Каждый раз

Соня резко отпрянула от Валеры, и по её спине прошелся холодок. Она впервые слышит голос отца в таком тоне, который не предвещал ничего хорошего. Быстро надев лифчик от купальника, она встала с кровати, подойдя к двери. Затаив дыхание и посмотрев на Туркина, который уже поправился, выдохнул и как бы взглядом велел ей открыть дверь. Соня тянется к ручке двери и открывает. Перед ней её отец. Он в своей любимой черной рубашке от какого-то там известного и дорогого бренда, в нос сразу ударил тяжелый и резкий запах его одеколона. Он явно куда-то собирался. Посмотрев на дочь и обведя её своим взглядом, Никита невольно улыбнулся. Но эта улыбка то ли была предвестником чего-то плохого, то ли просто нервная, безысходная. — А ты что тут делаешь? — голос Кологривого низкий, с его излюбленной хрипотцой. Сглотнув ком, Соня ответила: — Я уже ухожу, — она не дала отцу и слова сказать, как прошла мимо него и быстрым шагом скрылась в своей комнате. Кощей повернул голову к Валере, заходя вглубь комнаты и закрывая дверь на ключ, провернув ровно два раза. Тяжело выдохнув, Туркин встал, уже предугадывая, что будет дальше. — Не хочешь выпить? — спросил Кощей. — Пожалуй, откажусь, — Валера прочистил горло. — Мне нужно по делам сегодня. Снова. По нашему проекту. — Я хотел об этом поговорить, — Кощей обводит комнату взглядом и вскоре садится на диванчик у окна. — Я отдаю его полностью тебе. — Но… — Валера поднял брови от удивления. — Никаких но, — Кощей расплылся в слащавой улыбке. — Я хочу, чтобы ты остался жить в Сочи. — Из-за Сони? — Туркин закатил глаза. — У меня с ней ничего нет, — он по-прежнему стоял напротив Кощея, как провинившийся парнишка. — Она ещё маленькая, — напомнил Никита. — Два года поживи тут, иногда приезжай к нам, а дальше посмотрим. Валера понимал, что Никита прав. Его интерес к девчонке нездоровый. С этим нужно бороться. Через два года ей как раз восемнадцать. Это могло только значить, что Кощей никак не против отношений между близким другом и своей дочерью, но все ещё не может свыкнуться с тем фактом, что Валерий Туркин ака в прошлом Турбо влюблен в маленькую девочку. Никита встал, положив свою руку на плечо друга, улыбнулся и обнял, прошептав: — Извини, — сказал это с тяжестью в голосе. Валера понимал, что извинения всегда были трудным занятиям для такого человека, как Кощей, поэтому только глупо улыбнулся. — Ничего, я понимаю, — Туркин отошел первый. — Ты полностью отдаешь проект мне? Это очень… сильное решение, Никит. — Я тебе доверяю, — Кощей направился к двери. — Ведь я доверил тебе свою дочь. Он оставляет Туркина одного. От сильного удивления Валера садится на край постели, потирая веки. Получается, он в последний раз видит Соню? А что будет дальше? Пройдут эти два года, а его девочка уже с кем-то другим или держит на него обиду. Валера так хотел рассказать ей об этом, однако, посчитал, что это глупая идея. Может даже она забудет его за эти два года и полюбит действительно достойного ей человека. Валера не считал себя достойным. Хотя бы потому, что он в прошлом группировщик. Избиения, публичные наказания, уличные понятия — все это было знакомо Валере. Он буквально вырос на улице. Он голодал днями, он дрался до последнего рывка, он много пил, много курил. Соня же не такая. Она с детства живет в роскоши, не знает, что такое бедность, не узнает, когда ей отвечают твердое: «Нет». Соня никогда не была знакома с плохим обращением к себе, она никогда ни в чем не нуждалась. Стоит ей только попросить Кощея о чем-то, он тотчас бежит сломя голову. И порой Валера завидовал ей. Он проводил между ней и собой параллели. Было так мало того, что их сближало, они буквально противоположности, однако, было то, что тянуло Валеру к Соне. Он её вырастил, он её познакомил со взрослым миром, да и познакомил с понятием «Любовь». И даже если так посмотреть, она ведь тоже его первая любовь. С