Мой непокорный ангел

      Следующие несколько дней действительно оказались тяжелыми. Как Олег и обещал. Я пыталась вступить в контакт с духами, но не получалось. Я чувствовала их, видела, но не слышала. И сама не могла произнести ни слова, будто впадала в ступор.       Шепс объяснял, что нужно время. Нужно практиковаться и не сдаваться. А мне тяжело было принять тот факт, что у меня что-то не выходит. Ведь всё шло так хорошо.       Прошлой ночью ко мне пришёл он. Тот, кого я так отчаянно хотела видеть и так же отчаянно боялась этого. Он снился мне множество раз за эти два с половиной года. Но впервые появился наяву. Я чувствовала его так же, как если бы живой человек стоял передо мной. Но не слышала и ничего не могла сказать.       Этой ночью он снова пришёл. Всё было так же, и он исчез. Я ничего не делала для этого... это была его воля. У меня так и не получилось уснуть, поэтому с первыми лучами солнца я написала Олегу.       Мне нужна была помощь медиума, но для этого… пришлось бы рассказать ему всё. Рассказать о той тьме, что живёт внутри меня. О моей самой главной ошибке и самой большой боли. И тогда… тогда Олег больше не взглянет на меня так же, как смотрел сейчас. Я знала это наверняка, ведь все эти годы, глядя на себя в зеркало, видела лишь их – отражение своих грехов.

***

      Погода стояла хмурая, неприятная. Шёл мокрый снег, и воздух был пропитан влагой. Я не любила такие дни – слишком уж тяжёлыми они мне казались. В голове крутились горькие воспоминания, вороша ужасы моего прошлого.       В «Мастерскую Магии» я попала лишь к позднему вечеру. Днём – Шепс был занят, да и работать предпочитал ближе к ночи. Но ещё никогда время не шло так мучительно долго, как сегодня.       – Ко мне две ночи подряд приходит дух, но я его не слышу, – сказала я, сев за стол в кабинете медиума.       – Что за дух? – удивлённо посмотрел на меня Олег.       – Парень... – я не могла подобрать подходящее слово.       Назвать его «бывшим» у меня просто не поворачивался язык. Будто это слишком низкое слово для него… для того, что было между нами.       – Мой парень... – продолжила я, а брови Шепса поползли вверх в ещё большем непонимании, – Вадик… он разбился два с половиной года назад.       Олег даже приоткрыл рот в изумлении. На его лице отразилось множество вопросов, на которые мне бы не хотелось отвечать. Но пришлось.       – Тогда же, когда ты решила избавиться от своих сил? – начинал сопоставлять медиум.       Кивнув головой и собравшись с силами, я произнесла:       – Мы, конечно, не призываем духов просто так, но он сам приходит ко мне, а значит, чего-то хочет. Такого раньше не было.       – Есть его фото или вещи какие-то? – спросил медиум.       Я протянула Олегу снимок, сделанный мною на полароид, когда Вадик сладко спал рядом на нашей кровати. И ключи от его мотоцикла. Единственное, что уцелело в той аварии.       Не задав мне больше ни единого вопроса, Шепс начал всё готовить к ритуалу, не вовлекая меня в него. Он как-то странно рассматривал фото, и мне оставалось только догадываться, что творится в его голове сейчас.       – Вадик здесь, – сказал медиум спустя минут десять, и внутри меня всё похолодело.       – Он что-то говорит? – с надеждой спросила я.       – Чтобы я называл его «борзым», – усмехнулся Олег. – Возмущается, что я надел на себя цацки, как баба.       Вадика только я и семья называли по имени. Для всех остальных он был «борзым». И фраза про цацки полностью ему соответствовала. На его первый день рождения я подарила ему серебряный браслет. Он ни разу его так и не надел, считая, что мужики такое не носят. Сомнений не оставалось. Моя первая любовь действительно была здесь.       Вадик был старше меня на два года. Почти все девчонки в школе сходили по нему с ума. Высокий голубоглазый брюнет, который гонял на байке. Мечта всех девочек-подростков. Но я не разделяла всеобщего восторга – мне он казался грубияном. Типичным плохишом, который таким образом выказывал протест против богатых родителей.       Когда я была в девятом классе, он выпустился, сказав всем парням в школе не приближаться ко мне. Что я неприкосновенна, так как – его, и что каждый пожалеет, если позволит хоть что-то лишнее в мою сторону.       Я узнала об этом, когда он избил моего одноклассника за дурацкие пошлые шутки обо мне. Я почти возненавидела Вадика в тот момент, ведь не понимала: с какой стати я стала его? Мы с ним даже толком не общались. Он предпринимал попытки со своей стороны, но всегда получал лишь мой сарказм.       