Хуаляни, алфавит

Игорный дом был сосредоточением пороков и местом, где не воздавалось за грехи, если у согрешившего были причины поступить подобным образом. В его красном свете, запрятанные в желудке Призрачного города, люди проигрывали свои жизни, а демоны выигрывали смерть. Хозяином Игорного дома был градоначальник Призрачного города. Один из четвёрки Непревзойдённых, величайшее бедствие, Собиратель цветов под кровавым дождём, Хуа Чэн. Самый богатый демон из ныне существующих или когда-либо рассеянных ранее. И, как однажды сказал его бог с мягкой улыбкой на лице, к нему приходили люди исключительно бедные. — Разумеется, у большинства из них имеются определённые материальные блага, — пояснил тогда Се Лянь, задумчиво глядя сквозь газовую занавеску красного полога на игральные столы. — Но если они приходят с мешком золота за вторым, их жадность уже является бедностью. А если они приходят за властью, здесь уже бедность духовная… Хуа Чэн, заинтересованный, усмехнулся. Се Лянь в тот же момент поднял на него взгляд, изумлённо моргнул и замахал руками перед лицом, неловко смеясь: — Ах, Сань Лан, не смейся! Конечно, я не в праве судить их, просто… Ты спросил, и я… Бог прикрыл пылающее лицо руками, а демон улыбнулся. — Ну что ты, гэгэ, — ответил он с озорством и в то же время нежно. — Твои слова очень мудры и, разумеется, я соглашаюсь с каждым из них. Ко мне приходят играть только бедняки — такова суть самого известного игорного заведения, раз так говорит гэгэ. Се Лянь тогда, не отрывая руки от лица, беспомощно застонал: — Сань Ла-а-ан… С тех пор Се Лянь был смущён перспективой посетить Игорный дом в ближайшее десятилетие, ведь слова эти, из мыслей на губы его сорвавшиеся, напомнили ему время, когда он был наивным, молодым принцем и разбрасывался громкими, в действительности не стоящими и гроша выражениями. Какой ужас, ведь с тех прошло уже более восьми столетий! Он должен был измениться в лучшую сторону!!! Однако некоторые вещи оставались прежними. Не прошло и половины года, как Его Высочество запамятовал о не так давно сказанных смущающих его словах и во время прогулки с Ши Цинсюанем, некогда известным как Повелитель Ветров, зашёл в Игорный дом. Его спутник, неустанно беззаботный и дружелюбный, быстро затерялся в толпе демонов с криком: «Был рад увидеться с вами, Ваше Высочество! До скорых встреч!» Се Лянь только посмотрел вслед удаляющейся фигуре в не сказать белоснежных, но выстиранных светлых одеждах и с улыбкой покачал головой. После этого он посмотрел на демонов, окружавших его, и с удовлетворением заметил, что никто не признал в нём «старшего дядюшку». Всё-таки его удалившийся друг… Умел творить чудеса и не будучи богом. В Игорном доме было по обыкновению шумно. Принц вознамерился покинуть заведение и неторопливо последовал к выходу, без особенного энтузиазма оглядываясь по сторонам. Несколько столов зазывали его сыграть, но он только вежливо улыбался и продолжал держать путь к выходу. Ему это было неинтересно, ведь- — В ставке твоей никчёмной жизни нет никакого риска. Се Лянь остановился, услышав отстранённо-насмешливый голос своего мужа. Он вздёрнул голову к красному пологу, возвышающемуся над залом, и, только сосредоточившись на колыханиях занавески, наконец понял, почему игроки были столь возбуждены. Доселе принц не обращал должного внимания на шепотки призрачных жителей, но, насилу прислушавшись, заметил ощутимое, если не сказать очевидное, благоговение. В самом деле, градоначальник в Игорном доме — торжественное событие! Се Лянь всегда обращал внимание на то, с каким уважением и благоговением жители Призрачного города относились к его мужу. И хотя Хуа Чэн никогда этого не признавал, он был ответственным, любящим своё место градоначальником. Будь это не так, никто не стал бы так почтительно относиться к нему. Даже демоны не способны любить только пустую, ужасающую силу. Хотя были и те, кто видел в Хуа Чэне только его мощь, а потому не чувствовали