Настоящий отец

      Саид молчал, не зная, что и сказать Хадиже на её слова, а девочка, с таким жалобным, наивным, вопросительным взглядом смотрела на него.       Нет, он не мог вот так просто поверить в подобную реальность. Дочь, которую он держал в день её рождения на руках, дочь, которой читал слова Аллаха, дочь, которую он растил и любил столько лет, была не его дочерью. Это было просто ужасно. Такую правду он и не знал, как сказать, и не хотел говорить.       Впрочем, а зачем вообще было говорить подобную правду хоть кому-то? Все считали Хадижу его дочерью, сама Хадижа считала себя его дочерью, так почему бы было…       Всё ещё находясь в ожидании ответа от мужчины, девочка нахмурилась недовольно покосившись на него.       И Саид опомнился.       — Хадижа, моя принцесса, конечно…       Рашид так и не смог договорить эту фразу до конца, так как в саду раздались уже до боли знакомые крики.       В комнату быстро вбежала Мариам и неровно сообщила:       — Сид Саид, сид Саид… Там пришла Жади, и она немедленно требует увидеть вас и Хадижу.       И Рашиду ничего не осталось, кроме как впустить бывшую жену в дом. Не превращать же эту семейную тайну в большой скандал с полицией и журналистами.       Последняя, самая маленькая надежда на счастье рухнула. Последний бой был проигран.       Под дикие крики настойчивой Жади и махания перед ними бумагами из суда и клиник, Саиду пришлось согласиться и позволить Жади рассказать дочери всю правду, хотя сердце его болело и рвалось на части. Слишком сильно он привык к этой девочке, слишком крепко полюбил, хоть она и не была его кровной дочерью.       Хадижа восприняла новость о настоящем отцовстве весьма, бурно, а вернее, она просто расплакалась и устроила истерику.       — Нет, я не хочу, я не верю, я люблю моего папу! И никто другой мне не нужен! Я не пойду в дом к этому дяде Лукасу! Не пойду! Я никуда не хочу отсюда уходить!       Девочка рыдала в три ручья и капризно топала ногами, как будто это чем-то могло помочь.       Жади было дёрнулась, то ли пытаясь её уговорить, то ли взять за руку и просто вывести за собой, но дорогу ей преградил Саид.       — Оставь её. Видишь, она не хочет уходить, — твёрдо заявил он, как будто у Рашида всё ещё были какие-то права на ребёнка.       Но этих прав у него не было.       О чём Жади тут же не преминула сообщить:       — Если ты не отдашь мне дочь, то тебя посадят!       Громко закричала женщина, и швырнула в сторону бывшего мужа все свои бумажки, которыми до этого трясла в руках.       Саид не сразу нашёлся что ответить, да и как-то особо эмоционально реагировать не стал, выдержал моральный удар.       А вод Хадижа, услышав о том, что её дорогому папочке грозит тюрьма, резко сорвалась с места и, крепко-крепко обняв Жади, при этом даже перестав плакать, взмолилась:       — Нет, мама, пожалуйста, не надо. Хорошо, хорошо, я пойду с тобой, я согласна.       Услышав от дочери ровно те слова, которые она и хотела, Жади ласково ей улыбнулась, слегка приобняла за плечи и попыталась вывести из дома, но…       В какой-то момент вновь опомнившись, Саид остановил её.       — Жади, я знаю, что Хадижа не моя дочь, и ты имеешь полное право её забрать, но, пожалуйста, прошу тебя о последнем одолжении. Дай мне один день, чтобы с ней проститься. Всего один день, и я верну дочь тебе.       Слова Рашида звучали одновременно с искренней просьбой и мужественной гордостью, преисполненной стойкостью и не желанием сдаваться даже в самых трудных ситуациях.       Ферраз обернулась к нему и посмотрела в глаза, сейчас она вспомнила все те случаи, когда Саид запрещал ей видеться с Хадижей, когда манипулировал дочерью желая вернуть бывшую жену, когда препятствовал их общению, и в данной ситуации она могла бы отомстить, но, Жади не стала. Она всегда была слишком доброй, даже тогда, когда это не надо было.       — Хорошо. Но завтра мы с Лукасом заберём нашу дочь, — одновременно мягко согласилась и твёрдо отрезала очевидный вердикт и факт женщина.       Саид был доволен её решением, а несчастная заплаканная Хадижа со всех ног рванулась к нему и крепко-крепко обняла вставшего на одно колено «отца». Им предстоял последний, прощальный день вместе.       Жади ушла домой к Лукасу ни с чем, а Саид и Хадижа долго-долго разговаривали друг с другом в её комнате, пока девочка, наконец-то, не заснула.       Чуть позже, Рашид направился в свою, отдельную от жён, спальню, но ложиться отдыхать не хотелось. О каком сне могла идти речь, если у него отбирали самое дорогое? Его принцессу! Саид долго ходил по комнате, вспоминая прошлое, и слёзы едва ли не лились из его глаз. В какой-то момент под руку попался детский альбом Хадижи, и несчастный отец стал рассматривать его, сев на край кровати.       Вот девочка только родилась, такая маленькая и трогательная. Вот научилась ходить. Вот танцует первый танец, показанный ей Жади. А вот уже совсем взрослая, надела все свои украшения и красуется перед Дудой, широко улыбаясь.       Не в силах сдержать всю эту боль в сердце, Саид провёл рукой по снимку и тяжело вздохнул. Сколько всего хорошего он пережил рядом с дочерью, и сколько всего не переживёт уже никогда, ведь её у него отнимают навсегда.       Как будто почувствовав страдания не состоявшегося отца, в комнате Саида появилась и сама Хадижа. Потирая кулаком заспанные глаза, она слегка грустно улыбнулась и жалобно протянула:       — Папа, можно к тебе?       Саид не стал ей перечить, ведь это, возможно, последние разы, когда девочка называла его папой. Завтра она будет называть папой ненавистного ему Лукаса, который отнял у Рашида всё.       — Конечно, иди сюда, моя принцесса… — ласково и заботливо произнёс Саид, расстелив постель для дочери и позволив ей лечь на его кровать.       Положив альбом с фотографиями на тумбочку, Рашид лёг рядом с ней, не раздеваясь и не забираясь в постель, как в детстве, когда обнимал свою дорогую девочку, когда рассказывал ей сказки.       Его руки бережно обвили его и не его ребёнка, и вот так, лёжа друг с другом, отец и дочь вместе заснули и проспали до самого утра.       А утром их ждал день совместного времяпрепровождения, который мог бы быть счастливым в прошлом, но ввиду обстоятельств, стал печальным, почти траурным в настоящем.       Саид и Хадижа вместе поехали на прогулку. Они долго гуляли по торговому центру, заходили во все магазины, какие только можно, желая сильнее растянуть время до расставания, много болтали, вспоминали прошлое и делали покупки.       И вот, когда Хадижа совсем выбилась из сил, несостоявшийся отец отвёл её в кафе мороженного, и заказал дочери большой апельсиновый десерт. Девочка любила сладости из цитрусовых, но в этот раз, с особой грустью нехотя ковыряла оранжевые шарики, покрытые вареньем.       Полностью понимая и разделяя её грусть, Саид решил немного поднять настроение ребёнку и, как обычно, достал из кармана чёрную бархатную коробочку. Мужчина аккуратно открыл её и подал дочери.       — Вот, это тебе, моя принцесса. На память. Чтобы глаза видели, а сердце не забыло, — грустно и поэтично произнёс Рашид.       И лишь, когда он замолчал, Хадижа внимательно взглянула на подарок. Это был браслет на тонкой цепочке из золотых шариков, который сплошь украшали увесистые золотые подвески-звёздочки. Очень-очень красивый. Возможно, раньше, девочка подскочила бы на месте, запрыгала от радости, нацепила очередное золото и заговорила, как она любит драгоценности, но только не сегодня.       — Я буду носить его всегда, — торжественно пообещала Хадижа в знак того, что она будет помнить «отца», а затем осторожно протянула руку.       