Целый год после этого Вадик меня добивался. Встречал после школы и репетиторов, дарил цветы, подарки. Со мной он не был грубым и злым. Парень показал мне себя настоящего: любящего, нежного и заботливого. И моё сердце не выдержало. Если бы я знала, как мало нам будет отведено времени, то гораздо раньше ответила бы взаимностью.       Мона пришла в ужас от моих отношений с байкером, но Вадик тут же оказался с букетом цветов в нашем доме и расположил даже её. У него был талант располагать всех людей вокруг. Но и врагов у него было немало.       Я полюбила его всем сердцем и душой. Он стал моим первым мужчиной во всех планах. Я обрела ту самую любовь, о которой так мечтала. О которой так много читала в книгах. Но реальность оказалось более жестокой и забрала его у меня.       – Я хочу поговорить с ним, – с мольбой посмотрела я на Шепса.       Но он будто бы не хотел этого. Возможно, оберегал меня, а, возможно, их внутренний диалог был не самым приятным. Я вполне могла ожидать этого от Вадика.       – Ты можешь сделать это через меня, – согласился Олег и пересел рядом со мной.       Настраиваясь, медиум закрыл глаза. А когда открыл, то они будто бы приобрели голубоватый оттенок. Не совсем такой, какой был у Вадика, но чем-то напоминающий.       – Малыш, какая же ты красивая, – произнёс он.       Мне словно нож в груди провернули. Это был уже не Олег. От этой мысли у меня заледенели руки, и я застыла, как статуя.       – Променяла железного коня на обычного? – сказал медиум, вздёргивая бровями, как делал Вадик.       Я купила лошадь месяц назад. Самое невыгодное финансовое вложение, но я не могла поступить иначе. Шепс не мог этого знать. В голове до конца не укладывалась мысль, что Вадик здесь. Мне так многое хотелось ему сказать, но я словно... снова онемела.       – Прости меня, – единственное, что мне удалось выговорить.       То, что я повторяла ему каждый день, с того самого момента, как Вадика не стало.       – Это ты меня прости, что не послушал тебя. Ты ни в чём не виновата, – ответил он.       Но я знала, что виновата. Если бы не я, то он прожил бы долгую и счастливую жизнь.       – Я так сильно тебя люблю. Я буду бесконечно скорбеть о той жизни, которая могла быть у нас, – продолжал передавать его слова медиум.       У меня ком встал в горле. Я смотрела на Олега, но не видела там его. Я чувствовала Вадика. Стало так невыносимо больно, что я не могла это вынести. Всё разрывалось внутри, я снова умирала. Умирала от той боли, с которой, мне казалось, я научилась жить.       – Прости, что оставил тебя. Прости, что заставил пережить всё это. Ты не представляешь, как мне было больно видеть тебя такой. Видеть так много твоих слёз. Прости, что не сдержал своё слово. Прости, что из-за меня огонь в твоих глазах погас. Прости, что не сделал это кольцо на твоём пальце обручальным. Прости, что не увидел тебя в свадебном платье. Прости за то, что твои дети никогда не будут носить моё отчество. Прости меня за всю эту боль. Прости за то, что так долго держу тебя. Я не хотел, чтобы ты нашла другого. Я хотел, чтобы ты любила только меня. Но я ошибался. Прости, если когда-то сможешь.       Этого «прости» было так много, что я не могла это слышать больше. Все эти слова так громко звучали в моей голове, пробирая меня на сквозь. Прожигая моё умершее сердце снова пламенем горечи.       Меня всю начало трясти, а в глазах застыли слёзы. Шепс притянул меня к себе и стал расцеловывать мои щёки. Я ничего не понимала. Не ощущала больше реальности, не видела, кто сидит передо мной. Я чувствовала одну лишь боль. Невыносимую боль за то, что просить прощения должна была я.       – Хватит! – вскрикнула я и встала.       Не контролируя своё тело, я сделала один лишь шаг и упала на колени. Я схватилась за голову, закрыла глаза и зарыдала.       Гул моторов, в воздухе стоит запах жжёной резины и смерти. Я снова была в том дне. Самом кошмарном дне в своей жизни. Прижимая бездыханное тело своего самого любимого человека. Я вся в его крови, кто-то оттаскивает меня от него. Медики накрывают тело, а я кричу так громко, чтобы они не трогали Вадика. Вырываюсь и снова бегу к нему. Скидываю эту ненужную ткань и расцеловываю его сбитое лицо.       – Сделайте хоть что-нибудь, – молю докторов, задыхаясь от слёз. – Вырвите моё сердце и вставьте ему, мне оно не нужно без него.       Не могу поверить в то, что происходит. Я не могу дышать, будто лёгкие забыты стеклом. Внутри всепоглощающий ужас и чувство абсолютной беспомощности.       Мне пришлось открыть глаза, потому что кто-то окатил меня холодной водой.       – Что с тобой? – донёсся до сознания взволнованный голос Олега.       