Натаниель

      Это какое-то безумие…       Седьмой отряд уставился на монстра, которого они буквально секунду назад лишили головы.       Покрытые густой тёмно-серой шерстью лапы повисли в воздухе. Раздался шлепок — звук падения плоти на землю. Ангиак застыл, но не падал. В шее зияла дыра, внутри которой появилось крошечное, размером с куриное, тёмное яйцо. Увеличивающееся в размерах. С жутким чавканьем на месте отрубленной головы рождалась новая. Сначала гладкая и розовая, но быстро обрастающая волосяным покровом. Жёлтые глаза медленно отрылись и вспыхнули от ярости. Последней обрисовалась широкая пасть с двумя рядами острых треугольных зубов.       Капитан выкрикнул команду отступить. А потом почувствовал движение справа от себя.       Ну и скорость!       Человек едва успел призвать водяной щит, не дав огромным когтям пронзить его бок.       Кто-то закричал. Руководитель отряда сквозь толщу собственного даркнесса увидел, как монстр схватил его подчинённого. Четыре лапы сжимали человеческие руки и ноги и со всей силы тянули в разные стороны.       Душераздирающий утробный вопль. Тело разрывалось пополам мучительно медленно. Охотник задыхался кровью и последними усилиями молил о пощаде.       С яростным рыком существо разбросало остатки жертвы по углам и уставилось на уцелевших противников.       Это какое-то безумие…       Совсем юная охотница, вступившая в отряд несколько месяцев назад, выхватила нож и бросилась на монстра со спины. Лапа твари выросла из лопаток. Монстр даже не посмотрел на атакующую, прежде чем поймать её ещё в полёте и пробить насквозь грудную клетку. Девушка, зависнув в воздухе, неверяще опустила голову. О таком им в школе не говорили. Да, были существа, способные отращивать дополнительные конечности, но ангиаки не входили в их число. Монстр швырнул её в стену, как тряпичную куклу, и зарычал.       Зловонное дыхание прикоснулось к щекам. Капитан рухнул на колени, бросая беспомощный взгляд от одного товарища к другому.       Все мертвы. Двое погибли ещё во время первой атаки, и двоих не стало только что. Если сейчас и он умрёт, то количество жертв будет исчисляться сотнями, если не тысячами. Тварь покинет развалины и отправится пировать. Ещё один город сгинет, только лишь потому, что они не справились.       Существо слишком сильное. Восстановить голову за несколько секунд — в такое сложно поверить, даже если увидел своими глазами. Немыслимо! Взмахом лапы монстр способен разорвать человеческое тело пополам, игнорируя барьер из даркнесса. Ангиак был ростом с двух взрослых людей, но при всей своей громадности двигался с невероятной скоростью и практически бесшумно.       Как они должны были сражаться против этого?..       В команде два новичка, для которых это первая в жизни охота. Девчонка со стихией ветра, способная только поднимать своё тело в воздух, и парень, который призвал скромное пламя, что не смогло даже опалить шкуру чудовища.       Капитан услышал свист, а потом что-то коснулось его щеки. Холодное, будто металлическое. Стальная хватка сжала запястье до хруста.       Охотник повернул голову.       Ангиак держал его руку и медленно водил длинным когтем по лицу, словно пытаясь проверить, насколько нежной бывает человеческая кожа.       Доля секунды вместила в себя бесконечное количество впечатлений. Капитан увидел всё. Две зияющие дыры вместо носа, крапинки фиолетового, плавающие в желтизне глаз, открытую пасть, из глубин которой сочился протяжный рык.       Боль пронзила плечо капитана и взорвалась под рёбрами. Он мог поклясться, что в момент, когда ему оторвало руку, он слышал смех.       Капитан отпрыгнул в угол и ударился спиной. Несмотря на обильную кровопотерю и бившую его лихорадку, он всё ещё ощущал нестерпимое желание бороться. Перед внутренним взором до сих пор мелькали кадры бойни, погубившей весь его отряд. Разодранные на кусочки, с полными ужаса и неверия глазами, они все были тут. Смотрели на него и ждали, чем закончится схватка, из которой у них с самого начала не было шанса выйти живыми. Их гибель он уже никогда не забудет и никогда не простит. Ни в этой реальности, ни в любой другой, потому что его долгом было вести их вперёд, и вся ответственность за случившееся легла на его плечи. Теперь им с ангиаком слишком тесно в одном мире.       Монстр бросился на него. Даже с двумя руками призвать энергию высших измерений не так-то просто, а с одной получилось только создать вокруг тела тонкий водяной пузырь слабого фиолетового цвета.       Острые как железные колья когти вошли в тело.       Бесполезно.       Капитан опустил голову и увидел свою залитую кровью грудь. А потом перевёл взгляд на противника. Они уставились друг на друга, словно перенеся схватку на ментальный уровень. Жажда разрушений против желания выжить и спасти жизнь других.       У человека нет шансов. В нём не осталось силы. Сквозь шум в ушах он слышал свои хриплые вздохи, вместе с которыми изо рта вырывались грязно-коричневые пузыри.       Ангиак не вытаскивал лапу из повреждённой плоти. Будто знал, что после этого жертва моментально скончается, и хотел продлить её агонию. Охотник не верил своим глазам. Существо наслаждалось. Рёв превратился в довольное урчание. Одним движением оно могло пронзить человеческое сердце и навсегда похоронить его владельца в развалинах старой церкви. Но монстр не торопился. Впитывал каждый болезненный стон. Играл со своей жертвой, заставляя её балансировать на грани жизни и смерти, растягивая мучения.       