ней любовь, как он подмечал, чистая и невинная. Не такая, как с другими. У него нет на неё никаких пошлых и грязных намерений, он редко или вообще не думает о ней в интимном плане. Считал свои действия ранее за ошибку, ведь нанес Сонечке травму, сделал ей больно. Но с другой стороны, она так и манила его. Заставляла меняться, стать лучшей версией себя, перебороть себя. Он так долго менялся, но сам и не понял, как вернулся в изначальную точку. Да. Два года — это много. Но за это время он может убедиться в своих чувствах к девчонке. Возможно, расстояние будет проверкой, неким сражением. И он тому совсем не был против, хотя прекрасно знал, что до безумия будет скучать. Но знал точно, что больше ни на одну девушку не посмотрит. Никогда. Он выходит из своей спальни и идет в спальню к Соне. Даже не постучав, открывает дверь и находит девчонку на кровати. Она лежит, смотрит телевизор. В своей пижаме, с полотенцем на голове. Улыбаясь, стоит, оперевшись о дверной косяк. — Привет, — она приподнимается. — Что папа сказал? Тяжело вздохнув, он осознал, что правда неизбежна. Лучше сказать ей об этом сейчас. Проходит внутрь, закрывает за собой дверь и садится к Соне. Она его обнимает, ластится сразу начинает, целует в шею. — Я ждала этого весь день, — продолжает целовать. Да уж, а подростковые гормоны дают о себе знать. — Сонь, — он отворачивается, чуть улыбаясь краешками губ. — Нам нужно поговорить. Девчонка выключает телевизор и внимательно слушает Валеру. — Я остаюсь в Сочи. Проект с твоим отцом… в общем, он переходит полностью в мои руки. Соня улыбается широко-широко, почти до ушей, и пищит от радости. — Я рада за тебя! — она хлопает в ладошки, смеясь. — А что за проект? Вы так и не поделились этим. — Отель, прилегающий к нему аквапарк, а под отелем казино, — Туркин берет её руки в свои, скрепляет их, улыбаясь. — И на сколько ты останешься здесь? — она смотрит на него с надеждой. — Не знаю, — вздыхает. — Но буду приезжать, обещаю. С подарками. Соня обнимает его. — Обещай, что не долго. Обещай, что вернёшься… — говорит это шепотом. — Я вернусь, малыш, — он целует её в щеку, а в горле невольно ком тяжелый появляется. В уголках глаз Валера чувствует влагу. Соня этого не замечает. Он моргает, шмыгая. — Обещаю. Они проводят в комнате Сони почти весь день. Валера отменил все планы на сегодня. Просто лежат на кровати, смотря передачи по телевизору и обсуждая какие-то насущные проблемы. Соня делится с тем, как будет учить жизни Руслана, помогать ему. Несмотря на все капризы младшего братика, она очень любит его, как и Валера. Семья Кологривых для Валеры стала второй семьей. Да, это и есть его настоящая семья. Своих родителей он не любит, ненавидит. Он никогда не считал маму и папу за близких ему людей. Никита буквально приютил его, лелеял и жалел, растил из него достойного человека. Соня в очередной раз поняла, что до безумия любит Валеру. Пусть будут ссоры, недопонимания, но он буквально первый мужчина в её жизни, который доказал ей, что она достойна всех роз и бриллиантов в этом мире. Он её защищал, он проводил с ней очень много времени. Она ещё поняла о влюблённости пару лет назад, когда между ним и своими ухажерами проводила параллели. Нет, таких, как он, не было нигде, поэтому у Сони ни разу ещё отношений не было. Да и тот Влад никак не мог заменить Валеру. Он с Туркиным даже и рядом не стоял. И она всегда чувствовала себя в безопасности рядом с Валерой. Если поссорилась с родителями, то сразу к нему. Если в школе обидели (что очень редко), то сразу к нему. Если получила плохую оценку, то сразу к дяде Валере. Да даже если ей скучно, а все подружки заняты, она всегда звонила Валере. Если захотела что-то новенькое, то сразу Валеру просила, потому что знала, что родители откажут. Он был всем. Свежим глотком воды, чистым воздухом, утренней росой на зеленом лугу, белоснежными облаками. Был всем.

