По возвращению в облачные глубины, на Цзян Чэна тут же налетел Вэй Усянь с объятиями и с кучей беспокойных вопросов. Чуть не снеся удивленного парня с ног, старший сам еле как сохранил равновесие, в последний момент качнувшись на пятках назад и приводя их в изначальную вертикаль. Однако это не помешало ему все так же крепко и уверенно сжимать плечи визави, едва ли не причиняя настоящую боль своей мертвой хваткой. Сморщившись от неудобства, Ваньинь уже хотел было открыть рот, раздраженно прося отпустить его из этого удушающего хвата, но в последний момент застыл, так и не осуществив это. То ли чужой взволнованный взгляд виноватым хлыстом стегнул его по сжавшимся в напряжении плечам, то ли просто чужой поток слов оказался быстрее.
— Ваньинь! Я узнал о ночной охоте. Почему… почему ты мне ничего не рассказал? Если бы мы пошли вместе ничего бы не случилось! Ох, великие небеса… — будто распаниковавшаяся квочка, парень перед ним все не умолкал, всячески тряся его и внимательно осматривая, хмурясь. — Шрам… он останется?
С небольшой запинкой проговаривая последние слова, Усянь как-то грустно и напряженно вскинул брови, принимая самое тоскливое выражение лица, на которое только способен человек. Видя то, как младший нервно хмурится и старается отвести взгляд, очевидно норовя отмахнуться, Усянь быстро весь будто бы подбирается, нагоняя на себя тень строгости: — Даже не пытайся увиливать, это не шутки.
Цзян Чэн удивленно моргнул, не ожидая такого бешеного напора и даже как-то обмяк в объятиях старшего. С мгновение еще повисев в пространстве, он наигранно раздраженно взмахивает плечами, пытаясь сбросить с себя чужие руки и прикрывает глаза, хмурясь и отводя голову вбок и вниз.
— Не думаю, что собирался шутить по этому поводу, это скорее в твоем характере. — выдыхает он обреченно, вновь устанавливая с названным братом зрительный контакт. Ведь иначе не поймет, вновь упрется. — Рана уже достаточно затянулась, а потому и переживать не о чем. — Ваньинь еще долго играл в гляделки с визави, пытаясь молчаливо доказать свою позицию, затем, заметив просветление в чужих глазах слегка ухмыльнулся и пару раз слабо ударил Усяня по плечу, — Все, отпусти, дышать невозможно. Вечно ты драматизируешь.
— Но сейчас то меня можно понять! — не смотря на начавшуюся очередную тираду беспокойства, Вэй Усянь все же покорно отступил, показательно вскидывая руки. — Целый месяц ты меня игнорировал и посылал на все четыре стороны, не желая и взглядом удостоить, конечно я буду переживать!
— А. я даже не могу вспомнить, почему это делал… — парень вздохнул, признавая свою вину. Однако извиняться было не в его стиле, отчего он некоторое время неуверенно пожался, жарясь под заботливым взглядом как уж на сковородке. И, не выдержав угрызений собственной совести, состроил мученечускую гримасу, неуклюже, в пару больших движений обнимая названного брата и через пару мгновений отпихивая его. Однако Вэй Усяню хватило и тех жалких секунд, ведь он как никто знал, насколько для младшего такие поступки были тяжелы, а потому лучезарно улыбнулся, прощая ему под стыдливый румянец все на свете.
— Ничего! Я все понимаю. Но пожалуйста, с этого момента рассказывай мне, что происходит, хорошо?
Ваньинь грузно кивнул и отошел от него на два шага, смущенно взяв за руку Лань Сичэня, который до этого стоял и просто наблюдал за происходящим со своей привычной, дружелюбной улыбкой. Будто бы ища в парне утешение после неловкой для него ситуации. И тот действительно стал утешающе гладить его по голове, несколько прижимая к себе и ласково шепча.
Усянь на мгновение замер, осознавая эту сцену, лицо его постепенно вытянулось в удивлении, и единственное, что он смог произнести: — О. О! Я, я даже и не знаю, что сказать.ююю Ведь до этого вы вообще не. а как так?
