Не смей

//////// — Навевает воспоминания… — И какие же? Как ты своровал пару кренделей из такого же магазинчика в Риверхолде? — Из почти такого же. — Слайми улыбнулся, со сноровкой жандарма оглядывая фасад. — Вывеска другая, вход справа, а не слева от окна, да и дверь явно видала деньки получше… В отличие от той. — Кончай разглагольствовать, я за тебя дверь не открою. — Сию секунду, мисс, сию же секунду! — Хитрые глаза Слайми уже уцепились за небольшую дырку в одной из досок, сквозь которую у человека не прошла бы и рука. Подбоченившись и присмотревшись, монах прильнул к ней и за считанные секунды протиснулся внутрь. А пока что Элис прищурилась, стараясь высмотреть на пустынной улице непрошеных наблюдателей. Слайми не ошибся — город и правда на одну-единственную ночь будто вымер, оставив за собой только небольшой след вроде бездомных собак и лошадей в конюшнях. Ни света в окнах, ни ветра, ни одной свежей колеи в дорожной пыли. Тишь… …Которая тут же нарушилась скрипом замка и хрустом открывшейся двери. Слайми, лучезарно улыбаясь, жестом пригласил колдунью войти. — И всё же неужели кроме внешности магазинчика ничего не изменилось? — продолжила допрос Элис, аккуратно прикрыв за собой дверь. Как вдруг она явно изменилась в лице и с притворством ахнула, прикрывая рот рукой. — Слайми, ты всё ещё промышляешь воровством? Ат негодный… — Как же! Ныне я честный вор! — Он гордо развёл руками. — Пусть мы и возьмём немного того, что нам не принадлежит, оставим денежную сумму награбленного на прилавке. Считай, только избавим продавца от хлопот! Представь, мы приходим к нему в самый разгар солнцепёка, он потный, уставший, ему бы воды холодной нахлебаться, а тут ещё и какие-то подозрительные личности вламываются в магазинчик — такое себе удовольствие. А так — и волки целы, и овцы сыты! Красота! — Слишком низкие оправдания даже для тебя. — захихикала Элис, резво раскрывая свой гримуар на нужной странице. — Так-с, шутки шутками, но тёмное зрение тут нам мало чем поможет… Попробую… Вот как! Да будет свет! Она коснулась гримуара двумя пальцами, и он тут же засиял, открывая взору пространство вокруг. Действительно — так стало проще. Пусть что у полуэльфийки, что у плазмоида не было проблем с ориентированием в темноте, и тем не менее свет в разы упрощал задачу. Теперь гадать, какого цвета та или иная булочка, не придётся. Появилась возможность осмотреться повнимательнее. Магазинчик имел форму почти правильного квадрата, по трём стенам которого шли друг за другом опрятные прилавки. На стенах — полки с каким-то простеньким декором вроде тканевых салфеток и расписных тарелочек. В воздухе витал ненавязчивый аромат свежей выпечки. Слайми одним лёгким прыжком перемахнул через столик и оказался на месте продавца. Элис, решив, видимо, что так будет проще, положила гримуар посреди пола и подошла к монаху. — Ставни закрыты наглухо, свет снаружи не заметен… Так… — Добрейшей ночи, мисс, наша леди сегодня изволит язвить? — Форма Слайми чуть изменилась. Теперь это был голубой плазмоид, копирующий внешность здешней продавщицы. Что и говорить, он и тоном — басовитым, с подпискиванием — недвусмысленно смахивал на миссис-пухлую-дварфийку. Мастерская копия, если бы не однородный небесно-голубой полупрозрачный цвет, переливающийся в лучах магического сияния. — Вы, милочка, как всегда в ударе. Что будете брать? — Чует моё сердце, ты ещё на мне отыграешься. — вслух подумала Элис, игриво улыбаясь. — Итак, добрый вечер. Булочки у вас какие-то странные… Вчерашние? Псевдодварфийку чуть было не застали врасплох, но она, на миг обронив самодовольную маску, тут же поймала её в воздухе, напялила обратно и улыбнулась: — Нового завоза ещё не было. Утром как раз поспеют, а вы, дорогуша, пока берите, что есть. У вас что, широкий выбор есть? Или ещё какие бестолочи держат свои заведения открытыми посреди чёрна ночи? — Вы правы, вы правы. — сдалась Элис, шутливо поднимая руки в воздух. — Сумочку, дорогая, сумочку. — Ах, да… — Элис послушно подставила сумку, и Слайми принялся важно выхаживать вдоль полков сдобной выпечки, собирая всё, что приглянулось по виду. Элис стоило больших трудов не рассмеяться во весь голос, наблюдая, как дварфийка, морща нос и брезгиво вытягивая два клешневидных пальца, на манер неповоротливого кованого отправляла булочку за булочкой в жерло рюкзака, будто бы брала какой-нибудь мусор, чтобы с отвращением вышвырнуть его в щель вулкана на сожжение. Наконец, забросив в рюкзак последний крендель, она с чувством выполненного долга отряхнула ладони и облокотилась в стойку, подперев свой