Честью и верностью

«Жалкое зрелище», — думалось Хонори, смотрящейся в зеркало в полный рост. А как иначе отнестись к собственному виду, совершенно неподходящему нынешнему времени? Залакированные волны волос, будто склеенные; восковое неподвижное лицо, подобное кукле. Она вовсе не аристократка и не имела привилегий в высшем обществе, чужестранка и, скорее, воин, но не утончённая дама в дорогом платье, сшитом руками бедных швей под руководством известного кутюрье. «Жалкое зрелище», — думалось Хонори, перечитывающей пригласительный билет на бал, устраиваемый в театре Эпиклез. Абсурд. Жители Фонтейна только и говорили о грядущем пророчестве и всемирном потопе, а знать желала неизменных хлеба и зрелищ. Люди творили невесть что, организовывая пир во время чумы с танцами на костях. На поверхности мало кто знал, что недавно в Крепости Меропид прорывалась Первозданная вода. Эвакуированным в срочном порядке заключенным тоже не назвали точного происшествия, но многие догадывались, оттого шептались безустанно: «Фонтейну конец. Мы все умрём». Хонори боялась только единственного. Ризли в тот момент быстро раздавал указания, чтобы эвакуировать людей, и Хонори не стала исключением. Как бы она ни просила остаться с ним и помочь, он не шёл на уступки. В итоге её увели, заломив руки, как подлинную преступницу. Хонори боялась, что больше его не увидит. После всего случившегося, когда настанет временное спокойствие, они выдохнут и поговорят. Ризли попросит прощения и пошутит, что он, возможно, вовсе не фонтейнец, а потому риск раствориться в воде равнялся вероятности выжить. Хонори прижмётся к нему и возразит, что это вовсе не смешно. Риск потерять всё возрастал с каждым днём, как и параноидальное состояние Хонори. День «икс» наступил незаметно: он был очередным утром, ощущением недосыпа и невозможностью трезво мыслить, за которыми следовали неизменные работа и бумаги, требующей срочного заполнения, сортировки и подготовки. Но день пошёл не по привычному сценарию, когда Ризли, войдя в кабинет, сказал: — Собирайся. Нам надо навестить достопочтенных господ и дам на празднике смерти. Он вручил ей большую коробку. — Зачем? — Хонори вздохнула: — Я могла бы надеть прошлое платье. — Это считается дурным тоном. — Не стоило тратиться… — Ты забываешь, что я имею особый титул, который предусматривает накопление неплохих жалований на моём счёте в банке, — Ризли сложил руки на груди. — Я почти не пользуюсь морой. Зачем она мне нужна? — И купонами, в целом, тоже не пользуешься, — усмехнулась Хонори. — Спасибо. Ризли всё ещё не отошёл от недавних событий. Он зачастую уходил в себя, невольно отдаляясь. Он плохо спал в последнюю неделю: постоянно вздрагивал среди ночи, просыпаясь, и тяжёло дышал. Напряжённый, словно всё время готовился защищаться или атаковать. Хонори заметила, что у него прибавилось седых волосков: Ризли пребывал в длительном стрессе. Она понимала его, как никто другой. Поэтому старалась не досаждать расспросами о его состоянии, а помогала в работе, приносила еду, разминала плечи и заставляла идти отдыхать, когда дел становилось невпроворот, а часы показывали глубокую ночь. Хонори заботилась о нём, но, казалось, ответного внимания ей не хватало. Или же она просто чаще стала замыкаться в себе, оставаясь наедине со своими переживаниями, ведь тревожить Ризли в и без того нелёгкое время — неправильно. День «икс» настал, и встреча со Слугой была неминуемой. Хонори до последнего рассчитывала не подниматься наверх. Но когда Ризли лично передал ей в руки приглашение, стало ясно: всё решено. Бороться или смириться? Надеяться на лучшее или не питать ложных надежд? В обоих вариантах Хонори выбирала вторые. «Жалкое зрелище», — подумала, не в силах посмотреть самой себе в глаза. Хонори ведь никогда прежде не сдавалась: следуя за справедливостью, сражалась за своё право и право матери жить без страха и на свободе. Боролась… Борьба в итоге привела её в тюрьму. Справедливость не восторжествовала, а понятие свободы утратило смысл. Хонори поняла: она смирилась ещё тогда, услышав свой приговор. Приняла действительность как данное, а после старалась искать в реальности положительные стороны, и, удивительно, находила. Научилась. Но и это всё тоже оказалось лишь иллюзиями реальности. Лишь временным покоем, который в будущем ей будет только сниться. Ризли остановился позади и невесомо погладил её плечо тыльной стороной ладони. Пронзительно посмотрел через зеркало потемневшим взглядом. — Ты очень красивая. Хонори на себя смотреть не могла. Отвращение затапливало изнутри. Ризли же, напротив, магнитом притягивал взгляд, гипнотизировал, вынуждая вытеснить все мысли из головы и улыбнуться. Хотелось, чтобы иллюзия никогда не заканчивалась.