Цзян Чэн вздрогнул, будто замечания брата были сродни удару палкой и сильнее закутался лицом в чужие ткани. Сичэнь же просто улыбнулся чуть шире, заботливо взяв инициативу на себя.
— Господин Усянь, на самом деле все началось уже давно. Но. Так уж вышло, что наши встречи проходили тайно, однако эта ночная охота подтолкнула нас на смелость быть вместе, — для пущей убедительности, юноша с любовью во взгляде посмотрел на Ваньиня и погладил его руку, — Мы решили, что стоит перестать прятаться, словно грешные мыши и попробовать… М, встречаться в открытую.
Вэй Ин кивнул, как кивает обычно во время пояснений от учителей, чисто механически. Сам же он все еще пытался переварить только что вылитую на него нахрапом ледяной воды информацию. Судя по менявшимся выражениям лица, он скакал от одной мысли к другой, то удачно собирая пазл, то вертя его в поисках ответа. Наконец его глаза засияли:
— Так вот почему ты весь нервный ходил! Просто боялся, что вас поймают!
Улыбка Хуаня дрогнула, но он лишь сильнее сжал ладонь любимого и кивнул. Вэй Усянь все сам придумал, и никакие подтверждения ему были уже не нужны. Что же, раз так, то прекрасно, будет меньше мороки. Однако паренек перед ними лишь вновь состроил удивленное лицо:
— Но погодите, а что вы скажете Мадам Юй?
Цзян Чэн хмыкнул, упоминание матери пришлось ему не по душе. Он и сам знал об этой проблеме, однако напоминание от лица брата вновь задело струнки страха. Поэтому и лицо его в отместку приняло еще более сварливый вид.
— А это ты узнаешь вместе со всеми, после обучения в облачных глубинах.
Усянь изогнул брови, будто бы сочувствуя Цзян Чэну, ведь и сам знал вздорный характер женщины, но решил оставить это на ее сына. Наверняка ему то она пойдет на уступки и они как-то да разберутся, тем более до этого должно пройти еще не мало времени, а потому, в пару плавных движений подскочил к парочке и растрепал волосы младшего.
— Ладно, не буду вам мешать! Вы устали с дороги, я лучше подостаю Лань Чжаня!
Парень лучезарно захохотал и, махнув рукой, убежал.
Цзян Чэн в непонимании посмотрел ему вслед. Память отчаянно подводила его в последнее время.
— Лань Чжань.?
— Мой младший брат. Я говорил тебе про него. — резко и кратко сообщил Хуань, тут же переводя тему. — Не забивай голову, сейчас тебе лучше отдохнуть, пошли.
— А, точно. Ты вроде говорил, что я буду теперь жить с тобой, на время обучения?
— Ага. — первый Нефрит потянул младшего за руку в свое цзиньши.
***
Легкие бабочки поцелуев невесомо щекотали сначала лицо, а затем переходили на шею, дразняще обжигая кожу неровным дыханием. Цзян Чэн плавился, не в силах нормально глотнуть ледяного воздуха в свои легкие. Вечно прерываясь на короткие и жалостливые постанывания, он каждый раз стыдливо прикрывал свой приоткрытый рот внешней стороной ладони. Его темные ресницы трогательно дрожали каждый раз, когда его оголенная кожа отмечала на себе новый поцелуй. А Хуань спускался все ниже и ниже, иногда коротко вылизывая его небольшие впадинки между ребер, то оставляя яркие отметины. Чужие тонкие пальцы ловко и играючи постукивали по краям его одежды, тут же шустро пробираясь под нее и оглаживая ранее скрытые кусочки столь желанного тела. Но и это ему было мало, а потому совсем скоро Ваньинь оказался полностью оголен перед своим партнером, смущенно хмурясь и пытаясь вырваться из жарких объятий. Ваньинь, наливаясь краской до кончиков ушей, все так же тихо постанывал в такт чужим прикосновениям. Несколько отчаянно цепляясь за плечи старшего, словно пытаясь остановить его, паренек все же податливо выгибался навстречу каждой рваной ласке.
— П-подожди, ты тоже… сними с себя одежду. — робко прохныкав смутившую его самого просьбу, он стыдливо уткнулся лицом в сгиб чужого плеча, скрываясь от ухмыльнувшегося чужого темного взгляда.
