***
Покои в небесном дворце были помпезными. Стены, потолки и пол блестели от золота, разбавляющий его холодный мрамор был ненамного приятнее. И хотя всё было сделано со вкусом, в выдержанном стиле, Се Лянь не единожды говорил, что более всего во дворце радуют его картины, нарисованные Хуа Чэном. В небесном дворце также была большая кровать с газовым белым балдахином и настолько мягкой периной, что в ней можно было бы утонуть. Хуа Чэн проснулся от ласкового прикосновения к своему лицу. Его глаз медленно открылся, и демон, заметив нависшего над собой мужчину, с хрипотцой, однако довольно произнёс: — Гэгэ, я так скучал по возможности видеть тебя по утрам. Спокойное лицо принца озарилось такой счастливой улыбкой, что, будь она немного шире, и он мог бы засветиться. — Доброе утро, Сань Лан, — ответил Се Лянь перед тем, как прижаться к гладкой щеке демона губами. Хуа Чэн в ответ наигранно надулся: — Губы этого Сань Лана так скучают по губам гэгэ. То ли от неожиданности, то ли от пребывания в Небесных чертогах, но щёки Се Ляня залил едва заметный румянец. И всё же он повернул голову, чтобы целомудренно поцеловать мужа в вытянутые губы. После поцелуя принц приподнялся и сказал: — Ты можешь поспать ещё немного, — улыбка его была нежной, а взгляд снисходительным. — Но мне пора на собрание. Хуа Чэн повернулся в сторону принца и, ленно растянувшись по смятым простыням, зевнул в подушку: — Я мог бы сопроводить тебя, если хочешь. Се Лянь негромко рассмеялся, взъерошил волосы демона на затылке и отмахнулся: — Отдыхай. Хуа Чэн, вздохнув, оторвал голову от мягкой подушки. — Позволь этому Сань Лану заплести твои волосы? — невероятно скромно для демона с обольстительной улыбкой предложил он. Под согласное напевание Хуа Чэн устроился на измятых простынях, получил в руки гребень, дождался, пока принц сядет перед ним, и с благоговением принялся за шелковистые волосы. Он начал с самых кончиков, терпеливо и неторопливо проводя гребнем по спутанным местам. Его ладонь покоилась на затылке бога, и тот доверчиво прижимался к ней. Когда гребень стал погружаться в водопад волос без сопротивления, а Хуа Чэн, потворствуя своей слабости, продолжал расчёсывать длинные локоны, Се Лянь тихо произнёс: — Сань Лан, — в его голосе звучал мягкий упрёк. — Если ты продолжишь развлекаться, я могу уснуть. — Если гэгэ хочет спать, — ответил Хуа Чэн томно, не скрывая веселья и заботы. — Он должен остаться в постели. Это естественное желание, и только оно имеет значение. Он наклонился и прижался губами к затылку принца. Се Лянь поддался прикосновению, отклонился назад и позволил Хуа Чэну обнять себя. Однако вскоре он покачал головой: — Я постараюсь всё уладить этим утром. Отпусти меня, будь добр? Хуа Чэн вытянул шею, чтобы посмотреть на своего мужа, и увидел, как на лице того сверкала улыбка. Поражённый, он раскрыл объятия и вернулся к своему первоначальному утреннему предназначению: принялся заплетать волосы Его Высочества. По окончании причёски Хуа Чэн закрепил пучок принца приглянувшейся ему ранее золотой заколкой. Се Лянь провёл по металлу кончиками пальцев и удивление на его лице быстро сменилось невыразимым теплом и благодарностью. После всех приготовлений, в аккуратно завязанных и скромных одеждах, Се Лянь опрокинул Хуа Чэна обратно в постель и, посоветовав всё-таки отдохнуть, покинул дворец. Демон растянулся по кровати, как большой и наевшийся кот. Если это то, чего желает его муж, он будет отдыхать. Спустя некоторое время Хуа Чэн потянулся, словно тетива лука, и перевернулся на спину; взгляд его единственного глаза остановился на белом балдахине. Демон тяжело вздохнул, выдохнул и не сделал больше ни одного