Длинный язык выскользнул из пасти и очертил собою лицо капитана. В ужасе тот захлопнул рот, боясь, что слюна с кислым гнилостным запахом проникнет внутрь.       Так вот как выглядит поцелуй смерти…       Охотник поднял глаза к потолку и вперился взглядом в обломки старинной фрески, освещённые илистым светом луны, проникающим сквозь витражное стекло.       Не Бог создал существо, способное лапой пробить насквозь грудную клетку. Не Бог наделил его силой отращивать конечности и даже голову. Не Бог пустил его в этот мир и позволил пировать людскими внутренностями.       Ангиак своим присутствием осквернил священное место, куда горожане когда-то приходили за помощью и где искали утешение.       Капитан прикрыл веки.       И не Бог должен помочь ему прямо сейчас. Потому что в мире, в котором он живёт, всё решает сила. Ошибочно полагать, что с тьмой стоит бороться исключительно светом. Свет и тьма — они лишь дополняют и уравновешивают друг друга. По законам Арденграуса, на боль надо отвечать болью, на смерть — смертью, на жестокость — жестокостью.       А против тьмы использовать саму тьму.       Капитан прикрыл веки и из последних сил подался вперёд. Он ощущал когти в районе лопаток и стиснул зубы, ожидая, когда его спина лопнет.       Это было уже неважно. Внезапно он понял, что уже какое-то время не чувствует боли. Его скорбь обращалась в ярость. Психика среагировала совершенно неожиданным образом. Потеряв всех товарищей и провалив задание, капитан вдруг почувствовал некое родство с пронзившим его чудовищем. В подступающем к горлу безумии, человек нашёл своё спасение. Он пропустил через себя чужую жажду крови и уверовал в неё.       Тьма в его венах сгустилась. Охотник чувствовал её циркуляцию. В каждой клеточке его тела были заперты частички даркнесса, которые рвались на волю. Столько лет он провёл в страхе, что однажды не сможет сдержать эту энергию. Учился контролировать её и не давать захватить власть над разумом. Сейчас требовалось поступить с точностью до наоборот.       Вывод, внезапно пришедший в голову, поразил простотой и очевидностью.       Каким же глупцом он был все эти годы!       С монстрами должны сражаться не боги и не люди.       Против такой сокрушительной мощи существует только одно средство.       С монстрами должны бороться монстры.       Больше не нужно было сдерживаться. Капитан с криком рванул вперёд, пока не уткнулся лбом в грудь ангиака. Кожа сразу загорелась. Шерсть этой твари крепче стали и режет примерно так же. Он впервые находился так близко к существу из высшего измерения и слышал стук его сердца. Или это стучало его собственное, каким-то чудом зацепившееся за рёбра и оставшееся внутри грудной клетки. Впрочем, это мог быть и жалостливый треск рушащегося каменного пола. Охотник не видел, но чувствовал, что его тело меняется. Кости хрустели и рассыпались, поражённые тёмной энергией. Внутренности увеличивались в размерах и лопались, как мыльные пузыри, во рту поселился привкус металла, а нос улавливал запах гниения. Даркнесс не даёт ему умереть, потому что только остатки измученного сознания позволяют ему удержаться в этом измерении.       Вся сила, которую он вместе с таблетками получал на протяжении жизни, обратилась вязкой, похожей на смолу субстанцией. Капитан на миг даже испугался тому, сколько всего было сокрыто внутри его собственного организма. Если бы он сумел полностью обуздать эту энергию и использовать её по своему желанию — он был бы непобедим.       Вот только ни у кого нет такой силы. Люди — ничтожные, хрупкие создания, ломающиеся, стоит им только перешагнуть порог собственной устойчивости. Ощутить всепоглощающую мощь можно лишь раз в жизни, и где-то в потаённом уголке мозга капитана билась лихорадочная мысль, что он счастлив и горд получить такую возможность. Единственный раз приблизиться к Богу. Стать кем-то большим, чем просто человек или охотник. Всего на несколько секунд превратиться в порождение тьмы.       Вцепившись уцелевшей рукой в лапу монстра, капитан закричал, выпуская, наконец, весь запас даркнесса и позволяя энергии бушевать так, как хочется ей самой. Вокруг всё стало фиолетовым. Необузданному хаосу не требовалось придавать форму и подчинять. Наоборот, надо было дать ему дорогу. Позволить разорвать себя и поглотить всё вокруг. Останки товарищей. Покрытые копотью и лишённые целых блоков стены. И монстра, что устроил весь этот балаган.       Ангиак взревел и попробовал вытащить лапу из туловища жертвы. Земля задрожала. С потолка рухнуло несколько массивных плит. Стены пошатнулись и пошли трещинами.       А потом всё стихло. Всего на мгновение, после которого прогремел взрыв.       В угасающем сознании капитана поселилось умиротворение. Он больше не контролировал себя. Даркнесс волнами вырывался из него и крушил всё на своём пути. Их обоих подхватил фиолетовый вихрь. Смертельный танец, в котором один и так был почти мёртв, а второй — умирать не хотел, но по утробному рычанию было понятно, что он осознавал свой скорый финал.       Сотни огненных щупалец боли окутали его с ног до головы. Капитан улыбнулся. Пространство вокруг него стянуло до одной крохотной точки, в которой он увидел полные ненависти и страха жёлтые глаза.       Победа.       Тьма.

