Stronger

Я бы хотел, чтобы сейчас разверзлось небо, и появился самолет, и мы улетели бы на остров с пальмами и кораллами, где никто не знает, что такое паспорт и вид на жительство.

      Картина была невероятно хороша. Теперь Энди понимала тот восторг, с которым босс описывал ее и понимала его желание приобрести «Откровение» в свою личную коллекцию. Художник изобразил на своем холсте женский силуэт: изящный и тонкий; незнакомка стояла у окна, и можно было увидеть лишь ее спину, частично обнаженную в расстегнутой молнии короткого платья, хрупкие плечи да худые ноги. Темные даже мрачные краски не портили атмосферу, наоборот придавали ей особый шарм таинственности. Захотелось даже невольно прикоснуться к светлой коже и ощутить ее тепло, но Энди трогать полотно конечно не стала.       — Завораживает, правда? — Молодой темнокожий мужчина, возможно владелец галереи, а может, и автор полотна, остановился рядом, заметив интерес посетительницы, и Энди обернулась к нему. Нельзя было не отметить обаяние незнакомца, но чутье подсказало: нет, автор не он. Автором был человек иного склада характера — объяснить ход своих мыслей Энди не смогла бы, она так чувствовала.       — Очень красиво. Многие хотят видеть «Откровение» в своей коллекции.       — Вы, должно быть, одна из них?       — Да, босс поручил купить ее, но боюсь признаться, похоже, мне не захочется с ней расставаться. — Мужчина коротко рассмеялся, обнажив белоснежные зубы.       — Увы, боюсь, вас и вашего босса постигнет разочарование. Пока еще никому не удалось купить ее.       — Кто знает, вдруг я буду первой.       — Не будете. — Новый голос зазвучал в стенах галереи и не узнать его было невозможно. Кровь прилила к щекам, но Энди заставила себя обернуться. Никлаус Майклсон смотрел на нее в упор и на его лице промелькнуло узнавание.       — Кендис?       — Могла бы и догадаться. — Улыбнулась Сеймур, быстро справившись с эмоциями. Она уже не та восемнадцатилетняя девчонка, которую легко застать врасплох. — Новый Орлеан, художник, который не торопится раскрыть свою личность, этот стиль… Здравствуй, Никлаус. — Ник не приехал ни на похороны брата, ни на годовщины его смерти, и этот факт никак не укладывался в ее голове. Но не спрашивать же о таком прямо с ходу в случайную встречу.       — Здравствуй, Энди. Неожиданно. Не думал, что ты свяжешь свою жизнь с искусством.       — Так уж вышло. Поговорим?       — Конечно. Здесь рядом есть бар, поговорим там.       Энди проследовала на Клаусом на шумную улицу, мимоходом заглянув в машину, чтобы взять повербанк для телефона. Далеко не новый вид Прадо не укрылся от Майклсона, как и вид самой Энди: никаких дорогих побрякушек или аксессуаров, обычные джинсы и рубашка, «ноунейм», так сказать. Финансовая часть ее жизни была не такой, какой, казалось бы, должна стать — когда-то ее называли «блестящей девочкой» за блестящее будущее, потом стала женой самого Элайджи Майклсона, а потом Энди оставила все это позади, облачила ноги в дешевые кроссовки, села за руль старой машины дяди и уехала из Мистик-Фоллс прочь. Она такая была не одна — Ник покинул свой дом первым, чтобы больше туда не возвращаться, Энди же продержалась еще год. Он предложил поехать вместе, ведомый эмоциями прощального секса — их тянуло друг к другу как магнитом, — но Энди точно знала: никаких больше Майклсонов в ее жизни; а еще она не хотела сбегать. У Клауса были причины уехать, а у нее — остаться.       В баре посетители, наверняка завсегдатаи, кивали Клаусу, здоровались с ним один за другим, но держались как будто в стороне, уважали, но опасались. Такой эффект производили старшие братья Майклсон, но не младший, он, наоборот, притягивал людей. Время коснулось и его, сгладило острые юношеские черты, но Клаус не стал менее привлекательным, даже наоборот, весь его уверенный вид говорил сам за себя.       — Ками, мне как обычно. — Клаус занял высокий стул у барной стойки, мимолетно улыбнувшись светловолосой барменше, и в этом коротком приветствии промелькнула искренность, которой не было, пока он здоровался с остальными. — Ты будешь?       — Я не… — «Я не пью» хотела сказать Энди, но какое там. — Тоже самое. — Неприятное покалывание в пальцах ознаменовало тремор, который вот-вот начался бы, и Энди напрягла их, на мгновение заняв руки, чтобы положить телефон на повербанк — тот пискнул, экран загорелся, но не было ни одного пропущенного звонка или непрочитанного сообщения, никто не пытался с ней связаться.       Барменша поставила перед Энди резной бокал и теперь руки занял он, стекло приятно холодило. Энди понятия не имела, что в бокале, скорее всего бурбон, она пила-то последний раз лет сто назад, не вспомнить даже. Жидкость обожгла горло и Энди закашлялась, но быстро подавила свою реакцию.       — За встречу. — Легкая усмешка тронула губы Майклсона. Он повторил жест Энди и осушил свой бокал, но сделал это безупречно. — Значит, ты хочешь купить мое «Откровение». — Название картины прозвучало так двусмысленно в мягких интонациях Клауса, Энди показалось даже, будто в этом виднелся некий скрытый смысл. Возможно, так и было, но для нее это оставалось тайной.       — Мой босс хочет купить ее, он… — Имя босса должно было убедить потенциального художника, но Клаус обычным не был.       — О, не утруждайся. «Откровение» не продается. Любая из моей галереи, но только не она.       Вторая стопка пошла легче. Алкоголь погнал по венам приятное тепло, придал телу и разуму ощущения легкости, невесомости. Энди подалась вперед, ближе к Клаусу, не избегая прямого взгляда.       — Даже мне? Но почему?       — Никому, малышка Энди. Эта картина — личное.       — Вот как. — Третий бокал, наверное, был лишним. В желудке предательски заурчало — ела она последний раз несколько часов назад в дешевой забегаловке на трассе — ощущение невесомости покинуло Энди, но сдаваться она не хотела. — «Откровение» напоминает мне кое-что, один эпизод из моей жизни. — Она закинула удочку и внимательно следила за реакцией Майклсона, но ничего не последовало.       — Ты остановилась в «Роял»? Идем, провожу. — Снова не вопрос, а утверждение. Майклсон расплатился за алкоголь, поднялся на ноги и протянул Энди руку, но она не торопилась, не могла решить, что безопаснее: взять его за руку или подняться самой. Выбрала второе, но отвыкший от алкоголя организм подвел, и теплая ладонь легла на нее локоть.       — Я вчера была в Мистик-Фоллс, видела Элайджу. — Вчера в разговоре с бывшим мужем она чувствовала себя уверенно. Сегодня встретила его младшего брата и от уверенности не осталось и следа. Один только вид Никлауса разнес ее в щепки.       Потому что уверенность ее была показной, фальшивой, как и она сама.       — Вещи в машине? Давай сюда ключи. — Младший Майклсон будто не услышал. Энди покорно отдала ему ключи, и Клаус помог с чемоданом. Он мог провести этот вечер иначе, в компании симпатичной барменши Ками или своего приятеля из галереи, а пришлось возиться с девчонкой из своего прошлого. С девчонкой, которую он последний раз видел десять лет назад. Они оба сделали все, чтобы не пересекаться, а теперь Энди так легко отправилась в его город, а он так легко провожал ее в отель — только за этим не стояло ничего, кроме вежливости.       Клаус ждал в фойе, пока Энди общалась с администратором, а потом проводил до номера. Энди коснулась карточкой электронного замка и раздался тихий щелчок. Вместо того, чтобы сделать шаг и оказаться в номере, она обернулась и едва не налетела на Никлауса, стоявшего теперь слишком близко.       — Почему ты не приехал в Мистик-Фоллс? — Только один вопрос мучил Энди весь вечер, а теперь сорвался с губ под воздействием алкоголя. Или под воздействием Никлауса.       — Почему ты задаешь вопросы, которые тебя не касаются? — Клаус не был груб, вовсе нет. Спокойный взгляд, вежливый до противного голос. — Ты много лет назад вычеркнула из своей жизни мою семью, эти расспросы сейчас ни к чему. — Черту, которая немного стерлась под влиянием времени, необходимо было провести вновь. — Отдохни денек, посмотри город, а потом скажи своему боссу, что сделки не будет, и возвращайся домой. — Энди вглядывалась в черты лица, вроде бы знакомые, но совсем чужие, пытаясь отыскать в их глубине двадцатилетнего парня, импульсивного, нарушавшего все правила, но не находила. От того Клауса не осталось и следа. В светлых глазах промелькнуло прохладное предупреждение, нужно было попрощаться и уйти, уловив этот сигнал, но отчего-то Сеймур медлила.       Уже было достаточно поздно, освещение в коридоре отеля приглушили, работали лишь небольшие бра. Их свет отражался желтым огнем в голубых глазах Клауса. Взгляд Энди вдруг зацепился за губы, что говорили с ней по-осеннему прохладно. Попыталась вспомнить их вкус, но время не пощадило ее память. Клаус перехватил ее взгляд и на мгновение показалось, что он сейчас поцелует ее, Энди инстинктивно приподняла голову, желая этого. Ничего не произошло.       — Спокойной ночи, Кендис. — Майклсон ушел, оставив ее одну.       Номер был аккуратный, чистый, более чем достаточно для нее. Новая волна усталости охватила Энди. Сняла одежду, остановилась у раковины, чтобы умыться прохладной водой, вгляделась в свое отражение — из зеркала на нее смотрела худая девушка с синяками под глазами. Недосыпы; перекусы вместо нормального; много разъездов; ложь отцу и дяде, что у нее все хорошо. Возможно, завтра (или чуть позже) это станет правдой. Удастся убедить Никлауса продать картину, и босс отпустит ее — удастся наконец выбраться из того дерьма, в которое Энди умудрилась вляпаться еще в студенчестве. Вот такая ирония судьбы, отец был замешан в махинациях с произведениями искусства, а теперь и его дочь тоже.