До Айгуль, несмотря на то, что та была в дальнем помещении, долетели звуки избиения, а затем она услышала, как чьими-то ногами волочат по полу в сторону выхода. После открывшейся и сразу закрывшейся входной двери стало тихо. Она предположила, что за порог отправили Колика.
Девочка еще с первых минут пребывания в плену отметила, что, по крайней мере, главарь группировки справедливый и правильный. И ей стало даже немного жаль того парня, которого не так поняли остальные ребята. Стало жаль. Но немного. Он ее напугал и чуть не изнасиловал…
Однако сам факт того, что на самом деле с ней ничего не случилось, а подавленное состояние было вызвано исключительно внутренними переживаниями, девочка чувствовала вину, что человека зря наказали. Она вышла в основной зал.
— Айгуль, ты как? — спросил Желтый, виновато глядя на школьницу.
Он не по своей воле стал ответственен за девочку с того момента, как ее привели после налета на салон. Желтый обещал, что с ней ничего не случится, но, как он понял по ее состоянию, получилось по-другому. Он не ожидал, что в его группировке будут недостойные называться пацаном, да и вообще человеком. Он искренне сожалел о произошедшем.
— Он мне ничего не сделал, — сказала девочка и, немного подумав, добавила, — правда.
— Послушай, я понимаю, что парень с тобой не по-человечески поступил. Не надо его покрывать, как бы он тебя не запугивал, мы с ним уже все решили. Больше он тебя не тронет, — вселяя уверенность в спокойное будущее ответил Желтый.
Однако девочка уже поуспокоилась после колких слов о мальчике, который ей нравился, и его группировке. Да, было больно слышать это и размышлять об этом было больно. Потому что с каждым завитком мысли накручиваешь себя все больше и больше. И, увы, чаще в негативную сторону. Но надо брать себя в руки. Этого Колика ведь так сильно избили только из-за того, что она показала свою слабость — свои слезы. Но ведь девочке всего 14 лет, в этом возрасте все эмоции как на ладони, и прятать их получается редко. Особенно слезы. Ее неправильно поняли, не поговорили с предполагаемым обвиняемым и так сильно избили…
— Я плакала только из-за того, что не знала подробностей нашего… — тут она запнулась: «а нашего ли?», — видеосалона. Ну, универсамовского. Я думала, что за правое дело борюсь, а по итогу за мной даже никто не пришел…
Глаза девочки снова стали наливаться слезами. Она опустила голову, чтобы никто не заметил, как сильно ее это волнует. Но Желтый молчал. Казалось, что он ей не верит. Скорее всего, так и было.
— Этот молодой человек, он мне только разъяснил это. Да, он меня напугал, когда свою кассету поставил и когда я хотела убежать, а он за мной погнался. Я думала, мне конец, но он меня не тронул, только накричал. Но… по делу… — Айгуль подняла красные глаза на главаря домбыта и надеялась увидеть в них понимание, а главное — веру в ее слова.
— Ладно, разберемся, — задумчиво сказал Желтый, — спасибо, что сказала.
Желтый был старшим домбыта уже девять лет, и за это время он успел себя зарекомендовать как справедливого, мудрого и верного принципам, причем как среди своих, так и среди других группировок. Он пришивал Ромку Колика тогда, в 1981 году. Он его выводил в люди. Он ему стал как старший брат. И знал его хорошо. Думал, что хорошо. А этот поступок со школьницей выбивался из картины мира, что создал вокруг себя Колик. Может пацан просто с катушек слетел, не смог с потерей отца смириться, вот накопилось и так вылилось. Кассету еще эту включил. Чем только думал. А может он всегда был таким жестоким? Да не был. Сколько знал его Желтый — ну не был же! Или может девчонка правду говорит. Да, выглядела помятой слегка, заплаканной, но ведь вроде не читалось у нее в глазах этой пустоты, этого разочарования и БОЛИ. Это тогда получается, что зря отшили. Нормально не поговорили, а сразу отшивать. И ведь косяков за ним раньше особо не наблюдалось. Слишком уж взбесился, ведь за девчонку-то головой отвечал. Неправильно как-то вышло, поторопился. Но Колик-то гордый, после такого обратно не вернется…
Из размышлений вывел внезапный приход Вовы Адидаса. На Песках состоялся, мягко говоря, не очень приятный для универсама разговор. Желтый предъявил за видак новому старшему, с «горы» пришедшему и себя лидером объявившему. Главарь домбыта изначально не желал говорить с каким-то Адидасом на равных, он хотел видеть Кащея, с ним бы и мирно могли решить возникший вопрос. Чтобы проучить Адидаса за беспредел внутри группировки и на их районе, троих ребят сначала побили, а потом поставили на колени. Вова извиняться не хотел, но увидев, что на кону стоит ухо его брата, заветные для Желтого слова он все же произнес.
И теперь, вернувшись в логово врагов, перед Адидасом стояла только одна задача — отмыться от этого позора: на коленях стоять и прощения выпрашивать. А делалось это только одним образом — кровью.
— Деньги принес? — пренебрежительно спросил Желтый, — ну правильно.
Для него Вова еще после того, как тот влез в их бизнес, был неуважаемым человеком, а теперь, после извинений, да еще и на коленях, Желтый его вообще ни во что не ставил.
