх, чтобы поймать его губы в страстном поцелуе. С его бороды капала её смазка. Ее язык скользнул ему в рот, слизывая свой же вкус с его слюной. Она решительно оттолкнула его, и Тони повиновался. Она раздела его без каких-либо отработанных движений, которые он демонстрировал ранее — практически сорвав пуговицы с его рубашки — и Тони волчье ухмыльнулся ей, похоть свертывалась в его крови, придавая ему сил. Вскоре они оба были в чём мать родила. Тони хотел было взять презерватив, но остановился, когда она схватила ее за запястье. — Нет, — сказала она мгновенно, — Я просто хочу тебя. Пожалуйста? Мне нужно чувствовать тебя. Проклятие. Прошло много времени с тех пор, как Тони занимался без презерватива, и перед этим соблазном было чертовски невозможно устоять — особенно потому, что Пита практически умоляла об этом. — Помни, — поспешил добавить он, требуя от нее абсолютного согласия, — Если это слишком, ты можешь передумать в любой момент. — Я знаю, — ответила она, — Ты тоже можешь. О, не было такой вселенной, в которой он когда-либо передумал бы. Тони принял позу лотоса — сел прямо, спиной к изголовью и скрестил ноги. Он похлопал себя по бедрам, приглашая ее сесть к нему на колени. (Да, миссионерская поза была стандартом по какой-то причине, но у него было чувство, что она оценит близость, которую обеспечит эта поза. Плюс, ему тоже нравился полный контакт тела.) Пита, не теряя времени, подбежала и собралась сесть сверху. Он взял свой член в руку, выстроился в линию и стал ждать ее сигнала. — Поцелуй меня, — грубо приказал он. Пита выполнила его команду в точности, позволяя ему задавать темп, язык требовал входа. Когда она опустилась на него, она ахнула в его открытый рот. Он едва вошел в нее, а ей уже было так хорошо, это было невероятно — она была невероятна. Но это был ее первый раз, и он хотел, чтобы она задавала тон. Ее комфорт был гораздо важнее его удовлетворения. Пита снова поцеловала его. Осторожно она опустилась еще раз, по дюйму за раз, пока он не достиг дна. Тони не смог сдержать свой стон. — Чувствуется… Я не знаю, как это описать, — Не дожидаясь ответа, ее рука скользнула по его телу, прижавшись к ее собственной, пока не остановилась на том месте, где они соединялись, осторожно коснувшись основания его члена, — Чувствуется как ты. — Да, — ответил Тони голосом, немного охрипнув. Он убрал руку с ее ягодиц и положил ее поверх нее, — Это я. Положив другую руку на ее бедро, он побуждал ее прижиматься к нему, борясь со всеми инстинктами, чтобы позволить ей задавать темп. Ее движения были неуклюжими и несогласованными, со временем переходя в медленный ритм, которым он дирижировал. Было что-то вроде победы в осознании того, что Пита позволяет ему быть первым человеком, который будет с ней вот так. Как будто он был почти достоин — не в том смысле, что она была каким-то призом, который нужно было выиграть; но она посчитала его достойным прикоснуться к ней, увидеть ее вот так, так близко, так приватно. В тот момент он почувствовал, что их тела были полностью синхронизированы — их дыхание, биение сердец, даже соответствующие системы пищеварения. Возможно, это была банальная идея, глупый образ мыслей. И все же именно так он себя чувствовал. Пита целовала его лицо, щеку, губы дразнили его шею так, как она знала, сводя его с ума. Наблюдать за тем, как она реагирует на удовольствие их тел, наблюдать, как она становится смелее и увереннее под его руководством, было абсолютно опьяняюще. — Боже, Тони, — воскликнула она высоко, запрокинув голову для пущей убедительности. В отместку Тони воспользовался преимуществом и перекусил ей горло, — Ты ощущаешься так хорошо. Он ухмыльнулся ее прерванной фразе. Осмелев, он провел свободной рукой вниз, ловко играя с ее клитором с мастерством, о котором многие могли только мечтать. (Да, Тони был настолько уверен в своих силах, большое вам спасибо.) Он использовал все известные ему трюки, манипулируя темпом и нервными окончаниями ее клитора, пока она подпрыгивала на его члене. Резкое нажатие его зубов на ее шею заставило ее громко ахнуть, рука инстинктивно полетела к его волосам, перебирая их от удовольствия. Девственность была не чем иным, как архаичным социальным конструктом, но он не мог отрицать, что чувствовал определенную гордость от того, что был первым человеком, которому Пита доверяла настолько, чтобы видеть ее такой. Будем надеяться, что он также будет последним человеком, который увидит ее такой — ее единственную — когда они занимались любовью. Никогда за миллион лет он не думал, что станет одним из тех сентиментальных дураков, которые описывают половой акт как занятие любовью, но вот они здесь. По правде говоря, Тони даже не нуждался в оргазме. Привилегии наблюдать, как она получает удовольствие от его тела, было более чем достаточно. Секс еще никогда не был таким интимным; никогда раньше не