***

      Амор расправил плечи и высоко задрал голову, всем своим видом демонстрируя сосредоточенную уверенность.       В резиденции властей города царила суетливая напряжённая атмосфера. Ещё в холле его едва не сбили с ног снующие туда-сюда люди. Муравейник, разбуженный последними новостями, окунулся в хаос.       Миновав лестницу, Амор поднялся на второй этаж, прошёл по длинному узкому коридору, который про себя называл «кишкой» за покрытые выцветшей красной краской стены и весьма скудное освещение. Лампочек было всего три, и их распределение не поддавалось логике. Две в самом начале и одна — в середине, отчего конец "кишки" всегда оставался в тени. Под потолком свистели решётки вентиляции. Иногда Амор думал, что даже если выгнать отсюда всех сотрудников, помещение всё равно продолжит жить и функционировать, как один огромный слаженный организм.       Замерев возле массивной деревянной двери, посетитель задумался над тем, стоит ли скинуть куртку, или же можно пройти и так. В этом месте он всегда нервничал, даже когда сам просил об аудиенции с Никэтором — должность которого не имела названия, но почему-то все считали его контролёром качества человеческого материала, призванным противостоять общему нравственному разложению и деградации.       Получив разрешение войти, Амор всё же снял верхнюю одежду и стиснул её в руках. Владелец кабинета сдержанно кивнул и предложил ему присесть.       — Я хочу сообщить о нарушении, — зная, что человек перед ним не любит долгих вступлений, заговорил докладчик. — Речь идёт об неуставных отношениях между студентами моего класса.       Никэтор снял очки и медленно протёр их тряпочкой. Выглядел он довольно измотанным. Паранойя в городе набирала силу, а вместе с ней росло количество доносов. Он уже не мог вспомнить дня, чтобы к нему никто не приходил с подобным заявлением.       — Кто? — вернув очки на место, спросил мужчина, изучающе рассматривая посетителя.       — Аякс и Натаниель, сэр.       — Доказательства?       Амор закашлялся. Прямых доказательств у него не было. Как минимум потому, что вышеназванные люди игнорировали существование друг друга вот уже несколько месяцев.       — Меня уже тошнит от того, как Нат на него смотрит, — как можно убедительнее выпалил Амор. — Он похож на побитую собаку, которую хозяин бросил подыхать на улице. Прежде они были приятелями, но потом что-то случилось. Я не мог оставить это без внимания, потому что это влияет на их успеваемость.       — Да, — согласно кивнул Никэтор, — я слышал, что оценки Натаниеля ухудшились. Так ты полагаешь, что это вызвано тем, что он испытывает безответные чувства к Аяксу?       — Совершенно верно. Такое нужно пресекать, разве нет? Это сейчас чувства Ната не находят отклика, но где гарантии, что это будет оставаться неизменным? Нам ещё долго учиться вместе.       — Ты прав, но...       Амор безошибочно считал сомнение в голосе собеседника и поспешил добавить:       — По ночам Нат сбегает из общежития и уходит бегать по лесу. Он сильно изменился. Выглядит просто ужасно. Такое ощущение, что он ничего не ест и совсем не спит. Полагаю, он придумал себе какие-то чувства, и его разум помутился. Как же он сможет стать охотником, если будет всё время изматывать себя из-за неразделённой любви? Сэр, я просто хочу помочь своему однокласснику прийти в норму и вспомнить о долге, что должен всегда оставаться на первом месте.       — Похвально, — мужчина растянул губы в одобрительной улыбке. — Ты молодец, Амор. Спасибо за твою бдительность и неравнодушие.       — Вы сможете что-то сделать?       — Разумеется. Мы со всем разберёмся.       Докладчик поднялся и низко поклонился контролёру, после чего мерным шагом покинул кабинет. Уже в коридоре он торопливо накинул куртку и поёжился от струящегося между лопаток холода. Амору пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы уходить медленно и не вызывая подозрений.