Беззлобно хмыкнув, Сичэнь прикрыл глаза, руками все так же ловко и будто бы уже даже несколько выаученно оголил сначала дрожащие плечи партнера, а потом одним рывком оставил его оголенным по пояс. Ваньинь вздрогнул от неожиданности или волной накатившего холода, едва ли подавив в себе совсем не мужественный вскрик. Но он быстро утонул под жаром чужих прищуренных глаз, по хищнически облизывающих его угловатые формы.
— Какой же ты красивый, и весь мой. — хрипло пробасил он, будто бы неверяще прикрывая расплывшееся в несколько жуткой улыбке лицо своей холодной ладонью.
Цзян Чэн отвернулся, утыкаясь лицом в подушки, и тихо протяжно простонал, когда Хуань грубо раздвинул его ноги, впиваясь полудугами ногтей в его нежную кожу, отчего еще надолго на ней останутся кровавые полумесяцы, будто бы лишний раз свидельствующие о том, что юный лотос принадлежит старшему адепту. Удовлетворенно рыкнув от такого поворота, он начал по животному дико покрывать прекрасные бедра такими же яркими засосами, показывающими кому-бы то ни было, что прекрасный юноша уже занят.
Отстранившись, Сичэнь уставился на подрагивающую дырочку младшего и его жуткая улыбка стала еще шире.
— Ха…ты все еще растянут для меня, Ваньинь, — хмыкнул он, лениво растягива гласные. С рукава был быстро изъят маленький тюбик лавандового масла, старший Лань вылил добрую половину на анус партнера, слегка растягивая его пальцами, а остальное на свой налитый кровью член.
Младший от вида последнего зажал рот ладонью, заглушивая свои стоны.
— Быстрее! Чего ты медлишь?.. — Ваньинь недовольно посмотрел на него и хотел было продолжить гневную тираду, но Сичэнь, быстро среагировав, уже плавно вошел. Отчего первый блаженно застонал, запрокидывая голову. Но спокойно насладиться моментом ему не дали, начиная упорно двигаться.
— Достаточно быстро? — усмехнулся старший, поглаживая его живот, наклонился целуя соблазнительно искусанные губы, и начиная двигаться еще быстрее.
Как же ему было хорошо. Юноша даже не понял, когда почувствовал на своих щеках выступившие дорожки слез. Цепляясь за плечи старшего в поисках опоры, он скулил и плакал от блаженства.
— Я, я так больше не могу!
— Но посмотри на себя, малыш… Ха, ты так хорошо меня принимаешь, — издевательски мурлыкнул Сичэнь, с удовольствием смотря в чужое озлевшее лицо. — Тебе же нравится это, признай.
***
Стоя на четвереньках и широко расставив ноги, Ваньинь скулил, будто побитый жалкий щенок, робко уткнувшись лицом в белую подушку. Ему было настолько приятно, что он был готов умереть прямо на месте. Его дырочка подергивалась от восторга вокруг скользяшего члена Лань Хуаня. Старший мучал его в кровати уже второй час. Цзян Чэн уже устал кончать и ему было даже больно, паренька мучила еще и навалившаяся усталость и ватность конечностей. Тело болело и ломило, будто при хорошей простуде, горло хрипело, будто разодранное, слез не осталось. Теперь высохшие соленые дорожки неприятно стягивали его лицо, хотелось просто помыться и полежать.
Но это желание зверски прервал член Сичэня. С каждым грубым толчком врезался в простату младшего.
— Ты такой милый, — Прошептал Сичэнь, и наклонился, поворачивая голову Ваньиня своей дрожащей рукой и нежно целуя его в губы, — Я почти все.
Толчки стали более беспорядочными, сжав в руках бедра юноши, Хуань толкнулся в последний раз и кончил, тихо простонав.
Сам Цзян Чэн беззвучно упал на кровать, крупно дрожа и жадно дыша.
Сичэнь лег рядом и обнял его, начиная целовать эти соленые покрасневшие щеки. Накрыв младшего одеялом, парень прикрыл глаза, изнеможденно засыпая следом за ним. Однако даже в опьяненном усталостью сознании промелькнула последняя и немаловажная мысль:
— Осталось добиться расположения Мадам Юй, — пробормотал он.