Саид надел браслет ей на запястье, и на этом, их грустный день прощания был окончен.       Вечером, когда Рашид с «дочерью» вернулись домой, их там уже ждали Лукас и Жади. Саид не стал злиться или орать, что Ферраз посмел лично явиться в его дом, не стал выгонять эту злосчастную парочку из своего особняка. Он лишь сдержанно молча посмотрел на них, и, пройдя с ребёнком мимо, опустился на одно колено перед девочкой.       — Прощай Хадижа, прощай моя принцесса… И будь счастлива… — Саид чуть наклонился вперёд и поцеловал девочку в лоб, слегка отодвинув её длинную чёлку.       От этого поступка соперника Лукаса едва ли всего не передёрнуло. Он чуть было не рванулся вперёд и не ввязался в ненужную никому сейчас драку, но, Жади вовремя остановила его, нежно взяв за руку. Ферраз так и остался стоять на своём месте, ещё не зная, как его поразит дальнейшая сцена.       В ответ на слова Саида, Хадижа заплакала и со всем рвением бросилась к мужчине на шею.       — Папа… — громко выкрикнула она и обняла Рашида так сильно-сильно, как будто её действительно отбирали у настоящего отца.       «Папа» — одно короткое и такое простое слово, но, оно столько значило в данной ситуации. Видя, как его дочь обнимает совершенно чужого мужчину, как называет его отцом, у Лукаса буквально сердце разорвалось от боли.       Ещё никогда в жизни ему не было так больно на самом деле, никогда Жади уходила от него обратно к Саиду, ни когда Мэл признавала в Лео лучшего отца чем в нём. Всё это было как-то сбоку, за кадром, а тут, его родная дочь, его любимая дочь от любимой женщины, прямо при живом отце, называла папой какого-то совершенно чужого мужчину, его соперника, врага, из-за которого они столько лет не могли быть счастливы.       Это было больно, очень больно, и эта боль из-за неразделённых отцовских чувств неистово и невыносимо резала Лукасу сердце, разрывала душу. Как бы он хотел, чтобы Хадижа вот так смотрела на него, чтобы его девочка вот так обняла его, чтобы его принцесса вот так же ласково назвала его папой…       Это всё были превратности судьбы и наказание за былые ошибки! Но Лукас знал, Лукас верил, что теперь он стал сильным, что он сможет всё исправить, что он добьётся любви своей дочери! И уже не отпустит ни её, ни Жади никогда!       Лукас и Жади забрали Хадижу и привезли в дом Ферразов, где они жили вместе с Леонидасом и Ивети после свадьбы. И так как пополнение в виде ребёнка в семействе в ближайшее время не планировалась, то и отдельную комнату подготовить не успели. Хадиже приготовили старую комнату Мэл. Нет, конечно, стараниями родителей и Далвы её полностью обновили, сделали всё так, как девочке могло бы понравиться, насколько это возможно было в бразильской обстановке, но всё равно это было не то.       К приезду Лукаса, Жади и их дочери Далва приготовила вкусный ужин, была украшена гостиная, а все остальные домочадцы уже ждали счастливую семью за столом, вот только расстроенная Хадижа не захотела ни еды, ни подарков, ни новых знакомств. Спросив у матери, где находится её новая комната, девочка бегом побежала туда.       На что расстроенный Лукас лишь тяжело вздохнул, а Жади мягко и успокаивающе его обняла.       — Пусть, дорогой. Пусть…       Громко хлопнув за собой дверью, Хадижа заперлась в спальне, едва влетев туда, и тут же со слезами рухнула на постель с белой горой подушек.       Хадижа плакала, плакала, плакала, вспоминая свой старый дом, свою старую жизнь. Ей всё здесь не нравилось. Всё было чужим. И дом, и комната, и семья, и отец.       Взгляд несчастной девочки невольно упал на браслет с золотыми звёздочками и, перебирая его пальцами свободной руки, Хадижа решила:       «Я вернусь обратно к своему папе. Обязательно вернусь! А им я устрою такую жизнь, что они ещё пожалеют! Очень горько пожалеют!».