Святая простота

      Промозглое утро. Класс пропитан сонливостью и нежеланием что-либо делать. Женя, подперев рукой лицо, скучающим взглядом наблюдала за происходящим на улице. Снег медленно таял, перемешиваясь с грязью, ещё больше уродуя и без того не отличающийся живописностью город. Хотелось уйти домой… — Коновалова! — раздражённо сказала Изольда Аркадьевна. — Хватит ворон считать. Смотри в тетрадку.       Женя опустила голову, но взгляд от окна не отвела. Серость улицы была куда занимательнее решённой контрольной.       Вдруг, засмотревшись на компанию девчонок, стоящих за пределами школы, Женя неосознанно приподняла голову. Ей хотелось чуть внимательнее рассмотреть старшеклассницу. Та активно хвасталась подружкам своей новой косухой. Куртка великолепно сидела на худощавой фигуре, хоть и выглядела весьма нелепо в пейзаже февральского утра. Подруги смотрели с неприкрытой завистью.       Для Жени подобные вещи не были предметами роскоши. У многих её друзей в Москве были подобные куртки. Конкретно такую носила Леночка — её соседка по парте. На душе вдруг стало тепло. Ей вспомнилось, как Леночка плакала от счастья, получив столь желанную обновку на день рождения.       Девчонки посмотрели в одну сторону и, побросав сигареты, сбежали с территории школы. Видимо, окликнул кто-то из учителей.       Вдруг Женя услышала недовольное цоканье. Повернув голову в сторону звука, она заметила взгляд одноклассницы, направленный в сторону компании за окном. Судя по всему, соседка по парте также развлекала себя молчаливым наблюдением. Их взгляды встретились. От удивления и без того большие глаза Лины стали уродливо-комичными. Женя из вежливости сдержалась смешок. — Ты меня не услышала? — учительница повысила голос. Женя вздрогнула от резкого оклика. — Если в Москве тебе позволялось такое неуважительное отношение к преподавателю, то здесь совсем другой уровень! Ещё одно замечание, и вызову родителей!       Девушка с трудом подавила эмоции, которые могли бы сойти за высокомерие. Она знала, что не понравилась учительнице с первой минуты знакомства. Может, причиной тому были многочисленные выигранные олимпиады (чем не могли похвастаться ученики Изольды Аркадьевны), или же уверенность Жени в своих знаниях. А может и то и другое. Вне зависимости от причины преподавательница с незавидной регулярностью высказывалась в негативном ключе о столичном образовании, и всеми силами пыталась доказать своим ученикам, что им по силам превзойти новенькую. Не самый плохой ход с точки зрения педагогики, но абсолютно мразотный с позиции взрослого человека.       Женя предпочитала не вступать в конфликты. Не видела в них смысла. Но всё-таки было чертовски грустно. В Москве её любовь к физике не только поддерживалась, но и поощрялась дополнительными занятиями, интересной литературой и аккуратной похвалой. Здесь же все словно хотели искоренить желание девушки изучать эту дисциплину. Слишком грустно.       Женя опустила взгляд. Боковым зрением она вдруг заметила, что тетрадка соседки пуста. Лина теребила ручку, нервно кусала губы. Что ж, если всё равно нечем заняться…       Женя аккуратно вырвала листок и принялась решать вариант соседки. Двадцати минут до конца урока хватило с лихвой. Она намеренно делала ошибки, вычёркивала некоторые строчки, и приписав «перепиши точь-в-точь», отдала листок Лине. Ей было всё равно, что одноклассница сделает с решением. Главное – получилось убить время, не нарвавшись на очередное резкое высказывание учительницы.       Как же всё это раздражало… — Тебе что-то от меня нужно? — Лина преградила ей путь, стоило уроку закончиться. Женя растерялась от удивления. Одноклассница недовольно цокнула языком. — За помощь на контрольной. — А, ты об этом. Мне было скучно. — Лина смотрела её с недоверием. — Слушай, если тебе нужно, я не против помочь. — И зачем тебе это? — От скуки? Я весь школьный материал прохожу дома в ускоренном темпе. — Женя улыбнулась. — Но Аркадьевне этого лучше не знать. — Твоя правда, — усмехнулась Лина. — И… Тебе, правда, от меня ничего не нужно? — Ты уж извини, но что ты можешь мне дать?       Лина вдруг помрачнела. Женя узнала этот взгляд. Она часто встречала его на избитых лицах мальчишек этого города. — Что-то не так? — Всё хорошо. Мне пора.       Вдруг Женя схватила девушку за руку. Она бы не смогла объяснить своё действие, но что-то внутри сказало: «останови. Это твой шанс.» — Я буду помогать тебе до конца года, если ответишь на пару вопросов. — Женя отпустила руку и на секунду замялась. Прозвучало слишком резко. — Понимаешь…ваш уклад жизни очень сильно отличается от того, к чему я привыкла. Мне хочется знать, чего опасаться, как себя вести. Я не прошу со мной дружить, если тебе этого не хочется. Но пожалуйста, помоги мне разобраться. — Женя видела на смуглом лице отражение внутреннего спора. Она не знала в чём причина, но решила стоять на своём, пока одноклассница не согласится. Девушка добавила топливо: — Я ещё знаю математику и неплохо разбираюсь в химии. Поэтому, если тебе нужна помощь… — Не здесь, — сказала девушка едва слышно. — Я расскажу, что знаю, — и добавила куда веселее: — Но от помощи отказываться не буду.       Женя почувствовала огромное облегчение. Она улыбнулась так широко, что заболели щёки. Крохотная победа.       Солнце ещё стояло высоко в небе, когда девушки вышли из магазина с двумя бутылками лимонада. План прост: прогуляться, поговорить и разойтись по домам. Ничего личного, никаких задушевных разговоров. Только правила и предостережения.       