Blood circulator

С того момента, как Дами и Гахен стали однокурсницами, отношения между ними постепенно начали теплеть. Они вместе ездили на пары, сидели за одной партой, играли в морской бой, пока на всю аудиторию раздавался монотонный голос преподавателя, и просто хорошо проводили время. Гахен много спрашивала о жизни Юбин до переезда, и та была рада делиться своими историями из жизни. Так Дами рассказала, что получила свой "псевдоним", играя на гитаре в одном из затертых баров Сеула непродолжительное время. Хоть и вышло это случайно, но имя уже настолько приелось, что собственное ощущалось на языке из ряда вон плохо. Гахен, несмотря на это, продолжала ее называть то так, то так, видимо полюбив как одно, так и второе имя. Сама Гахен мало рассказывала о своем прошлом, больше о каких-то незначительных вещах, по типу того, что у нее вся квартира обставлена в стиле персонажа хэллоу китти, а на завтрак она предпочитает есть исключительно кашу и ничего другого, что было довольно необычным. Еще Дами узнала, что та помешана на сырных продуктах и является таким ярым трудоголиком, каких на свете еще нужно поискать. Девушка полностью обеспечивает себя сама, оплачивает проживание и учебу. Это не могло не впечатлять, если честно. Многие вещи действительно были не столь важны, но для Дами было важно абсолютно все, что касается Гахен. Это позволяло выстроить у себя в голове картинку и сложить определенный паззл в отношении того человека, при виде которого у нее режут ножи о стенки желудка. Но и такая боль была вполне приятна. И все же, чего-то Гахен явно о себе не договаривала. Она чересчур часто, громко и звонко смеялась и прятала свои эмоции под соусом фальшивой улыбки. Может быть Юбин просто накручивает себя, но что-то отдаленно подсказывает, что это совершенно не так. Грусть на дне ее глаз никуда не ушла. Она плещется об острые скалы карей хмари, пытаясь найти выход и утешение. Но... не находит. Дами была рада уже тому, что Гахен начала подпускать ее ближе к себе, но мысль об обратной стороне медали просто не давала покоя. Понимая, что лишними расспросами девушку можно просто спугнуть, неприятно раздербанив и вывернув всю ее душу, Дами продолжала молчать, внутри ликуя уже от того, что Гахен позволяет обнимать себя на прощание. Юбин придерживалась нейтралитета и медленно прощупывала почву. Анализировала, в какой момент стоило сделать верный ход, и в награду заполучить толику мимолетного внимания. В свою очередь Гахен, казалось бы, вообще не замечала каких-либо знаков и поползновений в свою сторону. Ну, или просто делала вид, что не замечает. Потому что все становилось очевидно даже для Хандон, сидящей сбоку от этой парочки. Она бросала несколько неловких взглядов в их сторону и снова отворачивалась, ведь смущать лишний раз тоже не хотелось. Все стремительно, но верно шло своим чередом. Гахен даже пару раз заходила к Дами после пар, чтобы согреться и выпить ароматного травяного чая, а после размеренно покурить на балконе. Они смеялись, разговаривали, смотрели фильмы, переписывались и…снова расходились, ощущая какую-то накатывающую пустоту после ухода друг друга. Дами понимала, что просто еще не время. Перед ней человек, который находится за ржавой броней, пробить которую не так-то просто. Нужно подступаться очень и очень осторожно. Но иногда мысли просто не давали покоя. Когда они расходились, Дами с грохотом плюхалась на диван и закрывала лицо руками. Внутри все скручивалось в ядерное месиво, а наличие каких-то более сложных проблем не пугало. Сердце обжигало, стило рыжим волосам случайно коснуться ее, а в глазах отображался нездоровый блеск. Не сказать, что Дами по жизни была чересчур эмоциональным человеком, но эта влюбленность просто