вздоха. Грудь его наполнилась неприятным чувством, что отразилось на лице хмурым выражением. Не прошло и часа, а он уже скучал по гэгэ! Хуа Чэн вновь перевернулся со спины на живот и зарылся носом в подушку принца, вдыхая запах волос Его Высочества. В таком положении он провёл до момента, пока в его голове не раздался единственный желанный голос: — Сань Лан? — Се Лянь говорил негромко, как будто опасался, что Хуа Чэн действительно мог заснуть в его отсутствие. Хуа Чэн так же негромко ответил: — Гэгэ? Ты закончил? Се Лянь неожиданно рассмеялся, в его голосе появилось смущение: — Собрание ещё не окончено, но я не думаю, что моё пребывание здесь несёт какой-либо смысл. Собиратель цветов под кровавым дождём удостоит этого скромного бога вниманием и зайдёт за ним в центральный дворец? Губы Хуа Чэна тронула улыбка. Демон поднялся с остывшей постели. «Конечно», — ответил он, меняя свой истинный облик на юношеский, менее узнаваемый. Со словами благодарности от своего бога в личной сети духовного общения Хуа Чэн покинул золотой дворец Его Высочества наследного принца Сяньлэ. Центральный дворец — сверкающее в своём великолепии здание, мимо которого невозможно пройти. Поднявшись на крыльцо, Хуа Чэн медленно открыл массивную дверь и томно, с флёром почтительности позвал: — Могу я потребовать немного внимания Его Высочества наследного принца Сяньлэ? В зале боевых искусств воцарилась тишина. Молодые боги молчали из-за незнания, старые — умудрённые опытом. Как только Его Высочество вышел замуж за Собирателя цветов под кровавым дождём, никто не осмеливался вслух обличить Князя Демонов в его личности. Напряжение рассеялось так же внезапно, как и образовалось. Его Высочество произнёс негромкое «прошу прощения», поднялся со своего места и с улыбкой поспешил покинуть тронный зал. Его спина была прямой, однако некоторым могло показаться, будто в его походке улавливалась пружинистость. Как только дверь во дворец закрылась, Се Лянь облегчённо выдохнул и расслабил плечи. Он принял протянутую руку своего мужа и улыбнулся ему. Эта улыбка была намного искреннее, чем минутой ранее во дворце. Хуа Чэн произнёс почтительным, слегка озорным тоном: — Гэгэ отлично поработал. Похвала захватывала как несколько напряжённых дней на небесах, так и побег с них. На губах Се Ляня продолжала играть мягкая улыбка, однако глаза его засветились ярче. Очевидно счастливый, он произнёс: — Я сбежал, Сань Лан, не хвали меня за это. Лучше расскажи, чем ты занимался в эти дни? Принцу показалось, будто бы в улыбке его супруга появилось что-то опасное. Он прищурился, и Хуа Чэн вернул своему лицу невинное, подобающее выражение. — Я мог бы показать гэгэ, — ответил демон. Его внимательный взгляд быстро прошёлся по богу. — Однако, ах, такое дело… — О чём речь, Сань Лан? — Тёплый бассейн с любимыми маслами гэгэ уже ждёт его погружения… — Омовение в Доме Блаженства звучит отлично, — произнёс Се Лянь, с улыбкой наблюдая за притворством Хуа Чэна. — Если ты составишь мне компанию. — Этот Сань Лан сочтёт за честь. Переглянувшись, две фигуры, одна в белом, другая в красном, со вспышкой серебристого света покинули Небесную столицу. Место, представшее перед их глазами, было залито красным. Прозрачный туман тёплыми облаками заполнял комнату. Се Лянь почувствовал, как вокруг его талии обвились жилистые руки, опустил голову и увидел, как длинные бледные пальцы теребят пояс его ханьфу. — Сань Лан стесняется? — спросил принц, забавляясь. — Гэгэ так хорош, — отозвался Хуа Чэн негромко; его низкий голос раздался над самым ухом принца, а пальцы принялись развязывать белый пояс. — Каждый раз его присутствие волнует этого Сань Лана. Се Лянь