Neither a friend, nor a foe

Даже не знаю, кто больше удивился сказанному: я, которая строила планы, как раскрутить Бэллу на эксперимент, или Эдвард со своей гиперопекой. — Бэлла, — наконец, он нарушил тишину и заговорил вкрадчивым тоном, — это может быть опасно, я же говорил. «Ну конечно, я же такая дурочка, чтобы в доме, переполненном вампирами, которым Бэлла дорога, внушать ей какие-то опасные вещи», — подумав, я закатила глаза, а Элис, заметив это усмехнулась. Свон ссутулилась чуть сильнее и поморщилась, видимо, из-за того, что ей приходится объяснять свои идеи. — Я… Я хочу понять, сможет ли Клэр воздействовать на меня, есть ли предел моему щиту. Это могло бы быть полезным, — чуть тише добавила она и подняла взгляд на Эдварда. Тот так и сидел, с напряжённым торсом и нахмуренными бровями, будто его девушка предложила для проверки засунуть свою голову в пасть ко льву, а не проверить свой щит с вампиром, который живет в доме Калленов и в какой-то мере зависит от них. — Всё будет хорошо, Эдвард, — подала голос Элис и провела рукой по его плечу, утешая. — Клэр не желает нам зла. — Ты же слышала эту историю с Маркусом, я не могу так рисковать. «О да, — раздался в моей голове красивый голос Иман. — Дидим горела так ярко!» Весь голос женщины был пропитан наслаждением, и я в очередной раз закатила глаза. «Внуши ей забыть этого труса, вот будет потеха». В какую-то долю секунды мне хотелось послушать её, просто чтобы Эдвард не зазнавался, но я встряхнула головой и взяла себя в руки. «У нее щит, вряд ли получится», — всё-таки ответила я этой кровожадной женщине. «Тогда внуши сопляку. Вот смеху-то будет», — не растерялась Иман. Мне хотелось расспросить её, почему она убила жену одного из правителей, но сейчас явно было не время, и я с сожалением переключилась на реальность. — Эдвард, в конце концов, это просто оскорбительно. Не думаю, что я давала поводы думать обо мне так плохо. К тому же, случись что, я не справлюсь одна со всем вашим кланом. Перестань строить из себя дурака и включи голову, — получилось грубее, чем планировала, и я поджала губы. Бэлла кивнула и посмотрела на своего парня выразительным взглядом. Наконец, под давлением трёх девушек, он сдался и поднял руки. — Но всё будет при мне. Не внушай ей никаких опасных действий, — он повернулся ко мне и посмотрел прямо, на что я лишь выдохнула ненужный воздух, успокаивая себя. Услышав разрешение Эдварда, в гостиной появился и Карлайл. Уверена, он-то больше всех хотел провести этот эксперимент, а сейчас всё сложилось лучшим для него образом: ведь это не он просил Эдварда об одолжении, а сама Бэлла подала идею. В общем, мы были довольны: я, Карлайл и Бэлла — удовлетворили своё экспериментаторское нутро, Элис получила согласие на наш совместный шоппинг, а Джаспер был просто рад тому, что его жена довольна. Один Эдвард сидел с хмурым выражением лица, и не поддался даже на милейшую улыбку с ямочками на щеках от Элис. Все участники этого действия остались посмотреть на то, как всё пройдёт, отчего я была взволнована. Ведь с большей вероятностью у меня ничего не выйдет, а в грязь лицом ударять не хотелось. Когда я пыталась направить своё внушение Бэлле — я просто её не чувствовала. Нос осязал тонкий аромат сухой травы, глаза видели сосредоточенную девушку, которая даже подалась телом в мою сторону, уши слышали её частое дыхание и мерное сердцебиение, а сила, которая шла из меня, натыкалась на стену. Будто никого живого передо мной и не было. Обмануть чутьё тоже не получалось. По совету Карлайла я закрыла глаза и нарисовала в воображении стоящую впереди Бэллу. Поначалу тонкие лучи проходили будто сквозь девушки и растворялись в воздухе. Затем, словно внутренним зрением я видела, как моя воля, вложенная в простой приказ спеть песню, просто огибает Свон, как препятствие. Бэлла же ожидаемо не ощущала никакого воздействия, хотя, переминаясь с ноги на ногу, усиленно пыталась уловить хоть что-то. В какой-то момент Карлайл предложил ей намеренно разрешить мне внушить ей что-то, не препятствовать моей воле. Ничего не происходило, и Эдвард уже начал намекать, чтобы мы закруглялись. — Пока непонятно, кто из вас не дожимает, — пробормотал Карлайл, делая пометку в блокноте. — С Эдвардом Клэр тоже не сразу смогла разобраться. Вот что, Бэлла, ты всё же потренируйся опускать ментальный щит, или же, если это не получится, попробуй «впустить» Клэр в свое поле. Хорошо? Закусив губу, Бэлла кивнула. — Хорошо, я потренируюсь, — ответила она, не обращая внимания на недовольное лицо Эдварда. — Спасибо, — улыбнулся Карлайл. — Что же, наверное, нам больше не стоит вас отвлекать от свидания. Поэтому, Эдвард, зайди ночью, когда освободишься, ко мне в кабинет, и ты, Клэр, тоже. Будем тренироваться дальше. Это идеально вписывалось в мои планы, поэтому я показала большой палец и пошла к себе в комнату медитировать и пытаться осознанно выйти на связь со своими гостями в голове. В конце концов, не дело слышать их лишь изредка и тогда, когда у них получается прорваться. Как и в прошлый раз, я без движения села на кресло, посчитав, что голосам в голове всё равно, как я сижу: на полу в позе лотоса или в кресле. В этот раз я, сразу после того как приняла комфортное положение, старалась