застала ее врасплох. Несмотря на свою довольно спокойную натуру, ей было очень сложно смириться с тем, что придется уехать из шумного, но такого родного Сеула, поэтому переезд изначально не сулил ничего хорошего и торчал уже где-то в печенке, отдаваясь ежедневными перепалками и скандалами с родителями. Когда Дами начинала свое обучение в Сеуле, то очень быстро прикинула и сообразила, что та специальность, на которой она училась, ей не просто не нравилась, ее тошнило буквально от каждой пары, несмотря на то, что обучение было бесплатным. Поэтому уже к концу первого семестра она собралась с духом и решила подать заявление в деканат об отчислении, и пойти учиться по другой профессии. Но вот незадача - обучение в Сеуле было просто до ужаса дорогим, поэтому пришлось искать другую альтернативу где-то в более отдаленных городках страны. Так, уже через пару тройку недель, она была зачислена в один из университетов Соннама. Пришлось быстро собраться с мыслями и паковать свои вещи, попутно ища себе новое жилье. Общежития в Южной Корее были довольно современными и чистыми, но мысль о том, что придется с кем-то делить свое личное пространство - просто вымораживала. Дами очень ценила покой и отдых, а достичь всего этого с шумными соседями не представлялось возможным. Поэтому она сняла небольшую квартирку в спальном районе городка и выдохнула. Все было спокойно и размеренно, пока она не встретила ее… Девушку с рыжими, как последний сорванный осенний лист, волосами, с потухшим, слегка затуманенным взглядом и глазами, на дне которых плавало кофейное зерно. Их первая встреча легким разрядом прошлась от позвоночника до лодыжек, навевая отчего-то приятные воспоминания. Щеки сразу же заливались краской, когда в голове всплывал ее звонкий смех, а краешки губ ползли вверх. Теплые моменты их встреч горели алым пламенем прямо в левой части груди, испепеляя все тревожные "звоночки" в сухой порошок. Они овладевали и затуманивали рассудок, не давая спокойно думать о чем-то еще. Сфокусироваться на учебе тоже толком не получалось. Когда они приходили на пары, то все, о чем могла думать Дами - это непослушные, выбившиеся из прически бронзовые пряди, и тонкие, изящные кисти рук. Хотелось просто сидеть и любоваться этой застывшей во времени картинкой вечно. Каждый день проходил в пируэтах иссиня-багровых бабочек, которые вытанцовывали только понятные им линии в животе Дами. Юбин была настолько ослеплена этим чувством всепоглощающей влюбленности, что просто не замечала изменений в поведении своего объекта обожания. Гахен тем временем все реже появлялась в сети, все чаще отвечала обрывками быстро изживающих себя фраз и уходила в себя. Взор быстро терял интерес к окружающим и становился похожим на дымчатое стекло, в котором не отражалось ровным счетом ничего. Ничего, кроме голодной пустоты, которая постепенно тянула якорем в самую пучину бездны. Розовые очки Юбин стали постепенно съезжать к переносице лишь в тот момент, когда безучастный взгляд Гахен начал смотреть сквозь нее, а на заданные вопросы больше не поступало ответов. В этот же день рыжеволосая взяла свой рюкзак и молча вышла из аудитории, так и не вернувшись в нее ни через полчаса, ни по окончанию пары. *** Я погружен в ужасно болезненные воспоминания. Потерял все, сколько бы не боролся, все равно утопаю в тебе. Гахен, скрючившись, сидела над унитазом. Глаза нещадно щипало от слез, которые нескончаемым потоком стекали по щекам. Очередной спазм подползал к горлу. Глотку ужасно рвало, а конечности постепенно онемевали. Все содержимое желудка отвратительно вываливалось изо рта, высвобождая наспех съеденный завтрак. Девушка прислонилась к стене, в очередной раз вытерев и прополоскав рот. Руки, как на