усмехнулся. — Ну, ну, я не поверю, что ты так сильно соскучился, — поддразнил он, развернувшись в объятиях своего мужа. Хуа Чэн немного опустил голову, чтобы смотреть принцу в глаза. Он почувствовал, как счастье переполняет его. Он надул губы, прикидываясь оскорблённым: — Даже час без гэгэ невыносим! По купальне разнёсся тихий смех. Закончив смеяться, Се Лянь спокойно ответил: — Тогда мне повезло, что мой Сань Лан очень терпелив. Обменявшись улыбками, бог и демон принялись раздевать друг друга. Они никуда не торопились и позволяли некоторым неудобствам одежд задержать их руки на пути к коже друг друга. Вскоре они были обнажены. Хуа Чэн первый спустился по нефритовым ступеням в бассейн и протянул Се Ляню руку. Тот, опираясь на неё, так же спустился в бассейн. — Так хорошо, Сань Лан, — расслабленно выдохнул принц, опускаясь в воду по самый подбородок. Хуа Чэн с тёплом во взгляде наблюдал за Его Высочеством, шевеля в воде пальцами и пуская в неё слабые потоки духовной энергии. — Я рад, — ответил демон, откидываясь спиной на гладкий нефрит. Двое мужчин довольно долго расслаблялись в тёплом бассейне. Никто из них не считал времени. Как только кожа на пальцах Се Ляня начала сморщиваться, он предложил приступать к непосредственному омовению. Хуа Чэн даже не стал вслух соглашаться: просто потянулся за мыльным корнем и попросил: «Гэгэ может повернуться ко мне спиной?» Пока демон наносил на волосы принца мыльную пену, Се Лянь откинул голову назад и негромко произнёс: — Сань Лан так заботится о моих волосах. Порой мне кажется, что они нравятся тебе даже больше, чем мне самому. Хуа Чэн с улыбкой ответил: — Волосы гэгэ безупречны. Впрочем, как и весь гэгэ. Он приложил ребро открытой ладони ко лбу бога и свободной рукой принялся поливать его волосы тонкой струёй воды из деревянного ковша. Плечи Се Ляня были расслабленно опущены, и это всё, что имело значения для Хуа Чэна. Как только чистые волосы Его Высочества, чтобы не касались использованной воды, были заколоты в аккуратный пучок, он настоял на том, чтобы заняться волосами Хуа Чэна. И хотя демон ответил, что в этом нет необходимости, он был не против и в конце концов произнёс: «Этому Сань Лану приятно, что гэгэ так заботится о нём». Как с омовением было покончено, мужчины вылезли из бассейна. В этот раз Се Лянь был первым и подал Хуа Чэну руку, чтобы тот не поскользнулся на гладких ступенях под водой. После этого они вытерлись заранее принесёнными слугами полотенцами и завернулись в красные шёлковые халаты. — Ты, должно быть, голоден. Стол уже накрыт, — оповестил Хуа Чэн, когда принц поинтересовался, куда они направляются теперь. — Чем гэгэ питался на небесах? Се Лянь отвёл взгляд с украшенных узорами стен коридора Дома Блаженства и перевёл его на Хуа Чэна. — Ты же знаешь, Сань Лан, — ответил он со скромной улыбкой. — Приёмы пищи без тебя не имеют смысла. Конечно, прошло всего два дня, и его бог ещё не успел достаточно утомиться для утоления собственного голода. Демон улыбнулся: — Значит, мне повезло сопровождать гэгэ во время его трапезы этим днём. В главном зале действительно был накрыт широкий стол с местами всего для двух человек. Он ломился от яств, ото многих блюд исходил ароматный пар. Се Лянь, посмотрев на накрытый стол, недоверчиво рассмеялся: — Зачем так много, Сань Лан? — Здесь только твои любимые блюда. Почему нет? Съешь столько, сколько захочешь, а остальное уберут. Не волнуйся об этом. Се Лянь только покачал головой и сел на кушетку, поправив халат так, чтобы Хуа Чэн мог сесть рядом. Их колени соприкасались, но руки не мешали друг другу. Се Лянь съел несколько плошек разных блюд, а также пару маньтоу из миски Хуа