***

      Натаниель проснулся — если он вообще спал — от настойчивого стука в дверь. Взгляд машинально упал на будильник, а рука — пролезла под подушку. Привычка хранить там оружие появилась с приходом зимы, когда в Арденграусе сообщили об ещё одном пропавшем без вести. Случай с первыми одиннадцатью произошёл больше года назад, и тогда это списали на появление аллуварона, однако сейчас никакого объяснения пропажи не было. Всё это происходило на фоне похорон целого отряда, так что Нат ни секунды не сомневался — гораздо бдительнее стал не он один.       Стук повторился, и вместе с ним сердце рухнуло в пятки. Аякс не приходил к нему с момента разрыва отношений. Три часа ночи. Почему он всё ещё не спит?       Натаниель зажёг ночник и впустил гостя.       Аякс как-то странно на него посмотрел и, не сказав ни слова, скользнул внутрь, направившись прямиком к столу. Нат устроился на постели.       Несколько томительных минут они просто молчали, стараясь не сталкиваться взглядами. Где-то за окном завывала метель. Натаниель опустил голову, рассматривая сцепленные в замок пальцы. Внутри него что-то схлопнулось. Почему-то стало дико страшно. Аякс избегал его столько времени, и почему-то Нат был уверен, что с хорошими новостями тот вряд ли мог заявиться.       — С завтрашнего дня я — новый член седьмого отряда, — едва слышно проговорил гость. — Объявят только утром, но мне… Мне хотелось, чтобы ты узнал об этом первым.       Натаниель молчал. Словно оглушённый, он не мог подобрать слов. По венам вместо крови заструилась ледяная вода.       В одно мгновение Нат понял три истины.       Первая. Аякс совсем скоро уедет. Отправится на свою первую в жизни охоту и, возможно, уже не вернётся. Когда-то — будто прошла не одна сотня лет! — они обсуждали, что первым в отряд вступит сам Натаниель, а друг клялся, что будет ждать столько, сколько потребуется. Получается, что его собственные суждения были ошибочными, а заверения друга — ложными.       Вторая. Пока он боится призывать даркнесс и топчется на месте, другие учатся, практикуют навыки и становятся сильнее.       И третья. Прямо сейчас ему хочется встать, приблизиться к собеседнику и от всей души отхлестать того по лицу. Заставить подавиться своими словами и милостивым решением подготовить его к завтрашним новостям.       — Скажи хоть что-нибудь, — тон у Аякса стал умоляющим и совсем тихим.       — Что я должен сказать? — свистящим шёпотом отозвался Натаниель. — Удачи. Постарайся не сгинуть, как твои предшественники. Рад, что у тебя всё вышло так, как ты хотел. Ты не сновидец. Ты самый настоящий охотник. Неси это звание с честью, а смерть принимай с гордостью и без сожалений. Впрочем, ты же присягу наизусть знаешь, да?       — Послушай…       — Нет, это ты послушай. Ты почти год со мной не разговаривал. Даже не смотрел на меня. А теперь вваливаешься сюда и как ни в чём не бывало делишься радостью. А я должен сделать вид, будто этого года никогда не было? Будто мы всё те же?       Аякс устало прикрыл веки. Не стоило приходить. Но его план покинуть остров и отправиться на поиски человека в белом не изменился. Сегодня, скорее всего, их последний шанс поговорить наедине. Хотелось рассказать всё, и в то же время он понимал, что это невозможно. Натаниель не допустит побега, а после — возненавидит и будет считать трусом и слабаком.       К глазам подступили слёзы. Всё, что он делал, было ради Ната. Аякс собирался предпринять одну ничтожную попытку его спасти, а в ответ получил ледяной тон, в котором отчётливо читалось презрение. А ведь он думал, что готов к этому.       Натаниель нашёл в себе силы посмотреть на гостя. Аякс вырос. И дело вовсе не в росте и ширине плеч. Во взгляде. Тёмные глаза наполнились бесконечной усталостью, и сам человек казался теперь измотанным, дряхлым стариком в теле четырнадцатилетнего парня.       Ядовитая злость поднялась со дна желудка и стальной хваткой вцепилась в сердце, высасывая остатки того светлого и трепетного, что ещё удавалось в нём сберечь. Образ Аякса - того Аякса, каким он его помнил и любил - медленно догорал, отступая в область несбыточных, эфемерных иллюзий. Не к месту вспомнился Хемингуэй и его герой, лишь под конец романа осознавший, что ему ни при каком раскладе не суждено было остаться с героиней.       Тишина сгущалась. Нат приоткрыл рот, словно ему не хватало кислорода для продолжительной тирады, а Аякс пытался побороть рыдания. Почему-то он думал, что прощаться будет легче. Не будет. Надо уносить отсюда ноги, пока подрагивания в грудной клетке не переросли в настоящую истерику.       Он встал и даже успел сделать несколько осторожных шагов к двери, прежде чем его ноги подкосились.       