не по залёту

      Минхо учили жить по совести.       У него вообще на редкость прекрасные родители: здраво оценили возможности в своё время и не пошли на поводу своих родителей, уговаривающих их на хотя бы двоих детей. Сделали одного Минхо — и хватит. Конечно, хотелось бы брата или сестру, но его с детства учили простому «денег на это нет», так что он понимал финансовые ужимки в семье. К десяти годам у отца, конечно, бизнес наконец пошёл в гору и что-то да появилось, но основа уже была заложена и до сих пор Минхо отказывает себе во всякой дребедени. А опыт родителей дал понять чётко: сначала строй карьеру, а потом уже, на крепкой почве, расти семью.       Сначала Минхо хотел пойти в танцы, только травма в семнадцать лет дорогу ему туда закрыла. Просто чтобы не потерять форму и не сойти с ума, он увлёкся гимнастикой, а потом и йогой. Прозвучит, возможно, глупо, но ему тридцать три и у него своя небольшая студия йоги. И он сам там ведёт некоторую часть занятий: и лишние деньги зарабатывает, и за здоровьем следит. Сказал бы ему кто, что у него всё вот так вот сложится, когда ему было восемнадцать, Минхо бы посмеялся.       Да, ему тридцать три и у него нет семьи. Учитывая, что на занятия по большей части ходят омеги, у него давно должен был появиться хоть кто-то. Но, к сожалению, так это не работает.        — Таз пониже, госпожа Чхве, — советует Минхо.       На йогу вообще ходит несколько категорий омег: совсем молодые, которых просто тащут за собой родители; успешные и независимые (их обычно интересует непосредственно медитативный отдых); кто сходил за компанию один раз и проникся либо самой йогой, либо тренером (последние — капельку доставучие); и, любимая категория Минхо, те, кто в возрасте и кто хочет просто оставаться немножко здоровым. Они же самые забавные и очаровательные — с ними вообще не скучно. И такие пируэты порой выкручивают, какие молодым вообще не снились.        — Отлично, господин О. — Минхо пробегается взглядом по другим присутствующим. Ну обожает он свою группу пятьдесят плюс — тихо, спокойно, не душно.        — Тренер Ли, а Вы чем вообще занимаетесь вечером?       А вот группа молодых — вечная проблема. Процентов восемьдесят ходят только из-за него самого. Он всё понимает (относительно молодой, неуродливый и при деньгах — чем не вариант для омеги в поисках), но они серьёзно хотят замутить с тренером по йоге? К их несчастью, Минхо дал себе обещание никогда не промышлять подобным. Но к нему даже беременные лезут — что уж о небеременных говорить?        — Уже вечер — я тут. — Минхо придерживает Гу Бомджуна под поясницей, направляя, но тот пытается вытянуть голову так, чтобы быть с ним лицом к лицу.        — А позже вечером?        — Еду домой и буду спать. — Минхо изгибает бровь, будто ему задали глупый вопрос, что, в принципе, так и есть.       Но, на самом деле, имеются и весьма приятные посетители среди молодых. Минхо очень нравится чета Хван-Ли, которые приходят на парную йогу. Зубы сводит от того, как они сюсюкаются, когда увлекаются, тем не менее — действительно приятные люди. А ещё есть господин Бан, который приходит на воздушную йогу. Тоже приятный молодой человек. Неуклюжий, но с идиотским флиртом не лезет.       И ещё, совсем недавний случай — господин Хан.       Минхо сначала даже не обратил на него внимания, потом как-то заметил и подумал, что его наверняка в школе дразнили хомяком или белкой. Хан Джисон тихий, как мышка — молча приходит и уходит, не переговаривается, не шутит ни с кем во время занятий или в раздевалке. Просто существует. Серьёзно, у него период, который многие омеги ждут с трепетом и нетерпением — они много верещат об этом двадцать четыре на семь, а Джисон будто бы и не рад вовсе своей беременности. Хоть какой-то оптимизм на его лице обратно пропорционален росту живота.       Возможно, у него проблемы с мужем. А может, это вовсе и нежеланный ребёнок. Но обычно это проходит со временем: у беременных ведь эндорфин зашкаливает. Или, тоже может быть, ребёнок чем-то болен.       Минхо, если честно, даже жаль Хан Джисона. И любопытно, что там такого в жизни у него произошло, раз он такой никакой. Однако ему стоит запихнуть свой интерес и догадки куда подальше: это совсем не его дело, а для Джисона он так и остаётся всего лишь тренером по йоге — не больше.        — Тренер Ли.       Минхо оборачивается, только открыв дверь машины. Хан Джисон стоит неподалёку. На нём огромная безразмерная куртка, из-за которой толком и не видно, что он уже перескочил половину срока. Минхо закидывает свою сумку на задние сидения, не сводя с него глаз.        — Да, господин Хан?       Щёки Джисона краснеют будто бы и не от прохлады уже. Он зарывается носом в воротник куртки, отводя взгляд.        — Простите, что беспокою, — совсем тихо бормочет он, — но можно попросить Вас подвезти меня?       Минхо захлопывает дверь и удивляется. Он не раз видел, что за Хан Джисоном приезжают. Обычно это невысокого роста коренастый альфа, который помогает ему с сумками и в целом ведёт себя по-джентльменски. Разве это не муж? Как-то странно выходит. Не хотят ли его втянуть во что-то странное?       Но если так подумать… Супруги, которых Минхо запомнил из своих групп, обычно обнимались и, как минимум, были очень дружелюбны друг с другом. А эти только как-то странно переглядывались и негромко разговаривали. Это тогда может быть бывший муж? У них плохие отношения? Или вовсе просто друг?        — Ваш муж не смог сегодня?       Вопрос грубый. Очень грубый. Это вообще не дело Минхо. Но любопытство сгубило кошку, как говорится…       Джисон часто моргает, уставившись на него.        — Я… Я не замужем, — растерянно сообщает он. — И не был никогда…        — Извините. — Минхо облизывает губы. Ужасно неловко и стыдно. Надо бы подрезать язык. — Куда Вам нужно?        — Тут не очень далеко. — Хан Джисон кивает в ту сторону, куда ему, судя по всему, нужно. — Просто мой друг заболел, а я забыл телефон и не могу вызвать такси. И ноги… — Джисон морщит нос — ему не надо продолжать. Минхо видел пару раз, в каком состоянии его ноги — плачевное до ужаса. Ему бы по-хорошему сменить обувь и делать массаж, а ещё купить компрессионное бельё. Он как будто совсем о себе не заботится.       Что же, Минхо всё равно ничего не планировал и в Джисоне никогда дискомфорта не замечал. Будет неловко ехать с ним в тишине, конечно, но терпимо. Да и вроде хорошее дело — карма почистится. Да и не сложно. И в принципе оставлять омегу в положении в таких условиях как-то такое себе — не по-альфьи.        — Садитесь, — кивает Минхо и забирает у него сумку, подойдя ближе.        — Спасибо. — Джисон обходит машину, останавливается у переднего пассажирского места и неловко мнётся. Минхо смотрит на него через стекло, укладывая сумки на задних сидениях так, чтобы ничего не упало по дороге. Избалованный? Джисон не похож на такого. Вроде бы вполне самостоятельный. Или просто привык, что ему везде дверь открывают. Минхо выпрямляется и уже хочет подойти к нему, как Джисон открывает рот:        — Вы не против, если я сяду спереди? Укачивает просто… — Он совсем краснеет. Минхо растерянно моргает и кивает.        — Конечно, садитесь.       И он смотрит, как Джисон неспешно забирается внутрь. Очень неловко и осторожно, но очень даже… мило…       Минхо не будет себе врать — ему тридцать три. И он всегда хотел мужа и детей, просто всё как-то не складывается. Родители не давили, но осторожно так намекали. Минхо только вздыхать остаётся: он не знает, как построить толковые долгосрочные отношения. Хочется, но… как?.. Страшно, что человек окажется не тот и всё пойдёт по одному весёлому месту. А если у них и дети успеют родиться, то такое расставание Минхо точно не перенесёт и лучше проглотит всё отрицательное, лишь бы его ребёнок вырос в полной семье и наблюдал лучшую картинку.        — Говорите адрес. — Минхо садится за руль и тут же заводит машину, слушая Джисона. Тот прячет руки в карманах куртки, ёжится и прикрывает глаза — устал, судя по всему. У беременных такое часто — чрезмерная сонливость. На занятиях не один раз во время медитации омеги в положении окунались в дрёму. Потом неловко было их будить, конечно, так что эту обязанность учтиво передали другим подопечным, с которыми задремавшие уж точно имели лучший контакт, чем с тренером.       Прежде, чем выехать с парковки, Минхо включает плейлист для своего отдохнуть. Вряд ли Джисон будет слушать какой-нибудь трот или рок-н-ролл. И ему скоро спать — нечего возбуждаться от ритмичных песен.        — Тренер Ли, — зовёт Джисон. Минхо мычит, откликаясь. — Можно задать Вам личный вопрос?        — Ну, если это останется между нами, — кивает Ли, решая, что это будет извинением за свой длинный язык.        — Вам ведь за тридцать? Почему Вы ещё не в браке? — Джисон отворачивается к окну справа. Ему явно неловко. А Минхо даже глаз от дороги отвести не может. А ему тоже неловко, на минутку. Он бы тоже хотел спрятаться.        — Честно, мне просто страшновато от мысли, что надо найти человека на всю жизнь. Боюсь сделать ошибку или предать его чувства — никогда ведь не знаешь, что будет. — Минхо ударяет указательным пальцем по рулю несколько раз. Тема нервная — ничего не поделать. И наболевшая. Странно, что он такой паникёр. В его семье никогда не было проблем между родителями: они любят друг друга до сих пор и отец всегда учил его, как правильно обращаться с омегами.        — Думаю, если найти правильного, то с ним ничего не страшно. — Джисон осторожно смотрит на него.        — Сколько Вам лет, раз Вы так наивны? — Минхо усмехается себе под нос. Хотя, по наивности-молодости можно много чего сделать. Он вот был очень осторожен, и сейчас ничего странного в его жизни не происходит.        — Двадцать один, — честно отвечает Джисон. Минхо поджимает губы. Дерьмовая же ситуация у него. В двадцать один и забеременеть.        — Можно я тоже задам личный вопрос, господин Хан? — Минхо останавливается на светофоре, смотрит на красный свет, ощущая тяжесть. Джисон мычит, кивнув. — Вы оказались в положении, потому что нашли как раз-таки такого человека? Ну, с которым не страшно…       Джисон смотрит на него несколько крайне долгих секунд. Таких долгих, что каждая ощущается в раз шестьсот дольше. Он не должен был спрашивать о таком. Это только лишь клиент — не более. И Минхо для него всего лишь тренер. Но от одного диалога ничего ведь не случится, да?        — Я бы хотел сказать, что это не так. — Джисон роняет горький ироничный смешок. — Но не могу сказать, что он исключительно плохой человек. Было много моментов, когда я был правда счастлив рядом с ним. Просто не сложилось.        — Вас бросили сразу после того, как Вы сказали о положении?        — В день, когда мы должны были расписаться. Он просто не пришёл. И исчез совсем. — Джисон пожимает плечами. — Аборт делать было уже поздно — вот я и…        — Всё-таки, это очень по-мудацки для альфы. — Минхо трогается дальше, заворачивая.        — Я его понимаю. — Джисон опускает голову. — В двадцать один оказаться в браке по залёту и сильно ограничить себя…        — А почему Вы не сделали аборт сразу? — Минхо бросает на него взгляд.        — Он обрадовался. Сказал, что хочет семью и рад, что это случилось. У меня как камень с плеч свалился. Ну а потом вот это и… — Джисон громко выдыхает, облизав губы.        — Он всё равно мудак, раз поступил так с Вами. — Минхо громко вздыхает.        — А я не виню его. — Джисон коротко смеётся.        — Вы слишком добры. — Минхо заворачивает на более узкую улочку, уже подъезжая к нужной многоэтажке. — Надо быть твёрже.        — Вы говорите, как тренер. — Джисон улыбается ему.       Минхо картинно закатывает глаза, цокнув. Он это годами в себе выстраивал. Чтобы Хан Джисон, ученик, наговаривал на него и дразнился. Но ладно, это забавно — ему можно это простить. И чего Джисон молчал так долго? Вполне себе живой, слишком добрый и умеренно весёлый — такие всем нравятся. Потому что удобные и не то что бы скучные.        — Спасибо. — Джисон благодарно кивает головой, и Минхо тоже выходит из машины, чтобы забрать его сумку.        — Пойдёмте, провожу Вас до лифта хотя бы. — Минхо закидывает сумку на плечо. Джисон смущённо надувается, однако не особо противится. — Вам надо побольше заботиться о своих ногах. Не думали о компрессионном белье?        — Я же не дед какой-то…        — Все беременные его носят. И не только беременные. — Минхо качает головой. — Мне напроситься к Вам домой и позаботиться о Ваших ногах?        — Звучите, как футфетишист. — Джисон пытается фыркнуть, только выходит хрюканье, после которого он спешит отвернуться и покраснеть. Это забавно.        — Нет, просто меня научили помогать тем, чем могу.       Минхо улыбается, смотря на красные уши Хан Джисона. Он и правда намного очаровательнее, чем может показаться на первый взгляд.       Минхо включает музыку на фон и уменьшает звук на пару делений.        — Как вас много сегодня, — вздыхает он себе под нос, обернувшись на пришедших.       Омеги ему только улыбаются, придерживая животы, а их мужья и жёны, уныло оглядываясь, занимают свободные места.       Минхо скромно считает, что заниматься чем-то вместе для пар — прекрасно. И во время беременности это особенно необходимо для поддержания отношений. Альфы и беты вспоминают, что их партнёры, вообще-то, довольно-таки зависимы от них и нуждаются в поддержке. А омеги и беты вновь оказываются под защитой и в необходимой им любви, получают напоминание, что они всё ещё нужны не просто как партнёры для воспитания ребёнка, а партнёры по жизни. Многие из группы уже перескочили в шестой месяц — можно и партнёрской йогой заниматься.       Только вот Хан Джисона нигде не видно.       И на следующих занятиях он так же не появляется. Может быть, прячется и Минхо не видит его за толпами, но администратор говорит, что Джисон ведёт себя странно. Когда было первое занятие с партнёрами, всё поначалу было нормально. Но он выбежал из раздевалки и сказал, что забыл о каких-то важных делах. А в следующий раз пришёл и лишь уточнил, в каком формате будет занятие — отказался сразу, как только услышал о формате, последнее время только писал за день до занятия.       Минхо придурок, раз не смог сложить два и два сразу.       У Джисона нет партнёра, чтобы посещать такой формат занятий. Есть друг, но, видимо, они не настолько близки. Или же у того свои дела, из-за которых он не может приходить вместе с Джисоном.       А Минхо был бы не Минхо, если бы не приехал к нему после конца рабочего дня.        — Тренер Ли? — Джисон смотрит на него, приоткрыв дверь. Остаётся за порогом, опираясь о косяк и придерживая живот свободной рукой. На нём не футболка — это какая-то растянутая старая тряпка, которой только пол мыть. Где-то даже небольшие дырки виднеются. Хотя кто такой Минхо, чтобы думать о подобном?        — Господин Хан, — кивает он, одёрнув себя. Пусть делает, что хочет — это его дом. — Я просто хотел… уточнить… Эм… — Джисон поджимает губы и смотрит вниз. Кажется, понял, о чём его хотят спросить. Минхо сглатывает. — Вы… расстроены?.. Ну, из-за занятий сейчас… — Джисон напряжённо выдыхает. Его пальцы сжимают футболку, мнут её. Она и так пожёванная — хуже не станет.        — Да, если честно. — Он наконец смотрит на него. — Простите.        — Нет-нет, не извиняйтесь, — взмахивает руками Минхо. — Вам ведь, ну… Это не очень красиво с моей стороны.        — Я знаю, что на шестом месяце уже тяжело в одиночку и лучше делать всё с подстраховкой, просто… Я, эм… — Джисон кусает губы. — Мой друг сейчас в командировке, у других просто пока не совпадали графики на работе, а с… Мне предлагали ассистента, но мне просто… неловко… — Щёки Джисона розовеют. Минхо облизывает губы, игнорируя странное ощущение, ударившее в грудь. Непонятно-тёплое такое.        — На Вашем абонементе ведь осталось шесть занятий?        — Десять, — смущённо поправляет Джисон.        — После родов Вы уже не сможете их посещать… — Минхо бросает взгляд на его живот. Пугается немного: совсем скоро оттуда достанут маленького человека. Аж мурашки по спине пробегают. — Если хотите, я могу помогать Вам. Вы можете приезжать на индивидуальные занятия. Или я к Вам…        — Вы слишком заморачиваетесь. — Джисон нервно улыбается. — Всё нормально. Друг вернётся через две недели — я дохожу до срока. А п-потом… — Он опускает голову. — Потом… Да и Вас разве не накажут за такое? — совсем тихо заканчивает Джисон.       Минхо осматривает его с ног до головы. Хан Джисон как будто бы… совсем потерянный и совершенно одинокий. Он словно не может разгрести свои мысли и, более того, не может хотя бы обсудить их с кем-то. Неужели, с родителями тоже проблемы? А братья или сёстры? Другие друзья? Хотя, учитывая, насколько он тихий, неудивительно, что всё остаётся при нём.        — Господин Хан, — зовёт Минхо, — хотите поговорить?        — Я… — Джисон водит большим пальцем по дверной ручке. — Эм, я…        — Можем сходить прогуляться, если не хотите впускать, — понимает его замешательство Минхо.        — Всё в порядке. — Он отпускает ручку, отходя в сторону. Минхо заходит, помявшись ещё секунду.       В квартире Джисона довольно тесновато. Не в плохом смысле — не грязно и нет лишнего хлама, просто сама по себе она какая-то узенькая. У стены рядом с дверью в ванную стоит спортивная сумка. Она открыта, так что Минхо замечает несколько вещей для занятий, которые на Джисоне бывали обычно. Судя по всему, он уже заранее не собирается на следующее…        — Вы живёте один? — Минхо садится за небольшой стол на кухне, осматривается. Всё по минимуму и только необходимое: духовка, холодильник, раковина, микроволновка, рисоварка, пара шкафов, ящик и немного места для готовки — вполне достаточно.        — Да. Чай, кофе?        — Кофе. — Минхо смотрит на его спину. Джисон ставит чайник и достаёт кружки из навесного шкафчика. Ему приходится приподняться на носочки. Заварочный чайник у него пузатый и небольшой — стандартный, совсем простой. Растворимый кофе ему приходится доставать из глубин. Он, к слову, из средней ценовой категории. Минхо пил такой, когда ему было двадцать четыре или около того. А сейчас у него кофе-машина — лучшее его приобретение.       А вообще, Джисон очень хорошо вписывается в антураж своего обиталища. Он весь такой домашний на старенькой кухне. Держит ладонь на животе, оперевшись второй о гарнитур. Минхо несколько восхищён таким видом. Хану удивительно идёт беременность. Наверняка он так не думает, но… От него исходит домашнее тепло. Живот добавляет ему этого. Есть омеги, которые совсем не вызывают такие чувства: они либо слишком молоды и свободны, либо ищут исключительно веселья, либо окунаются в карьеру. Даже во время беременности эти черты могут не уйти. Но Джисону так хорошо. По нему видно: он пример для многих омег, если те хотят проявить эту свою сторону. Даже в дырявой футболке и пополневший из-за беременности. Минхо обратил бы на него внимание в любом случае.        — Господин Хан, — прочистив горло, зовёт Минхо. Джисон смотрит на него, отвлёкшись от чайника, который вот-вот должен щёлкнуть, — Вы очень… Вам идёт беременность.       Боже. Минхо хотел сказать, что он выглядит хорошо, несмотря на своё положение и жизненный опыт, что он очень тёплый. Стоит контролировать свой язык — проблем потом не оберёшься.        — Думаете? — Джисон, порозовев, смотрит на него. Он тоже смущён. И явно сильнее, чем Минхо.        — Ну… Да, — выдыхает Минхо, прочищая горло.        — Спасибо. — Он заправляет прядь за ухо, только та быстро выскакивает обратно, и смотрит вниз. — Я не очень хорошо себя чувствую. — Джисон поджимает губы. — Просто… это будто и не моё тело вовсе… Оно слишком сильно поменялось.        — Вы хорошо выглядите — пожалуйста, не заморачивайтесь. — Минхо осторожно улыбается. — В вас буквально человек растёт.        — Это звучит слишком жутко. — Джисон хихикает, возвращаясь к кофе и чаю. Минхо облизывает губы. Ну никогда ему красиво говорить не удавалось. Лишь бы не напугать его своей грубостью. А это грубость — без обсуждений.        — Спасибо. — Минхо обнимает кружку ладонью, чувствует, что кофе ещё слишком горячий — лучше немного подождать. А Джисон вполне себе мирно отпивает разбавленный чай, откинувшись на спинку стула. — Вам нужно утром на работу?        — Завтра отдыхаю. — Джисон дёргает головой.        — А кем Вы работаете, если не секрет?        — Я парикмахер — ну, барбер, точнее, — Джисон неловко улыбается, смотря в свою кружку.        — Никогда бы не подумал, — удивлённо выдаёт Минхо. Ну действительно — он не производит такого впечатления. Да, у него вполне ухоженные волосы с неплохой стрижкой, но в остальном… Причёска ведь далеко не показатель. Минхо бы с лёгкостью подумал, что он работает… Да Джисон вообще работать не должен: он пример омеги, который занимается домашними делами и воспитывает детей. По крайней мере, Минхо бы к такому каждый вечер охотно возвращался и получал свою порцию внимания. О чём он думает, боже?        — Я только учусь. — Джисон ведёт плечами.        — Клиентов не беспокоит Ваше положение?        — Некоторых, — кивает он. — Я ведь больше практикуюсь на альфах. И некоторые, особенно сильно взрослые, бывает, не очень довольны. Им не нравится, что их обслуживает незамужний беременный омега. — Джисон постукивает подушечкой пальца по кружке. Минхо замечает на его лице разочарование. Наверняка ему бывает более чем некомфортно. Даже просто взгляды могут сильно смутить.        — Вы ведь не одни виновны в произошедшем. И альфа, который Вас оставил…        — Я думал, что, раз он рядом, мы справимся. — Джисон поднимает глаза. — Не страшно в одиночку кидаться в это, но сейчас… — Он рвано вдыхает. — Я один. И мне… очень страшно… — Плотно сжав губы, стараясь говорить ровно, Джисон шмыгает носом. — Просто… такое ведь в одиночку не проходят. Беременность, роды и родительство… У меня есть друзья, но у них своя жизнь. Мне неловко просить их втягиваться в это.        — А что насчёт новых отношений? — Минхо пробует отпить немного кофе. Уже и забыл, какой на вкус растворимый. Не плохо, но по сравнению с тем, что из кофе-машины — такое себе. Тем не менее, в такой компании это неважно.        — Боюсь, я всё ещё не очень готов к этому. — Джисон неловко ёрзает на месте. — Да и вряд ли какой-то альфа согласится на подобное — это странно.        — Выходит, я странный, — негромко заключает Минхо.       И тут же почти давится кофе, слишком поздно осознав, что сказал как минимум странную вещь.       Он точно странный.       Глаза Джисона округлились, щёки порозовели, губы задёргались, явно не зная, что сказать. Минхо точно сейчас похож на помешанного. Какой нормальный человек выдаст нечто подобное? Минхо просто тренер, Джисон — его клиент. Что за глупости Ли выдаёт? У него никогда не было романтического интереса к тем, с кем он занимается — в этом нет смысла. И тут… Он слишком замечтался! Если соскучился по близости, то к беременным уж точно подкатывать не стоит: простая интрижка таких не интересует! Им нужен надёжный, хороший и ответственный партнёр на продолжительный период жизни. Да и Минхо не извращенец какой-то!        — Вы имеете в виду, — нарушает образовавшуюся неловкую тишину Джисон, прочистив горло, — что Вам не важно, в каком положении омега, которая Вам нравится? — Он чуть наклоняется, будто готовый увернуться от удара. Минхо поджимает губы, прикрыв глаза. Хочется сквозь землю провалиться, лишь бы никому на глаза не показываться. Позорище.       Да, всё именно так. Родители ведь учили его находить счастье, а не выгоду и «чистоту», о которой с таким придыханием гундели многие альфы, мол, с девственниками и девственницами намного приятнее просто от мысли, что их до этого никто не трогал. Мерзость, от которой мурашки по спине. Мама не раз говорила, что Минхо может приводить кого угодно — они примут его партнёра в любом положении, лишь бы ему самому было комфортно и хорошо.        — Да, — кивает он, благодарный за то, что Джисон вырулил это всё в простой комментарий, а не подумал на себя. — Не вижу ничего плохого в том, что Вы беременны. Тем более, Вам правда идёт. — Минхо облизывает губы. Всё нормально. Всё хорошо. Никто не подумал, что он извращенец. — И я точно не один считаю, что Вы можете быть чьим-то партнёром — не думайте, что у Вас всё закончилось.        — Спасибо. — Джисон смущённо улыбается, прогоняя остатки образовавшейся неловкости. Какой же хороший — ну правда. Кем надо было быть, чтобы бросить его? Каким говнюком?        — Можете прийти завтра в час дня. Я позанимаюсь с Вами. — Минхо отпивает ещё кофе. — Вам нужно поддерживать здоровье не только ради себя.        — Хорошо, — быстро соглашается Джисон, улыбаясь и дотягиваясь до печенья в вазочке. Минхо осторожно поглядывает на него. Старается, чтобы это не выглядело так, будто он пялится. Выдыхает.       По правде, Джисон в его вкусе. Возможно, это из-за беременности, но он весь такой круглый и мягкий. Дотронешься — пушистое облако. Минхо нравится, когда у омег есть, за что зацепиться, когда у них не тонкое аккуратное телосложение, так любимое и восхваляемое многими, а немного с жирком: можно уткнуться в мягкий живот, помять мягкие части тела даже без какого-либо сексуального подтекста… А у Джисона ещё и очаровательные щёки, в которые хочется ткнуть пальцем и проверить, какая мягче. Нос-кнопка… Минхо переводит взгляд за окно. Ему не стоит так задумываться об этом — придумает что-то лишнее. Точнее, уже придумал, но дальше заходить не стоит.       И всё же Джисон очень в его вкусе. Ещё и характер внешний вид прекрасно дополняет — такого спрятать у себя в кармане на груди и оберегать, лелеять.       Минхо снова на него смотрит. Причём пристально так — пялится, хотя не стоит так делать. Но Джисон будто бы и не замечает, допивая свой чай и доедая ещё несколько печений.       Возможно, стоит попробовать?.. Минхо не уверен, но он попытается и, если Джисону не понравится, отступит. Только упускать это чудо точно не надо — где ещё Минхо наткнётся на подобное?       Бумажный пакет с крендельками и стаканчики с чаем остаются на небольшом столике рядом с колонкой. Минхо скидывает туда же ключи от зала и стягивает с себя парку, бросив взгляд на время. Он предупреждал администратора, что к нему должен прийти Хан Джисон, и она, очевидно, поиграла бровями, многозначительно промычав. А потом как хлопнула по столу ладонями — аж в ушах зазвенело — и воскликнула: «Он же беременный!» Минхо только глаза закатил и отмахнулся. Она работает на него, а не помогает личную жизнь обустраивать. Он сам как-нибудь со своим разберётся.       В дверь тихо стучатся и заглядывают. И Минхо не может не улыбнуться, когда выглядывает знакомый круглый нос.        — Тренер Ли? — Джисон смущённо, неловко улыбается, увидев его. — Здравствуйте.        — Здравствуйте, господин Хан. Идите переодевайтесь — я пока приготовлю всё. — Минхо кивает в сторону двери в конце зала — на раздевалку.        — Хорошо. Спасибо. — Джисон идёт туда, быстро поклонившись перед этим, немного переваливаясь с ноги на ногу и поправляя сумку на плече.       И Минхо — было бы глупо говорить, что такое впервые, потому что как ни крути, а глаза на красивые части тела падают — смотрит на его ноги. Прямо на, кажется, из-за беременности округлившиеся бёдра. Они не слишком крупные. Наверняка всё ещё меньше, чем у самого Минхо. Только у Минхо больше мышцы, а вот у Джисона — скорее всего, жирок. Мягкий такой, который приятно трогать и который волнами при ходьбе или каком-нибудь лёгком шлепке расходится. Минхо облизывает губы. Как-то слишком быстро он задумался не о том. И Джисон всё ещё беременный.       Насколько Минхо мерзкий, если ему хочется увидеть Джисона голым, пока он в положении? Не для того, чтобы заняться сексом или чем-то вроде — вообще нет. Просто для Минхо это будет высшей степенью доверия. Ну какой омега в положении в здравом уме покажется кому-то настолько открытым и беззащитным? Ну, разве что отцу ребёнка — это вполне логично…       Минхо несильно хлопает себя по щекам, выдыхая. Он краснеет от одного представления, как Хан выглядит без одежды. И вот картинка, где он спит, вспотев за ночь под одеялом и откинув его в сторону, обняв подушку и пустив на неё слюни, не отпускает Минхо никак. Он подумал об этом ещё вчера перед сном, когда прокручивал в голове момент, где Джисон наливал им кофе и чай на своей тесной кухоньке. И теперь, зараза, выбить никак не может. Слишком уж ему хочется увидеть это вживую. Он всё ещё не извращенец — нет. Это нормально, что тебе кто-то нравится и что в голове проскальзывают несколько… странные мысли…        — Я готов. — Джисон выходит к нему в своей обычной огромной футболке и свободных штанах. Минхо улыбается, кивнув, включает плейлист для медитации и подходит к заранее растеленному коврику, приглашая туда и Джисона.        — Сделаем неполную программу, ладно? — Минхо помогает ему сесть.        — Угу. — Джисон складывает ноги перед собой, неуклюже покачиваясь, и Минхо осторожно придерживает его под рёбрами. Тёплый. Ну очень тёплый человек. Откуда он вообще такой взялся?       О.       У Джисона явно будет такой же круглый и неловкий ребёнок — иначе и быть не может.        — Давайте ладони к верху и на колени. — Минхо направляет его руки в нужное положение, будто тот не знает, что делать. Джисон не сопротивляется, так что Минхо остаётся у него за спиной чуть в стороне, продолжая помогать. — Дышим. Не задерживайте воздух надолго. Все посторонние мысли, — замедляя речь, негромко наставляет Минхо, — как можно дальше. — Он поднимает голову, смотря на Джисона в зеркале. Тот сидит прямо, прикрыв глаза, равномерно дышит. И его живот надувается, становясь больше, почти сразу сдувается. Он всё ещё не очень большой, да и футболка прячет его. Но видно, что Джисон в положении, которое ему очень к лицу. — Думайте только о своём теле: о том, что Вам в себе нравится, и о том, насколько Вы цените себя. Вы занимаетесь ради своего хорошего состояния. Ради того, чтобы чувствовать себя лучше… И ради той жизни, — Минхо осторожно направляет его ладони на живот, — которая у Вас под сердцем. — Джисон громко выдыхает, позволяя приобнять себя, и Минхо осторожно оттопыривает мизинец, чтобы как бы невзначай напрямую коснуться натянутой кожи через футболку. Не то что бы Минхо раньше никогда не прикасался к беременным, просто то была исключительно работа — технические моменты. С Джисоном несколько другая ситуация. Его хочется осторожно ненавязчиво трогать. Дать ту заботу и ласку, которой у него сейчас нет.       А ещё он очень вкусно пахнет чем-то, что похоже на виноградный сад: терпко-сладко, пьяняще. И Минхо старается дышать неглубоко, чтобы не размориться. Этот запах, по правде, ему не совсем подходит — это не совсем то, чем должен пахнуть домашний омега. Где запах еды и чистого белья? И всё же приятно пахнет. Минхо не может жаловаться: его ожидания — его проблемы.       Вообще, когда Минхо только-только практиковал парную йогу для беременных, ему было так себе. Всё-таки неловко трогать чужих омег в положении так, будто ты их муж. Но сейчас, спустя прилично времени, он привык и вообще не чувствовал чего-то странного — это работа. Только с Джисоном ощущается иначе. Нет ни той остаточной неловкости и смущения, ни равнодушия и профессионализма — исключительно приятный лёгкий трепет внутри и желание быть рядом, как альфа. Его могут принять? И он сам не пожалеет потом, что втянул себя в отношения матери и ребёнка? Ему ведь предстоит в таком случае на многое закрыть глаза.        — Ой… — Джисон вздрагивает и неловко смеётся. Его ладони опускаются чуть ниже, так что и Минхо следует за ними, не особо желая отпускать.        — Всё в порядке? — Минхо смотрит на него в зеркале. Джисон кивает, опустив голову, чтобы видеть свой живот. — Толкается просто.        О чёрт. Минхо моргает. Он сглатывает, подбираясь чуть ближе, чтобы посмотреть через плечо Джисона туда же, куда и он. Кажется, его, как без нескольких месяцев мать, подобные моменты взволновывают. Минхо облизывает губы. Он, чёрт возьми, тоже хочет почувствовать.        — Можно мне? — Минхо перекладывает указательный палец левой руки на живот, и Джисон почти сразу убирает свою ладонь, за запястье направляя туда, где Минхо сразу чувствует слабые толчки. Они еле ощутимые и воспринимаются странно. Но у него голову сносит. — Это…        — Иногда это бывает очень больно, — негромко говорит Джисон. — Он задевает почки там или что ещё… — Он придерживает живот снизу. — Но сейчас всё хорошо.        — С ума сойти… — Минхо осторожно поглаживает сильно тёплую кожу сквозь футболку. Это чересчур волнительно. Это ни на что не похоже. Только подумать: Джисон чувствует его постоянно. Он чувствует, как в нём растёт целая новая жизнь, и собирается заботиться о ней. — Я просто подумал… Вы, омеги, ведь так повязаны со своими детьми… Это… Вы проводите детей через все их первые успехи и при этом любите их не за это, а просто потому, что они есть.        — Думаете? — Джисон поворачивает к нему голову через плечо.        — Не думаю, что есть хоть один альфа, который будет достоин какой-никакой омеги. — Минхо неохотно отрывает взгляд от живота, смотрит на удивлённый взгляд Джисона. Ну а что? Всё так и есть. Альфы не заслуживают омег. Особенно таких, как Джисон. — Вы будете хорошим мамой, господин Хан, и даже сильно больше. Вы любите своего ребёнка, хотя некоторые бы явно ненавидели его за ту часть, которую дал ему его отец. И вы даже этого человека не вините за то, в каком состоянии оказались. — Минхо осторожно улыбается. — Вашему ребёнку с Вами крайне повезло.       Джисон облизывает губы. Его щёки краснеют, и глаза взволнованно блестят. Минхо нравится. Он будто бы из сказки вышел. Осталось только до счастливого финала добраться.        — Мне бы хотелось, чтобы и с отцом ему тоже повезло. — Джисон совсем рдеет, спеша прикрыть всё, что ниже глаз, ладонью. Минхо нашаривает его руку на животе, несильно сжимает пальцы, коротко встряхивая в поддержке, слишком радостный и взволнованный произошедшим.        — Уверен, так и будет.       И откуда у него только настолько неловкий флирт в тридцать три года? Или это его Джисон заразил?       Минхо опирается коленом о пол, чтобы помочь Джисону с обувью на выходе из студии. Надевается она немного туго (ноги прилично опухли), так что он не затягивает шнурки слишком сильно.        — Я ведь и сам могу, тренер Ли.        — Лучше побольше отдыхайте сейчас, а не то после рождения ребёнка глаз не сомкнёте.       И Джисон быстро с этим соглашается. Может, оттого что о нём никто не заботится толковым образом. А может, потому что не умеет отказывать в таких вещах. Минхо стоит немного сбавить обороты — надо бы спрашивать. Он всё-таки не хочет навязываться со своим желанием помочь.        — Давайте подвезу Вас?        — О, если не сложно, — соглашается Джисон. Отлично. Минхо подхватывает свою и его сумки, обрадованный, что на сегодня его рабочий день закончен.       Джисон, как и прежде, забирается в машину с некоторым трудом. Минхо успевает подойти к нему под самый конец, придерживает за руку и помогает пристегнуться. Получив короткую благодарность, он закрывает дверь и обходит машину. Странноватые ощущения. У него будто бы есть беременный муж. Хотя о таком лучше не думать слишком много: он всего лишь помогает и совсем не факт, что Джисон воспринимает это так же.        — Вам нужно в магазин?        — Мм, — Джисон задумывается на некоторое время, прежде чем кивнуть. — Только если и Вам надо.        — Господин Хан, — не сдерживает смешка Минхо, осматриваясь по сторонам, чтобы выехать с парковки, — если я могу Вам помочь хотя бы с таким очевидным делом, как донести продукты до квартиры, то лучше не отказывайтесь. Вам ведь наверняка тяжело бывает.        — Тяжело больше от внимания других людей. — Джисон складывает руки на животе. — Много кто может подойти и начать задавать вопросы. Да и работники магазинов постоянно бегают за мной.        — Потому что Вы беременны? — Он утвердительно мычит.       Да, Минхо тоже такое замечает. Судя по всему, это из-за низкой рождаемости. Беременных от года к году всё меньше и меньше, так что им уделяется очень много внимания даже от незнакомцев. А Джисон ещё и один — ему помогают везде. Только после рождения ребёнка это вряд ли продолжится: он будет уже не таким милым с беспрестанно ноющим комочком на руках. Вот и выживай как хочешь.        — Господин Хан, — всё же обращается Минхо, решив для себя действовать, — не против, если я приготовлю Вам ужин?        — Что? — Джисон дёргается всем телом.        — Я уберу за собой. — Минхо осторожно улыбается ему, остановившись на светофоре.        — Вы не обязаны…        — Я же сам предлагаю, — жмёт плечами Минхо, и его скулы непроизвольно розовеют в преддверии новой глупости. — Можете считать это свиданием.       Такого красного лица он не видел ни разу в жизни. Ну, разве что у самого себя после того, как друзья вытаскивали его с аттракционов. Только там Минхо было просто плохо и не по себе и он был готов проклясть кого угодно, лишь бы не сойти с ума в тот же момент. А Джисон сейчас красный, потому что, ну… Потому что Минхо идиот с языком без костей.        — Хорошо, — всё же тихо соглашается и вжимается в сидение. — Эм… Рамён с креветками? Неострый только… — Как мило — он сам предлагает что-то.        — Без проблем.       По-хорошему, так торопиться не стоит. Они не настолько знакомы и близки. Но ведь Минхо уже был у него в гостях. И ухаживает, приглядывает за ним. Да и Джисон вроде на занятии намекал-флиртовал по мелочи, знаки внимания не игнорировал и позволял то, чего обычно посторонним людям не позволяют. Зачем ждать ещё? Да и если у них ничего не выйдет, то лучше поскорее прекратить это, пока они не зашли слишком далеко. Верно?       В магазине, ожидаемо, немного людей — всё же дневное время. Минхо берёт тележку и еле успевает остановить Джисона от того же действия. Он пусть и хотел взять продукты исключительно для себя, но ему просто непозволительно заниматься таким, когда рядом есть кто-то, кто может помочь. Минхо уговаривает его взять только одну тележку простым предложением:        — У Вас дома или по пути посчитаете и просто переведёте. Ну или наличными дадите — как удобнее.       Джисон мнётся, всё ещё держа одну руку на тележке. Минхо понимает, что он не хочет его перегружать, но, боже, ему ведь вообще не сложно. К тому же, и самому продукты нужны — они же не будут вместе с двумя тележками по магазину ходить, а потом ждать друг друга на кассе. Кажется, Джисон и сам понимает это, так что сдаётся и просто идёт рядом, окунаясь в пространство между огромными полками.        — Давно с кем-то в магазин не ходил. — Он просматривает ряды, выискивая нужный.        — А Ваш друг?        — Он обычно спрашивает, что нужно купить, и сам всё привозит.        — Вам с ним повезло, — удивляется Минхо, тут же слыша довольное мычание.       А может, это и не друг вовсе? Как-то странно выходит. Может быть такое, что они любовники? Ну, там, секс по дружбе или что-то вроде? Боже, нет, кто в здравом уме будет спать с беременным другом, даже если тот очень попросит? По крайне мере, Минхо бы не стал так делать — это странно. Но и вся эта забота со стороны его друга какая-то слишком странная: и на занятия привозил, и продукты покупал, и по дому наверняка что-то по мелочи делал… И всё-таки Джисон от него будто бы не зависим. Ну, точно не так, как если бы это был его партнёр. Джисон старается много чего делать самостоятельно, видимо, понимая, что к этому лучше привыкнуть, раз никого рядом нет. Это похвально, разумеется, но он ведь… Он может попросить помощи и надеяться на неё. В пределах разумного, конечно, однако его точно никто в беде не оставит.        — Сюда. — Джисон тянет за рукав парки к соусам и приправам.        — У Вас ведь не было планов на вечер? — всё же решает уточнить Минхо, глянув на наручные часы. Не хотелось бы стеснять его больше положенного.        — Тренер Ли, — Джисон поворачивается к нему, — давайте перейдём на менее официальный тон? По крайней мере, за пределами студии.        — Если так удобнее, — удивлённо соглашается Минхо.       Нет, Хан Джисона отпускать так просто нельзя. Он определённо, точно идёт на контакт, а значит, имеет интерес к Минхо как к возможному партнёру. Но в случае чего Минхо не имеет права обижаться на него: Джисон не заинтересован в отношениях на одну ночь или чтобы просто избавиться от скуки. И было бы… Минхо бы даже не посмотрел на него, если бы это было так, потому что он сам уже не особо хочет интрижек или чего-то по договорённости. Хочется того, что может дать такой омега, как Джисон.        — Тогда могу обращаться к, — он запинается от неловкости, — тебе хён?        — Да. — Минхо касается загоревшего уха, безнадёжно пытается спрятать его за волосами. — А к тебе можно… Мм, Джисон-а? Или Хан-а?        — Как лучше для тебя. — Джисон улыбается, издав короткий смешок. Его и самого, видимо, забавляет, как Минхо чувствует себя неловко в такие моменты.        — Хан-а. — Минхо приподнимает баночки и коробочки в навесном шкафчике, пытаясь найти приправу. — Хан-а, — зовёт чуть громче.       Он почти закончил: ему только приправы закинуть и посуду помыть, оставив рамён довариваться. Минхо бросает взгляд на время, отсчитывает и идёт в комнату. Наверняка либо Джисон просто не услышал, либо вышел на балкон подышать свежим воздухом и словить остатки солнца, либо, может быть, в наушниках засел что-то делать. Он говорил, что ему надо прилечь, потому что поясницу тянет чересчур невыносимо. И ведь уснул так.       Устроился у себя на кровати — на одного человека, к слову — и задремал, обняв подушку у себя под головой. Рядом лежит телефон, в ушах и правда наушники. Возможно, включил какую-нибудь аудиокнигу. Минхо подкрадывается ближе. Щека Джисона забавно расплылась по подушке, губы приоткрылись, выдавая тихое сопение. Он надел тёплые носки — будто бабушкой связанные. Хотя Минхо не удивится, если всё так и есть. Он забирает скомканный плед с небольшого кресла и осторожно накрывает им Джисона. Сейчас прохладно и отопление не всегда спасает — лучше перебдеть, чем потом столкнуться с простудой или чем похуже. Минхо поправляет плед, осторожно приподнимает ноги, чтобы закутать их, и садится на край, разглядывая его мирное лицо. Джисон причмокивает, всхрапнув. Сдержав смешок, Минхо только улыбается и кладёт ладонь на живот, неспешно поглаживая его сбоку.       С ума сойти: там целый новый человек. Маленький, не до конца развитый и страшный, вообще-то, но человек. И Минхо только может догадываться, сколько сил уходит на то, чтобы просто выносить его. Здоровье Джисона наверняка хромает, и тело продолжает меняться — оно никогда не станет таким же, каким было до беременности. Сейчас, вдобавок к старым, по голове ударят новые комплексы, если не уже. Возможно, Джисон и думать об этом не будет в заботах о ребёнке, но определённо сделает хуже, если не постарается полюбить себя новым. И ведь с партнёром подобное несколько легче пережить: он рядом и на подстраховке. Да, возможно, неловко показываться с новыми неровностями, но Минхо не видел Джисона до — ему не с чем сравнивать. И он будет готов помочь всеми силами, если потребуется.        — О… — Минхо мигом проглатывает слишком громкое удивление. Глаза быстро падают на живот. Показалось, или ребёнок действительно только что толкнулся ему в ладонь? Щекотно даже. Минхо замирает в напряжении, наблюдает, сглатывая, и снова чувствует это. Какой-то ужастик — чтобы внутри тебя кто-то шевелился. И всё равно по-особенному хорошо. Минхо слова плохо подбирает, но, наверное, это можно сравнить с тем, что на тебе лежат коты и мурлыкают. Сидишь рядом с человеком, к которому только тепло испытываешь, а он, беременный, спит, пока ребёнок активно подаёт признаки жизни. Сам же думаешь о том, что через несколько месяцев будешь вот так же рядом сидеть, только в руках с новорожденным, чтобы только родивший омега наконец получил заслуженный отдых.       Не сдержав улыбки, Минхо проводит ладонью по животу последний раз и поднимается. Это же как надо устать, чтобы вот так крепко уснуть и не обращать внимания на толчки и прикосновения. Минхо вот просыпается от того, что к нему коты на кровать запрыгивают, а Джисону хоть бы хны. Ну да ладно. Ему нужно отдыхать.       Минхо возвращается на кухню, по пути стягивая с себя фартук. Сложив, он возвращает его в верхний ящик и мычит себе под нос заевшую у всех песню с радио. Чтоб этих айдолов: не успевают один хит выпустить, как тут же везде трубят вторым. Хорошо, что Минхо не ушёл в любительский спорт — сейчас бы от всех этих песен тошнило. В их гимнастическом зале, по крайней мере, было нормой включать плейлисты с новинками музыкальной индустрии.       Миски, в отличие от приправ, находятся довольно легко, и Минхо накладывает в них рамён. Пар от него летит вверх. Бульон в кастрюле всё ещё тихо кипит. По запаху — очень даже неплохо. И точно не остро — скорее ароматно, насыщенно. Джисону не должно стать плохо. Ну, Минхо надеется. Он ставит миски на стол и накрывает их блюдцами, чтобы не остыло. Вытирая руки, засматривается в окно. Вид на детскую площадку. Джисон только на третьем этаже, так что всё хорошо видно. Молодые родители и бабушки с дедушками гуляют с детьми. Те, в свою очередь, явно разбившись на группы по возрастам, занимаются абсолютно разными вещами: помладше таскают за собой мам, уцепившись за какой-нибудь палец, постарше носятся по городку… Джисон скоро присоединится к этому. Правда, будет просто с коляской прогуливаться или сидеть на скамейке, разговаривать с ребёнком. Учитывая, какой Джисон неловкий, разговоры тоже будут забавными.        — Прости. — Минхо оборачивается на голос. На щеке Джисона отпечаталась подушка. Его уши, слегка красные от смущения, видно из-за взлохмаченных волос, и он стоит, весь такой помятый и ещё сильно сонный в дверях на кухню, мнётся, будто и не у себя дома находится. Минхо только улыбается ему и поднимает блюдца с мисок.        — Всё в порядке. Помой руки и пойдём поедим — лапша уже разварилась немного.        — Хорошо. — Джисон улыбается, смутившись сильнее, и уходит, положив руку на живот. Видимо, сильно проголодался. Минхо сразу споласкивает запотевшие тарелки и наливает воды и сока в стаканы — как раз к моменту, когда Джисон возвращается. На футболке видно мокрые пятна. Неуклюжий. Наверняка весь забрызгивается из-за живота.        — Садись. — Минхо помогает ему устроиться у окна и сразу укладывает полотенце на живот. Джисон приподнимает руки, давая ему пространство, и благодарно кивает.        — Спасибо.        — Не за что, — улыбается Минхо и наконец садится напротив. — Приятного аппетита.        — И тебе. — И Джисон замолкает, увлекаясь уничтожением своей порции. То ли действительно слишком голодным был, то ли просто Минхо приготовил достаточно вкусно, но он крайне быстро уничтожил всё, что было в миске.        — Всё нормально?        — В самый раз — очень вкусно. — Джисон улыбается ему, взмахнув палочками. Минхо лишь снисходительно кивает, наблюдает за ним краем глаза, уничтожая и свою порцию.       Этот ужин оказывается определённо не таким романтичным, как он ожидал, но не страшно. Было бы странно, если бы Минхо флиртовал в своей обычной манере — да и Джисону как будто бы такое не подходит. Он ведь беременный и милый. Куда с ним шутить пошлые шутки? А говорить о быте как-то странно. И при этом ведь с Джисоном только быт и строить.        — Спасибо. — Джисон выпивает бульон и откидывается на спинку стула, положив руки на живот, но почти сразу тянет одну за стаканом с остатками воды. Минхо вытирает губы салфеткой.        — Пожалуйста, — кивает. — Из какого ты района?        — Из Инчхона. — О, довольно-таки богатое местечко. — Но родителям предложили работу в Малайзии, когда мне было лет, — он ненадолго задумывается, — девять? Да, вроде. Но мне там не очень понравилось и я уехал обратно после школы.        — А почему именно на барбера пошёл? — Минхо складывает тарелки и поднимается, собираясь их помыть. Джисон пожимает плечами.        — Сначала я пытался пройти прослушивание в JYP, Hybe и SM, на самом деле… — Он смущённо взъерошивает волосы на затылке. Ничего себе. Так у него совсем другая жизнь сейчас могла бы быть — только подумать. Ну, Минхо даже примерно догадывается, почему у него не вышло. Одна из его зрелых клиенток бывший айдол. Минхо с ней как-то разболтался, пересёкшись на улице, а недалеко как раз проходил какой-то фанмитинг — вот она на волне дежавю и вспомнила свою молодость. Не самую весёлую, вообще-то. Правда, немного странно, что такое рассказали альфе. Это не первый случай у Минхо. Можно ли сказать, что он достаточно комфортен для таких разговоров? А, не суть. С омегами в компаниях часто творят беспредел: от хранения фотографий, на которых «случайно» зацепили нижнее бельё или нагой вид, до непосредственно сексуального насилия со стороны руководства. Не всем, конечно, достаётся, но случаев предостаточно. Если Джисону или его знакомым там поступало подобное предложение для продвижения, то нет ничего удивительного в том, что он ушёл. — Там не вышло ничего, в общем-то… А я ведь ещё учился в школе параллельно. В университет не очень хотелось — вот и пошёл на курсы. Случайно затянуло, так сказать.        — Так ты всё ещё учишься? — Минхо включает тёплую воду и берёт губку. Палочки стучат, трутся друг об друга и коротко звенят, когда он убирает их на сушку.        — Угу. — Джисон улыбается. — Перебрался на интернет-обучение. Сложнее, конечно, но удобнее для работы и, — он опускает взгляд на живот, вздыхая, — моего положения.       Минхо поворачивает к нему голову, задумываясь, не прекращая намывать миску, смотрит на несколько потерянный, понурый вид Джисона. Наверняка даже не знает, что делать через несколько месяцев, после родов. Квартира тесная, хотя для взрослого и новорождённого подойдёт что угодно, лишь бы было куда кроватку сунуть и где пелёнки менять. Вообще, детям много чего необходимо, если так подумать: памперсы, распашонки, носки, косынки, уходовые средства типа присыпок и кремов, питание, тёплая одежда, та же коляска для прогулок…       Кстати, Минхо не видел коляски. Стоит осторожно спросить. Джисон явно не владеет большими средствами. Купил уже явно что-то по мелочи, но остальное ведь тоже необходимо.        — Если не секрет, когда тебе рожать? — Минхо возвращает взгляд к тарелке и, убедившись, что она чистая, ставит на сушку.        — Врач поставил прогноз на декабрь — около десятого числа. — Джисон тяжело вздыхает, отвернувшись к окну. Минхо поджимает губы, чувствуя некоторое напряжение. Он определённо переживает и, ну…        — Ты боишься… — само собой вырывается. Не это надо было сказать. Вот вообще не это. Но его рот, как повелось в последнее время, работает быстрее мозгов. Хорошо, что Джисон только громко вздыхает и согласно мычит.        — Слабо сказано. — Он, судя по всему, отворачивается к окну, потому что голос приглушается, и Минхо убеждается в этом, закончив со второй миской и повернувшись. — Мне страшно, что в двадцать один я уже в таком положении, ещё и без партнёра. И… Наверное, прозвучит слишком эгоистично, — Джисон мнётся, — но мне страшно за своё будущее. То есть, я боюсь, что всё сведётся к тому, чтобы поднять ребёнка, и моя личная жизнь, планы и остальное…        — Не думал по поводу детского дома? Ты мог бы сначала подняться на ноги, а потом забрать его. — Минхо опирается бёдрами о гарнитур, вытирая руки о полотенце, и, откинув его в сторону, прихватывает край столешницы пальцами. Джисон качает головой, прикрывая глаза.        — Я хотел ребёнка всегда — семью в принципе. Не так рано, но хотел пройти через всё родительство. — Он водит ладонью по животу, приобнимая, слабо улыбается, моргая и тихо шмыгая носом.        — Возможно, случится что-то и… — Минхо спешит прикрыть рот ладонью. Не хватало ещё больше закопать себя словами о том, что у Джисона может родиться ребёнок с тяжёлой болезнью, которую он уж точно никак не потянет никоим образом, или вообще появится на свет мёртвым. Не первый десяток живёт, а язык всё ещё без костей. И ладно какую-то просто глупость бросить, но такое уж и в мысли пропускать нельзя.        — Я часто плачу перед тем, как уснуть. Вообще засыпаю с трудом последнее время. — Джисон поджимает дрожащие губы, наконец снова смотря на него. — И я, по правде, обижен на него. — Он утыкается носом в запястье, прикрыв им немного лицо. — На альфу… Понимаю, но не могу не обижаться.        — Ты можешь плакать. — Минхо подходит к нему и осторожно встаёт рядом на колени, приобнимая за живот. — И злиться тоже можешь. Тебя оставили, Джисон-а. И в не самой лучшей ситуации.        — Я не знаю, что делать. — Джисон громко всхлипывает, сжавшись, наконец прекратив сдерживать слёзы, и наклоняется, собираясь обнять. Минхо сам тянется к нему, потому что в противном случае ему будет тяжело, даёт сжать свои плечи, вцепиться в кофту. Он гладит по спине и волосам, прижимаясь губами к виску, шепчет успокаивающие слова, которые первые приходят на ум.       Ну уж точно не так представлял себе их первое свидание. Хотел, чтобы оно вышло ненавязчивым и больше похожим на домашнюю посиделку друзей, между которыми что-то может быть. Но Джисон, судя по всему, настрадался больше, чем он думал изначально. Возможно, Минхо придурок, который возомнил себя спасателем, и здорового будущего у этих отношений нет. А возможно, у них всё сложится лучше некуда.        — Хочешь, я пойду с тобой на следующий приём к врачу?        — Да, пожалуйста.       Джисон ещё раз всхлипывает. У него из горла рвётся скулёж, который он пытается сдержать, только выходит не очень. Минхо массирует кожу его головы, шепчет, пытаясь успокоить, и пытается прекратить попытки Джисона объясниться, извиниться за свои слёзы — это ведь совсем не нужно. Правда не нужно. Если Джисону плохо и нужны объятия, то он ведь может это предоставить — всё в порядке.       