Чэна. Демон был не столь активен в приёме пищи, но поддержал своего супруга, как мог, разделив с ним миску паровых булочек и выпив несколько пиал чая. После трапезы Се Лянь сыто облокотился на спинку кушетки. Его руки легли поверх лишь слегка округлившегося живота, и принц, довольный, поблагодарил: — Всё было очень вкусным, Сань Лан. Демон улыбнулся на благодарность. — Гэгэ должен есть только то, что ему по душе. Заметив смешинки в древних глазах своего бога, Хуа Чэн заинтересованно произнёс: — Что такое, гэгэ? — Я не могу есть всё, что мне по душе, — с горечью произнёс принц, опустив глаза. Демон даже приподнялся, слегка сбитый с толку. — Почему? — Ведь тогда… Ах, тогда бы мне пришлось съесть Сань Лана. Со смешком Хуа Чэн откинулся обратно на кушетку. — Поразительно! Гэгэ бессовестно дразнит этого бедного Сань Лана! Се Лянь, поражённый обвинением, опрокинул Хуа Чэна на собственную грудь. Так бог и демон возились по кушетке, пока, сытые и оттого быстро уставшие, не прекратили. Успокоившийся, Се Лянь перебирал волосы Хуа Чэна, притворно вздыхая и жалея своего мужа: — Ах, действительно, бедный Сань Лан. Его гэгэ так жесток с ним. Он без силы потянул за прядь смоляных волос и пригладил её под воркующе-согласные звуки. После бог и демон некоторое время провели в тишине. Они расслабленно развалились на кушетке, принц перебирал надушенные маслами волосы своего супруга, а Князь Демонов, прикрыв глаз, мерно дышал. Не было тревог, шума и забот — о чём ещё можно было мечтать? В какой-то момент Се Лянь, заплетая третью или четвёртую неряшливую причёску из чернильных волос, позвал: — Сань Лан? Демон тут же откликнулся заинтересованным звуком. — Ты, кажется, хотел мне что-то показать. Хуа Чэн отнял голову от груди принца, чтобы посмотреть ему в глаза. — Я действительно хотел тебе что-то показать, — сказал он медленно и, как ему показалось, почти загадочно. Се Лянь мягко улыбнулся: — И ты до сих пор хочешь? — Если это интересно гэгэ. Се Лянь кивнул, и тогда Хуа Чэн потянулся, чтобы поцеловать его в подбородок. После этого демон поднялся и, прищурив глаз, растянул губы в улыбке: — Как пожелаешь. Се Лянь заинтересованно приподнялся, и Хуа Чэн отошёл от кушетки, уступая принцу место выйти. Однако тут же, будто опомнившись, он произнёс: — Ах, гэгэ, совсем забыл. Перед тем, как мы отправимся, могу я завязать тебе глаза? — Тогда как же я увижу то, что Сань Лан желает мне показать? — спросил Се Лянь лукаво. Демон вздохнул, за притворством скрывая восхищение озорством своего бога. — Гэгэ весь день дразнит этого Сань Лана, — с глубокой печалью в голосе сообщил он, понуро опустив голову. Шею Хуа Чэна обвили тёплые руки, к груди его прижалось пышущее силой тело. — Этот гэгэ всего лишь берёт пример со своего дорогого мужа, — ответил Се Лянь улыбчиво и назидательно. Он звонко поцеловал демона в выглядывающую из-за воротника распахнутого халата ключицу и отступил. — Конечно, ты можешь завязать мне глаза. Что угодно, Сань Лан. Хуа Чэн, уловив смысл между строк, не стал поддразнивать своего бога в ответ, взмахнул рукой так, что между пальцев появилась красная лента, и принялся завязывать её вокруг закрытых глаз принца. Се Лянь тем временем, терпеливо ожидая, принялся задавать вопросы: — Сань Лан, мы же не переоделись. Что скажут люди, если увидят нас в таком бесстыдном виде? — Там, куда мы отправимся, нет людей, гэгэ. Да и если бы нас кто-нибудь увидел, никто не посмел бы ничего сказать. — Почему мы не могли использовать Жое? Она не спадёт и не развяжется, как обычная лента. — Жое может дать тебе подглядеть. — Сань Лан что-то прячет? Хуа Чэн закончил завязывать ленту вокруг головы принца, проверил натянутость, поправил несколько прядей выбившихся из-под ткани волос и поцеловал уязвимо открытый лоб. — Увидишь, гэгэ.***