***

— Веришь или нет, но я ударил прямо по воде и не растворился, — Ризли отпил чая, звонко возвращая чашку на столик. — Я верю, — Нёвиллет посмотрел на Клоринду, сидевшую в соседнем кресле. — Мисс Клоринда пересказала мне то же самое. — Забыла упомянуть, что путешественница действительно помогла. Она очень быстро бегает, потому что ты пришел буквально через пятнадцать минут. — Кстати, о путешественнице. Она будет участвовать в вашем спектакле? — поддержал тему Ризли. Они сидели в отдельной комнате для приёма особых гостей. Собравшись для обсуждения произошедшего, а также дальнейших действий и плана, они разговаривали без умолку, ведь пережили первую волну апокалипсиса. Хонори малость радовалась, что ей не пришлось долгое время поддерживать образ декорации на людях. Здесь, в обществе не последних людей Фонтейна, ей было на порядок спокойнее, в основном из-за Ризли. Но на душе всё равно скреблись кошки: Слуга всё ещё не объявилась. — Ей выделили главную роль, — Клоринда махнула рукой. — Будет выводить Фурину на чистую воду путем проб и ошибок. — Жаль её, конечно. Понятия не имею, что она скрывает, но её метания вызывают многие вопросы. — Насколько я понял, — Нёвиллет помедлил, прежде чем сказать: — Арлекино надавила на Фурину в их личной беседе. Так что в каком-то смысле, Арлекино указала нам верное направление. Мы должны выяснить правду. — Ох уж эти фатуи… — Ризли поморщился, отпивая ещё чая. — Её дети проели мне мозги. Надо отметить, обучает она их достойно, но недостаточно. — Она действительно заботится о своих воспитанниках. Что-что, а Арлекино они по праву называют своим Отцом, — заметила Клоринда. Хонори прикусила внутреннюю сторону щеки. Фатуи умели обелять своё имя. Они использовали любые методы и средства, чтобы заполучить желаемое. Оттого и печальнее, что хорошие люди проникались к ним уважением. — Чай закончился, — сухо констатировал Ризли спустя промежуток времени. — Позову официанта, — Клоринда поднялась, и Хонори тут же встала следом, привлекая внимание. — Я схожу. Если вы не против, отлучусь ненадолго, — и, схватив чайник, покинула комнату быстрее, чем прозвучал хоть чей-то ответ. Хонори не могла найти себе места. Все эти светские разговоры не для неё. Её не было на месте происшествия, когда Ризли спасал Фонтейн. И сейчас она чувствовала себя лишней в комнате. Найдя в зале официанта, она попросила сделать ещё чая и назвала комнату, куда требовалось отнести его. Сама же побрела в сторону выхода: ей необходимо подышать свежим воздухом, хотя бы немного. Медленным шагом идя вдоль аллеи, Хонори постепенно успокаивалась. Мысли в голове укладывались в ровный ряд: надумала себе невесть что, Слуга уже наверняка забыла и не помнила о ней вовсе. Прохладный ветер щекотал голые плечи. Присев на скамейку, она обняла себя руками и подняла голову к небу. Поздним вечером уже загорались яркие созвездия. Пусть мир несправедлив и жесток, он так прекрасен. И жизнь — это дар, за который инстинктивно цепляешься. — Убегаешь от меня? Хонори вздрогнула всем телом. Ризли вышел из темноты неожиданно, но тут же окутал теплом, накрывая плечи курткой, и спокойствием. — Прости. Мне сложно даются подобные вечера. — Не извиняйся. Но тебе стоит привыкать к подобному: они происходят часто и без случая. Ризли присел рядом, и Хонори нашла его ладонь своей. Положила голову ему на плечо. — Мы можем остаться здесь? — спросила тихо. — На улице? — В этом мгновении. Прислушайся. Тихо шуршала листва. Ветер осторожно ласкал их лица. Огни театра светили ввысь, отражаясь в звездах. Ризли смотрел вверх, пока Хонори глядела на его профиль. — Чувствуешь? — спросила. — Спокойствие. Да. Чувствую. Хонори сильнее сжала его ладонь, тем самым привлекая к себе внимание. — Мне с тобой хорошо, — произнесла тихо, отрывая слова от сердца. Ризли зачарованно на неё смотрел. Затем медленно улыбнулся. — Ты чего это? — Просто, — ком в горле. — Чтобы ты знал… я… Вдалеке зазвучал ритм каблука. Кто-то вышел из театра и прямо сейчас направлялся в их сторону. Ризли насторожился, прищуриваясь: в темноте сложно разглядеть, только различались черты фигуры. — Ох, герцог Ризли, простите, что прерываю вас. Рада лично встретиться с вами. Мне сказали, что я могу найти вас