Женя внимательно слушала, стараясь усвоить информацию. Территории, на которые разбит город, делёжка асфальта группировками, в которые входили мальчишки всех возрастов, особые привилегии девчонок, ходивших с пацанами. — Видела же косуху на Вале? — спросила Лина, допив свою газировку. Женя кивнула. — Говорят, ей парень привёз из Москвы. — Такая вещица дорого стоит. — Не для таких, как Турбо. — Женя вопросительно взглянула на одноклассницу. Та заговорила чуть тише: — Пацаны не покупают вещи. — Воруют? — её голос ощутимо дрогнул. Лина кивнула. — Но зачем?! — Тише ты! Запомни — улица всё слышит. Не болтай слишком много за пределами дома. А куртка да, скорее всего, ворованная. — Да как ей не мерзко ходить в этом?! — горячо зашептала Женя. Всё это не укладывалось в голове. Лина окинула одноклассницу снисходительным взглядом. — Ты такое при Вале не сболти. — А то что? — А то тебе очень повезёт, если она решит превратить твоё лицо в месиво. — Лина остановилась и задумчиво посмотрела на Женю. — Мой тебе совет: если узнаешь, что какая-то девчонка мутит с пацаном — обходи её за несколько километров. Парни из конторы иногда не такие жестокие, как их девчонки. — Господи, ничего не понимаю. Откуда это вообще всё пошло? — Думаю, так всегда было. Только в разных формах и размерах. Но ты лишний раз не копайся в этом. Лучше запомни правила и следуй им. Целее будешь. Женя поникла. Что за чудовищный город? Или же всё дело исключительно в людях? Девушка лишь однажды соприкасалась с подобным зверским отношением друг к другу, да и то не смогла дочитать «Повелителя мух» из-за чрезмерной жестокости. — А… что там с девчонками? — Слабым, почти безжизненным голосом, уточнила Женя. Лина поджала губы. Она успела трижды пожалеть о том, что согласилась рассказывать столичной неженке об их привычных буднях. — У пацанов много законов улицы, и я знаю не все, но…       Лина оценивающе посмотрела на Женю. С одной стороны, она не хотела ещё больше травмировать и без того впечатлительную девушку. Но с другой… столь наивное создание может вляпаться в огромные неприятности, если не будет знать основ.       Девушка долго подбирала слова, терзая тем самым Женю, и всё же сказала: — Пацаны с улицы ходят только с девственницами. Пока ты с пацаном — ты неприкосновенна. Но если вы разбежитесь — тебе конец. — У Жени от ужаса округлились глаза. Лина поспешно добавила: — Нет-нет, не в этом плане, что ты! Когда у вас с пацаном всё заканчивается, неважно по какой причине, — она замялась. Если так подумать, то даже и неясно, что лучше — смерть или судьба вафлёрши. Ну и как сказать об этом столичной неженке? Она же с ума сойдёт! Если для городских подобное было сродни худшему кошмару, что же будет с Женей?.. В горле встал ком. Даже произносить это вслух было омерзительно: — Тобой может воспользоваться каждый из его группировки. — В-всмысле… воспользоваться? — Внутри всё похолодело. Это была не просто тревога. Страх, граничащий с ужасом. Настолько сильный, что мог превратить человека в загнанное животное. Девушка не знала, как сильно побледнело её лицо. Лина лишь слегка нахмурила брови. Для неё такое отношение — норма. Ужасная, до тошноты несправедливая, но норма. — Они могут переспать с тобой. Или изнасиловать, если не захочешь по-хорошему.       Женя вдруг глубоко вдохнула и согнулась пополам. Она смотрела широко открытыми глазами в землю, ощущаю во рту противный вкус слюны, предвещающий рвоту. Такого просто не может быть! Это не люди — звери! Хуже зверей…       Лина удручённо вздохнула, аккуратно взяла её под руку и повела к ближайшей остановке. Казалось, москвичка вот-вот упадет в обморок.       Пока Женя пыталась прийти в себя, Лина слепила чистый снег в комок, и принялась обтирать им лицо девушки. Разница в температуре вернула Жене ощущение реальности. — Не переживай так, — Лина, сев рядом, старалась говорить как можно мягче. — С тобой ничего не случится. Кто предупреждён, тот вооружён, слыхала? — Я не понимаю… Мы живём в цивилизованном мире. Наша страна фашизм победила! Откуда такое… — Такое было всегда, — строго перебила девушка. — Везде и всюду. И то, что ты не видела этого в Москве, не значит, что у вас такого не происходило. Короче, лучше уясни, что можно, а чего нельзя, и живи спокойно. — Девушка устала искать подходящие формулировки, и даже потухший взгляд одноклассницы её не разжалобил. В конце концов, чем быстрее она поймёт, что здесь никто не будет её беречь, тем лучше. — Тебе нужно знать всего несколько вещей: не пытайся отбить пацана. Девчонки, чтобы не потерять защиту, могут пойти на всё. Не ходи с пацаном, даже если очень сильно понравится. Для них братки и улица всегда, всегда, — она повторила с нажимом, словно желала впечатать слово в Женино сознание, — на первом месте. — А если любовь взаимная? — едва слышно брякнула москвичка. Лина тяжело вздохнула. Ну что за детская наивность?! — Лучше разлюби. Ты просто не выдержишь всего этого. — Женя, удивлённая количеством познаний одноклассницы, слегка нахмурилась, многозначительно посмотрела на неё. Лина же сделала вид, что не поняла значения красноречивого взгляда. — Не связывайся с уличными. Тогда есть шанс протянуть подольше. — А если уличный украл у меня очень ценную вещицу? — Забудь о ней. — Женя упрямо посмотрела вперёд. Легко ей говорить… — Никакая вещь не стоит твоей жизни. А она может быть в опасности, если попробуешь спросить с пацана. — Ненавижу их… — Одноклассница усмехнулась. — Привыкай. — Вдруг лицо Лины стало чересчур серьёзным. Настолько, что Женя почувствовала себя пятилеткой, которую вот-вот отчитает отец. Причем в самой жесткой форме. — И, Жень, я серьёзно. Лучше забудь про краденое. — А если… — Вдруг в голове у Лины что-то перещёлкнуло. Мгновения хватило, чтобы вспомнить лица всех пострадавших подружек. Кто-то из-за глупости, кто-то по незнанию, а кто-то в поисках правды. Эти мёртвые взгляды живых людей преследовали её даже в кошмарах. И сейчас Лина смотрела на девчонку, у которой мог сохраниться этот живой взгляд. Пугало лишь то, что в Коноваловой сочетались сразу три основания для совершения непоправимых ошибок. — Без если! — Женя вжала голову в плечи. — Тебя мало, того что изобьют, так ещё и по кругу пустить могут! Им плевать на всех, кто не с улицей. Пойми уже! Для этих уродов человеческий закон не писан! — А милиция?.. — Ещё хуже. Я уже не раз видела, что делают с девчонками, которые… — Женя вдруг прервала её взволнованную тираду: — И в чём тогда смысл? — Лина плотно сжала губы. Конечно, она думала об этом. Но каждая мысль, за неимением даже малейшего шанса быть воплощённой, лишь ранила. — Жить как загнанные звери, и даже не пытаться что-то изменить?! — Ключевое слово жить. И ты либо живёшь и подчиняешься, либо… — Это рабское мышление. — У меня нет сил с тобой спорить, — наконец сдалась девушка. В мгновение ока Лина потеряла всякий интерес как к беседе, так и к Жене. — Ты хотела, чтобы я ответила на твои вопросы? Я это сделала. А как поступать — сама решай. Ну, как по мне, лучше быть живым трусом, чем… — Стоять на своём? — Лина тяжело вздохнула. — Называй как хочешь.       