Се Лянь не знал, куда Хуа Чэн перенёс их. Его голые ступни касались мягкого ковра, из-за чего можно было подумать, что они не вышли за пределы Дома Блаженства. Однако звук их шагов, отражающийся от стен тихим эхом, опровергал возможность нахождения в резиденции Князя Демонов. На протяжении всего пути Хуа Чэн молчал. Он вёл принца под руку, внимательно и неторопливо, и Се Лянь невольно вспомнил их «первую» встречу на горе Сюань Цзи. — Сань Лан, ты будто снова притворяешься призрачным женихом, — произнёс Се Лянь тихо, вслушиваясь в отголоски собственного голоса. Хуа Чэн усмехнулся: — Конечно, притворяюсь, ведь гэгэ мой муж. Се Лянь тоже усмехнулся, и эхо их голосов расслоилось и потерялось где-то в пространстве. В какой-то момент Хуа Чэн перестал идти, и Се Лянь остановился рядом с ним. — Мы пришли? — спросил принц, по привычке едва ли не оглянувшись. — Мгм. Присядь пока, гэгэ. Я скоро вернусь. С помощью демона Се Лянь сел на мягкую подушку с удобной для ног высотой. По удаляющемуся звуку шагов он понял, что Хуа Чэн действительно куда-то уходит. Вскоре шаги его полностью стихли. На своё место Се Лянь был усажен аккуратно, руки его были сложены на коленях. Но ничего ведь не случится, если он немного изучит место, в котором находится? Он не собирался снимать повязку и только протянул руки в стороны, чтобы хотя бы узнать, на чём он сидит. Под пальцами Се Лянь ощутил холодный, гладкий материал. Он повернулся, чтобы ощупать пространство вокруг себя, и обнаружил, что за спиной его так же находился камень, явно отполированный. По форме сложно было сказать, что он из себя представляет, поэтому Се Лянь отбросил это дело и сложил руки обратно на коленях. Вскоре издалека послышались приближающиеся шаги. Они сопровождались тихим, знакомым звоном. Хуа Чэн обувался? Но для чего? Се Лянь заинтересованно повернулся на звук, заметив, что исходил он с противоположной стороны от той, в которую ушёл Хуа Чэн. — Сань Лан? — позвал он почему-то почти шёпотом. В ответ принцу прозвучал только мерный звук шагов. Звяк, звяк, звяк. Се Лянь насчитал двадцать два шага, прежде чем они остановились возле него. — Сань Лан? — произнёс он ещё раз, по-прежнему смотря в сторону, откуда к нему подошли. Его руки осторожно коснулись. Это было всего лишь прикосновение к кончику указательного пальца, но его неожиданность заставила Се Лянь улыбнуться. Следующее прикосновение было смелее. Се Лянь почувствовал, как его ладонь полностью накрывает ладонь его мужа. Он узнал бы эти холодные пальцы из тысячи! Только вот он до сих пор не совсем понимал, что затеял его Сань Лан. Незатейливые ласки начали медленно распространяться по всему телу принца. Се Лянь не сказал бы, что замёрз во время ожидания, но появление Хуа Чэна и его последующие действия заставили Его Высочество согреться. Удовольствие начало наполнять его тело. Се Лянь чувствовал себя немного странно. Они с Хуа Чэном редко занимались любовью в темноте, а потому все прикосновения, которые Князь Демонов дарил принцу, ощущались… Несколько более значимыми, чем обычно. Круговыми и поглаживающими ласками Хуа Чэн добрался до плеча принца. Се Лянь пытался представить, каким измятым выглядел его рукав, и подумал, что халат можно было бы снять. «Какое бесстыдство», — подумал принц. «Я даже не знаю, где нахожусь». Но, с другой стороны, разве не этого добивался Хуа Чэн? Прошло совсем немного времени, прежде чем Се Лянь осознал, что его одолевает желание поёрзать. Его щёки были тёплыми, а пальцы подрагивали в желании ответить демону на прелюдию. Как