к нему ничего, кроме страха и зависти. Внезапно среди толпы принц услышал отстранённый шёпот: — Как думаете, сегодня господин заберёт кого-нибудь в Дом Блаженства? Другой шёпот отозвался первому: — Мой дагэ говорил, что тех, кого Хуа Чэн сопровождал в свою резиденцию, никогда больше не видели. Если слухи правдивы, какой он, должно быть, ужасный любовник… Их прервал третий, более громкий и эмоциональный голос: — Прекратите распускать дерьмовые слухи! Наш господин отличный любовник! Градоначальник Хуа лучший любовник!!! Услышав последнюю фразу, Се Лянь заметил, как горят его уши. Он не мог описать в этот момент эмоций своих, до того они были смешанными и неоднозначными, однако продолжать подслушивать сплетни про своего мужа желания у него не было. Не отдавая себе отчёта в собственных действиях, Се Лянь поднял руку над демонической толпой и несколько отличным от привычного, довольно нежным и совершенно точно женским голосом произнёс: — Позвольте мне сыграть с градоначальником. На несколько долгих мгновений в Игорном доме воцарилась тишина, и слышались ото всюду только шепотки, подобные порывам едва ощутимого ветра. Все знали, какой престижностью была игра с градоначальником, и далеко не каждый мог решиться на такой риск. Опустив руку, Се Лянь услышал вокруг себя нарастающие по громкости восклицания. Среди нарастающего гула принц расслышал женский голос, полный беззаботного озорства, за которым скрывалась очевидная зависть: — Лицо довольно милое! Как думаете, настоящее оно иль мастер какой постарался? Гниющую демоницу поддержал мужчина, что был похож больше на быка, чем на человека, с рогами на голове, копытами вместо ног да и с хвостом, что извивался, подобно змее: — Девушка в самом деле хороша! И лицом, и фигурой, я бы!.. Не до конца сформировавшийся Фэй был прерван своим соседом, слабым и прозрачным, но смеющимся и бодрым бесполым призраком: — Да куда тебе! Принц пытался взглядом уследить за говорящими, да не смог: так много нечисти вокруг подключилось к обсуждению его личности: — Что же ставить она собралась? Простушка, наверняка ни гроша за пазухой. — Небось, на красоту свою понадеялась! Да градоначальнику ничего не стоит выиграть такую!.. — А коли выиграет… Как только разговоры толпы свернули в вульгарные подробности и речь зашла о пошлостях, девушка рядом у стола обратилась к Се Ляню: — На что сяоцзе собирается играть? — Я всего лишь странствую по миру, — улыбнулся Се Лянь, опустив застенчивый взгляд к полу из тёмного дорогого дерева. — И здесь я, чтобы снискать удачи в любви своей. Игорный дом вновь пронзила ошеломлённая тишина. Кто-то из демонов издавал негромкие смешки, а кто-то и помыслить не мог о том, чтобы выдохнуть изо рта воздух, впрочем, призракам вовсе не нужный. Все стояли да глазами своими в разном количестве хлопали, всё громче перешёптываясь о том, что с такой девушкой может сделать их господин. Что же, бывший Повелитель Ветров на славу постарался. Быстро подняв взгляд к пологу, Се Лянь заметил, как фигура за ним слегка сдвинулась. После этого девушка рядом произнесла: — Прошу сяоцзе пройти к столу. Демоны тут же замолчали и расступились, а потому Се Лянь без труда прошёл к центральному столу. Он принял у девушки стакан из чёрного дерева и пару игральных костей, ответил «премного благодарю» и в задумчивости опустил взгляд. Принц чувствовал на себе внимание множества глаз, наблюдавших за ним. И хотя это ощущение не было невыносимо неприятным, оно заставило его поправить накидку на груди, заправить выбившуюся прядь за ухо и глубоко вздохнуть. Только после короткой сутры для успокоения он смог расправить плечи и приняться за встряхивание стакана. Се Лянь не хотел разыгрывать представление, а потому довольно быстро перестал болтать кости и остановился. Возможно, он ждал, что Хуа Чэн, подобно разу в первое посещение принца Игорного дома, пригласит его к себе, но при этом с облегчением вздохнул, когда демон этого не сделал. Убрав стакан, Се