Минхо поправляет сумку на плече.       Он вытащил Джисона на вечерний сеанс в кино, в шутку предложил купить билеты на заднем ряду, пока они стояли в очереди, но в итоге Джисон их не в шутку назвал кассиру. Его щёки в этот момент покраснели вместе с ушами, и в целом он прозвучал крайне смущённо. Минхо засмотрелся и чуть не пропустил момент оплаты.       Мелодрама была сносной. Минхо такое обычно в качестве белого шума включает, пока готовит или занимается домашними делами. Но Джисону, судя по его заинтересованности, очень даже понравилось. Он волновался за главного героя, несильно мял руку Минхо, утаскивая её к себе с подлокотника, и забавно грыз поп-корн. Минхо был заинтересован им больше, чем фильмом.       И в конце, когда герой нашёл своё счастье, Джисон наконец взволнованно посмотрел на него. И бросил взгляд на губы. Минхо решил не смущать его больше и лишь ненадолго прижался к щеке. Джисон после этого как воды в рот набрал и превратился в помидор. И вот Минхо оставшиеся несколько минут сеанса сидел и думал: Джисон смутился, потому что он ему нравится или наоборот.       Если последнее, то будет неловко. Но Минхо не заметил, что что-то не так, что Джисон его хочет оттолкнуть или что-то вроде. Скорее всего, всё нормально.       В любом случае, сейчас Минхо стоит недалеко от туалетов и ждёт Джисона, потому что да, беременность несёт за собой много дискомфорта, один из аспектов которого — частая беготня в туалет. Минхо тут в помощи бессилен. Может только подержать сумку Джисона и дождаться его, спокойно отнестись ко всему с пониманием, чтобы он не чувствовал себя неловко.       Просто стоять — скучновато. Минхо осматривается по сторонам. На последнем этаже, как и обычно, приличное количество магазинов с детской одеждой и для беременных. В одном углу — обувной. На витрине стоит куча маленьких ботиночек и сапожек в преддверии дождливой осени. Магазин с игрушками — за стеклом колесо обозрения под потолок, чтобы явно завлечь впечатлительных малышей. И ещё сразу несколько магазинов с одеждой как для детей, так и для их мам. Минхо задумывается, примеряя один из образов на манекене Джисону. Спортивный тёплый костюм — самое то для середины осени. Тёмно-серый, с белыми полосками вокруг кистей на рукавах и вставками вдоль бедра. Такой не особо примечательный, но, похоже, хороший.       Да, Минхо туда пошёл, потому что неплохо бы намекнуть Джисону на тёплый комплект. Но внутри его захлестнули немного другие эмоции: слишком много очаровательной детской одежды. И он, со своим портфелем наперевес и небольшой сумкой Джисона на плечах, завис у стеллажа с надписью «Для новорождённых». Особенно поразили носки — они для пальцев Минхо самое то, а тут предназначены для совсем малышей. Он попытался представить размер их ног. И не смог. Целый человек, но настолько маленький…        — Я тебя потерял, хён.       Минхо вздрагивает, почувствовав, как к его руке прикоснулись. Точнее, зацепились пальцами за рукав парки. Он оборачивается. Джисон осторожно смотрит на него, не отпуская, и Минхо выдыхает, легко улыбаясь.        — Прости, просто увидел и как-то… — Он снова смотрит на носки.        — Это дорогой магазин. — Джисон осматривается по сторонам. — Не самый, конечно, но достаточно.        — Не сказал бы… — Минхо протягивает руку к ценнику, поворачивает ценой к себе. Для распашонки вроде и не так уж дорого. — Выше среднего, но не критично. — Он осторожно перехватывает его руку, сплетая пальцы. Джисон открывает рот, чтобы, кажется, возмутиться, но Минхо его осаждает: — Давай я куплю что-нибудь? У тебя, кажется, не особо много одежды на конец срока.        — Хён…        — Мне не сложно. — Минхо сжимает его ладонь чуть сильнее. — Считай это подарком на Чусок.        — Чусок не для этого ведь. — Джисон перехватывает его за руку поудобней, хватает крепче и ненавязчиво тянет к выходу из магазина.        — Тогда на рождение ребёнка.        — Это слишком заранее! — громко шепчет Джисон, снова краснея. Минхо улыбается ему. Нет, он не собирается оставлять это очарование без одежды, когда вот-вот ударят холода.        — Я просто хочу что-то купить для тебя и ребёнка. Не смотри на цену — выбери, что нравится, и всё.        — Хён, мне не надо ничего. Вещи на первые месяцы мне отдал брат от своей дочери.        — Но тебе самому не в чём ходить на последних месяцах. — Минхо обеспокоенно осматривает его, задержав взгляд на животе. — Джисон-а…        — Ладно. — Он опускает голову, надув губы.       Минхо сжимает его руку чуть крепче, поглаживает большим пальцем тыльную сторону ладони. Понимает, что этим ставит Джисона в не очень приятное положение, но он хочет сделать для него что-то действительно полезное. Вряд ли какое-то угощение или прогулка окажутся таковыми, да?       Минхо не глухой и не тупой, чтобы не знать о том, что его администратор уже всем всё рассказала. Более того — уверен, что она даже слегка заморочилась и отправила много кому видео с камеры, где он помогает Джисону обуться.       А ведь Джисон ещё даже не в курсе, кто такой Минхо.       Он и не будет спешить говорить ему. Надо бы, конечно, но можно подождать ещё немного, только не затягивать, иначе Джисон может сильно расстроиться или вообще прекратить общение. Минхо такого исхода не хотелось бы.        — Я слышал, Вы кого-то нашли.       Минхо придерживает ногу, приподнимает её чуть выше, мыча: мол, вот так вот именно и надо.        — Кажется, мне стоит заменить администратора. — Он бросает взгляд в зеркало.        — Она милая, просто болтушка.        — Тогда штрафы, надеюсь, закроют её рот.        — Вы жестоки, тренер Ли.        — Скорее справедлив, господин Бан.       Минхо обожает индивидуальные занятия: просто направляешь человека и негромко с ним переговариваешься — что может быть лучше. И до недавнего времени Бан Чан был его любимчиком среди таких учеников. С ним правда много о чём можно поболтать. Только Джисон переплюнул его. С ним даже говорить не надо: они просто занимаются, Минхо приобнимает всё ещё растущий живот и тихо направляет, бормоча на ухо. Джисону тоже такие занятия и нравятся, и будто бы на пользу идут: он стал куда умиротворённее и уже не особо стесняется.        — Почему Вы решили, что беременный омега — лучший для Вас вариант?        — А какое Вам дело? Давайте в «поплавок». — Минхо наблюдает за ним в зеркале.        — Просто Вы ещё, вроде как, вполне здоровый и молодой мужчина, а выбираете того, у кого вот-вот будет ребёнок от другого альфы. — Бан Чан послушно разводит руки в стороны, наклоняясь, прижимаясь грудью к бёдрам и обнимая ноги под коленками.        — Ну… — Минхо чешет затылок. Что-то он со многими клиентами стал неприлично много разговаривать. — Наверное, у меня синдром спасателя.        — Лучше сходите к психологу.        — Но я бы хотел с ним куда более серьёзные отношения. И ещё парочку детей, возможно. — Минхо дёргает за гамак, из-за чего Бан Чан раскачивается. — Выпрямляемся. Мне кажется, это тот человек, который может стать для меня очень важным. Не страшно, что он беременный от другого. Я просто хочу, чтобы рядом был он.        — А если объявится отец ребёнка и будет пытаться забрать его? — Бан Чан поднимает голову, судя по всему собираясь схалтурить на этом упражнении — никакого уважения.        — Я уже сделал для этого ребёнка больше, чем его биологический отец. — Минхо несколько раздражённо цокает. И не врёт совсем. Тот альфа просто… по-культурному, дал сперматозоида — всё. Больше Минхо разве что сделал друг Джисона, с которым, к слову, было бы неплохо познакомиться.       Джисон осторожно кладёт голову на плечо, чуть съехав с кровати, и Минхо проводит большим пальцем по тыльной стороне его ладони, удерживая её в руке.        — Хочешь спать? — Он утыкается носом в волосы. Джисон осторожно качает головой.        — Нет. — Он выдыхает. — Просто… лечь хочу… — выдаёт тише.       Минхо еле заметно улыбается. Джисон слишком милый со своей неловкостью и такими просьбами. А ещё из-за своей беременности он похож на квокку куда больше. Его прямо-таки хочется взять за щёки, приласкать, ткнуть пальцем в нос и обнять. Хан Джисон очаровательная плюшевая квокка — вечно улыбающаяся и очень мягкая.        — Давай ляжем. — Минхо останавливает фильм на ноутбуке и убирает его со своих коленей. Джисон вздыхает, неохотно отлипая от нагретого бока — и лечь хочет, и двигаться желания нет. Ещё бы сделал вид, что уснул, чтобы его уложили спать, как ребёнка. Минхо поднимается, оглядывается. Стоит ли убрать плед, которым Джисон накрывает постель? Они бы укрылись, чтобы не замёрзнуть, а не то как-то зябко последние дни. Минхо стоило бы позвать Джисона к себе. В его квартире гораздо комфортнее: пол с подогревом, достаточное количество ковров, люстра (не сногсшибательная, но симпатичная) и двуспальная кровать два на два метра с ортопедическим матрасом, подушками с эффектом памяти и лёгким тёплым одеялом. Минхо в одних трусах у себя ходит — хорошо и комфортно по всем параметрам. Но Джисону вряд ли будет спокойно не на своей территории. Пусть лучше привыкнет к Минхо, к его запаху и потом уже когда-то… Лучше до родов, если так подумать. Минхо стоит перевезти его к себе до декабря, а лучше — до ноября.        — Всё нормально, давай оставим плед. — Джисон поднимается, перед этим подкравшись к краю постели. Он перекатывался с одной стороны на другую, кряхтя, и, придерживая живот, встаёт.        — Тяжело? — Минхо отставляет ноутбук в сторону и поднимает плед вместе с одеялом.        — Больше спина и ноги болят.        — Я могу лечь так, чтобы обнимать тебя со спины? — Минхо смотрит на него, и Джисон мигом вспыхивает. Однако кивает и взмахивает рукой:        — Ложись.       Минхо и ложится у стенки. Точнее, пока садится, поставив ноутбук на колени. Джисон устраивается рядом, натягивает футболку как можно ниже. Передав ему ноутбук, Минхо возится с пледом и одеялом. Он старается укрыть их обоих прилично, чтобы нигде не продувало и чтобы особенно ноги были в тепле. Джисон придерживает край одеяла пальцами, прячась в нём по самый нос. И Минхо чувствует, что он немного замёрз. Придётся отогревать. Ну, Минхо только за.        — Я могу так?.. — Он прикасается к животу, не уверенный, что может спокойно обнять.        — Да, всё в порядке.       Минхо прижимается к спине, улёгшись чуть выше, чтобы видеть происходящее на экране поставленного на край постели ноутбука. Джисон закидывает ногу на его, крутит стопой и вжимается пальцами чуть выше щиколотки. Минхо улыбается, уткнувшись носом в его волосы. Внутри как-то мгновенно ещё теплее и лучше становится.       