Дофамин

Баста, MONA — Худи — Я считаю, после такого мы обязаны отдохнуть, — усмехнулся Дима, сжимая руль. Вечеринка в честь ребенка Олега и Иры прошла лучше чем шикарно. Даже вечно брюзжащий и недовольный Олег светился улыбкой и всплакнул, когда они разрезали торт и увидели цвет коржей. Девочка. Плакали от счастья все. Даже Дима, который, к слову, успел к самому началу вечеринки, пустил слезу умиления и радости, как за будущих родителей, так и из-за счастливых слез Кати, которая как бы не хотела показывать свои ручьи, все равно не могла скрыть от парня своих глаз. — Это да, — улыбнулась Романова, блаженно закрывая глаза. Приятная усталость обуздала ее. — И можно уже платьица племяшке покупать. Дима не мог скрыть улыбки, услышав этот мечтательно-счастливый тон голоса. Чуть даже не пропустил нужный поворот, поддавшись эмоциям. — Ну это уж точно ждать не может. — Да, завтра с утра сразу побегу по магазинам. Всё, мне дали карт-бланш! — засмеялась блондинка. — Берегитесь, розовые одежды! — поддержал шутку Дима. — А чем будешь занята вечером? У меня друзья вечеринку устраивают в стиле 90-ых, не хочешь сходить потанцевать? — В клуб? — уточнила Катя. — Да. Потанцуем. Или в лаунж-зоне посидим. Как тебе предложение? Романова никогда не ходила в клуб. Даже в студенчестве ни разу не присоединилась к компаниям однокурсников, которые тусовались там чуть ли не каждый вечер. Дома было спокойнее, тише и безопаснее. Но хотелось ли этого сейчас? — Пошли, — кивнула Катя, быстро и легко соглашаясь. Уже будучи дома, девушка пожалела о своем решении: ей нечего было надеть. Вся одежда в гардеробе была или деловой, или коктейльной. Измучившись у зеркала в примерке разных образов, она хотела уже отменить все планы, но вдруг придумала образ. Юбка-карандаш, красиво подчеркивающая бедра, фигурный бра с красивым кружевом и белая рубашка, перевязанная в районе груди, открывая живот и декольте. — Как пошло, — себе под нос пробубнила Романова, крутясь у зеркала. Но разве не этого она хотела? Приятное чувство удовлетворения из-за разбивающихся внутренних правил. Хорошая девочка-тихоня должна была повзрослеть, причем давно. Почему бы не повзрослеть сейчас, особенно в компании Димы? С ним в клубе и таком образе будет не менее комфортно, чем дома одной, — так подумала Катя. Накинув пальто, девушка поспешила вниз к уже ждущему ее Диме. — Мы сегодня на такси. Если ты не против. Значит, планирует пить. Ну и ладно. Катя тоже хотела этого. Поэтому сразу же по приезду поддержала идею Масленникова взять по коктейлю на баре. Атмосфера для нее была точно в новинку: шумно, темно, слегка душно. Но легкий адреналин, появившийся в крови из-за пресечения правил, выхода из зоны комфорта, выражался на лице ее довольной улыбкой. Девушка медленно потягивала сладкий коктейль и смотрела на Диму, который вновь выбрал тотал блэк лук. Он сидел на соседнем барным стуле, но так близко, что их ноги вплотную соприкасались. По началу Катя даже хотела смущенно отсесть на противоположный край своего стула, но после пары глотков коктейля желание поменялось на противоположное: захотелось лишь сильнее прижаться к парню. Дима, будто почувствовав желание девушки, обнял ее за талию, притягивая так, что их щеки соприкасались. — Тебе все нравится? — шепнул ей на ухо, вызывая буквально табун мурашек. — Конечно, — томно выдохнула блондинка. — Ты сегодня выглядишь просто… вау. Тебе очень идет. Взгляд Димы скользнул по декольте Романовой, вызывая одновременно смущение и возбуждение. Ему нравится. И это единственное, о чем Катя могла думать, к тому же испытывая небывалый рост самооценки. — Потанцуем? — предложила сама. — Конечно! Сходить в клуб — вот, что нужно было Кате сделать с самого начала. Отдохнуть, потанцевать, оторваться и, главное, совсем ни о чем не