Этот разговор ещё долго проигрывался в её голове. Женя разбирала его на волокна, рассматривала каждое предложение, старалась осмыслить всё сказанное и услышанное. Через пару дней она, наконец, пришла к неутешительному выводу — не сможет. Гордость и вера в справедливость не позволят ей сидеть сложа руки. Она верила рассказам Лины так же, как и своим убеждениям. Нет закона выше человеческого. Если этим упырям хочется играть в войнушку за выдуманные территории — ради бога! Но подчиняться их правилам (как и ввязываться в их дела) она не станет!       Ошиблась. Опять. Очень сильно.       И снова пустая улица. Она вновь одна против двоих. Единственное отличие лишь в компаньоне пацана. Парень (не старше девятнадцати лет), в отличие от Марата, не лез на рожон. Наоборот, с гадкой ухмылкой наблюдал за представлением, пощёлкивая семечки.       Вся смелость ухнула в пятки, стоило вору нависнуть над Женей грозной тенью. Она была уверена, что учителя сильно преувеличивают, называя Андрея Васильева добрым мальчиком. Сейчас же, чувствуя его крепкую хватку на воротнике куртки, понимала — соврали. Не специально, но соврали. Доброты нет и в помине.       Женя не отводила взгляд. Она знала, что будет так. Метание снежка в голову Васильева не лучшая, но прекрасно сработавшей идея. А как ещё привлечь его внимание, если везде, где бы они ни встретились, он предпочитал ее избегать? — Ты когда от меня отстанешь?! — Он с трудом сдерживал крик. Женя стиснула зубы, ожидая удара в лицо. Она смотрела ему в глаза, не желая подчиняться страху. — Когда скажешь, куда часы дел. — Продал. — Кому? — Андрей резко оттолкнул Женю.       Девушка поскользнулась и упала на асфальт. На мгновение мальчишке стало страшно, и он даже дёрнулся, чтобы броситься на помощь. Лишь мысль о том, что за спиной стоит Турбо смогла заглушить его порыв. Быть избитым куда неприятнее угрызений совести.       Старший же с неприкрытым наслаждением наблюдал за ситуацией. Во-первых, его слишком веселило, как девчонка пыхтела от злости, стараясь казаться уверенной и смелой (получалось, к слову, совсем плохо). Она напоминала ему щенка. Лаяла, пыталась укусить и напугать, но не вызывала в душе ничего, кроме умиления. Во-вторых, было интересно, как скоро она его узнает. Поначалу Турбо показалось, что девчонка над ним издевается. Потом он решил, что горе-спасительница намеренно его игнорирует. Теперь же понял — не узнала. Неужели избитое лицо так сильно отличалось? С такими жизненными стычками и телевизор не нужен. Все самое интересное в режиме реального времени. — Всё, Пальто, хорош, — Турбо усмехнулся, подошёл к девчонке. Женя предприняла попытку подняться, но Андрей резко толкнул её на спину. Он мысленно умолял её лежать, не сопротивляться. Турбо не отличался терпением и, если она сейчас что-нибудь ляпнет, лёгким толчком в плечо не отделается. — У нас не принято бить дам. — Только грабить, — прошипела Женя.       Андрей до боли сжал зубы. Ему впервые стало настолько страшно за кого-то. Турбо сел на корточки, с вызовом глянул ей в глаза. Ему очень хотелось с кем-нибудь подраться, а тут такой подарок судьбы! Просто так девчонку не ударишь, но если у неё длинный язык… — Это ты нас ворами сейчас назвала? — Она села, впилась в него взглядом. — Тебя — нет. — Женя боялась. Видела в глазах напротив решимость и гнев. Что-то подсказывало, что боли всё равно не избежать. Парень для себя всё решил. Значит можно не идти на сделку с совестью?.. — Думаете на вас управы не найдётся? — Рискнешь мусорнуться? — Улыбка Турбо стала шире. — Рискну добиться справедливости. Вы такие смелые только с человеком без связей и власти. — Он молча слушал, чуть прищурив глаза. Ждал. У неё же внутри всё закипело от злости. — Хочешь или нет, мы все одному закону подчиняемся.       Удар в плечо оказался куда слабее, чем выглядел. Андрей уже замахнулся, чтобы снова ударить ногой, но Турбо, заходясь смехом, оттащил младшего товарища. Васильеву очень не хотелось бить Женю, но пусть лучше это сделает он.       От боли всё поплыло перед глазами. Девушка не видела, как парни, в приступе неконтролируемого восторга, исчезли в тишине дворов. Хотелось плакать, но она всеми силами сдерживала себя. Сорваться на слёзы равносильно признанию, что слова Лины правда — справедливости нет и ждать её неоткуда. А верить в это она не хотела.       Женю, сколько себя помнила, окружал запах больницы. Им пропахло пальто отца, потом и руки старшего брата. Даже от маминых волос исходил аромат медикаментов. Она закрыла глаза, стараясь представить что-то приятное, чтобы отвлечь своё внимание от вони хлорки. Не получилось. Весь коридор пропитался этим душком. В совокупности запахи вызывали тошноту и страшные воспоминания. О месяцах, проведённых в стерильных стенах. О дедушке, в одночасье выгоревшем на больничной койке. Чёртова богадельня… — Перелома нет, — будничным тоном сообщила врачиха, выйдя из кабинета. Сидевший рядом с дочерью Александр Петрович забрал рентгеновский снимок, для полного успокоения просмотрел его на свет. Он выдохнул с облегчением. — Спасибо, что без очереди, Аида Сергеевна. Как и договаривались… — Врачиха басисто рассмеялась, отмахнулась. — Что вы, что вы! Грех не помочь такому специалисту! А вы, моя дорогая, будьте аккуратны! Такие травмы… — Буду, — тут же перебила Женя. Она поднялась, натужно улыбнулась. Врать не хотелось, но перспектива слушать бухтение отца её не устраивала многим больше. — Гололёд ужасный.       