будто в успокоение, к губам принца прижалось что-то мягкое и прохладное. Разумеется, то были губы Хуа Чэна. Тёплый и влажный язык протиснулся между двух лепестков нежной кожи, и Се Лянь тяжело вздохнул, пропуская его в свой рот. Хуа Чэна было так мало и так много одновременно. Его губы целовали губы принца, а руки гладили плечи, но это было всем, что чувствовал Се Лянь. Весь его мир сузился до этих прикосновений, и он ни на что больше не обращал внимания. Халат соскользнул с его плеч. Се Лянь ощутил, как его спина прижалась к холодному камню. Он даже не успел вздрогнуть, как между лопаток легла тёплая рука демона, ограждая его от контакта с твёрдой поверхностью. Из его груди вырвалось благодарное мычание, и он потянулся за прекращающимся поцелуем, когда Хуа Чэн начал отстраняться. — Сань Лан, не уходи, — усмехнулся принц, потянув Хуа Чэна за рукав его халата. Хуа Чэн отозвался низким «хм», и Се Лянь почувствовал, как губы демона, запечатлев на его губах целомудренный поцелуй, пропали вновь, чтобы переместиться на его шею. Свободная рука демона тем временем в очередной раз очертила его плечо и опустилась ниже, касаясь груди и сильнее распахивая халат. Се Лянь неожиданно подумал: «А есть ли в помещении свет? Хуа Чэн видит меня?» Принц не стал открывать глаза. Вместо этого он отпустил халат своего мужа, за который до сего момента держался, и уложил её ему на голову, вздыхая: — Сань Лан, здесь, мм… — губы Хуа Чэна с влажным звуком вобрали кожу над его ключицей, — светло? Ты видишь что-нибудь? — Я вижу всё, — ответил Хуа Чэн, и по голосу было слышно, как он ухмыляется. «Хорошо», — подумал Се Лянь, неосознанно сильнее откидывая голову назад. Запоздало ему пришла мысль: «Как непристойно это всё, наверное, выглядит…» По мере того, как продвигались рука и губы Хуа Чэна, одеяния принца раскрывались всё сильнее. Не прошло много времени, прежде чем Се Лянь ощутил, как его разгорячённую кожу обволакивает прохлада помещения. Он чувствовал, как его корень Ян налился кровью и пульсировал, но не стремился ничего с этим сделать, позволяя Хуа Чэну руководить. Сань Лан ведь не оставит его без внимания? Будто слыша мысли своего мужа, Хуа Чэн начал оставлять поцелуи всё ниже и ниже, всё ближе к обделённому вниманием месту. Чресла принца напряглись и подались вверх, в ласкающий прохладой воздух. — Ну, ну, Ваше Высочество, вам не стоит так утруждаться, — пропел Хуа Чэн с ухмылкой в голосе. В следующее мгновение Се Лянь почувствовал, как его обхватывают влажные губы и погружают в тепло широко раскрытого рта. Он извился, подобно скрученному от огня волосу, и приник спиной к нагретому гладкому камню. И хотя что-то за его спиной было твёрдым, это было приятным. Наверняка его Сань Лан постарался, чтобы… — Ах, Сань Лан, Сань Лан! Не так глубоко! Се Лянь был близок к тому, чтобы распасться. И хотя Хуа Чэн не единожды говорил ему, что в раннем приходе не было ничего зазорного, принц не хотел заканчивать так рано. Поэтому он сжал пальцы в волосах своего мужа и без силы, но предупреждающе потянул за корни. Хуа Чэн, удивительно послушный, выпустил плоть Его Высочества изо рта. Вместо этого, будто воздержание было невыносимым, он припал влажными поцелуями ко внутренней стороне бёдер принца. Се Лянь осознал, что начал медленно сползать со своей подушки. Его затылок упёрся в какой-то выступ в камне, и это было немного неприятно, поэтому он слабо нахмурился. — Гэгэ, должно быть, неудобно, — в то же мгновение отозвался Хуа Чэн между поцелуями. Его руки крепко обхватили бёдра Се Ляня, притягивая к себе. — Этот Сань Лан виноват. После перемещения Се Лянь был как будто бы сильнее раскрыт, его бёдра были