думать. Насладиться весельем и атмосферой непринужденности и свободы. Дима не мог оторвать взгляд от Романовой. Не только из-за рокового образа (который, несомненно, вызывал в парне жуткий интерес, и который блондинке безумно подходил), но также из-за эмоций на ее лице. Масленников впервые видел Катю такой: спокойной, легкой и веселой. И он надеялся, что в этом есть его заслуга. С каждой песней они танцевали все ближе и ближе. Непонятно, кто делал шаги на сближение. Будто бы это было желание обоих. Поэтому было даже неудивительно, что в какой-то момент их тела оказались настолько плотно, что сердцебиение обоих резонировало в телах друг друга. Руки Димы блуждали по талии и спине девушки, Катя же игралась с его волосами, кожей шеи и плечами. В какую-то секунду даже слегка прикусила мочку уха Димы, заигрывая и хихикая. Это стало спусковым крючком. Движения ее бедер, запредельно близко к его паху, уже было для него сродни намека о ее расположении к Масленникову, но это стало последней точкой. Он хотел ее. Давно, еще с той встречи в лифте. И знал, что получит. Тоже с той встречи в лифте. Во время медляка он нежно положил ей руку на затылок, убирая большим пальцем от лица волосы, и наклонился для поцелуя. Робко. Невесомо. Слегка касаясь. Вдруг Катя разорвет поцелуй и убежит. Но поцелуй продолжался. И когда медляк закончился, и когда во всю гремели другие танцы. Потому что оба этого хотели. Его объятия оказались самым теплым и комфортным чувством, которое когда-либо ощущала Катя. Спасительный круг. Защита и опора. Щит от всех невзгод и дурных мыслей. Все то, о чем она мечтала последние годы. Его пальцы уже залезли под рубашку, изучая поверхность кружева бюстгальтера и игриво проводя по застежке, так и норовя расстегнуть. — Может, домой? Да, да и еще раз да. Катя уже изнывала от возбуждения. Казалось, она была готова взорваться от любого прикосновения. Они продолжили целоваться даже в такси. Руки Димы полезли под юбку, сжимая ее ноги и бедра. Катя же просто хотела сорвать с него и с себя всю одежду, больно та мешала. В лифте он одним движением развязал ее рубашку и прильнул губами к декольте, проводя языком от ключиц ниже. Резко сам закинул ее ногу к себе на бедро, сжимая под задравшейся юбкой ягодницы. В одну секунду Катя испугалась, что кто-нибудь зайдет. Но быстро отбросила эту мысль: Дима закрывает собой всю эту развратную и откровенную картину. Но что точно он не скрывает, а наоборот является причиной возникновения — ее стоны. Его губы на ее груди и шее — что-то сродни… нет, Романова даже не знала, с чем это чувство сравнить. Лифт остановился на нужном этаже, просигналив. Не желая отрываться от тела Романовой, Дима резко поднял и вторую ее ногу себе на бедра, беря таким образом девушку себе на руки. Почти что на ощупь пошел к квартире, одной рукой держа Катю за талию, другой — открывая дверь. Первыми на пол слетели пальто. Потом — рубашка и футболка. Юбку Кати он сорвал, уже когда девушка лежала на кровати, а он с восторгом смотрел на эту картину, нависая. Медленно проводил руками по ее изгибам, дразня даже не сколько Романову, сколько себя. Это была самая жаркая ночь на памяти Кати. Она так сильно прижималась к Диме, будто надеясь полноценно стать одним целым. То, что он делал с девушкой, было за гранью ее понимания, но все, о чем она молила: чтобы парень не останавливался. Сжимала его бедра своими ногами, двигалась в набранном темпе и такте. Лишь бы не перестать чувствовать его. Дима же чувствовал себя королем, победившим в какой-то войне. Какой — сам не знал. — Я люблю тебя, — прошептал на ухо Кате, когда уже лежал рядом. Девушка покоилась на его плече, пытаясь, как и он, восстановить дыхание. В этот момент восстанавливать ничего и не нужно было: от услышанного дыхание будто остановилось.