Лянь увидел две пятёрки. Он почесал нос и усмехнулся, опустив голову. Они с Хуа Чэном… Задержались с утра, прежде чем разойтись по своим делам. Однако, к удивлению принца, всё закончилось довольно быстро. Девушка у стола, что общалась с Се Лянем, сообщила, что он победил, и принесла свои поздравления. Демоны же взорвались бурными восхвалениями: — Наш градоначальник такой щедрый! — Градоначальник никогда не проигрывает, выиграть у него — самое что ни на есть проявление его благосклонности! — Наш градоначальник был великолепен! Начиная игру, принц в самом деле не знал, чего он хотел добиться. Он не желал привлекать к себе внимание подобным образом, но, услышав голос мужа, повиновался какому-то необоснованному внутреннему порыву и подумал, что это могло бы понравиться ему. И теперь в груди его появилось какое-то странное, неописуемое чувство, выраженное в желании непременно подняться к Хуа Чэну, да чтобы все видели, что он это сделал. Однако желание это, как только Се Лянь попытался распознать его, рассеялось. Он не придал этому большого значения и, не оглядываясь, вновь затерялся среди толпы демонов и демониц под их восторженные трели градоначальнику. Вскоре толпа успокоилась, и волнение призраков поутихло. Игроки вернулись к своим столам и ставкам, а Се Лянь проследовал вглубь Игорного дома, чтобы попросить себе чарку вина. Он не питал к алкоголю слабости и привычки пьянствовать не имел, но в этот момент почувствовал очередной порыв и не стал ему сопротивляться. Се Лянь сидел немного поодаль от игровых столов и без интереса наблюдал за ставками. Он не так часто бывал в этом заведении, но сам для себя отметил, что привык наблюдать за демонами из-за полога, а не со стороны одного из обывателей. Так взгляд Се Ляня поднялся к красному пологу, что возвышался над всеми присутствующими и был отделён от них длинной лестницей. К этому моменту в чарке принца вино покоилось на самом дне, и он вдруг подумал: «Интересно, а Сань Лан… Всё ещё там?» Пустая чарка, некогда наполненная вином, была оставлена в сторону. Некоторые посетители могли заметить, как скромная девушка, порозовевшая от выпитого алкоголя, прикрыла лицо руками, а когда убрала их, черты её внешности кардинально изменились и будто бы стали напоминать чьё-то лицо, однако никто не мог сказать, чьё именно. После увиденного былой интерес нескольких демонов бесследно исчез, и они отвернули свои головы, чтобы вернуться к праздному времяпрепровождению. Се Лянь же почувствовал прилив уверенности в себе и ещё более сильное желание продолжить деятельность, завершившуюся неопределённое время назад. Нельзя было сказать, что виной тому был алкоголь; было бы уместней заметить, что в желании увидеть супруга виновата была прежде всего тоска по нему и его доступная близость, а вино в крови лишь немного сильнее взволновало сердце принца. Окутанный лёгкостью опьянения, Се Лянь без труда проплывал между демонами, неторопливо, но уверенно продвигаясь к своей цели. Ему показалось, что ноги принесли его к пологу намного раньше, чем он мог ожидать. — Мэймэй, где тебя носит? Меня давно пора было сменить, — прошипела девушка, стоящая возле полога. — Почему так долго? — Это имеет значение, если я уже здесь? — ответил Се Лянь, ухмыляясь. Он попытался сложить губы в более дерзкую линию, но не был уверен, что ему это удалось. — Теперь ты свободна. Демоница окинула принца пристальным взглядом, будто в чём-то подозревала его. Се Лянь почувствовал бы себя неуютно, но ухмылка на его лице придала ему уверенности, поэтому он только расправил плечи и повёл бровями. По всей видимости, не найдя ничего подозрительного или, наоборот, отыскав то, что ей было нужно, девушка расслабилась, и на лице её проступила усталость. Она напоследок окинула перевоплощённого принца быстрым взглядом, вздохнула и, не говоря больше ни слова, проследовала к выходу. Оставшись в некотором одиночестве, Се Лянь обратил своё внимание на красный полог. Он находился теперь