многочисленные тестовидные подбородки кулаком. — Плати. — Итак, мгм, этих столько, да ещё эти… золотой и девять серебряных! — с готовностью заключила Элис, высыпая на стол горстку монет. — И ещё на чай. Мы же всё-таки, хех, честные воры. — И горка медяков завершилась превосходной вишенкой в виде одной золотой монеты. — Вот расщедрились… — удивлённо прогудела дварфийка, блестящими глазами пожирая кучку денег. — Что ж! — Слайми встрепенулся, как мокрый воробушек, и мигом вернулся в свою привычную форму. — Превосходно. Миледи, можем идти? — Сейчас. — Дрожащие руки подняли гримуар в руки и — на всякий случай, успокоения души ради — ревностно ощупали его. — Я… Обещала ведь, что расскажу всё, как мне полегчает. Мне начинает казаться, что здесь это будет сделать безопаснее всего. Не против? Слайми тем же ходом перемахнул прилавок и подошёл к Элис, зачем-то протягивая ей руку. — Ничуть. Можешь начинать, как будешь готова. Только… Можно твой гримуар ненадолго, пожалуйста? Гримуар без колебаний перешёл в руки плазмоида. Слайми придирчиво ощупал обложку, страницы, сосредоточенно хмурясь, и наконец найдя их достаточно плотными и крепкими, прижал книгу к груди. Плазма бережно вобрала её в себя и задержала. Слайми, щёлкнув пальцами, внезапно потерял форму, собравшись на полу сферовидной лужицей. Гримуар не прекращал сиять. — Гляди! — Из сферы выделилась рука, широким жестом указавшая на потолок. Элис послушно задрала голову, примерно представляя себе, что она увидит, но… — Боже… — Не передать, какие странные ощущения захлестнули её, когда её взору предстало совершенно новое помещение. Приятно-голубое свечение струилось по комнате, переливалось и подрагивало, прямо как отражение водной глади, но если блики воды остроугольные, неуёмные, как миниатюрные песчаные барханы, вечно бегущие и пересекающие друг друга спутанной сетью, раздражающие, это… Совершенно иное. Мягкое, как облака, как капля чернил, расплывающаяся в слезе, полное жизни, постоянного вальсообразного движения, кругами идущего по стенам и огибающего тени. Это не вечно нервная и бурлящая поверхность и не мёртвое тёмное дно, это середина морской глубины, где ещё обитают растения, цветут рифы, плавают рыбы, но нет суеты ветров, запаха соли и безжалостных палящих солнечных лучей. Где всего в меру, и этим оно и прекрасно. Элис опустилась на землю, не отрывая глаз от комнаты, сверкающей небесного цвета отсветами, словно звёздочками. — Боже мой, как… — Красиво, да? Одна из немногих вещей, что я смог унести в памяти из самого детства. — Свет на стенах дрогнул, наверное, его плазма пришла в движение после этих слов. — Мама научила. Не совсем с магией, конечно… Но должен признать — так куда как лучше. //// — Главное — не сдаваться. Мне помогает представлять, где мы окажемся после всего этого. Наверное, домик где-то вдали ото всех… В лесу? — Да, было бы неплохо. А как думаешь, у нас был бы огород? О чем это я… Я первый, кому будет лень за ним ухаживать. — Да и мне… Недостатка в мясе не будет, а вот за остальным придётся время от времени сматываться в город. Буду снаряжать тебя и вперёд! — Ага, буду воровать овощи с соседских огородов! — Слайми! — Что? Я же честный вор, всё по канонам! — Никаких канонов, я не могу тобой так рисковать. — Хорошо, хорошо, обещаю, обойдусь и без этого. Хи-хи, но крендельки… — И крендельки тоже не позволю. Ограждëнный от веселья со всех сторон Слайми страдальчески вздохнул. — Что же ещё может быть в доме?.. О, я знаю! Библиотека! — О-о! Я тебе столько книг на орочьем натаскаю, охуеешь! — Ты же знаешь, что я не смогу их читать. — К тому времени ты точно овладеешь им в совершенстве. Зуб даю, будешь лучше меня на нём шпарить! — Сомневаюсь, ой как сомневаюсь… Слайми укоризненно сложил руки на груди. — Подожди, подожди, я своих способностей не умаляю, не кипятись… — Зато оскорбляешь мои навыки учителя! Ах, как невыносимо! — Извини меня, извини… Ты сделаешь всё в лучшем виде, я в это верю. — Пройдём до конца вместе! Я люблю тебя. — Несомненно… И я тебя. /// Она боялась пошевелиться. Пальцы смяли ткань на коленях, спина выгнулась, шея втянута в плечи. Глаза заменяют все движения невидимым, мягко касающимся воздействием. Обтекают его фигуру раз за разом. Мозг не позволяет зрачкам застыть — он не может принять эту информацию за истину. То иллюзия, может быть, галлюцинация, сон, что угодно! Но не может быть такого, чтобы он и правда понял всё правильно с первой же секунды. Она не выдержит, если еë пальцы почувствуют вместо привычного тепла лишь холод. Она продолжала недвижно смотреть на его бездыханное тело.