Пацаны не влюбляются друг в друга

             С разговора прошло два дня. «Универсамовские» слишком много пережили за столько короткий промежуток времени. Безжалостная драка в ДК начала этот безумный круговорот, ядом выливаясь на вновь оживший «универсам». Зверское убийство малознакомого пацанёнка стало вторым звеном в цепочке страшных событий, оставляя в сердцах уличных парней ощущение тёмного предзнаменования.       Ещё одна драка. «Разъезд» проиграли. Но что-то было не так. Время словно стало зыбким для Вовы. Он стал больше думать, меньше говорить, будто сам смысл существования его предательски пошатнулся. Противоречивое напряжение внутри нарастало, а хитрый кот — прозорливый свидетель, следил за всем происходящим, словно знал, что в этом мире — его мире — разгорается нечто большее.       Чёрт. Ссыкло сраное. Отшили этого предателя под чушпана. И опять драка, только уже с «Хадишевскими». Кто выиграл? А хрен его знает. Липкий водоворот: больница, операция, эвакуация, качалка. Реальность начала рассыпаться под ногами, будто отправляя его в лабиринт, из которого лишь один выход. Изменить всё самому.        — Мы тебя не поддерживаем, — хмуро произнёс Адидас, опираясь на свой костыль.              Кащей склонился прямо к его лицу, обдавая рецепторы едким запахом дешёвого одеколона.        — А кто конкретно? — Он начал ломать комедию, обращаясь к близ стоящим пацанам с этим вопросом, — а чё это мы молчим-то, а? — Старший вновь вернулся к Вове и, смотря ему прямо в глаза, смешливо шепнул, — или что, твоим пидорам отвечать стыдно?        — Стыдно на районе одном с тобой ходить. На нас пацаны с других районов смотрят, думают что это вся наша улица такая угашенная. — Безэмоционально, словно робот, произносил всё это Адидас, пристально наблюдая за парнем напротив, — тебя, Кащей, из-за чернухи в хуй никто не ставит уже. Сам гасишься и улицу нашу гасишь. Уважение совсем потерял.              Короткое зябкое молчание. Пацаны собрались вокруг, полукольцом обступив своего храброго «освободителя».        — Ты закончил? А вот щас, я тебе подробно на твою предъяву и поясню.              И он пояснил, и слова его словно огненное клеймо отпечатались в подсознании Адидаса. «Хана тебе, Вова…». Жаль только, что Вова уже всё решил. Резким точёным ударом он врезал своему бывшему старшему, роняя того на землю. Дальше дело за пацанами. Вспыльчивые мальчишки кинулись в бой, вымещая все накопившиеся обиды через непрекращающиеся удары. В один момент, Суворову даже показалось, что они сейчас его изобьют до смерти.        — Харош, пацаны, — крикнул он в толпу, со стороны наблюдая за тем, как пацаны расходятся в стороны, открывая вид на окровавленного Кащея. Старшак дрожащими руками, пытался остановить тонкую струйку крови, медленно вытекающую из носа, но когда Вова приблизился к нему, поднял взгляд наполненный такой издёвкой, что Суворову захотелось вмазать ему с такой силой, чтобы тот потерял сознание.        — Мы улица. Универсамовские. А ваши арестантские дела нас больше не касаются.        — Молодец, герой, — хрипло выдавил парень, выдыхая нечто похожее на смешок, — угробил родной «универсам».              Гад. Какой же он всё-таки гад.