так близко! С небольшого расстояния принц ещё отчётливее мог видеть, как слабо колышется полупрозрачная занавеска. На правах супруга и с небольшой привилегией в виде облика одной из работниц Се Лянь пошёл по лестнице, скрытой для глаз основной массы. Проход этот был исключительно для персонала, и принц смущённо улыбался, стараясь скрыть веселье, пока поднимался по ступеням из чёрного дерева. Выражение его лица стало отстранённым и вежливым в своей пристойности, как только принц оказался в зоне прямой видимости Князя Демонов. — Цзецзе наконец почтила меня своим присутствием, — раздался из-за алой занавески голос, лениво надменный, с оттенком игривости. — Я очень признателен. Се Лянь увидел, как красная занавесь медленно отодвинулась и из-за газовой ткани показалась бледная рука с длинными пальцами, которые выглядели изящно, но скрывали чудовищную силу, которую никто бы не хотел ощутить на себе. Следы этих пальцев горели на бёдрах и возобновлялись раньше, чем успевали сходить, заметил принц у себя в голове, почувствовав удовлетворение от осознания, что ему одному было об этом известно. Се Лянь оправил одежды на себе и без лишних слов, но не лишённый грации, вложил свою руку в ожидающую, холодную и мягкую. Пальцы демона приглашающе сжались на его ладони, вторая бледная рука приподняла красный полог в гостеприимном жесте, и принц последовал внутрь, преображаясь в свой истинный женский облик. Он поднял взгляд на своего супруга и заметил: Хуа Чэн был в своём истинном облике. Его чёрный глаз сиял от эмоций, а губы были растянуты в непристойною линию. Напротив ухмылке, слова демона звучали невинно, полные озорства и беспечного заигрывания: — Что привело цзецзе к этому скромному человеку? — он вёл принца вглубь скрытой от глаз игроков комнаты, почтительно придерживая за руку, будто тот в самом деле был нежной девицей. — Не потому ли, что соскучилась она по мне? Се Лянь вздохнул и покачал головой: — Скромности тебе в самом деле не занимать. Совсем не уязвлённый, Хуа Чэн рассмеялся, запрокидывая голову. Принц смотрел на изгиб его шеи с острым подпрыгивающим кадыком под тонкой бледной кожей, слушал смех его, пронизывающий самую душу и в сердце проникающий, да поверить не мог в обаяние своего супруга. Он почувствовал, как к щекам приливает жар, однако всё равно взгляд отвести не смог. Хуа Чэн закончил смеяться, как подвёл принца к кушетке, устланной множеством подушек. Взгляд его единственного глаза был хитрым, а улыбка — порочной, поэтому никому не составило труда бы сказать, что он что-то задумал. Однако принц молчал и выжидающе смотрел на своего мужа, заранее давая ему разрешение на всё, что ему заблагорассудится. — Наблюдать за ставками в самом деле так утомительно, — произнёс Князь Демонов, садясь на кушетку с преувеличенно расстроенным выражением лица. — Компания цзецзе сделала бы это времяпрепровождение намного менее невыносимым. Холодные пальцы Хуа Чэна по-прежнему почтительно сжимали пальцы бога, удерживая его рядом с демоном. Се Лянь, как будто ему ничего не оставалось, скрыл усмешку за сочувствием, таким же неискренним, как тоска его спутника, и без лишних слов опустился к нему на колени. Казалось, муж его от этого несколько опешил, но виду не подал, и улыбнулся только, обнимая его за талию. — Твоё расположение очаровывает меня, — произнёс Хуа Чэн, укладывая подбородок принцу на плечо. Игриво, но не без искренней заинтересованности, он продолжил: — Как прошла встреча с бывшим Повелителем Ветров? — Повелитель Ветров, он… — «Просил не называть его так», — подумал Се Лянь, ёрзая на коленях супруга. — Совсем не изменился. У него много друзей и, кажется, он нашёл некоторых из них прямо здесь, в Игорном доме. Хуа Чэн напевал, показывая, что внимательно слушает, и только крепче сжимал принца в кольце своих рук, пока тот, неизбежно распаляющийся, продолжал: — И я, знаешь… Очень рад за него. Немногие могут сохранить себя после несчастий, что пережил Повелитель