поймать ту визуализацию, которая появилась передо мной, когда я пыталась внушить Бэлле. Через какое-то время я смогла настроиться и физически ощутить, как по моему телу проходят потоки дара. У меня получалось собрать и сконцентрировать волю в одной точке и расслабить, отпуская поводья. Ожидаемо, в голове снова появились голоса обитателей, всё быстрее обретающих чёткость. «Хоть я и интуитивно понимаю принцип работы дара, но, может, у вас есть какие-то подсказки, советы, как мне им пользоваться?», — задала я вопрос в общий гул голосов. «Легче всего внушить простым людям, — заговорил Лютен, избегая всяких предисловий. — При условии, конечно, что они не прирождённые щиты. Затем вампиры без даров или с дарами, не в области ментальных знаний, но это уже вы с Карлайлом и сами поняли. — Он усмехнулся и добавил. — Пронырливый экспериментатор». Слушая спокойный голос Лютена, я всё же не рисковала пока открыть глаза, опасаясь, что вся настроенная связь испариться. «Сложнее всего воздействовать на вампиров с ментальными дарами, — вступила в разговор Иман. — Но в нашем роду были те, кому это давалось с лёгкостью. Но это исключение, дар внутри дара». «Конечно, этот дар у нашей Иман, — послышался голос Лео, мне даже показалось, что он мог бы закатить глаза. — Но сложнее всего внушить оборотням, с которыми ты якшаешься». «Полегче, это не твоего ума дело. — Вступила я в разговор, пытаясь подавить раздражение на такие подколки. — И это всех касается: я, конечно, уважаю вашу мудрость и всё такое, готова у вас учиться и помочь вам в ваших таинственных планах, которые мы до сих пор не обсудили. Но это не значит, что вам можно комментировать мою личную жизнь». На мгновение в голове возникла оглушающая тишина, и я удивилась, как громко до этого все гудели в моей голове. Наконец, Лютен, видимо на правах старшего, подал голос. «Лео, не надо. Мы все должны пройти свой путь и совершить свои ошибки. Эта тема больше не поднимется, Клэр. Действительно, из-за двойственности сознания, ведь по сути, даже в форме человека, внутри них всегда живет зверь, внушение на оборотней почти не действует. Забавно, что даже у заклинателей зверей нет возможности справиться с ними», — он продолжал методично, словно никакой заминки и не было. В голове я представляла оборотней эдаким рисунком Инь-Ян: в теле человека всегда живет волк, а в теле волка — человек. Для себя же я решила, что не буду даже пытаться воздействовать на оборотней, а в частности на Пола. Учитывая, что Элис прочит мне карьеру в рядах Вольтури, не хотелось бы давать им такое оружие против оборотней. «Хорошо, я поняла. Прежде чем я спрошу про ваши планы, меня интересует вопрос безопасности. Карлайл сказал, что Аро может прикосновением считать настоящие и прошлые мысли, которые когда-либо крутились в голове. Как мне от этого защититься? Стоит ему узнать, что я беседую в голове с уничтоженным кланом — мои таланты не будут иметь значения». «Лютен защитил нас, дитя, — ответила Иман, когда голоса снова загалдели, становясь громче. — Когда мы поняли, что наш клан планомерно уничтожают, он провёл ритуал, чтобы в случае смерти собрать наши души в созданном для нас лимбо. Только сильнейшие смогли попасть сюда. И нас здесь никому не достать, никому не услышать, пока мы того не захотим». «Мы долго жили в сознании выжившего соратника. Он давно отделился от нашего клана, соединив свою жизнь с вампиршей из Бразилии, и не имел дара внушения. Барт даже не знал, что мы все нашли пристанище в его голове. Так, мы и жили, выбирая среди незнакомцев тех, чья воля была достаточно сильной, чтобы продолжить наше дело», — подхватил Лютен. Оказалось, что даже среди придирчиво выбранных вампиров, не все могли услышать зов клана. Тогда они бросали свои силы на то, чтобы заставить обратить следующего подходящего человека. Громогласный призыв в голове невозможно было игнорировать и все подчинялись. Не открывая глаз, я нахмурилась, размышляя над историей. «Получается, Аро не сможет увидеть наши беседы?». «Ни Аро, ни Эдвард бы не смогли прочитать твоих мыслей о нас, — пояснил Лютен и продолжил. — Но я рад, что твоё волнение помогло тебе преодолеть сложность во внушении Эдварду. Следующие разы будут проходить легче, и так с любым вампиром: однажды поддавшись силе нашего дара, они опускают оборону навсегда. Это как будто у тебя появляются ключи к их мозгам». Подтвердить это я смогу уже сегодня ночью, ведь у Карлайла, видимо, возникла такая теория. Мысленно поаплодировав уму и прозорливости доктора, я вернулась с разговору. «А Виктория? Она говорила, что слышит голоса. Получается, она могла бы продолжить ваше дело». «До нее было тяжело достучаться, но, как видишь, её дитя смогло унаследовать в себе достаточное количество нашей крови. Тебя мы ждали все эти годы, человека, способного не только ясно нас слышать и входить в контакт, но и обладающего даром внушения». Голос Лютена становился всё более взбудораженным, отчего у меня в груди завязывался тревожный узел. Только бы я ошибалась, и они не хотят впутать меня в большие проблемы. «Мы собираемся отомстить вероломным предателям. Вольтури должны пасть», — наконец прозвучало финальным аккордом. «Да вы, нахер, шутите», — ответила я и открыла глаза.