здесь. Сердце, глухо ударившись, упало в пятки. На свет вальяжно вышла Арлекино. Ризли поднялся. Хонори встала следом. — Добрый вечер. Чем обязан? — Не беспокойтесь. Всего лишь хотела познакомиться с вами лично и отблагодарить за спасение моих детей. Хонори силилась отвести взгляд, но не смела. Арлекино не просто приковывала внимание: она завоевала его бесповоротно. Статная женщина, в строгом брючном костюме, она производила впечатление, достойное высших похвал. Один её вид пугал, и вместе с тем приказывал слушать её, не перебивая, внимать каждому слову. Арлекино встретила прямой взгляд Хонори. — Хонори Сиверс, верно? — сказанное не звучало как вопрос, а скорее как утверждение. — Наслышана о вас. Линнет сказала, вы о ней хорошо позаботились. — Мы просто делали, что нужно, — произнес Ризли, перенимая внимание на себя. — Не стоит благодарностей. — Лини передал ваши слова, герцог. «Мне нужно посетить родительское собрание». Полагаю, у вас есть какие-то замечания? — осторожно спросила Арлекино. Ризли несколько помедлил с ответом, и, качнув головой, спокойно произнёс: — Я был недоволен появлением шпионов из «Дома очага» в своей крепости. Было бы лучше, если вы лично навестили меня и выяснили всё с глазу на глаз, — следом разумно отметил: — Но сейчас уже не о чем говорить. Вопрос улажен, ваши дети покинули крепость. В остальном, полагаю, не в ваших компетенциях отслеживать все незаконные вмешательства фатуи на моей территории. — Почему же? Я могла бы поговорить с определенными людьми, кто в ответе за все поползновения на вашу территорию, герцог. Если фатуи доставляют вам сильный дискомфорт, я могу оказать содействие в этом вопросе. Умелый дипломат. Арлекино умела находить подход к любому человеку, могла предложить то, от чего сложно было отказаться. Но Ризли не был глупцом: оставаться в долгах у фатуи он не планировал. — Сам разберусь, — уверенно кивнул. — Только не слишком жестокими методами, — с улыбкой попросила Арлекино. — Всё-таки лучше нам поддерживать хорошие отношения. По лицу Ризли можно было прочесть: «Мне плевать на наши отношения». — В любом случае, за помощь моим детям, вы можете просить у меня, что угодно, — добавила она. — Я буду рада установить с вами переписку. — Прошу прощения. Что-то ещё? — Ризли прямо уходил от ответа. — Если нет, то нам с Хонори уже пора возвращаться в крепость. — Уже? Но ведь самый разгар вечера, — Арлекино изобразила удивление. Но тут же посерьезнела и заговорила чуть резче: — Жаль, что вы не заинтересованы в налаживании отношений. Герцог — титул, дающий власть, а власть имеет множество привилегий, и вам стоит ими пользоваться. — Повторюсь: что-то ещё? — его голос тоже пропитывался явной неприязнью. Всё наверняка бы могло вылиться в конфликт, но, будучи взрослыми людьми, они не собирались заниматься ерундой. Да и у Арлекино имелись другие планы: она красноречиво посмотрела на Хонори и вскоре сказала: — С вашего позволения, я бы хотела поговорить с Хонори наедине. Хонори заметила, как ощутимо напрягся Ризли, визуально становясь больше в плечах. Его лицо исказилось в гримасе, напоминающей не то презрение, не то недоумение. — Зачем? — Я уже упомянула о её помощи Линнет. Хочу отблагодарить лично. — Вы можете сделать это при мне. Чего вы добиваетесь? — Ризли изо всех сил сдерживался: Хонори чувствовала, что он злился. — Не волнуйтесь вы так, герцог, — спокойным тоном заметила она, хитро улыбаясь. — Неужели думаете, что я наврежу вашей избраннице? — Да. Именно так я и думаю. — Мои намерения чисты. У меня к Хонори личный разговор. Ничего большего я не прошу. Ризли не двигался и молчал. От его фигуры веяло мрачностью, подобной тени. Хонори, мучаясь в беспокойстве, понимала одно: с Арлекино лучше не конфликтовать. Ризли ей, к сожалению, не соперник. — Хонори, — Арлекино обратилась к ней. — Убедите своего мужчину, что ничего страшного не случится, если мы ненадолго оставим его одного. Хонори прикрыла веки. Хотелось испариться, стать ветром, невидимым и неуловимым. Она через мгновение посмотрела на Ризли, касаясь его плеча, тихо сказала: — Всё нормально. Я быстро вернусь. — Право, вы так прощаетесь, будто навсегда, — с ехидством отметила Слуга. — Мы прогуляемся вдоль театра. С этими словами