Ветров. После прозвучавших слов прикосновения Хуа Чэна потеряли давление, стали лёгкими, и широкие ладони беспретендентно остановились у Се Ляня под рёбрами. Хуа Чэн, голос которого тоже переменился в настроении, спросил: — Хочешь поговорить об этом? Се Лянь прикрыл глаза, прислушался к себе и, выдохнув, положил ладони поверх рук Хуа Чэна, с улыбкой качая головой: — Всё хорошо, Сань Лан. Я хочу, чтобы ты продолжил. Ухмылка вернулась на лицо демона с томным «хм». — Вино волшебно раскрепощает гэгэ. Оба понимали, что чарка алкоголя не имела к поведению Се Ляня никакого фактического отношения, однако не стали говорить об этом вслух, потому что принц повернул голову, и рты их стали заняты губами друг друга. Хуа Чэн не возражал и только крепче приник к спине Его Высочества своею грудью. За счёт циркуляции мощных потоков духовной энергии в теле Се Ляня в действительности не осталось и капли алкоголя. Зато Хуа Чэн наверняка ещё чувствовал привкус вина на его языке, а потому мог Се Лянь позволить себе несколько более развязное поведение, чем то, к какому он привык, да и не так стесняться румянца своего от бесстыдных прикосновений, когда как толпа демонов взрывалась разрозненными криками в нескольких чжанах от них. Внезапно взгляд принца метнулся к алой занавеси, сосредоточился на том, как заколыхалась газовая ткань, а голоса демонов вдруг стали громче и как будто бы ближе. — Цзецзе стесняется? — спросил Хуа Чэн, отстраняясь от губ Его Высочества. — В Игорном доме столько глаз и ушей, не поверю я, что она могла не подумать о том, как кто-нибудь заметит или услышит её. Се Лянь слегка отпрянул, обернулся корпусом и посмотрел на мужа своего, ухмыляющегося и в то же время смотрящего на него с выражением мягким, беззлобно озорным. Не выдержав чувств, переполнивших сердце его от этого взгляда на себя, отбросив мысли, что не достоин он такой любви, Се Лянь подался вперёд, впечатавшись в губы демона своими. Не говоря ни слова, лишь с тихим шорохом одежд, бог развернулся на коленях Князя Демонов, оседлал одно из его бедёр да подсел к его телу ближе, не прекращая поцелуя. Грудь его, перевязанная Жое, однако всё равно заметно мягкая, приникла к груди Хуа Чэна, сравнительно плоской, упругой от мышц. Ощущение то было странным, но уже довольно привычным и оттого приятным, что супруги только подались навстречу друг другу, сталкиваясь в ещё более страстном поцелуе, да руками жадными водя по телам друг друга. Се Лянь и заметить не успел, как проворные и умелые пальцы Хуа Чэна ослабили завязки на его одеждах. Отстранившись, он тяжело задышал, пытаясь принять жар в теле, и только сильнее краснел, смотря на демона под собой. А тот улыбался приоткрытыми губами, с которых такие же волнительные вздохи срывались, и как будто не мог от принца глаз свой оторвать. Пока принц пытался перевести дыхание и рассеянно гладил плечи Хуа Чэна, демон наклонился вперёд и принялся поцелуями покрывать его шею, как будто промедление стоило ему жизни. Се Лянь откинул голову, блаженно прикрыв глаза и позволяя делать своему мужу всё, что тому захочется. Он чувствовал, как губы Хуа Чэн спускаются по его шее до ключицы, язык лижет напудренную и надушенную кожу, и его начало одолевать желание отстранить от себя демона, да тот не возражал, поэтому принц поддался и уже вплёл пальцы в темные густые волосы… Внезапно рядом с пологом раздался голос, мужской и бесстрастно профессиональный: — Градоначальник Хуа, — то был голос Инь Юя, почтительный в своей краткости. — На севере группа недавно обращённых демонов взбунтовалась, однако цели их неясны, причины и вовсе, как можно предположить, отсутствуют. Они движутся вдоль границы на восток и разоряют некоторые лавки на своём пути. Се Лянь настороженно замер, вслушиваясь в голос правой руки Князя Демонов, и, не зная, смеяться ему или плакать, взволнованно попытался отстраниться: увидят их сейчас, в таком непристойном виде! Однако Хуа Чэн уложил ладонь принцу на спину и