практически на весу и поддерживались только руками Хуа Чэна, а голова теперь покоилась на чём-то мягком. Вероятно, то была ещё одна подушка, которой не было несколько секунд назад. — Как сейчас, гэгэ? Удобно? — спросил Хуа Чэн, в знак извинения поглаживая колено принца. — Не стоит молчать, если что-то мешает тебе. — Сань Лан, я едва ли успеваю открыть рот, чтобы сказать, что что-то не так, — сокрушился Се Лянь, вздыхая. — Всё хорошо, милый. Пожалуйста, продолжай. Се Лянь редко о чём-либо просил так прямо, особенно в постели. Возможно, совсем немного чаще он звал Хуа Чэна баобэй, но это сработало как нельзя лучше. Принц получил даже более интенсивную отдачу, чем мог предположить. Губы Хуа Чэна вновь сомкнулись вокруг Его Высочества. Его руки сжали бёдра принца, притягивая его ближе к лицу демона. Он как будто собирался заглотить принца полностью! От своих дурных мыслей и жара в теле, Се Лянь, смущённый и раскованный, раскрылся на подушках. Его дыхание стало глубоким и достигло низа живота, посылая по всему телу волну иного, более глубокого удовольствия. Одна из рук Хуа Чэна очертила внутреннюю сторону бедра принца и кончик одного из пальцев коснулся того самого места, сжатого и пульсирующего. Так как рот демона был занят и он не мог спросить об очевидном, Се Лянь просто расслабился и раскрылся, стараясь преподнести ответ наиболее понятным и быстрым способом. В следующее мгновение принц почувствовал, как в него проникает длинный палец, смазанный чём-то влажным и согретым. Воздух пронзил знакомый аромат масла. Милосердный, палец Хуа Чэна быстро нашёл чувствительную точку в теле принца, и Се Лянь задрожал всем телом, чувствуя скорое приближение к краю.***
Спрятанной частью себя Хуа Чэн не мог поверить в происходящее. Этой ничтожной частью он никогда не смог бы поверить в собственное счастье и охотнее принял бы собственное сумасшествие, граничащее с небытием, что принесло ему вековое, восьмисотлетнее одиночество. И всё же его принц был рядом с ним. Его принц был под ним, извивался в удовольствии, тянул его за волосы и наполнял горло Хуа Чэна так хорошо, как не смог бы наполнить ни один из возможных предметов. Он также принимал пальцы Хуа Чэна, как будто это было самым естественным положением вещей, и подступал к краю, раскрывшийся на своей собственной статуе. Хуа Чэн стоял на коленях между разведённых ног своего мужа, преклоняясь ему и перед его алтарём. Он чувствовал под собственными пальцами его мягкое бедро и горячее нутро и прижимался коленями к камню его статуи. Он молился бы, не будь его рот занят Его Высочеством, а мысли сосредоточенны на том, чтобы доставить его богу удовольствие. «Приходи, гэгэ», — произнёс он с нежностью в их личной сети духовного общения. Тело Се Ляня дрожало так долго, что Хуа Чэн приложил все усилия, чтобы эта дрожь достигла своего пика и перешла в лёгкие, приятные спазмы, как сжимающийся зрачок, реагирующий на свет. Демон проглотил всё, что ему было позволено проглотить, и окутал своего бога мягкой духовной энергией. Он также осторожно покинул его тело и расслабил челюсть, позволяя обмякающей плоти покинуть его рот. Чресла Его Высочества так же расслабились, он полностью опустился на кушетку. Хуа Чэн не торопился подниматься с колен. Он приник щекой к бедру принца, поощрительно поглаживая его мягкие, упругие бедра. Он смотрел снизу вверх на лицо, бесстрастное и прекрасное, остывающее в блаженстве, и понимал, что никогда не смог бы описать чувств, наполняющих его призрачную душу. Хуа Чэн чувствовал себя прахом бабочки, наконец добравшейся до огня в глубокой ночи. Он сгорел, пробравшись через темноту к свету, и теперь был частью желанного пламени.