Но Адидас промолчал. Достав пистолет, навел прицел на главаря домбыта. Желтый соскочил с места со словами:
— Ты че, ты че, хорош.
И тут же раздался выстрел. А потом еще несколько — были ранены и другие члены группировки. И все это на глазах у бедной девочки, которая и так испытала стресс…
Вова подошел к изнывающему от боли в простреленном колене Желтому:
— «Прости меня» говори.
Желтый посмеялся и ответил:
— Пошел ты.
Тогда Адидас надавил ему на колено ногой, и Желтый взвыл от боли.
— Ну, говори, — еще раз повторил универсамовский.
Но Желтый был непреклонен. Даже перед страхом смерти он оставался верным своим принципам — пацаны не извиняются. Однако начатое надо доводить до конца.
Вова поднялся и навел оружие на домбытовского.
— Ну давай, — с насмешкой, лежа на полу, смотрел на него Желтый. — Давай-давай, стреляй. Давай, ссыкло, давай. Стреляй, ну! — подначивал домбытовский.
— Давай, стреляй! Ну, давай, стреляй, — изо всех сил кричал Желтый.
И Вова выстрелил. На глазах у Айгуль. Адидас смыл с себя свой позор кровью главаря домбыта. И теперь этой группировке пришел конец.
Последнее, о чем успел подумать Желтый, — он искренне сожалел о поступке с Коликом…
Важна лишь степень искренности,
и я говорю тебе мысленное прости
***
Избитого Рому выкинули как ненужную вещь за порог «Снежинки». Он пролежал на снегу, наверное, целую вечность. Не поверили. Да, он не сделал ничего с этой Айгуль, но он давал ей намеки. И грубовато кинул на диван. И накричал. Он чувствовал вину за это. Но смотря на проблему трезво, по пацанскому закону, виноват он не был. По крайней мере, не настолько, чтобы быть теперь отшитым. Но это его не особо волновало. А вот то, что с девочками так нельзя… Не этому его учил отец. Хорошо, что вовремя остановился. Хотя он всегда умел себя контролировать.
Колик медленно встал и побрел прочь. Домой в таком виде ему точно нельзя — мать увидит, с ума сойдет. В больнице могут и отказать. Бывало уже, помогут одному такому избитому до полусмерти, а потом припрутся другие — добивать. Хотя чаще все-таки помогали бедолагам. Но у парня была еще личная неприязнь к больницам из-за безразличного поведения тогда, восемь лет назад, когда отец погиб. Он старался избегать такие заведения. Поэтому Рома решил пойти на завод, там хоть отмоется от крови, да и врач если что всегда дежурит.
До входа оставалось еще метров 500. Вдруг к Колику подбежала девушка.
— Господи, молодой человек! Вы в порядке? Что с вами случилось? — тревожно спросила незнакомка.
Неожидав внимания к своей персоне, потому что всю дорогу от кафе до завода от него, наоборот, все шарахались, Рома не сразу ответил. Он поднял на девушку глаза, и задержал на ней свой взгляд некоторое время, пока не расплылся в улыбке.
— Со мной все хорошо, красавица, — после многозначительной паузы наконец ответил молодой человек.
— Вам к врачу надо, — девушка даже бровью не повела на его комплимент.
— Я на заводе зайду к нему, я работаю там.
— Да вас же не пустит туда никто в таком виде, — тревожно отметила девушка.
А вот этот момент он не продумал. Видимо, Желтый ему нормально так голову успел отбить, что думать разучился. Охрана точно отправит восвояси окровавленного парня.
— Да я разберусь, не переживайте, — уверил Рома.
— Уж вижу я по вам, как вы разбираться умеете. Пойдемте со мной, сейчас все сделаем, — уверенно сказала девушка и подхватила молодого человека за руку.
А ведь она шла в другую сторону, ей ведь домой, наверное, надо было. Об этом думал Рома, но мысли разлетались быстрее, чем он мог формулировать вопросы. Голова гудела от железных кулаков Желтого.
Подойдя к проходной, девушка сразу кинулась к охраннику:
— Боже, помогите, вы представляете, я со смены шла, на меня накинулись бандиты какие-то, хотели сумку забрать, сегодня же зарплата, представляете!!! — начала быстро тараторить незнакомка. — И вот, не поверите, как мне повезло, подбежал молодой человек, завязалась драка, вы представляете, за меня заступился!!! И вот, победитель-то пострадал, но вы не видели, там те трое вообще еле уползли! Пропустите нас, пожалуйста, я к врачу спасителя своего отведу.
Рома стоял рядом и сначала недоуменно смотрел на девушку, а потом начал сверлить взглядом охранника в надежде, что тот поверит, посочувствует и пропустит. Колик понял, что незнакомка хотела внушить к себе симпатию этого неприступного деда, который, наверное, за всю жизнь работы на охране, повидал всякого, и эта женская игра видимо оборачивалась победой. Такая она, конечно, находчивая, улыбался про себя Рома.
— Он здесь работает, товарищ охранник. И представляете, мы еще и в соседних отделах работаем! Вот ведь как бывает! — не унималась девушка.
И этот, казалось, черствый дед все-таки проникся душещипательной историей и, мысленно уже гуляя на их свадьбе, пропустил эту парочку.