не дал ему отстраниться, потёрся о его шею в ласковом жесте, который в этот момент ощущался никак по-другому, как жадный, и лениво отозвался: — Выясни, какие лавки они разорили, и возмести ущерб, если торговцы повода к ограблению не давали. Се Лянь прикрыл глаза, крайне смущённый, и не двигался, слушал только, как Хуа Чэн неторопливым тоном даёт распоряжения своему подчинённому, как будто не его бёдро тёрлось о промежность принца, и как будто… Се Лянь невольно вскрикнул и тотчас закрыл рот рукой. Одна из рук Хуа Чэна, некоторое время поглаживающая живот принца, оказалась у него под исподним! Се Лянь взглянул на демона возмущённо, да тот только и поднёс палец к его губам, продолжая говорить: — …и, если продолжат учинять беспорядки, вышвырни их за черту города. Пальцы демона тем временем прошлись по Жое на груди бога, незатейливым жестом отогнали ленту и, коснувшись мягкой кожи, провели изогнутую линию вниз. Они остановились на уровне Нижнего Дяньтянь и принялись массировать низ живота, немного более мягкий, чем в мужском обличии принца. Ласка это была простой, даже немного смущающей в своей примитивности, однако Се Лянь давно признал, что ему это нравилось. И Хуа Чэн, всегда исключительно внимательный к нему, ни разу не озвучил свои догадки вслух, однако исправно делал то, что было нужно. К неожиданности Се Ляня, расслабившегося от нежных прикосновений, рука его мужа скользнула ниже, и он приподнялся, забывшись, открыл рот, собираясь возразить- — Понял вас, господин, — отозвался Инь Юй так, будто и не видел, чем занимался градоначальник с Его Высочеством за газовой тканью полога. Хуа Чэн произнёс ленивое «свободен», и стали слышны негромкие удаляющиеся шаги. Се Лянь, так и не закрыв рот, оглянулся и сокрушился истеричным шёпотом: — Сань Лан! Он совершенно точно видел нас… — Разве не этого цзецзе добивалась своими действиями? — спросил Хуа Чэн лукаво, водя губами по шее принца. Пальцы же его принялись кружить по бёдрам Его Высочества в опасной близости к его уязвимо нежному месту. — Прибыла в Игорный дом и сыграла ставку с градоначальником на удачу в любви, выпила вина и под видом служанки поднялась к Князю Демонов в полог. Как, по-твоему, это выглядит со стороны, мм? Меж тем Хуа Чэн довёл-таки пальцы свои до промежности принца и круговыми движениями принялся массировать чувствительную точку в самом верху влажных от очевидного возбуждения складок. Се Ляню ничего не оставалось, кроме как поражённо упасть головой демону на плечо, закрыв глаза от прокатившихся по телу волн удовольствия и стыда за обличение его постыдного поведения. Он дрожал, рот его был приоткрыт, а с губ срывались влажные вздохи, пока он, преследуя желания своего тела, ёрзал на бедре Хуа Чэна и тёрся о его руку, то ли пытаясь побудить к дальнейшим действиям, то ли довольствуясь имеющимся. Хуа Чэн же не торопился, лаская своего бога дразнящими поглаживаниями да поцелуями в шею, приговаривая: — Боже, цзецзе такая влажная, этот Сань Лан польщён, — рот его покусываниями перешёл на плечи, рука, до сего момента придерживающая принца под спину, скользнула ниже, задирая ханьфу его, неаккуратно смятое на коленях, до самого верха оголяя бёдра. — Скажи мне, чего ты хочешь? — пропел он, оставляя на дрожащем теле всё новые и новые поцелуи. Внезапно Се Лянь ощутил в себе желание запротивиться, как будто ситуация сделала его более чувствительным к поддразниваниям. Он за плечи отстранил демона от себя, нахмурился, стараясь выглядеть недовольным вопреки пылающим щекам, и произнёс: — Сань Лан, — его голос прозвучал достаточно твёрдо, чтобы заставить демона приподнять брови. — Ты внимательный, милый, заботливый и самый замечательный муж, который прекрасно знает, как и чего я хочу. Просто двигайся и не заставляй меня говорить об этом вслух. Хуа Чэн беззлобно усмехнулся, взгляд его смягчился, сделавшись из распутного покорным. Се Лянь, несколько опустошённый сказанным, вновь упал демону на плечо и, хотя тот