Врачиха рассыпалась в своих рассуждениях об ужасной погоде, позволяя девушке вздохнуть с облегчением. Тирада отца откладывалась.       Пока коллеги переговаривались, Женя решила убить время просмотром зимних пейзажей за больничным окном. Привычные серость и мрак. Единственное, что придавало этому отвратительному виду хоть каплю жизни — жёлтая милицейская машина, подъехавшая к главному входу. Женя присмотрелась. Несколько крупных стражей порядка начали по одному выволакивать на улицу сильно избитых мальчишек. Ничего удивительного. Последним на улицу вышел мужчина с пистолетом наперевес. Он резко поправил очки, наспех утёр кровь из разбитого носа и кивнул подчинённым в сторону больницы. — Пап, может пойдём? — Что такое? — мужчина моментально отвлёкся от коллеги, подошёл к дочери. — Голова кружится? Тошнит? — Не хочу отвлекать Аиду Сергеевну от работы. — Ой, Женечка, да какая работа! Мне в радость вам помочь. — Спасибо, — девушка кивнула и пошла к лестнице на первый этаж. Отец наспех рассыпался в благодарностях и пошёл вслед за дочерью — Что у вас с Игорем за манера такая? — начал ворчать отец. — Молчите, если болит, тянете до последнего. — У тебя учимся. — Судя по суровому лицу, шутку отец не оценил. Женя взяла его под руку и сказала более ласково: — Я в порядке. Сотрясения точно нет, плечо скоро заживёт. — И в кого ты у меня такая кулёма? — Женя усмехнулась. — Александр Петрович! — Вверх по лестнице неслась молоденькая медсестра. Судя по её встревоженному лицу, домой отец сегодня не вернётся. — Там!.. Понимаете, там такое… — Наталья, выдохните и объясните нормально, — за мгновение встревоженный отец превратился в профессионала своего дела — собранного и дотошного. Он аккуратно высвободил руку из Жениной хватки, подошёл к подчинённой. Девушка сделала несколько глубоких вдохов и продолжила: — Там мальчишек с улицы привезли. Ещё не знаю, что произошло, но главврач требует вас! — Веди. — Я тогда… — начала было Женя, как вдруг отец её перебил. — За мной. — Девушки переглянулись в недоумении. — Пап, ты чего?       Александр Петрович молча направился к главному входу. Они поспешили за ним. Мужчина тактично пропустил Наташу вперёд, и, когда девушка скрылась из виду, он повернулся к дочери и тихо сказал: — С уличными обычно всё просто. Наложишь повязки, зафиксируешь переломы… — Пап, погоди! Какие переломы? — Сознание болезненно кольнул страх. Она с трудом не срывалась на отчаянный крик: — У меня образование нет! Я не хочу! — Евгения! — Строгий пропитанный холодом тон и заставил её замолчать. Понимала — спорить бесполезно. Если убежит или откажется, проблем не миновать.       Порой Женя поражалась упёртости родителя. Он, образованный интеллигентный человек, относящийся к людям с пониманием и уважением вне зависимости от их статуса, боролся за каждого своего пациента и мог пойти на всё ради своей цели. Эти черты вдохновляли и заставляли бы им гордиться, если бы не одно огромное но. Последний его целью стало её благополучное (исключительно по его меркам) будущее. Александр Петрович решил, что династия медиков обязана продолжится в лице младшей дочери. Ему не хватало сына, успешно поступившего в институт. Теперь же при любом удобном случае он таскал Женю с собой в больницу, чтобы дочка набиралась опыта, активно игнорируя её нежелание заниматься медициной. Благо в последнее время фокус его внимания сместился на периодически появляющиеся травмы. Но, видимо, теперь и их будет недостаточно. — Александр Петрович, вы как никогда вовремя, — причитала грузная медсестра. Она встревоженной курицей носилась между избитыми парнями и стражами порядка, ощутимо раздражая своим поведением главного милиционера. — Ильдар Юнусович, это наш хирург-травматолог, Коновалов Александр Петрович. Чудесный специалист. Можете смело… — Спасибо, дальше я сам, — холодно бросил мужчина. Он пристально смотрел врача. — На пару слов.       Коновалов кивнул, пошёл за милиционером. Напряжение, возникшее между ними с первых секунд, можно коснуться пальцами.       Женя мельком осмотрела мальчишек. Всего четверо. Злые взгляды в совокупности с кровотечениями из разных частей голов, внушали ужас. И, судя по напряжению Наташи и грузной медсестры, ни ей одной.       Их взгляды не давали покоя. Слишком взрослые и жестокие для столь юных лиц. Глубоко внутри Женя сочувствовала парням. Она отвернулась, боясь выдать это робкое чувство. Девушка догадалась, что подобное будет выглядеть для них как оскорбление. А оскорблять уличных пацанов равносильно добровольно подписанному смертному приговору. Лучше приберечь милосердие для тех, кто в нём действительно нуждался.       Стоит ли их жалеть? Они — люди со свободой выбора, а значит всё, что с ними произошло — совокупность принятых ими решений.       Она с едва уловимым высокомерием посмотрела в глаза Марату. Усмехнулась, глядя на Андрея. Подмывало поиздеваться над ними. Ведь говорила же — все подчиняются одному закону. И отрицать это — глупо. На кончике языка успела появиться колкость. Но прозвучать ей было не суждено, ведь Женя заметила светлые, перепачканные в крови, глаза. Слишком знакомые. — Где я тебя видела? — сорвались едва слышные слова с её губ. Поняв, что она сказала, девушка смутилась, опустила голову. Милицейские напряглись. — Вы знакомы? — спросил один из них. — Не уверена. — Парень усмехнулся, издав короткий свистящий звук. Женя побледнела. Вспомнила. — Так, теперь по порядку, — скомандовал вернувшийся Ильдар Юнусович. — Товарищ врач окажет всем первую помощь, потом перевезем в отделение. — Да чё мы сделали, начальник? — с привычной весёлостью спросил Турбо. — Повздорили немного с пацанами, с кем не бывает? — С тобой, Туркин, не бывает. У вас между ссорой и поножовщиной две минуты разница.       