ослабленных шарнирах, лежали по обе стороны от бледного тела. Картинка перед глазами плыла, а немая молитва встала поперек горла. С того момента, как она постепенно начинала принимать себя и свои чувства, Гахен понимала, что просто откровенно утопает. Тонет в своих пульсирующих эмоциях, окунаясь в них с головой. «Люди не меняются», - в очередной раз проскакивало у нее в голове. Как бы сильно она не старалась закрыться, как бы отчаянно не пыталась скрыть, что ее ничего не беспокоит, все равно... Все равно очередной взгляд на синюю макушку приносил облегчение, а случайные касания ощущались уже как что-то само собой разумеющееся. Она винила себя за все, в том числе за то, что водит Юбин за нос, кормя призрачными надеждами. Гахен не хотела такой судьбы для нее, не хотела чтобы та вникала в ее проблемы, смотрела и обнимала с сожалением, успокаивая фразой «мы справимся со всем вместе». Нет, не справимся. Вообще ни разу не справимся. Бремя всей той боли, которая стала результатом неприятного стечения обстоятельств, отравляла. Отравляла не только жизнь Гахен, но и всех окружающих ее людей. В свое время она очень устала от того, что ее жалеют. Смотрят на нее, как на затравленную серую мышку, которой просто не повезло с врожденной склонностью к тревожным состояниям и слишком чуткому мироощущению. Скрывать свои настоящие чувства становилось все труднее. Внутри все трепетало, когда ее спрашивали о том, как она себя чувствует, и как прошел ее день. Нервы вытягивались колючими иголками, когда они садились рядом, соприкасаясь плечами, и включали какую-то слащавую дораму, а после скуривали одну сигарету на двоих. Гахен, пошатываясь, встала на ватных ногах, попутно нажимая кнопку слива. В этот же день, когда они собрались у Юбин чтобы посмотреть дораму, она сказала, что Гахен может положить голову ей на плечо, если той будет так удобнее. Совсем невинный жест, но, на самом на деле, обе думали совершенно о другом, о чем-то более интимном, о чем-то таком, о чем нельзя было заикаться и говорить вслух. Здесь и случилась точка невозврата. Тяжелая тревога и чувство влюбленности окончательно смешались в адский коктейль. В этот вечер они так и просидели, невинно дотрагиваясь то до талии, то почти нежно переплетая ладони. Кровь разгонялась по организму все быстрее, циркулируя, принося опьяняющее удовольствие вперемешку со страхом разрушить все в ту же секунду. И то, что прокручивалось на экране в этот момент, больше не имело хоть какого-то ощутимого интереса. Случайные и затяжные вздохи делали свое дело. После того, как очередная серия подошла к концу, Дами дружелюбно предложила выпить чаю, делая вид, что абсолютно в порядке и ни чуточку не счастлива от того, что они постепенно сближаются именно в том ключе, в котором ей так отчаянно хотелось. В ту же минуту Гахен немного потупила взгляд и неожиданно отказалась, сославшись на усталость и на то, что завтра с утра вообще-то вставать на работу. Она быстро собралась и оставила Дами в холодной тишине, чтобы та опять начала перебирать варианты того, что она сделала не так. Сотри меня. Я застрял в этом мгновении. Захлопнув дверь в свою квартиру, Гахен сняла с себя всю одежду и нырнула под ледяной душ. Холодные капли стекали по исхудавшему телу, но это не помогло даже немного потушить тот пожар, что разгорался у нее внизу живота. Внутри было отвратительно и одновременно потрясающе мокро. Было такое ощущение, что еще немного, и она кончит просто от тех интимных сценариев, что разворачивались в ее богатом воображении. Она закрывает глаза и отдается полностью этому запретному чувству, которое, словно раскаленная магма, растекается по всему телу… Дами подходит к ней максимально близко, бросает свой кошачий взгляд из-под