ничего не ответил, принц почувствовал, как предусмотрительно тёплые пальцы, кружащие по его складкам, начали медленно проникать внутрь. Вот так, без стимуляции чувствительной зоны, ощущения были не самыми возбуждающими, но довольно приятными. Се Лянь даже отпустил себя и всем весом облокотиться на тело супруга, пока тот массировал его нежное лоно. Внезапно внизу, среди столов и игроков, поднялся небывалый шум. Крики были столь бранными и громкими, какие не разносятся в процессе жестокой резни. Принц поднял голову и настороженно произнёс: — Сань Лан? И хотя пальцы Хуа Чэна продолжали неторопливо двигаться, черты лица его приобрели незаметную резкость, а глаз сузился, едва отвлёкшись от Его Высочества. — Всё в порядке, гэгэ, — произнёс демон с отстранённостью в голосе, смотря сквозь зарево полога. — Я прошу прощения. Рука его, опущенная к промежности принца, с осторожностью отстранилась и, в следующее мгновение сухая, в качестве извинения погладила бога по бедру. Се Лянь на своём неловком месте немного подобрался, накинул спущённое до локтей верхний слой ханьфу на плечи и, встряхнув головой, прогнал туманность возбуждения. Он всмотрелся в бесстрастное лицо Хуа Чэна и справился: — Сань Лан, что случилось? — его рука ненавязчиво опустилась демону на плечо, поправляя мантию. — Ты что-нибудь видишь? Нужна помощь? Хуа Чэн будто отмер; он повернул голову к богу, моргая осознанно, да вновь расплылся в улыбке. С лица его пропала вся задумчивость, сменившись нежностью и какой-то глубокой признательностью, и он произнёс: — Цзецзе не стоит волноваться. В Игорный дом пожаловали двое южных Богов Войны. Судя по всему, ничего серьёзного, однако они не смогли связаться с Вашим Высочеством. — Фэн Синь и Му Цин?.. — пробормотал Се Лянь озадаченно, задумчиво опуская глаза, да тут же отвёл их, взглядом напоровшись на картину распахнутых и смятых одежд. — Не смогли связаться, и-ах, Сань Лан! Хуа Чэн подкинул его на бедре и нагло подтолкнул к себе с невинной улыбкой на лице! Мало того, что с ним не смогли связаться как раз из-за того, что он провёл утро со своим мужем, так этот негодник ещё и смеётся над ним! — Ты уверен, что ничего важного? — вновь задал вопрос принц, невольно пространство между бровей потирая. Отчего-то уверен был он, что ничего серьёзного в самом деле не произошло. Было у него это чувство то ли оттого, что Хуа Чэн не стал бы скрывать от него чего-то, в действительности внимание требовавшего, то ли оттого, что нагрянувшие в Игорный дом генералы небывалый шум учинили. Случись чего в самом деле, не шумели бы они так, что стены сотрясались да демоны перекричать их возгласы не могли. — Я бы сообщил тебе, — заверил Хуа Чэн с честной, однако при том немного дерзкой, плутоватой улыбкой, по которой прямо-таки читалось, что демон тщательно выбирал, что считалось «требующим внимания гэгэ», а взгляды его были на этот счёт крайне предвзятыми. — Ныне же спор их не стоит и четверти того, с чем наведывался Инь Юй. Се Лянь кивнул понятливо, да всё же спросил: — События эти никак не связаны? Хуа Чэн расслабленно приподнял брови: — Я полагаю, никаким образом. Се Лянь вздохнул, однако ни на лице его, ни в позе не читалось облегчения. А не было его потому, что и появиться ему неоткуда было: выдохнул он ещё в тот момент, когда узнал об источнике шума, и сразу понял, что беспокоиться ни к чему. Однако же нечто иное вдруг взволновало принца. Почувствовал он, как в груди его зашевелилась недавно подавленное чувство, когда своей игрой с градоначальником он не привлёк видимого внимания Князя Демонов. Что тогда, что в сей момент, не понимал он, что это за чувство, однако желания его стали чётче, ярче как будто бы, словно душа его дорвалась, как измученный затишьем рыбак, который ощутил-таки чешую рыбы под кончиками своих пальцев. Ухватившись за желание это, по-прежнему размытое и словно облачное, но нестерпимое, Се Лянь вцепился в воротник мужа, красный и лоснящийся, как влажный от речной