Женя сделала трусливый шаг назад. Она заметила на себе тяжёлый взгляд Марата. Девушка нахмурилась, кивнула, мол: «Чего?». Мальчишка дёргано усмехнулся, взгляд не отвёл. — Ведите их в процедурную. Наталья, Геша, за мной. — Геша, лапу, — съязвил Турбо.       Парни залились хохотом. Женя же, опустив голову, поспешила за отцом. Хотелось сказать что-нибудь в ответ, но… милиция не всегда будет сдерживать их по рукам.       Её всё ещё мутило от вида свежих ран. Женя держалась в стране, надеясь, что медсестре и отцу не понадобится её помощь. Те отлично справлялись, игнорируя дурацкие высказывания сидящих на кушетке парней.       Женя чувствовала на себе тяжёлый буравящий взгляд Марата. Изредка она осмеливалась посмотреть в ответ, но тут же отворачивалась. — Евгения, — позвал мужчина с нажимом. — Надевай перчатки и приступай к работе.       У Жени ощутимо дрожали руки. От запаха крови, забившего всё её сознание, тошнило. От взгляда отца становилось ещё хуже. Девушка с трудом натянула на ладони перчатки, принялась осматривать единственного незнакомого парня — бритоголового, не старше двадцати лет. Она работала быстро и умело. Бесконечная дрессура отца дала свои плоды. В отличие от своих приятелей, парень лишь молчал, сжав зубы. Не хотел пугать девчонку, что могла вот-вот рухнуть в обморок.       Боковым зрением Женя заметила красноречивый взгляд Турбо. Он следил за ней, словно змея за жертвой. Ещё секунда и вопьётся в глотку своими клыками.       Вдруг девушка смертельно побледнела, её губы затряслись. — Твои наблюдения? — Александр Петрович требовательно уставился на дочь. Она обвела всех присутствующих красноречивым взглядом, но быстро поняла — отцу плевать. Пускай стоят и ждут. — Открытый п-перелом левого п-п-предплечья. — Её сейчас стошнит. — Нужно н-н-на… — На рентген, — закончила Наташа. — Александр Петрович, давайте осмотрим всех присутствующих, поймём, кому ещё нужна помощь Аиды Сергеевны, и отправим их вместе с милицией и Женей. — Хорошая мысль. — Можете так не заморачиваться, — будничным тоном бросил Ильдар Юнусович. Александр Петрович хмуро посмотрел на говорившего. — Не мешайте мне делать мою работу. Женя, ещё что-нибудь увидела? — Перелом — самое серьёзное. Синяки, несколько неглубоких ран на голове. — Она мельком глянула на Марата. — У него и то серьёзнее. Я бы советовала наложить швы. — Себе посоветуй, — проворчал Марат. — Маратик, спокойно. Тебе ж помочь пытаются, — издевательски сказал Турбо. — Да если бы не эта овца, мы бы здесь не… — старший вдруг ударил пацана по ноге, требуя заткнуться. — Евгения, выходит, вы с ними знакомы? — неожиданно вмешался Ильдар Юнусович.       Она вдруг почувствовала себя загнанной в угол. Взгляды окружающих облепили её тело неприятной тяжестью. Отец хотел, чтобы предположение оказалось неверным. Милицейские смотрели на неё голодными собаками. Если есть свидетель, или, ещё лучше, потерпевший — закрыть упырей не составит труда. Главное правильно на нее надавить. Пацаны же ждали её слов, как призыв к действию. Ляпнет лишнее, и ей конец. — А-андрея знаю. Учимся в одной школе. Остальных пару раз встречала на улице. — Вот как, — милицейские сразу потерял к ней всякий интерес. — Хорошо, если так. Связываться с такими подонками — себе дороже. — Чё сразу подонками?! — Турбо! — предупреждающий гаркнул бритоголовый. — Захлопнись. — Не, Зима, я чё, не прав? Повязали ни за что, а подонки — мы? — Молчать! — от громкого возгласа Александра Петровича вздрогнули все. Женя пошатнулась. Зима аккуратно придержал её здоровой рукой. Девушка опешила, но, не увидев в его взгляде былой агрессия, кивнул в знак благодарности. Парень опустил руку. — Мне нужны их фамилии. — Ильдар Юнусович перечислил присутствующих. — Зималетдинов и Туркин на рентген, Васильев и Суворов остаются со мной. Им нужно наложить несколько швов. Наталья, зафиксируйте перелом. Туркину нужно вправить левое плечо, проконтролируйте как Женя с этим справиться. — Я не согласен! — девушка впервые услышала страх в голосе Турбо. И, признаться честно, полностью его поддерживаю. Упрямство отца уже не просто настораживало. Пугало. — А если она мне что-нибудь сломает?! — Не волнуйся, я буду нежной, — шутка сорвалась с губ прежде, чем Женя это осознала. Пацаны вдруг засмеялись. Турбо же впился в неё взглядом. — Время не теряем, — скомандовал Александр Петрович. — Уводите.       Девушки в компании милицейских и пацанов направились к Аиде Сергеевне. Ноги подкашивались от волнения, а сердце, кажется, билось где-то в горле. Она не могла поверить в происходящее. Неужели отец не догадывался, что, если она ошибётся и навредит одному из упырей, её пришьют в первой же подворотне?! Желудок скрутило в узел.       Пока Аида Сергеевна, причитая, выполняла свою работу, Женя не переставала ощущать на себе долгий взгляд. Она не понимала, чем вызван такой интерес со стороны Турбо, но чувствовала — ничего хорошего этот интерес не предвещает.       Неужели всё происходящее — очередной урок от папы? Девушка вспомнила, как когда-то давно отец объяснил брату, что медиком может стать только тот, кто искренне любит людей. Человек, не смотрящий на статусы, жизненный опыт, отношения пациентов к себе и прочие, как тогда сказал Александр Павлович, мелочи жизни. Неужели он думал, что помогая подобным моральным уродам, она проникнется к ним состраданием? Женя была хорошим человеком. Но в её голове столько предрассудков, что даже парень, который отнесся к ней со снисхождением, внушал ужаса и недоверие.       