Арлекино развернулась и направилась обратно ко входу в театр. Хонори, перехватив встревоженный взгляд Ризли, сжала его ладонь и тут же отпустила, уходя следом за Слугой. Она чувствовала, как буравил её спину тяжелый взгляд. Её ладони нещадно потели, от волнения запульсировали виски. Идя чуть позади, Хонори глядела себе под ноги, пока Арлекино шла вперед. Ощущение напомнило день, когда её вели под суд. Обреченность, невозможность сбежать, смирение — всё это было знакомым, и оно повторялось. — Я правда благодарна, что ты хорошо отнеслась к Линнет. Молчание не могло длиться вечно. Арлекино чуть замедлилась и сравнялась с Хонори в шаге. — Но поговорить с тобой я хочу совсем о другом. Они остановились около скамьи. Арлекино присела на неё и подняла взгляд на Хонори. — Говорите. Я слушаю. — Синьора погибла в Инадзуме. Для фатуи это большая потеря, — издалека начала Арлекино. — Я знаю, что вы говорили с ней, и она пыталась завербовать тебя к себе. Хонори молчала и, опустив взгляд, нарочно не смотрела на Арлекино. — Но у нее это не получилось. При всём уважении к павшему товарищу, я не стану лукавить и скажу, что Синьора была слабым дипломатом и плохо достигала целей мирными методами. Ветер нашептывал: «Беги. Беги без оглядки». Ветер холодом бил по лицу. Хонори бросила взгляд на небо: оно постепенно затягивалось тяжелыми облаками. — Пусть она пыталась подстроить покушение на твою мать, но так и не смогла его качественно организовать. Понимаешь, что тебе повезло? Окажись ты у Синьоры, тебе бы горько пришлось в подчинении такого человека. На улице было пустынно, а из глубин театра звучали оркестровые симфонии, отдаленно напоминавшие о проходившем празднике. Тонкая, протяжная скрипка сменилась сольными клавишами органа; поверх тревожных, низких нот легли слова властного и неотвратимого тона. — Я предлагаю тебе стать моим сенешалем. Выделю тебе должность, достойную дочери бывшего Тартальи. У тебя появится множество привилегий: от высокого жалования до личных хором в центральном районе Снежной. Твоя мать сможет вернуться на Родину, а ты станешь свободна. — А если я откажусь? Арлекино понимающе улыбнулась. — Я расскажу тебе кое-что… Дело вот в чём. Знала ли ты, что премиальные купоны — валюта крепости Меропид, была изобретена и внедрена в тюрьму небезызвестным Панталлоне, министром экономики Снежной? Хонори выпала в осадок. — Я не знала… Арлекино хмыкнула. — Я не удивлена. Герцог, наверное, достаточно скрытный человек, правда? Он многое не рассказывает, даже близкому человеку. — К чему вы клоните? — Хонори мотнула головой, пытаясь не думать об этом. — К тому, что фатуи имеют влияние на крепость Меропид. Какой бы автономией она ни обладала, обвал экономики в маленьком подобии государства приведет к печальным последствиям вроде голода, воровства и роста недовольных. Пытаясь выжить, люди могут начать убивать друг друга. В подобные времена… зачастую случается смена власти. Хонори подняла руку, молчаливо прося остановиться. Слышать это всё, а главное — понимать, что слова могут претвориться в реальность, было выше её сил. — Вы не убьете титулованного гражданина чужой страны, — беспомощно возразила Хонори. — Нет, не убьем. Нам это незачем. За нас это сделают другие, когда системе настанет крах. Мы лишь… подведем к логическому исходу. — Какой вам от этого прок? Неужели я имею такую высокую цену? — Не ты, но твои навыки и опыт, а также информация и родословная, — Арлекино неспешно поднялась со скамьи. — Ты представляешь опасность, пока остаешься врагом своей Родине. Тебя пытались убить, но ты не сдаешься. Даже Глаз бога получила — и считаешь, что твоя жизнь ничего не стоит? Хонори прокусила щеку изнутри до металлического привкуса во рту. — Ты сдашься, когда из-за тебя погибнут те, ради кого ты так отчаянно борешься. Подумай, Хонори. Решение за тобой, но мне оно очевидно. Арлекино протянула ей небольшую записку с датой, местом и временем. — Твоя судьба предрешена с рождения: все уроженцы Снежной служат своей Родине честью и верностью. Она махнула рукой на прощание и, развернувшись, ушла по аллее вдоль театра, скрываясь в тени. Хонори долго смотрела на записку размыленным взглядом. Когда грянул дождь, слезы градом потекли по её щекам.