***

По прошествии недели семья Кологривых улетела из Сочи. Никита оставил коттедж на попечительство Валеры, так как купил его. Соня очень долго расставалась с Валерой. Она так хотела побыть с ним наедине еще больше, что и не заметила, как всю последнюю неделю провела только в его компании. Они купались в бассейне, гуляли по городу, ходили в кафешки и рестораны, говоря обо всем и ни о чем одновременно. Когда приехали домой, их встретила мама Дилары, державшая на руках Русланчика. Дилара сразу побежала к матери и взяла из её рук сына. Несмотря на то, что Диля очень устала из-за него, и он был почти главной причиной её такого «отпуска», она все равно ужасно соскучилась по нему. — Мама приехала, мама тут, — она целует малыша в носик, и он смеется. Кощей здоровается с тещей и предлагает отвезти её домой. Она отказывается, ссылаясь на то, что на такси доедет. Вскоре мать Дилары уезжает. Никита устало идет с сумками на второй этаж, так как разобрать их Дилара доверила именно ему. С Русланчиком на руках Дилара разогревает себе и Соне еду. Её мама приготовила манты, а готовить самой Диля не хотела. Была очень уставшей. Вскоре услышав писк микроволновки, Соня сама вытаскивает еду, кладя перед собой и мамой. Дилара улыбается, благодарит дочь. — Мам, а тебе было тяжело с папой? — спрашивает Соня. — Да не особо, — отвечает Дилара, приподнимая футболку. Она начинает кормить Руслана грудью, и Соня отводит взгляд. Её всегда немного смущал подобный вид. — Просто Валера… Я боюсь, что с ним будет трудно. — Ну, Валера такой, да, — невзначай отвечает Диля, вздыхая. — Если любишь человека, то примешь все его недостатки… — почему-то Дилара вспоминает свою молодость с Кощеем… 1989 год. До беременности Дилары. — Заходил твой этот опять, — Наташка крутит бигуди на волосы. — Никита, что ль? — Дилара смеется. Девушки жили вместе в общежитии рядом с поликлиникой, в которой проходили практику и работали. — Ага, — Рудакова поворачивается к Диле. — Как я тебе? — улыбается. — Замечательно, — протягивает Дилара, запивая свои слова чаем. — А у тебя что там с Суворовым? — Ой, да фигня с ним, — Рудакова фыркает. — В Дом Культуры только зовёт и в кафешки разные. А я, может, хочу с ним просто погулять. — Деловая какая, — Дулатова встает, ложится на кровать. — Меня кроме ресторанов никуда не зовут. И откуда у такого оболтуса деньги? — намекает на Кощея. — Он даже без образования, представь. — Мой хотя б военный, — Рудакова переодевается в пижаму. — Ладно, спокойной ночи. — И тебе, — Диля тянется к выключателю, и комната погружается во мрак. На следующее утро. Дилара Дулатова бежит на работу. Опаздывает. Ночные посиделки с лучшей подругой нужно срочно прекращать, иначе Дилару просто уволят. — Красавица, куда бежишь? — слышит до боли знакомый голос. Закатывая глаза, поворачивается. Замечает Кощея у входа в поликлинику. Пытается нацепить на себя улыбку, но не выходит. Все мысли об опоздании и выговоре. Он держит в руках букет цветов. Какой по счету за эту неделю? — На работу! — недовольно цедит Дилара, поднимается по ступенькам, но Кощей своей грубой хваткой останавливает её. — Пропусти один день, пошли со мной в кино? — Нет, — она пытается