Зима чувствовал её страх, а потому старался лишний раз не смотреть девушке в глаза. Главное, что бы выполнила свою работу. А её недоверие он как-нибудь переживёт. — Вправлять кость очень больно, — едва слышно сказала Женя, когда они все вошли в процедурный кабинет. — Наташ, можете вколоть ему обезболивающее? — Не положено. — Девушка услышала в её голосе нотки сожаления. Милиционеры довольно хмыкнули. — Так им и надо, — сказал наконец самый молодой. — Может тогда научатся думать, прежде чем морды друг другу бить. — Мы хотя бы додумались не идти в мусарню, — тут же огрызнулся Турбо.       Говоривший тут же двинулся на пацана. Вдруг Женя преградила ему дорогу. Парни уставились на неё в немом удивлении. С трудом контролируя дрожащий голос, Женя заглянул в глаза стражу порядка, заявила: — Не мешайте, пожалуйста. Они такие же люди. Открытый перелом — это вам не шутки. — Сём, не трать на них время. Дай девчонкам закончить.       Турбо и милиционер буравили друг друга взглядами. Женя ощутила искры, летящая между мужчинами. Она тяжело вздохнула и сказала: — Пожалуйста, подождите за дверью. — Ну, нет! Мы похожи на идиотов? — сказал Семен. — Да! — Синхронно и с хохотом ответили парни. — Вы оба — заткнитесь, — грозно сказала Женя пацанам. Впервые её не напугал озлобленный взгляд напротив. — Вы такими темпами все подеретесь. Из этого кабинета бежать просто некуда. Мы на третьем этаже. — Вот сбегут они, и кто за это понесёт ответственность? — с вызовом спросил Семён. — Начальник, да я уже влюбился, — язвительно сказал Турбо. — Куда я от такой красавицы сбегу. Да, Геш? — Не забывай, что мне еще вправлять твоё плечо, — с вызовом сказала девушка. — Господа, она права, — торопливо вмешалась Наташа. — Тут дел минут на пятнадцать, не больше. Пожалуйста.       Милиционеры переглянулись, кивнули. Для большей надёжности они забрали Турбо с собой за дверь. Наташа умело командовала работой, пока Женя тайком искала обезболивающее. К её облегчению, на нижних полках стеллажа завалялись несколько упакованных таблеток анальгина, которые она успешно (без лишних свидетелей) передала Зиме (она же не ошиблась в кличке?). — Ну как же вы так? — жалостливо спросила Наташа, стараясь своими действиями причинить пациенту как можно меньше боли. Получалось прескверно.       Зима промолчал. Женя предположила, что он не хочет говорить при Наташе. Может пацаны не влезают в уличные дела людей не из конторы? Как только медсестра скрылась за дверью, чтобы позвать следующего пациента, её догадка подтвердилась. — Почему Марат сказал про меня? — быстро спросила Женя. — Ответить, пожалуйста. — Парень молчал. Девушка хотела взвыть. Времени было в обрез. Она шепнула: — Хочешь, я ещё анальгина дам? Только скажи… — Скорлупа у тебя что-то отжала, — так же тихо ответил парень. — А у нас за задирание девчонок спрашивают. Морды бьют. — Пояснил он, заметив её непонимание. — Турбо слегка увлёкся, мне пришлось разнимать.       Женя искренне поблагодарила и уже бросилась за анальгином. Зима аккуратно придержал её за руку, качнул головой, мол: «Не надо». Девушка благодарно улыбнулась, ещё раз кивнула. — Ну вы ещё лизаться начните, — нахально хохотнул Турбо, увидев ребят. Женя смущённо высвободила руку. — Ты не пизди давай, — в тон ему ответил Зима. — Спасибо, красавица, — он кивнул Наташе и вышел за дверь.       Турбо запрыгнул на кушетку и вновь впился в неё взглядом. — Хватит пялиться, — раздражённо сказала Женя, сменив перчатки.       Наташа, не обращай на них внимания, готовила всю необходимую для вправления конечности.       Женя ненавидела вид крови так же сильно, как и вправлять конечности. Единственное, что радовало — возможность «случайно» сломать кости этому упырю. — Сделаешь мне больно — руки тебе переломаю. — Небрежно бросил парень, уловив ход её мыслей. Женя осмотрела повреждённую конечность, и, глянув в его глаза с насмешкой, сказала: — Ещё одно слово и уйдёшь с переломом. — Боюсь-боюсь. — Слушай внимательно: вправлять конечности — очень больно. Если не будешь дёргаться, Наташа сделает всё быстро. — Медсестра рефлекторно кивнула. — Потерпи немного, ладно? — А обещала сделать всё сама. — Внезапно его весёлость передалась Жене. Страх перед ситуацией и парнем вдруг значительно ослаб. — Если это буду делать я, ты точно уйдешь с переломом. Оно тебе надо? — Парень задумался, и впервые на лице появилась серьезная мина. Он отрицательно качнул головой. — Вот и замечательно.       Хоть что-то хорошее за день. Отделалась от задания отца, не покалечила человека, и, возможно, спасет себя от предвзятого отношения со стороны упыря. И всё пошло бы по плану, если бы не раздавшиеся из-за двери звуки драки. Турбо и Женя встрепенулись. Наташа выбежала в коридор. — Куда?! Ловите его! — Она растерянно посмотрел на милицейских. — Сбежал… С его-то рукой! — Так, вправляй руку. — Потребовал Турбо. — Мне походу здесь нельзя оставаться. — Интересно, с чего ты это взял? — несмотря на напускную язвительность, Женя аккуратно прощупала его больное плечо, схватила бинты.       Из коридора раздался еще один крик. Теперь женский. Наташа что-то бросила про первую помощь, и схватив первое, что попалось под руку, выбежала в коридор, громко хлопнув дверью. — Так! Давай быстро! — Скомандовал расчет. — Ты еще не понял?! У меня образование нет. Я правда могу сломать тебе руку. — А чё будет если не вправить? — Если совсем просто, не сможешь нормально двигать плечом. Может начаться гноение сустава. — Парень обречённо взвыл. Он со всей серьезностью посмотрел на Женю. — Сейчас я тебе её обездвижу, завтра придёшь сюда… — Чтоб меня менты повязали? — Да почему сразу менты?! — Там явно не за кисель дерутся. Вправляла когда-нибудь? — Пару раз. — Девушка растерянно хлопала глазами, с трудом сдерживая слёзы. На неё давил страх и чрезмерная ответственность. Перевязывать неглубокие раны и тренироваться на предметах — это одно. Но на живом человеке… — Действуй.       