значило так много. В тот момент он был полностью в ее руках, предоставляя ей абсолютный контроль, доверяя саму себя ему. Если бы она попросила его построить ей ракету «Иерихон», он бы пошел в свою мастерскую и начал сборку — и он тоже не стал бы делать это из обрезков. Он знал, что она близко, когда она начала хныкать рядом с его ухом, ее ноги дергались и тряслись вокруг него. — Вот и все, дорогая, — сказал он голосом, в котором едва узнал свой, — Кончи для меня. Будучи идеальной ученицей, Пита следовала его приказам в точности, бормоча его имя, достигая кульминации, а стенки её влагалища так восхитительно сжимались вокруг него. Её голова упала ему на плечо, она была совершенно обессиленная, ее дыхание было хриплым и она порхала вокруг него сквозь толчки. Он остановился, пока она отдыхала, не желая ее чрезмерно возбуждать. — Тони, — заскулил Пита прямо в бушующую точку пульса на его шее. Ее губы дразнили кожу, и он почувствовал, как по коже пошли мурашки, когда она попыталась его подстегнуть, — Пожалуйста. Я хочу услышать, как ты кончишь. Ее желание было его приказом. Обхватив ее голову ладонью, прижимая ее к изгибу своей шеи, он осторожно маневрировал ими обоими, пока она не оказалась под ним, ее ноги все еще плотно прижимались к его спине. Сильно и быстро он вошел в нее, отчаянно гонясь за своим удовольствием. Его дуговой реактор яростно прижимался к ее груди при каждом движении его бедер. Это не заняло много времени, воспоминание о том, как она сжимала его вокруг себя, было слишком интуитивным. Один, два, три, четыре- Он кончил с безразборным стоном, рыча ей в шею. Его тело рухнуло на нее, спокойно зная, что она сможет нести его тяжелую ношу, пока он ждал, пока его легкие стабилизируются. Инстинктивно, отбросив всякую логику и разум, Тони заявил: — Я люблю тебя, — охрипший и сломленный, запертый для сохранности рядом с ее кожей. Он чувствовал, как вибрации ее смеха танцуют по их телам. — Я же говорила тебе, — ответила Пита с удивительно самодовольным видом, — Только ты кончишь. От воспоминания о самом первом дне их встречи у него закружилась голова, и они оба смеялись, пока лежали, восстанавливая силы. Он скатился с неё, обняв ее за плечи тяжелой рукой, и она тут же прижалась к нему. — Я чувствую, что у меня какая-то передозировка окситоцина, — легкомысленно сказала Пита, широкая ухмылка расколола ее лицо пополам. Тони знал, что его положение, вероятно, было еще хуже: он лице у него была большая счастливая, дурацкая улыбка, — Если ты понимаешь, о чем я? — Да, — проговорил Тони, затаив дыхание. Его улыбка не собиралась сходить, — Я понимаю. Задумавшись, она нежно положила большой палец на его опухшую от поцелуя нижнюю губу, медленно проведя по ней. — Тони? — прошептала она, словно в трансе. Тони промурлыкал вопрос, слишком одурманенный, чтобы трансформировать звуки в слоги. Она улыбнулась. — Я тоже тебя люблю. Ее большой палец следовал по его медленной ухмылке, пока ее слова повисли в воздухе. Пита наклонила голову и поцеловала его.***
Под угасающим светом солнца они прогуливались по пляжу. Пита была одета только в белоснежную рубашку и даже не удосужилась застегнуть пуговицы. Пока они шли вдоль береговой линии, его взгляд продолжал блуждать по самой рубашке на ее спине, материал танцевал вдоль ее бедер при каждом шаге. Черт, ему нравилось, как она выглядела в его одежде. Он мог бы смотреть на нее так всю оставшуюся жизнь. Тони был совершенно голым, потому что, какого черта ему не быть? В конце концов, это была его частная земля. Скромность ему не идет. Их силуэты призрачно мелькали позади них, подсвеченные палящим оранжевым солнцем, пальцы свободно соприкасались, бедра время от времени покачивались и натыкались друг на друга. В молчании они шли дальше. Ну, в тишине и нежном умиротворении моря рядом с ними. Было приятно греться в ее присутствии; было приятно, что не нужно было разговаривать. Пита постепенно остановилась, растрепанные волосы поддались порывам ветра, когда она посмотрела на воду и на отражение умирающего солнца. Тони остановился рядом с ней, их бока соприкоснулись. Ему было интересно, о чем она думает. Когда она повернулась, чтобы посмотреть на него, Пита была задумчивой и ностальгической. Она положила руку на дуговой реактор, на его сердце. — Инсен гордился бы тобой. Преодолевая эмоции от ее слов, Тони обхватил ее лицо обеими руками и поцеловал её в лоб со страстью, которую он даже не мог себе представить. Пита провела пальцами по его спутанным волосам — её широкая улыбка была невероятно велика на таком близком расстоянии. — Боже, я люблю тебя, — сказал он оборванно. При их близости его собственный углекислый газ помчался ему навстречу. Его сердце почувствовало себя восстановленным впервые после Афганистана — черт возьми, возможно, даже раньше, если он был полностью честен — когда она ответила ему взаимностью.