Ежедневник

      Менан устало вздохнул, прикрыв глаза. Тяжело опустился на стул, сонно склонив вбок голову. Последние дни Шадгил был неспокойным, так что покой родителю лишь снился. Он и сейчас беспокойно ёрзал на руках Менана, кряхтел и периодически громко вскрикивал, привлекая к себе внимание. Тянулся крохотными ручками к папиному лицу, хватая цепкими пальчиками свисающие пряди волос, довольно ощутимо дёргая их на себя. И Менан снисходительно терпел, тщетно пытаясь разжать кулачки сына, чтобы вырвать из их плена многострадальные волосы. — Дитя, папе больно, — глядя прямо в большие, зелёные как у самого Менана, глаза, он терпеливо пытался договориться с сыном. Тот его лишь внимательно слушал… и тянул рыжие пряди в рот, кусая ещё беззубыми мягкими дёснами.       Менан мягко посмеялся, и Шадгил издал в ответ радостный вопль, снова потянув волосы. Родитель удобнее перехватил его, поглаживая по спинке и просто смиряясь со своей нелёгкой участью. В конце концов, это происходило уже не первый раз: Илайя, когда была в таком же возрасте как младший брат, точно также любила таскать папу за волосы. — Наш сын тебя совсем загонял, любовь моя? — из коридора показалась фигура Соршана, на спине и плечах которого повисла Илайя. Она широко улыбалась, цепко вцепившись в отца, не желая следовать за ним собственными ногами, но предпочитая, чтобы любимый родитель тащил её на себе. — Так же, как тебя наша дочь, — беззлобно посмеявшись, Менан подставил щёку, куда Соршан поспешил поцеловать его. — Я тоже хочу! — запротестовала Илайя, проворно подтянувшись, обхватив родителя ногами за талию и выглядывая из-за его плеча. — Тогда слезай, — Соршан глянул на неё через плечо, на что девочка мило надулась. — Не хочу слезать, — она крепче обняла отца, вжавшись в его спину, и того просто не было шансов против такого запрещённого приёма.       Соршану не осталось ничего другого как наклониться и немного повернуться вбок. Илайя довольно просияла и подалась ко второму отцу. Чмокнула его в щёку и улыбнулась ещё шире, поймав заинтересованный немигающий взгляд брата. Менан тихо посмеялся в ответ, благодарно погладив дочь по волосам.       Пусть временами ему и было непросто, однако теперь он больше никогда не был один. И недостижимая, казалось, мечта о простом покое и счастье стала благословенной действительностью, за которую определённо стоило бороться.