опущенных ресниц на обнаженную грудь Гахен, заключая в плен своих грязно-серых глаз. Она двигается быстро, немного сжимает ее горло и впечатывает в ближайшую стену. Ладони ежесекундно обхватывают чужие запястья, отметая всякую возможность к отступлению. Юбин упивается ощущением минутной власти, выбивая из девушки первый глухой стон. Наклоняется вперед, невесомо проводя языком по губам Гахен, наслаждаясь приторным запахом клубничного блеска. Юбин проталкивает свой язык в чужой рот почти насильно, прокусывая нижнюю губу. Маленькая струя начинает стекать вниз, а терпкий металлический вкус срывает все видимые тормоза. Легкое прикосновение превращается в глубокий поцелуй, вязкая слюна смешивается с бурой кровью. Языки сменяют друг друга, толкаясь и исследуя. Их зубы сталкиваются под натиском звериного возбуждения, а тела прошибает током от одного лишь ощущения присутствия. Никто больше не отдает себе отчета в совершаемых действиях, каждое прикосновение заставляет полыхать нутро Гахен все сильнее, неосознанно заталкивая глубже мысль о том, что все это - сладкая пытка. «Не кусайся..» - слегка ощутимое возмущение срывается с языка, а Дами продолжает еще агрессивнее вжиматься в ее тело, все больнее сжимая ее кисти. Одна рука, почти дотрагиваясь до талии, двигается вниз, бедра стискивают в мертвой хватке, а тонкие пальцы почти проникают внутрь. Одна секунда и уши обдает горячим дыханием: «Сейчас…скажи мне…скажи, чего ты хочешь..», - почти задыхаясь, шепотом говорит Дами, слегка прикусывая мочку. Когда Гахен хаотично начинает хвататься за ее плечи, та нарочно тянет время, гладит где-то совсем рядом, но не там, где хотелось больше всего. Там, где горело уже так сильно, что наслаждение начало граничить с давящей болью. Чего же она хочет? Хочет еще жестче, горячее, глубже и быстрее. Гахен хотела, чтобы пальцы Дами трахали ее так, чтобы ноги подкашивались, чтобы она не смогла встать потом еще целые сутки, а тело вообще забыло о том, что оно может принимать кого-то другого. Пусть это возбуждение сожрет ее и переварит в своей оголодавшей пасти. Она хочет, чтобы каждое утро начиналось именно так, а они сами стали единым целым. Гахен хочет полностью принадлежать Дами. Слова застревают где-то в глотке прежде, чем острый ноготь царапает ее нежные стенки и проникает глубже. И в этот момент блаженная иллюзия рассеивается. Ударяясь о стенку душевой кабины, Гахен кончает. Все ее тело содрогается в ошеломляющем оргазме. Стоять она больше не может, нет никаких сил, все, что остается, это медленно сползать вниз, переводя дыхание. Она почти жалеет, но не совсем. Почти жалеет, что влюбилась в Дами, но не совсем. Почти жалеет, что дрочит на нее, но не совсем. Почти жалеет, что подпускает ее близко, но не совсем. Гахен хочет прямо сейчас обуздать свои чувства и взглянуть на все с холодной головой, но просто не представляет, как может это сделать. Особенно сейчас, когда они зашли уже так далеко, что нанести моральную травму может уже Гахен. Нельзя было допустить, чтобы это дерево лжи и сомнений разрослось еще больше...она не может сделать ей больно. Девушка чувствует себя отвратительно. Она сама отвратительна. Все ее обещания самой себе просто рушатся в одночасье. Нет, они уже разрушены. Она позволила себе так опрометчиво поддаться порыву своих эмоций, что сейчас вынуждена сидеть в одиночестве, молясь о том, что не выглядит как глупый влюбленный подросток, а сама Юбин не воспримет все на свой счет. Гахен не может позволить себе опять быть разбитой другим человеком и сидеть с выпотрошенными изнутри внутренностями, чтобы ее в очередной раз выбросили, как старую игрушку на ближайшую свалку. Нет, не так. Больше никогда и никому она не позволит причинить себе боль.