воды хвост карпа. Хуа Чэн, взглянув на принца с ошеломлением, изумлённо моргнул: — Цзецзе? Ты смотришь на меня так, будто… Однако договорить ему не дали, прервав крепким, как будто бы с привкусом собственничества поцелуем. И хотя было в этом жадном соприкосновении губ что-то глубокое, затаённое, как холодная вода в бездонном колодце, что чувствовал бог так же, как чувствовал это демон, супруги позволили желанию момента взять над ними власть, а рукам своим — овладевать телами друг друга. И хотя одежды не рвались, потому что Се Лянь, как только услышал треск ткани, протестующе замычал, какие-то элементы ханьфу всё равно пропали, а по комнате из рассеявшихся нитей запорхали серебристые бабочки. Принц не сразу заметил появление мерцающих малюток, однако отстранившись, задыхающийся, уставился на вспышки белого света и интуитивно подставил руку. Странно чувствовать внутри себя Хуа Чэна, пока держишь на руке бабочку, заметил Се Лянь. Он отогнал ещё более странные мысли, невольно пришедшие ему в голову в виде мутных образов, и с нежностью пересадил бабочку на спинку кушетки, за плечо Хуа Чэна. — Хочешь оставить её здесь, — догадался демон, даже не оглядываясь на насекомое, — чтобы она запечатлела, как Игорный дом на ушах стоит от твоего голоса? Се Лянь вскинул брови, скрыв возбуждение своё от этой мысли за смущением. В действительности ему не казалась приглядной идея того, как их с Хуа Чэном заметят в момент близости, да и не хотел он, чтобы его услышали, однако… Было в вероятности этого что-то, что заставило принца сжаться вокруг пальцев его мужа и прикрыть глаза, чтобы не видеть самодовольную улыбку на любимом лице. Быть может, действие это спровоцировало Хуа Чэна, или позабавиться ему захотелось, потому что в следующее мгновение его большой палец нашёл ту чувствительную горошину над складками принца и затеребил её столь интенсивно, что бог на нём взвился, глаза распахнув. — Сань Лан! — успел он только громким шёпотом позвать супруга, прежде чем бёдра его задрожали, мышцы напряглись, а в животе начало подниматься нестерпимое желание. Энергии в теле принца было так много, что он принялся изгибаться, словно меч во время обжига. Он приник к груди своего мужа, обвивая его шею руками и найдя в нём надёжную опору, и подался чреслами вперёд, вниз, насаживаясь на руку демона и ища о неё большего трения. Он почувствовал ладонь на своей пояснице, что прижала его теснее, и- Се Ляня сотрясла крупная дрожь, от которой он зажмурил глаза и изогнулся так, как порой не растягивался во время медитации. Ему стало так легко, так невыносимо хорошо, что он измученно застонал и подался грудью вперёд, словно хотел раствориться в Хуа Чэне. Он даже на мгновение почувствовал, что мог бы — до того бестелесным чувствовал себя принц в наслаждении. После серии мелкой дрожи Се Лянь наконец расслабился. Он буквально расплылся по мужу, обращая внимание лишь на руки его на собственном теле, на нежные, успокаивающие прикосновения. Ему пришла мысль, что остаться вот так, в призрачном тепле и в воздушной оболочке, что представляло сейчас его тело, было крайне, крайне недурно. Однако вокруг принца был шумный Игорный дом, а под бёдрами его — Хуа Чэн, чьё неудовлетворение натягивало мантию и упиралось богу во влажный пах. Се Лянь приподнялся и улыбнулся своему мужу. — Цзецзе была довольно громкой, — отозвался тот с озорством. Однако, казалось, посетители не обратили на то внимания: крики их были такими же, какими были всегда, разрозненными и бессмысленными. Се Лянь прищурился слегка и наклонился к губам Хуа Чэна, дразня: — Вполне возможно. Однако, быть может, всем по душе придётся голос градоначальника? Хуа Чэн лихо ухмыльнулся, прежде чем притянуть принца к себе для очередного жадного поцелуя. По неизвестным причинам генерал Наньян и генерал Сюаньчжень в тот день так и не связались с Его Высочеством, даже когда у того появился запас духовной энергии, и самостоятельно справились со своей проблемой.