Натаниель и сам поразился тому, с какой скоростью сумел вскочить и сделать подлую подсечку. А ещё тому, что в момент падения успел подхватить друга и почти бережно его опустить. Для себя он мгновенно нашёл оправдание в том, что просто не хотел создавать слишком много шума.       Повалив Аякса на пол, Натаниель залез на него сверху и развёл ему руки в стороны, прижимая к полу. Как только их взгляды, наконец, встретились, из глаз ночного посетителя полились неконтролируемые слёзы.       Это окончательно вывело Ната из себя. Он и прежде догадывался, что Аякс что-то не договаривает, а теперь окончательно в этом убедился. Как и в том, что тот не собирается ничего рассказывать и совсем скоро исчезнет, забрав с собой все секреты.       Эмоции, которые Натаниель так долго сдерживал, вырвались на свободу. Самопроизвольно потекли слова, которые он не собирался говорить никогда в жизни. Про свою обиду, одиночество, страх. Про то, что ненавидит бывшего друга и никогда его не простит. Только ощутив влагу на щеках, Нат осознал, что и сам начал плакать. Это удивило. Он искренне полагал, что заблокировал эту функцию.       — Прости, — прошептал Аякс, не пытаясь вырваться. Взгляд Натаниеля, как удар током, пригвоздил его к месту.       — Всё, что ты можешь, да? — злобно зашипел Нат, наклонившись практически к самому носу собеседника. — Только реветь и извиняться?       Зрачки Аякса расширились от ужаса. Натаниель быстро понял, чем это вызвано. Снова у него в глазах появились эти чёрные пятна. И свидетелем этого стал последний человек в мире, которому он хотел это показать.       Нат прикрыл веки, выпустил чужие руки из захвата и выпрямился, приказывая себе успокоиться.       Вот и чем он лучше? Даже не будь они с Аяксом в ссоре, он бы всё равно не стал рассказывать о чудовищных метаморфозах, которые с ним происходят. Так какой смысл что-то требовать и кидаться обвинениями, если ему самому было что скрывать? Да, легко выступать собственным адвокатом и твердить, что просто не хотел никого пугать, потому что сам напуган до зубного скрежета, но ведь и у второй стороны могут быть настолько же веские аргументы.       Натаниель горько улыбнулся. Раньше у них не было секретов друг от друга, а теперь ими можно было заполнить самолётный ангар.       — Уходи, — почему-то слова прозвучали скорее как просьба, нежели приказ. А произнёсший их человек и не думал подниматься с чужого живота. — И прими мои поздравления.       Аякс резко сел, просунул руку ему под затылок и притянул к себе.       Поцелуй вышел ещё хуже, чем во время их первой попытки. Торопливый и судорожный, словно они воровали его у других. Натаниель даже подумать себе не дал, прежде чем взять инициативу в свои руки, обхватить ладонями чужие лопатки и скользнуть языком между приоткрытых губ.       Нат чувствовал, что падает в бездну. Сердце Аякса билось напротив его сердца и оба эти стука словно отмеряли последние секунды их близости. Он ощущал себя слабее и ничтожнее, чем когда-либо, и вкладывал в поцелуй просьбу не уходить и остаться здесь, которую никогда не сможет произнести вслух.       Они оторвались друг от друга только для того, чтобы скинуть футболки. Хаотичные движения постепенно становились осознаннее. Аякс скользил ладонями по чужим плечам, груди, смещался на бока и переходил к спине так, словно ему дали несколько минут, чтобы навсегда запомнить очертания тела Натаниеля и суметь воспроизвести этот момент в памяти даже спустя много лет.       Нат покрывал быстрыми поцелуями шею, втягивал в рот мочку уха, слизывал солёные дорожки со щёк. Он не чувствовал ни холода, ни жара, только мягкость кожи, пульсирующей под его ладонями и приятное томление внизу живота. В голове Натаниеля одним вихрем пронеслись все прочитанные на эту тему книги, и он пришёл к выводу, что ни один текст не способен передать всю гамму эмоций, что прямо сейчас проходили сквозь него. Как и ни один человек никогда прежде не вызывал в нём такого желания. Желания бросить всё, остаться в этой комнате и пусть хоть все монстры мира прямо сейчас начнут ломиться к ним в окно.       Руки Аякса смещались всё ниже, пока не замерли возле резинки его пижамных штанов. Натаниеля тряхнуло. Возвращение в реальность оказалось болезненным, будто кто-то разом переломал ему все кости. Нат резко разорвал поцелуй и одним махом вскочил на ноги. Те предательски дрожали, и у него едва хватило сил добежать до кровати и рухнуть на неё лицом вниз.       Аякс остался на полу. Осознание того, что они только что сделали, накатило волной отчаяния. Слёз больше не было — казалось, он их все уже выплакал, но от этого делалось только хуже: на их место пришла пустота. Стук сердца был таким громким, словно доносился из каждой клеточки его организма. Он сам превратился в один ритмичный стук.       — Прости, — прижимая руку к груди, будто в попытке удержать своё тело на месте, пробормотал Аякс. — Прости, прости, прости…       — Просто уйди, — куда-то в матрас процедил Натаниель. — Завтра тяжёлый день. Назначение, присяга, переезд в корпус охотников. Выспись, прежде чем начинать новую, полную опасностей и ярких событий жизнь.       — Нат… Пожалуйста…       — Сделай одолжение, ладно? До того, как уедешь, не приближайся ко мне. У тебя это отлично получалось, так что не думаю, что с этим могут возникнуть трудности. А после, когда приступишь к выполнению заданий — не вспоминай меня. Я тебя не стану.       Аякс дрожащими руками натянул футболку, молясь о том, что не спутал её с одеждой Ната. Его щёки и губы горели, кожа продолжала чувствовать на себе прикосновения. Не так он представлял себе этот разговор. Если честно, он вообще никак его не представлял. Просто ждал, что будет легче. Надеялся, что Натаниель вышвырнет его за дверь или ударит — да что угодно, только не так. Желание произнести вслух слова любви стало нестерпимым, и ему пришлось до скрипа сжать челюсти, чтобы ничего лишнего самопроизвольно не проскользнуло. Хватит. Это слишком сложно.       — Хорошо тебе доучиться, — у него зуб на зуб не попадал, отчего слова давались с большим трудом. Аякс, не глядя на кровать, направился к выходу. — Постарайся сохранить рассудок в этом безумном мире. Это самое главное.       Я не смог.       Когда дверь практически бесшумно закрылась, Натаниель перевернулся на спину, дотянулся до подушки и плотно прижал её к лицу. Кричать не хотелось. Он просто лежал, дыша в жёсткую ткань, и надеялся, что это поможет ему уснуть.       С тишиной пришло отупение. Внутри словно замедлились все процессы разом. В обступившем со всех сторон мраке больше не виделось ни одного просвета. Недавний всплеск эмоций сменился полным безразличием. И пока Нат не мог точно сказать, что было хуже: захлёбываться слезами или же лежать вот так, ощущая только пустоту в том месте, где ещё несколько минут назад так надрывно стучало сердце.

***

      Ноги утопали в сугробе, но его это совсем не беспокоило. Натаниель сверлил взглядом могучую вековую ель, а вместо неё видел замершего на сцене посреди площади Аякса, одетого в приталенный тёмно-синий китель и стоявших с ним рядом других членов нового седьмого отряда.       Ветер поднялся и сорвал с головы капюшон. Нат поморщился, получив удар волосами по лицу.       Дерево всё так же молчаливо стояло, окружённое такими же вечнозелёными соседями.       Натаниель опустил голову и посмотрел на руки. Отследил кривые линии жизни. Вспомнил, как Аякс водил указательным пальцем по этим самым линиям, не обращая внимания на приступ щекотки у испытуемого, и с видом мудреца пророчил тому великую судьбу с сотнями ярчайших подвигов.       Ель задрожала. Нат перевёл на неё тяжёлый взгляд и стиснул кулаки. Чёрные всполохи окутали укрытое снежной шапкой дерево.       — Бум, — шепнул Натаниель и резко растопырил пальцы.       Цель взорвалась. Обугленные щепки полетели в разные стороны. В небо устремились клубы дыма. Воздух обрёл цвет пепла. Человек не шелохнулся, нисколько не опасаясь, что его может зацепить деревянным обломком.       За спиной раздался свист. Нат резко обернулся в твёрдой уверенности в том, что кто бы там не стоял, прямо сейчас он сотрёт свидетеля с лица Земли, как несчастную ель мгновение назад.       В тёмно-сером мареве загорелись малахитовые глаза. Кристина стояла, прижимая руку к раненому плечу. Её взрыв щадить не стал. Тот, кто его произвёл, тоже не собирался. В один большой прыжок Нат оказался прямо перед ней.       — Да брось, — беззаботно протянула Крис, словно не заметив решительного настроя одноклассника. — Ты не убьёшь меня.       Натаниель протянул руку и схватил её за горло, приподнимая над сугробом. Сейчас он чувствовал столько силы и могущества, что мог совершить всё, что угодно.       Кристина накрыла душащую её руку ладонью. Вопреки здравому смыслу, она смотрела на него широко распахнутыми глазами, полными доверия с примесью понимающего сочувствия. Это немного отрезвило.       Нат вздрогнул и расцепил пальцы. Жертва рухнула в снег и закашлялась.       — Если расскажешь кому-то о том, что видела, клянусь, в следующий раз останавливаться не стану, — злобно прошипел Натаниель. — И я очень не люблю, когда меня преследуют.       — Но тебе же нужна помощь, — хрипло возразила Крис. — Как и всем вам.       — Кому нам?       — Вашей четвёрке, обречённой на смерть.       — Иди к чёрту, я не хочу разгадывать твои шарады, — Нат развернулся и собрался уходить.       