Вырывая меня из кошмаров прошлого, медиум усадил меня на диван и обхватил моё лицо, вынуждая посмотреть в его глаза. Серо-зелёные глаза. Загадочные и глубокие, но не те тёплые и родные, как у Вадика. Какие-то злые.       – Ты в порядке? – ещё один вопрос от медиума, который остался без ответа. – Он хочет отпустить тебя, и чтобы ты отпустила его.       – Я отпустила, – мой голос звучал отдаленно, словно кто-то оглушил меня.       Больше года я пыталась это сделать. Пыталась пережить смерть своей первой любви. Безумная холодная пустота начинает пожирать тебя изнутри. И её становится так много, что ты теряешь не только любимого человека. Ты теряешь саму себя.       Смотреть в глаза его родителям на похоронах было больно. Видеть его молодое и счастливое лицо на могильной плите – больно. Оставаться в квартире, где мы жили вместе, – больно. Хранить его вещи в пакетах, чтобы запах не исчез, а затем открывать их, когда накрывает – больно. Бесконечно читать заключение судмедэксперта – больно. Боль – единственное чувство, что я испытывала тогда. Я уже теряла родных людей... но его смерть окончательно добила меня.       Я делала множество ритуалов на отпускание, не хотела, чтобы его душа мучалась. Не хотела держать его, ведь Вадик этого не заслужил. Я даже обратилась к психологам, но они давали мне дурацкие советы по типу «заняться чем-то и отвлечься» или «съездить куда-то». Это не спасло меня. Как и время тоже не излечило меня, но оно помогло адаптироваться к новым обстоятельствам и условиям жизни.       – Ты обручила себя с покойником и мучаешь вас обоих, – грубо сказал Олег, указывая на моё кольцо. – Я знаю, как тебе было больно. Вырезать воспоминания невозможно, но их можно закрыть новыми… счастливыми.       – Не знаешь! – сорвалась я на крик. – Ты ничего не знаешь! Не знаешь, что я пережила. Как я умирала от боли и не могла спать по ночам. Я хотела умереть. Я хотела умереть больше, чем жить без него. Я не могла дышать. Он умер один раз, а я умирала каждый день без него. И всему виной была я. Ты не знаешь, что это за чувство!       – Твоя-то вина в чём?! – тоже перешёл на повышенные тона Шепс.       – Я убила его…       Как-то ко мне приехала в слезах моя знакомая. Её изнасиловал один ублюдок. Она написала на него заявление, но его родители откупились. Отправили своего сыночка отдыхать на острова, чтобы он пережил стресс. Выставили её виноватой и предложили денег семье. Она была готова покончить с собой, но не жить в мире, где он не понёс никакого наказания. Ей нужна была моя магическая помощь, и я сделала это, предупредив, что будет откат.       – Этот парень... – задыхаясь, говорила я, – напился и разбился на байке через несколько дней на Бали. Но откат пошёл на меня. Через месяц... Вадик тоже погиб в аварии. Не бывает таких совпадений, – закончила я свой рассказ.       – Агата… – тяжело вздохнул Олег. – Ты не настолько сильная, чтобы убить человека. Ну навела ты на того парня морока, но он умер, потому что нажрался и не справился с управлением. А твой парень… у него была такая судьба. Ему было суждено так погибнуть, это не твоя вина.       – Ты не понимаешь, – пыталась достучаться я до медиума, – как бы там ни было, но бабушка Лилит говорила, что мы все прокляты. Что ведьменская любовь убивает. Умер мой папа, папа Лилит, Вадик. Все наши мужчины умирают, ведьмам нельзя любить.       В глазах медиума читалось раздражение.       – Какой бред, – схватился за голову Шепс. – Теперь я понимаю, о чём мне говорил твой отец.       – О чём ты? – волна ярости поднималась внутри.       – Он сказал, что тебе забили голову в ковене всякими глупостями, – ответил парень. – Но я не думал, что настолько. Проклятия не существуют, люди сами верят в это.       – Что ещё папа тебе говорил? Что ещё ты скрываешь от меня?! – взвыла я. – Что ты за практик, который верит в одно, но отрицает другое! Проклятия существуют, как и откаты, они были всегда. Бред – не осознавать этого.       – Неужели ты такая дура, что действительно веришь в это?! – впервые в жизни так сильно кричал на меня Олег.       Это уже было слишком. Я и так была разбита из-за всего происходящего сегодня и слушать оскорбления медиума точно не собиралась. Быстро схватив верхнюю одежду, я направилась к выходу. 

Но Шепс догнал меня и, успокоившись, сказал:       – Ты ни в чём не виновата. Мне сказал об этом и твой папа, и Вадик. Я сам это знаю и чувствую. Не держи в себе эту вину, тебе нужно отпустить это всё. Прости… если сделал тебе больно.       – Я похоронила своего отца и мать. А затем своими глазами видела, как ещё и мой любимый человек лежит в гробу. Ты… ты не можешь сделать мне больно, – произнесла я, смерив взглядом медиума, и вышла.