Все краски мгновенно схлынули с её лица. Женя посмотрела на него загнанным зверем, уже хотела отказаться, как вдруг Турбо схватил её за лицо здоровой рукой и уверенно сказал: — Мне надеяться больше не на кого. Наплюй на меня, главное сделай. — Драка в коридоре стала громче. Кричали женщины, от мужчин сыпались угрозы. Слышались удары и топот. Турбо стиснул зубы. — Давай, девочка. — З-закуси рукав кофты.       Он послушно засунул ткань в рот. Женя глубоко вдохнула и, собрав всю волю в кулак, вправила парню плечо. Быстро и точно, с характерным щелчком. Её сердце на мгновение остановилось, крик обжег слух. Первым желанием было рассыпаться в извинениях, но, увидев его побледневшее от боли лицо, она прикусила внутреннюю сторону щеки, тем самым привела себя в чувства, и начала фиксировать бинтами плечо. Отточенные движения, максимальная сосредоточенность. Её тонкие брови были нахмурены прямо как у отца в моменты предельной концентрации на процессе. Этого Женя, конечно же, не знала.       В процедурную ворвался Зима. — Турбо, валим! Они нас повязать хотят. — С хера ли? — Туркин вскочил со своего места, наспех поправил одежду. Зима закрыл за собой дверь, подбежал к окну, и, поняв, что бежать некуда, грязно выругался. — Услышал, как мусара говорили про какой-то висяк для нас, — он бегал по кабинету, стараясь найти место, где можно спрятаться. Такого не оказалось. — Нас в мусарне уже ждут. — А скорлупа где? — Женя выглянула в коридор. Никого. — Успели свалить. — Бегите! — вдруг скомандовала девушка. Она не понимала причину желания помочь мальчишкам. Однако, озираясь по сторонам, Женя отошла с их пути. Можно ли это назвать инстинктом самосохранения? Нет, здесь что-то другое.       Парни, недолго думая, бросились в коридор.       Зима успел шмыгнуть на лестницу. Турбо же, замешкавшись, сделал всего несколько шагов, как вдруг почувствовал крепкую хватку на воротнике свитера. Женя, вовремя услышавшая голоса милицейских, затащила парня обратно в кабинет. Она прижала его к стене за дверью, приложила палец к губам. — Помогите! — вдруг заверещала Женя. Турбо уже замахнулся, чтобы ударить стукачку, но девушка юркнула в коридор, чуть прикрыв дверь. Что она блять затеяла?! — Товарищи, быстрее! — кричала Женя. — Они туда побежали! Вниз по лестнице! — Вы в порядке?! — обеспокоенно спросил один из милицейских. Турбо вжался в стену, стараясь лишний раз не дышать. Он заметил, как Женя придерживала дверь, чтобы его не увидели. — Д-да! Я пока закроюсь здесь. — Чуть не плача, тараторила девушка. — Пожалуйста, поймайте их! Что же творится! — Не переживайте, Евгения! Поймаем! — крикнул мужчина, убегая.       Женя забежала в кабинет, закрыла дверь, прижалась к ней спиной. Сердце больно билось в груди. Она тяжело дышала, стараясь не потерять сознание. — И что это было? — едва слышно спросил парень. Он прислушался к происходящему за дверью. Женя закрыла глаза. — Решила поиграть в хорошую? — Заткнись, пожалуйста. — У неё подкосились колени и, если бы не ручка двери, на которую она успела опереться, девушка точно бы рухнула. — У меня всегда так — сначала делаю, потом думаю. — Я не спрашивал. — От его грубости стало неприятно. Девушка смерила его недовольным взглядом — Спрашивал. — А вот и нет. — А вот и да. — Нет сказал! — он повысил голос. Женя вдруг оказалась совсем близко, закрывая ему рот ладонями.       Взгляды встретились. Впервые без агрессии и взаимных упрёков. Они оба испытали нечто странное. Совсем не вовремя. Крайне неожиданно. Одно чувство на двоих. Сердце не то замирало, не то старалось свой рысью выломать рёбра, внутри что-то трепетало и воздуха вдруг стало мало. Им не по силам дышать. Впоследствии каждый отмахнётся от этих внезапных эфемерных чувств, спишет на что-то своё. Но, как бы не хотелось, будоражащий восторг от соприкосновения кожи забыть им не удастся. Может в тот момент всё и началось?       На этаже всё стихло. Женя с трудом пришла в себя, решила проверить обстановку. Однако Турбо преградил ей путь, навалившись здоровым плечом на дверь, чтобы та не открылась. Девушка с недовольством посмотрела на парня. — Иди-ка посмотри, что там на улице, — он кивнул в сторону окна. — Иди-ка ты нахрен. — Думаешь, помогла разок, и я тебя не трону? — Это уже второй раз, жвачный фанат. — Он закатил глаза. Гон девчонки начинал раздражать.       Вопреки недовольству, Женя выполнила требование. На улице никого. Может, все уже уехали?.. Но, если милиция здесь больше нет, значит до возвращения медсестёр и врачей осталось совсем мало времени!       Женя торопливо подошла к двери и аккуратно оттолкнув парня, выглянула в коридор. Пусто. — Слушай внимательно, — затараторила она, — месяц руку не напрягать. Никаких драк до полного восстановления! Другу своему передай сделать всё то же самое. Ему бы ещё через недельку рентген сделать… всё, иди.       Но не успел Турбо открыть дверь, как по ушам ударил громкий голос Александра Петровича. Встревоженный отец искал дочь. Перепуганная Женя вдруг со всей силы упёрлась спиной в дверь. Она уже соврала милиции, так что пути назад попросту нет. Ей придётся прикрывать этого идиота до конца. Хотя, если посмотреть на ситуацию, идиотка здесь именно она. Для полноты картины не хватало, чтобы отец увидел его.       