Кристина выросла перед ним слово из воздуха и с силой пихнула в грудь. Не ожидавший нападения человек полетел на спину.       — Я собираюсь пойти за тобой, — твёрдо изрекла девушка. — Собираюсь ради тебя совершить нечто невообразимое. Прояви хотя бы каплю благодарности.       — Что совершить?       — Пока не знаю, — она приблизилась и села рядом с ним на колени. — Но тому, синему, помогать уже поздно. Надо искать зелёного.       — О чём ты?       Кристина молчала.       — Ты ранена? — Нат кивнул на разорванный рукав курки, где уже проступило тёмное пятно крови. — Мне жаль.       — Не жаль. Но в этом нет ничего страшного, — девушка посмотрела на царапину и улыбнулась. — Так даже лучше.       — Ты ненормальная.       — Ты можешь попросить меня, — Крис осторожно легла рядом, нашарила руку собеседника и переплела его пальцы со своими. — Просто скажи вслух и я выполню это.       От её ладони исходило тепло. Натаниель мог поклясться, что терпеть не мог эту несносную, говорящую загадками психопатку, но внезапно рядом с ней почувствовал себя лучше.       Взгляд упал на рваный пень, оставшийся после взрыва. И тут он понял, что от него хочет Кристина. Что предлагает и на что спрашивает разрешение.       Плевать, хуже уже не будет.       — Помоги мне, — произнёс он, до боли закусив губу. — Сделай что-нибудь с этим... Я прошу тебя. Помоги мне не сойти с ума.       Пространство вокруг них тут же изменилось. Вместо укрытого снежной шапкой леса обрисовались горы. Они лежали на вершине, сцепившись пальцами, и смотрели в безмятежное голубое небо. Пахло свежестью и травой. Тёплый ветер приятно шелестел в волосах, а на фоне этого раздавался шум прибоя. Нат резко сел и огляделся. Прямо перед ним, насколько только хватало взгляда, протирался океан.       — Красиво, правда? — спросила Кристина. — Этому я сама научилась. На уроках нас заставляют находить места, кишащие всякими потусторонними тварями, но мне больше по вкусу что-то, что не взрывает мой мозг и не заставляет просыпаться с криком.       — Кто эти люди? — Натаниель повернул к ней голову. — Синий, зелёный, о ком ты говорила?       — Синего зовут Модестус. Это всё, что я знаю. А, ещё он любит кофе и терпеть не может книги.       — Он важен?       — Для меня или для тебя? Впрочем, оба раза ответ да. Я чувствую неотрывную связь с ним, но пока не поняла её причины. А ты... В каком-то смысле вас можно считать братьями. Даже близнецами, только Модестус намного меньше тебя. Пренебрегает спортом и регулярным питанием.       — Я — единственный ребёнок в семье, — осторожно возразил Натаниель. — У меня никогда не было братьев.       — Так и у него тоже.       — Опять ничего непонятно.       — Идём, — Кристина потянула его за руку и потащила к краю утёса. — Посмотри вниз.       Натаниель выполнил приказ. В Арденграусе было около сотни мест с таким же видом, но тут всё было иначе. Волны мягко ласкали подножие скал, а сама вода казалась прозрачной. В таком месте хотелось дышать полной грудью и не беспокоиться ни о чём на свете.       — Мы должны бежать, — очень тихо сказала Крис. — На острове оставаться небезопасно.       — Что ты такое говоришь? Куда бежать?       Какое нелепое предложение. Нат даже Аяксу в своё время говорил, что никогда не предаст Арденграус, и с тех пор ничего не изменилось. Да, он довольно глубоко погряз в собственных проблемах, но они кажутся ничтожными на фоне предательства.       — Не сейчас, — отметила Кристина. — Пока ещё слишком рано. Тебе надо научиться контролировать себя, и только здесь для этого созданы все условия.       — Ни за что я с тобой никуда не уйду, — снова почувствовал раздражение Натаниель. Это оказалось даже приятно. Привычное и знакомое чувство, словно он снова стал собой прежним. — Ты же психованная.       — Смотри, что ещё покажу.       Картинка поменялась. Они оказались в уютной полутёмной гостиной. В камине потрескивали дрова. В углу стояла нарядная ёлка, под которой в несколько рядов лежали разноцветные коробки с подарками.       — Я такое видела на открытке, — пояснила Кристина. — Так в нормальном мире празднуют Рождество.       Нат осторожно прошёл по комнате, держа одноклассницу за руку, после чего они оба устроились на мягком диване. Где-то на фоне играла задорная мелодия. Слышался смех и чьи-то переговоры. Умом он понимал, что звуки и запахи — наложенные на иллюзию спецэффекты, но тем не менее позволил себе расслабиться и окунуться в умиротворённую атмосферу.       — Теперь тебе лучше? — неожиданно серьёзно спросила Крис, разрывая магию момента.       — Лучше, — честно признал Натаниель и с благодарностью посмотрел на неё. — Как ты узнала? Обо мне и... вообще обо всём? Сны?       — Ты своё лицо видел? — усмехнулась девушка. — Во время присяги было ощущение, что взорвёшься прямо на площади и похоронишь там весь город.       — Я справлюсь, — Нат поднял глаза к потолку. Всё, что происходило за пределами комнаты, переставало казаться важным. Сейчас он был уверен, что говорит правду.       — Я не верю тебе, — флегматично произнесла Кристина. — Но я верю в тебя.       — А это мне как понять? — ему стало смешно. Решив, что не очень хочет сдерживаться, Натаниель рассмеялся. — Скажи мне, что происходит, — проговорил он сквозь булькающие смешки. — Почему всё стало так сложно?       — А разве когда-то было просто? — брови Крис поползли на лоб. — Ты никогда не задумывался, почему мы вынуждены жить в изоляции? Арденграус мог быть построен в любой точке Земного шара, но стоит на максимально удалённом от материков острове. Понимаешь? Мы противостоим не только монстрам. Люди тоже нас не очень-то жалуют. Существуют целые организации, которые знают про нас и считают такими же чудовищами, как и созданий из высших измерений. Разница лишь в том, что потусторонних тварей они не видят и не могут ничего им сделать, а вот нам — да. Понимаешь? Мы окружены вовсе не океаном, а теми, кто хочет нас уничтожить.       — Это не имеет смысла! — возмутился Нат. — Мы же пытаемся их спасти!       — Расскажи это тем, кто стал свидетелями кровавой бойни, в которой рассмотрел только одну сражающуюся сторону. Для них всё выглядело, как люди, порхающие в воздухе и передвигающиеся с чудовищной скоростью, оставляющие за собой сотни жертв. Если бы ты не знал про тёмный мир, то точно слетел бы с катушек.       — Но это не объясняет пропавшего охотника и то, почему ангиак положил целый отряд, хотя по опасности не входит даже в первую десятку. Монстры становятся сильнее.       — Ты же не за себя беспокоишься, да? Аякс долго шёл к тому, чтобы скинуть с себя звание сновидца. Ты не можешь его в этом винить.       — Но ты осуждаешь?       — Конечно. Это безрассудно. Но с твоей стороны это лицемерно. Ты бы оставил его при первой же возможности. Так значит, тебе спокойнее, когда ждут и беспокоятся за тебя, но сам ты никого ждать не готов?       — Да не в этом дело! — вспыхнул Натаниель. Вся кровь прилила к лицу. — Почему он первым из нас попал в отряд? Это несправедливо.       — Я где-то упоминала, что просто тащусь от людей, любящих самообман? Остальным можешь сколько угодно говорить, будто назначение Аякса ударило по твоему самолюбию, а со мной нет смысла притворяться.       — Так заметно?       — Ты взорвал дерево. При том, что уже довольно давно скрываешь свои проснувшиеся возможности. Да, все сейчас на площади и празднуют, но ты всё же сильно рисковал. За тобой могла пойти не только я.       — А ты...       — Проверила, конечно. Слежки не было.       — Спасибо. И за это, и за то, что пришла.       — Кто-то же должен был.       — Ты могла пострадать.       — Не могла. Ещё раз повторить, что ты бы не убил меня? Да, тогда тебе казалось, что ты готов это сделать, но ты ещё не настолько спятил.       — Иногда меня разрывают два противоречивых желания. С одной стороны, я мечтаю свернуть тебе шею, а с другой хочу, чтобы ты осталась в живых.       — Рада, что пока побеждает второе, — Кристина тепло улыбнулась и бросила печальный взгляд на камин. — Как жаль, что мы боремся за нормальный мир, но сами никогда не станем его частью.       — Когда я впервые увидел цвет своего даркнесса, — пробормотал Натаниель, — я испугался. Думал, что чем-то болен. Искал ответы в учебниках и ничего не находил. Тогда я действительно хотел никогда не рождаться носителем призрачного зрения и временами мечтал о нормальной жизни. Но сейчас всё не так.       — Сила завораживает, да? Когда мы были с тобой в пещере, я тоже испугалась, что тьма поглотит меня. Энергии было так много, что я была уверена, что не в состоянии её удержать. Но после втянулась. Я могу делать удивительные вещи и чувствую себя особенной. Наверное, через это проходим все мы. Сначала парализующий ужас, а потом переполняющий восторг.       — Ты и не смогла её удержать, — подколол Нат.       — Да. Ты вытащил меня. Поэтому сейчас, когда тебе не за что больше держаться, ты можешь надеяться на ответную услугу. Я тебя верну или убью.       — А силёнок хватит? — с вызовом спросил Натаниель.       — Хватит, — убеждённо кивнула Крис. — Поэтому, если ещё раз сорвёшься — будь готов, что последствия будут серьёзнее путешествия по приятным местам.       — Хорошо. Я был бы не против умереть человеком. Давай, вытаскивай нас отсюда. Пора от всей души поздравить новых членов седьмого отряда со вступлением на службу.       Натаниеля внезапно кольнула одна странная мысль. Сегодня первое января. Почему-то от этого снова стало весело.