вырвать свою руку из его хватки, но он, конечно же, оказывается сильнее. — Никит… — Не пущу, — протягивает ей цветы. — Пошли уже. Он тянет девушку на себя. Рядом с поликлиникой, оказывается, все это время стояла его машина. И как Дилара не заметила её раньше? Видимо, так торопилась, что и внимания не обратила. Никита насильно запихивает Дилару на переднее сидение и садится сам. Тяжело вздохнув, она скрестила руки и старается не смотреть на него. — Из-за тебя меня уволят! — буркнула она, все же посмотрев в наглые и зеленые глаза мужчины. Он, ухмыляясь, заводит машину и уезжает со двора поликлиники. Дилара только надеется, что Наташа предупредит руководство о ее отсутствии. — На какой фильм хочешь? — спрашивает он, заворачивая на улицу, где был кинотеатр. — Ни на какой, — все ещё обижена на него. — Ты понимаешь, что меня уволят? Или нет? — Боевик с Брюсом Ли недавно вышел. Не люблю запад, но пацаны говорят, что охуенный. Сходим на него. Ты, кстать, не голодна? — то ли специально, то ли ещё по какой-то причине игнорирует Дилару. — Выпусти меня из машины! — она злится. — Да не уволят, я договорился, — он закатывает глаза. — Бля, теперь нельзя тебе просто приятно сделать? А я старался. — Как это договорился? — Ну, сказал, что ты моя невеста, и мы едем выбирать тебе платье. — Отлично, Никит, — ворчит Дилара. — А что, хочешь сказать неправда? Не хочешь замуж за меня? Дилара молчит. Кощей её привлекал. Да и она не отрицает, что он ей нравится, даже несмотря на то, чем он промышляет. Он кажется надежным человеком. И Дилара чувствует, что внутри он далеко не тот, за кого выдает себя на людях. — Давай жить вместе, — он останавливает машину на парковочной зоне. Дилара смотрит на него, хмурясь. — Ты серьезно? — Да, — Кощей улыбается. — Я живу один, а ты в общаге с Наташей. Хоть каждый день могу на работу подвозить, чтобы не опаздывала. Дилара не отвечает. Дилара в шоке. Но все же идет с ним в кино, преодолев все противоречивые чувства. Было что-то, что тянуло Дилару к Кощею, как и Кощея к Диларе. Наши дни. На кухню входит Кощей, услышав ещё на лестнице, как Дилара обсуждает его вместе с Соней. Диля прерывает свой рассказ, прекратив кормить Руслана грудью, чтобы освободить себя и Соню от пошлых шуток со стороны Никиты. Он ставит чайник на плиту, вздыхая. — Я отдал проект Валере, — садится к Диларе, целует её и смотрит на Руслана, целуя и его. — Как он на меня похож. Вылитый я. Соня смеется, доедая манты. — Приятного, Сонь, — обращается Кощей к дочери. — Ты читаешь литературу на лето? — Пааап, — протягивает Соня, улыбаясь. — Прочту. Есть ещё время. — Смотри мне, — усмехается. Приобнимает Дилару за плечи, заводит её черные волосы за ушко и шепчет так тихо, что даже Диля сначала не слышит, но по его взгляду все понимает: — Хочу тебя оттрахать. Покрываясь румянцем, Дилара сглатывает ком. Она встает с Русланчиком на руках и говорит: — Я пойду уложу Руслана спать. Соня всё понимает и тоже уходит, вставая из-за стола. Все же она, пожалуй, пойдет читать литературу, а ещё лучше в своей спальне телевизор на полную громкость поставит, так как за все время, проведенное в Сочи, её родители ну очень редко подавались плотским утехам…