Турбо сообразил что к чему, упёрся в дверь ладонью. В любой другой ситуации он бы решил вопрос за три секунды — сломал нос врачу и ушёл через чёрный ход. Но сейчас что-то внутри требовало поступить иначе. Может виной тому боль в плече, из-за которой он не сможет нормально драться? Или карие глаза напротив, что так взволнованно бегали по узору его свитера? А может всё дело в редком порыве отблагодарить за помощь? Маловероятно. Если есть человек, который хочет сделать всю грязную работу за тебя, зачем останавливать? В дополнении ко всему есть возможность запомните её раскрасневшееся от беготни лицо. Уж очень хотелось ещё раз прокрутить в воспоминаниях их недавнюю встречу. Его слишком забавляло разгневанное лицо девушки. Такая смешная и нелепая… — Жень, ты там? — Александр Петрович не смог открыть дверь из-за усилий ребят. Девушка приложила палец к губам. Её судорожный выдох опалил кожу его кисти. — Д-да, пап. Дверь немного заело. — Ты в порядке?! Урки тебя не тронули? — Турбо грозно нахмурился, в его глазах сверкнуло что-то недоброе. Женя, не подумав, положила руку ему на плечо, посмотрела с мольбой. Осталось совсем чуть-чуть! Парень до боли стиснул зубы. — Им было не до меня. — Отойди от двери. — Ребята переглянулись. — Ты… выбить её собрался?! — Она схватила Турбо за руку и толкнула в угол рядом с дверью. Парень скривился от боли. Женя шепнула извинения, и снова подпёрла дверь плечом. — Давай я пару раз дёрну, если не получится, выбьешь. Хорошо?       Отец нехотя согласился. Женя не нравилось хитрить и манипулировать, но в редкие случаи когда ей приходилось это делать, получалось очень даже неплохо. Это пугало (чуть меньше чем необходимость сотрудничать с без пяти минут уголовником, но всё-таки…). — Досчитай до ста и уходи, — шепнула девушка, умело дёргая ручку. Дверь (ожидаемо) не поддалась. — Поправляйся.       Он не смог отвести от неё взгляд. Улица научила за секунды оценивать обстановку и использовать знания для победы над врагами. Такой трюк срабатывал и с людьми. Но с Женей всё было труднее. Гораздо труднее. Его сиплое «сочтёмся» утонуло в оглушительном скрипе двери.       Парень начал медленно считать. На какое-то мгновение ему показалось, что он перечисляет удары собственного сердца. Пытаясь отдышаться и сосредоточиться, Турбо всё не мог выбросить из головы её взгляд. Всегда разный. Всегда интригующий. То как у напуганного барашка, то по-мальчишески насмешливый, а то серьёзный, чрезмерно взрослый для сопливой школьницы.       Когда обратный отсчёт подошёл к концу, он бесшумной тенью выскользнул из больницы. Живот болел от голода, но, вопреки желанию пойти в спортзал и перехватить хоть что-то съестное, он свернул на дорогу домой. О произошедшем расспросит у пацанов через пару дней. А сейчас, как она там сказала? Руку не напрягать? Миссия невыполнима с учётом постоянных сборов и вечным мотылянием по улицам. Лучше уж он переломает себе все кости, чем проведёт лишнюю минуту там.       Ему не привыкать к вони перегара смешавшимся с тошнотным запахом грязного белья и горьких сигарет. Глаза уже не мозолят почерневшие от грязи поверхности, протёртое до дыр постельное бельё и плесень в холодильнике. Всё это было частью места, которые он очень хотел бы назвать домом. Которое он когда-то звал домом.       Хлопок входной двери всегда сопровождался тишиной. На то были две причины: либо отец ещё не нажрался, потому что не пришёл со смены, либо уже упился настолько, что не может связать двух слов. Классика последних семи лет. И как только здоровья хватало?       Парень вошёл в комнату. Весь мир вместе с «Турбо» остался за закрытой дверью. В пустой комнате, освящённой одной единственной лампочкой, можно было находится только Валере — мальчишке, который здесь вырос. Сделал первые шаги, получил нагоняй от отца за первую сигарету и впервые проснулся без маминого ласкового «ребёныш». Он терпеть не мог, когда она так его называла. И почему женщинам так нравится давать идиотские прозвища? «Жвачный фанат», — вдруг пронеслось в памяти, подтверждая вышеупомянутое недовольство.       Стянув перепачканный грязью и кровью свитер, Валера плюхнулся на кровать, и тут же взвыл от боли. Грёбаное плечо! Всё так чертовски не вовремя! Послезавтра ещё и сборы всех возрастов. Не появится, Кощей самолично ему руки переломает. А если придёт… Один хрен, руку не спасти. Правила для всех едины. Травма, болезнь — всё одно. Пока дышишь, ты обязан их соблюдать. Он жил согласно этим правилам последние десять лет, и нарушать их из-за слов какой-то девчонки не собирался.       Живот снова болезненно скрутило. Рот наполнился слюной. Как же сильно хотелось есть. Идти на кухню не имело смысла. Еда в доме появлялась исключительно в виде закуси. Он отвернулся к стене, надеясь уснуть. Не вышло. Голод и боль сильнее.       Валера резко поднялся, достал из кармана наручные часы. И стоили они всей этой канители? Не надо было вообще расспрашивать, откуда у скорлупы такая дорогая вещица.       Отбросив часы на кровать, Валера тяжело вздохнул. Нет, оставить всё, как есть, не получилось бы. Правила должны соблюдаться. Если спросили с девчонки, будьте готовы, что спросят с вас. Только так будет дисциплина, а значит хоть какая-то стабильность.       Его внимание неумолимо возвращалось к часам. Отличная вещица, рублей за пятнадцать уйдут в лёгкую. На эти деньги он сможет протянуть несколько недель. Если потом их выкрасть и перепродать, то сможет протянуть до лета. А там уже какой-нибудь дотянет на общаке и рыбе из озера. И спрятать деньги нужно как следует. Второй раз спустить нычку на бухло он бате не позволит.       Но с другой стороны… Почему Женька так из-за них убивалась? Они явно мужские, девчонка такие не наденет. Крутя часы в ладони, он вдруг нашел ответ на вопрос. На задней крышке витиеватым почерком были выгравированы слова: «Всё время мира». Значит это подарок. И если она осмеливается лезть к пацанам, весьма дорогой для неё. Её упрямство восхищало так же сильно, как и бесило. Валера усмехнулся. Интересно, как далеко она готова зайти ради этих часиков? От предвкушения интересного зрелища, руки покрылись мурашками. Ровно, как и в момент, когда он ощутил её прерывистое горячее дыхание на своей коже. Это мгновение чётко отпечаталось в воспоминании. Валере вдруг стало не по себе. Он ненавидел всё, чего не мог объяснить, и эти чувства как раз были таковыми. Неизведанными, странными, слегка пугающими.       Он недовольно цокнул и спрятал часы вглубь полупустого шкафа. Что ж, эта вещица принесёт куда больше пятнадцати рублей.