Он осторожно поглаживает живот. Уже даже особо фильм не смотрит, концентрируясь на том, как Джисон дышит, и прислушиваясь к шевелениям через кожу. Это всё ещё не укладывается в голове. Минхо лежит рядом с беременным не от него омегой, обнимает его и хочет заботиться о нём так, будто это всё изначально ему и принадлежало.       И снова — какой придурок вообще просто допустил мысль оставить Джисона одного в таком положении?       Сначала ухаживал за ним: дарил цветы, подарки, звал на свидания, гулял, покупал кофе и мороженое… Потом встречался: держал за руку, звал к себе и ходил в гости, целовал, сильнее прежнего флиртовал, занимался сексом… Кто-то видел Джисона полностью голым, и возможно, он сам разгуливал перед кем-то голышом.       Минхо упирается взглядом в точку на стене напротив.       Он как-то не задумывался о подобном, но ведь правда: Джисон занимался с кем-то сексом, и этот кто-то знает особенности его тела. И так с каждым человеком, по сути. Минхо вот занимался сексом со своим одногруппником, когда учился в университете, и знает, что тот хотел, чтобы ему заканчивали на грудь. И с Джисоном так же — кто-то знает его особенности. А Минхо до сих пор не в курсе. И, более того, ему как-то не особо нравится, что кто-то другой (читать как «биологический отец ребёнка») знает. Но ведь когда-то Минхо увидит, верно?       Увидит все родинки на теле Джисона, заметит растяжки на бёдрах, животе и ягодицах, проведёт пальцами по шрамам, очертит пупок, прикоснётся к тёмным соскам, пересчитает рёбра… Да, когда-то… Возможно, уже после родов и даже позже, потому что он сомневается, что Джисон позволит подобное во время беременности и после неё. Да что Джисон — врач не разрешит. Но Минхо может подождать — чего нет. К тому же, будет странно, если Джисон даже просто покажет себя голым, а у Минхо среагирует тело. Он бы не хотел, чтобы о нём подумали, как о человеке, которому нравится заниматься сексом с беременными. Вообще нет. Минхо просто нравится секс с теми, кто ему небезразличен. Джисон как раз из таких. Всё. Всё хорошо — он не извращенец.        — Хан-а, — негромко зовёт Минхо.       Джисон не откликается. Минхо приходится осторожно приподняться и усмехнуться себе под нос.        — Устал всё же. — Он целует его в щеку.       Джисон довольно быстро уснул в горизонтальном положении. Минхо поправляет плед, убирает ноутбук на стул рядом и выключает ночник. Обнять Джисона приходится чуть крепче и уже под рёбрами для удобства, чтобы прижать ближе. Минхо давит зевоту. Что же, завтра всё равно выходной — могут себе позволить хорошо выспаться. Да и Минхо в целом искал предлог остаться на ночь и вот так вот поспать.       Обычно Минхо вообще не волнуется — у него просто отключена эта функция ради своей же безопасности.       Родители приучили не переживать и трезво оценивать ситуацию, что он, в принципе, и делал приличную часть своей жизни. Но сейчас он, кажется, вообще забыл, что значит «не волноваться и объективно смотреть на мир». А всё лишь потому, что Джисон написал ему в начале недели о том, что в четверг у него плановое УЗИ и приём у омеголога-акушера. И он позвал Минхо с собой, как они и договаривались, в общем-то: следующий приём — совместный.        — Со мной только альфа в самом начале пару раз ходил и потом ещё друг разок, — рассказывает Джисон, постукивая носками кроссовок друг об друга. Минхо барабанит по рулю пальцами, нервничая. Он вот вообще ни разу на таких мероприятиях не был. И мало того, что не был, так впервые ещё и идёт с тем, кто ему вообще небезразличен.        — А рожать собираешься один? — Минхо смотрит на него, ожидая светофор. Джисон вздыхает.        — Ну… Да, — скомкано. Ну дурак — конечно, он же и беременность один проходит.        — Оу… — Минхо закусывает губу изнутри. — Это…        — Всё в порядке. — Джисон откидывается на спинку сидения, устраиваясь удобнее. — Просто волнуюсь.        — А знаешь, кстати, кто у тебя будет?        — Мальчик, — кивает Джисон, — омега.       Минхо вот-вот треснет. Это точно будет копия Джисона. Маленькая, неказистая, совсем беспомощная и абсолютно очаровательная. В голове вполне себе реалистично одна за другой мелькают картинки: как Джисон кормит ребёнка, как тот делает первые шаги, переваливаясь с одной стороны на другую и дуя губы, как устраивает беспорядок на кухне, как лезет обниматься и пригревается, как спит и его щека так же, как и у Джисона, растекается по подушке… Минхо впервые чувствует так много предвкушения и радости, что хочет укусить себя за руку, лишь бы спрятать это счастье. Это нормально вообще? Он ведь и так волновался из-за приёма у врача, а теперь ещё и заранее ставит себя на место, полноценный доступ к которому пока не дан. Сейчас надумает себе лишнего — потом плакать будет.        — С альфой я бы вряд ли справился. — Джисон улыбается.        — Думаю, да. С ними потяжелее. — Минхо трогается с места, увидев зелёный на светофоре. Надо оставаться спокойным и уравновешенным. Наверняка Джисон про него уже сотню и больше странных вещей надумал — будет неудивительно. С его-то неумением держать мысли при себе или хотя бы думать, прежде чем что-то сказать. — А ты хочешь когда-то?.. Ну… Ещё там… одного ребёнка?        — Я хотел бы двоих, да. — Джисон смущённо ёрзает и смотрит на живот. — Но если вдруг выйдет третий, то, как бы, тоже не против… — Это прекрасно. Минхо хотел бы большую семью.        — И тебя не пугают изменения в теле?        — Пугают, — вздыхает Джисон. — Я уже очень сильно изменился — набрал вес. У меня никогда ноги такими толстыми не были. И грудь… — Он сжимается, явно стесняясь.        — Ты не толстый. — Минхо заворачивает на парковку перед больницей и оглядывается в поисках свободного места.        — Я именно что толстый. — Джисон несильно щипает его за бедро, так что Минхо шикает и хватает его за руку, когда останавливается.        — Ты не толстый, — повторяет Минхо, поворачивается к нему, отстегнув ремень, и тянет к себе поближе, обхватив щёки ладонями. Джисон растерянно моргает. Его губы сложились гармошкой, вытянулись вперёд. Минхо сглатывает, бросив на них взгляд. — Ты сексуальный. — Он моргает, видит, как Джисон будто бы следом повторяет это действие за ним, и напряжённо медленно выдыхает, краснея. Вот же идиота кусок… Минхо отводит взгляд в сторону — аж руки от волнения подрагивают. — Не в том плане, что я какой-то фетишист и мне нравятся, — он морщит нос, — беременные или что-то в этом роде. Ты просто… — Да что за чепухню он несёт?! Когда это прекратится?! Джисон с ним не пойми что сделал! — Ты как минимум в моём вкусе, ладно?! — Минхо наконец смотрит в его глаза, прекратив избегать этого, и чувствует, как щёки Джисона начинают гореть. У Минхо, в принципе, ситуация с этим не лучше. Стыдоба. — Я, — он громко выдыхает, — не это хотел сказать… — Минхо опускает руки, проклиная себя от и до. Что его рот вообще только что выплюнул? Что за жертва мозговой активности? Хочет как лучше, а выходит через одно место — нет бы нормально изъясниться. — Ты милый. И мне очень спокойно рядом с тобой — типа, это как оказаться дома спустя долгое время… Прости, я несу чушь. — Минхо отмахивается и хочет уже отвернуться, потому что унижать себя дальше сил нет. Ещё и Джисона этим наверняка пугает. А ведь хочет как лучше! Просто чтобы ему было понятно, что намерения по отношению к нему очень серьёзные и что им не собираются воспользоваться в личных интересах. Ну, если только быть партнёром такого парня не привилегия…       Джисон берёт его за руки. Минхо, заново краснеющий, беспомощно смотрит на него. Кажется, Джисон издевается над ним или ему крайне нравится смотреть на то, как он чувствует себя неловко.        — Мне тоже рядом с тобой спокойно, хён. — Джисон сжимает его ладони чуть крепче. И улыбается по-тёплому.       У Минхо в груди завязывается горяченный узел и там всё: от подросткового смущения до крайне сильных чувств. Он пододвигается ближе по возможности и наклоняется. Джисон не двигается, взволнованно выдыхает. Губы только сильнее колет от желания поцеловать. Но всё же прежде, чем сделать это, Минхо одним взглядом спрашивает разрешения, замерев в нескольких сантиметрах от желанной цели, и почти сразу получает волнующий короткий кивок.       Как фейерверки взрываются в заставке Disney, так и у него случаются взрывы: в голове, на губах, на руках, в животе — везде. Минхо не помнит ощущений, хотя бы близко похожих на эти. Он весь взволнован. Он полностью счастлив только лишь от поцелуя с Джисоном. И Джисон добивает его, скользнув ладонями выше, устроив их на шее. Большие пальцы проводят по коже под ухом, задевая мочку. Господи. Джисон. Джисон целует его.        — Джисон, — выдыхает Минхо, недалеко отстранившись, но он притягивает его обратно. Целует сильнее, вжимаясь, будто стараясь выбить дух вместе с потрохами, и лишь спустя некоторое время как-то неохотно отпускает. Голова кружится. Перед глазами Джисон, облизывающий влажные припухшие губы. Он старается ровно дышать, чтобы, видимо, не выдать охватившего его волнения, но его щёки выдают его. И глаза — тёмные, блестящие, с подрагивающим контуром из ресниц.       Хан Джисон сводит с ума. В самом хорошем смысле. Откуда же он такой взялся, а? Такой одновременно непорочно милый, домашний и вместе с тем, как оказалось, довольно-таки страстный? Джисон хочет его — господи. Он трогает его, чего раньше не особо себе позволял. По крайней мере, держал какую-то дистанцию. Господи, серьёзно?        — Пойдём, а не то опоздаем. — Джисон сглатывает. Его руки отлипают от шеи, и Минхо готов застонать от несправедливости. Почему они не дома у Джисона?! Ну какого чёрта?!       Вздохнув, Минхо смиренно принимает условие оставить это на потом. Какой ужас. Какая несправедливость. Останься он один — побился бы головой о руль. Однако вместо этого он послушно выходит из машины, там грустно вздыхает, когда дверь захлопывается, и подходит с другой стороны, чтобы помочь Джисону выбраться. Тот старается вести себя так, словно это не он только что прижимался к губам Минхо с подтекстом «я хочу тебя». А может, Минхо снова придурок и что-то надумывает. Да, определённо так.       Но поцеловаться можно было бы и подольше.       Ладно, пока что забыли. Сейчас есть куда более важные вещи. Джисон идёт чуть впереди, так что первым заходит в больницу и подходит к регистратуре. Там очень милая женщина отвечает на его вопросы по поводу записи и протягивает направление, так что, закончив с этой частью квеста, они быстро переходят к следующей. И вот, ну… Джисон иногда упёртый. Его «да всего лишь второй этаж», конечно, прозвучало логично, но он… Он запыхивается на полпути, и Минхо ждёт его рядом.        — Спускаемся на лифте, ладно?        — Спуститься-то я точно смогу, — слабо возмущается Джисон. Нет, это проверять Минхо не будет. Только подумать: двенадцать ступенек, а он уже выдохся так, будто этажей пять прошёл.       В кабинет УЗИ очереди нет, так что, дождавшись, когда оттуда выйдет пациент, они заходят. Прямо напротив двери — ширма, слева — врач за столом. Джисон сразу подходит к нему, здороваясь и передавая направление, а тот, улыбаясь и обмениваясь любезностями, отправляет за ширму. Минхо идёт следом. Там оказывается кушетка и аппарат УЗИ. От волнения в животе немного гудит.       Минхо расстилает одноразовую пелёнку на кушетке и помогает Джисону устроиться поудобнее, стараясь не смотреть на обнажённый живот слишком очевидно. Кофта заранее задрана почти по самую грудь. По напоминанию подошедшего к ним врача Джисон опускает руки под живот и расстёгивает пуговицу и молнию на джинсах, отведя взгляд в сторону. Он приспускает их, прочищает горло. Смущён. Минхо берёт его за руку, сжимает пальцы, нервничая, пока врач оперативно размазывает гель по натянутой коже живота. Главное не пялиться. Минхо впервые видит его голым. Только руку протяни — почти что напрямую прикоснёшься к ребёнку, а не через футболку, как обычно.        — Посмотрите, — улыбается врач, водя сканером сбоку, — он вам машет. — Минхо мигом переводит всё своё внимание на экран, где мельтешащие светлые полосы собирают картинку происходящего внутри. Забавно. Ребёнок и правда будто бы машет рукой. — Он очень активный. Развитие соответствует сроку двадцать пять недель. И проблем, вроде бы, — врач заводит сканер ближе к пупку, смотрит с другого бока, — нету. Да, всё хорошо. Как Ваше самочувствие, господин Хан? Ничего не беспокоит?        — Только спина болит больше. — Джисон не отводит взгляда от экрана, сжимает руку Минхо сильнее, и он чувствует, что, кажется, потеет от волнения.        — Ну, это норма, — кивает мужчина. — Рекомендую обзавестись бандажом и компрессионным бельём. За спиной надо будет следить и после родов.        — Хорошо, — мычит Джисон.        — Выпишу направление на анализы. Сдайте их, пожалуйста, до следующей недели.        — Я еще не завтракал — могу сегодня?..        — Будет отлично. — Врач добродушно улыбается. — Можете подниматься. — Он убирает сканер обратно в ячейку, перед этим вытерев его.        — Хён, можешь подождать в коридоре? — Джисон поворачивает голову к Минхо, так что тот дёргается от неожиданности. — Я быстро.        — Конечно. Давай только помогу. — Минхо приобнимает его, чтобы Джисон легче сел на кушетке, и пелёнкой стирает размазанный гель с живота. Тут уже взгляд никуда не отвести.       Кожа натянутая, вроде твёрдая и мягкая одновременно. От пупка вниз тянется полоска тёмных волос. Внизу — растяжки. Сине-фиолетовые. Ярко выделяются даже на оливковой коже и перемежаются с белёсыми перламутровыми. Минхо касается живота сбоку, проводя большим пальцем по молниеобразной бордовой полосе. Джисон поправляет кофту, дотрагиваясь до руки, и он выдыхает, давая ему привести себя в порядок окончательно.       Использованная пелёнка улетает в мусорку, Минхо выходит из кабинета, не забыв попрощаться с врачом. Значит, немного подождать и сходить с Джисоном сдать анализы — ну ничего. Первое занятие ему проводить всё равно днём, и он хотел сводить Джисона на обед. А раз он даже не завтракал, тем более стоит поехать куда-нибудь поесть. Минхо знает одно место неподалёку. Потом можно будет доехать до торгового центра и посмотреть там бандаж и бельё, которые у Джисона должны были появиться ещё во втором триместре.       Минхо вздыхает. Лишь бы Джисон не сопротивлялся тому, что он хочет о нём позаботиться. Это навязчиво, да, но Минхо правда не может сдержать эти свои идиотские альфьи порывы. Ну, или это всё-таки виноват Джисон — чего он такой… идеальный омега?       Бросив взгляд на полупустой коридор, Минхо подходит к противоположной от кабинета стене, где висит стенд о подготовке к родам — потрясающе удобно и полезно. И очень много всего. Минхо трёт шею. Подгузники, влажные салфетки для новорождённых, присыпка, крем, ползунки, распашонки, носки, чепчики, документы, халат, тапочки, полотенца, гигиеническая утварь, послеродовые прокладки?.. Одноразовые послеродовые трусы? Крем для сосков? Прокладки для груди? Что? Это всё точно существует? Специальное бельё, чтобы носить после родов — для чего одноразовое, если есть обычное нормальное? Минхо может купить хорошее из хлопка. И для ребёнка так много всего… Сумка выйдет как не на роды, а на путешествие в соседнюю страну. И ведь ещё мебель нужно покупать. И питание. И игрушки. И другую одежду. И всякую приблуду, которая чисто для удобства. Минхо уже импульсивно заказал посреди ночи чёртову коляску, с которой можно снять люльку и установить её в машину. Джисон прибьёт, когда узнает. Ну, или возмутится, как минимум.        — Пойдём, хён. — Джисон выходит к нему с несколькими бумажками в руках. Минхо тут же берёт его за руку.        — Куда нам?        — На первый этаж. — Джисон неловко улыбается, смутившись.        — Потом поедем кушать, ладно? И доедем до магазина — посмотрим тебе бандаж и бельё. Может, на роды что-то сразу прикупим…        — О, я уже начал собирать сумку. — Джисон кивает, даже не подав намёка на сопротивление — неплохо. Неужто смирился с дурацкими хотелками Минхо помочь? — Ещё в аптеку, хорошо? У меня витамины почти кончились.        — Ладно. — Минхо готов выставить грудь вперёд, слишком довольный тем, что он не стал сопротивляться его желанию потратиться на него. Это прекрасно. Уже можно переобустраивать комнату в квартире под детскую.       Минхо выходит из душа, продолжая обтирать волосы полотенцем. Джисон попросил его остаться на ночь, а он только и рад. Пусть это спонтанно, но пользоваться гелем для душа и шампунем Джисона для него в огромную радость. И сейчас они лягут спать в его кровать. Минхо хорошо выспится. Они включат себе на фон рандомный сериал и, переговариваясь, тихонько уснут. У Минхо от одной мысли тепло и волнительно на душе.        — Я там поставил на стирку белое — ты же не против? — Он заходит в комнату и стискивает полотенце, свисающее с плеча, смотрит на кровать, где сидит Джисон, прижавшись спиной к стене.        — Нет.       Голый Хан Джисон.       Минхо вообще забывает, для чего он здесь и почему. Перед ним полностью голый Хан Джисон, несколько смущённый и сильно нервный. От этого щёки сами собой горят.        — Не смотри так. — Джисон опускает голову и дует губы. — Никогда, что ли, голых людей не видел?       Видел. Минхо разок был на нудистском пляже, так что опыт есть — и приличный с учётом того, что он далеко не девственник. Но он… Он не видел беременных омег нагими настолько близко. И эти омеги не всегда вызывали нежный трепет внутри одним своим присутствием. Он чувствует себя сейчас немного мудаком, потому что живот крутит и член отзывается на смущение Джисона. Но им нужно прояснить несколько моментов.        — А ты?.. Тебе можно?.. Ты ведь… — Минхо нервно сглатывает.        — Да. Просто не на спине, желательно. — Джисон наконец поднимает на него глаза, и его лицо похоже на переспелый помидор. — И я хочу. Это не потому, что считаю, что должен отблагодарить тебя.       Минхо моргает. Значит, всё отлично и он тогда, в машине, не ошибся, да?        — Эм, у меня нет презервативов и… Возможно, тебе нужно что-то ещё? — Минхо старается смотреть в его лицо. Только в лицо Джисона. Лучше не опускать взгляд ниже, иначе он заскулит и сорвётся. Там же… грудь, бёдра и… О господи!        — Я всё взял в аптеке. — Джисон кивает на полотенце, какой предусмотрительный, рядом с собой.       И правда. Презервативы, лубрикант и даже салфетки подготовил.       Дьявол.       И у врача вчера, судя по всему, один остался, чтобы спросить об этом. Минхо, кажется, рано подумал о том, что Джисон милый — продуманный мальчишка. Чтобы ещё раз повестись… Минхо нагло обманули. Соврали. Подставили! За что Джисон с ним так?! Знает ведь, что он может от волнения выкинуть какую-то глупость! Обидную причём! Пугающую!        — Иди уже сюда. — Джисон хлопает по кровати ладонью.       Дышать. Дышать ровно, будто ничего странного не происходит, будто, как обычно, Джисон в одежде. Кому тут тридцать три, в конце концов?! Да он в свой первый раз так не боялся! Хотя, там было темно и тот парень не был беременным… Но всё равно! Что за реакция у Минхо?! Ему позволителен шок, но именно что стесняться должен Джисон — это же он омега!       Минхо осторожно идёт к кровати, по пути скидывает влажное полотенце с плеча в кресло, старается не разрывать зрительного контакта, потому что иначе позорно сбежит. Он никогда не был в таких ситуациях. Ну, то есть, омеги обычно не ждали его… вот так вот… Они не инициировали секс таким образом. И он тоже, вообще-то. Зачастую это были поцелуи, переходящие в горизонтальную плоскость, или свидания, конец которых оба знали с самого начала. Обменялись слюнями, потёрлись — разошлись до следующего раза. Да, у Минхо вне отношений ни разу ничего не было. А тут Хан Джисон, который!.. Да господи боже, даже до конца неизвестно, что между ними, а они уже целовались и он сказал, что хочет заняться с ним сексом!        — Это странно? — Джисон облизывает губы, посмотрев на него из-под лохматой чёлки. Минхо сглатывает и, дёрнувшись, медленно качает головой.        — Нет… — Он встаёт на кровать на колени, двигается чуть подальше от края. Что вообще думать? Что делать? Что-то говорить надо?        — Только без резких движений, ладно? — Джисон несильно вздрагивает, когда Минхо касается его плеч (не пугайся — он сам боится!), и послушно заваливается набок, ложится на спину.        — Конечно, — не своим голосом соглашается Минхо. Джисон отодвигается немного от стены, давая место, так что он, господи прости, встаёт сверху и пялится. Пялится на анфас лежащего под ним Джисона. Это нормально? То, что Минхо не может пошевелиться. Он определённо хочет его, просто… Как выкинуть из головы то, что Джисон беременный? Это мешает, даже если держаться фактов: врач разрешил, Джисон сам хочет и ничего плохого без резких движений не случится.        — Всё нормально? — Боже, нет! Нет! Минхо хочет заняться с ним сексом, но не может переступить эту непонятную черту!        — Я не могу, прости, — на выдохе выпаливает он, спеша спрятать лицо в плече Джисона. Аж плакать хочется.        — Эй… — Джисон кладёт ладони на спину, приобнимая, поглаживая, так что спальная футболка немного задирается и поясницу холодит.        — Я правда хочу сделать это с тобой, — беспомощно мычит Минхо, прижимаясь к нему и грудью, но не так, чтобы задавить — животом чувствует Джисона. Так неловко и стыдно не было, когда коты пялились во время прошлых отношений. Приходилось ныкаться от них, как от детей, хотя бывшему омеге было абсолютно плевать. Ну как так?!        — Хён, — Джисон убирает руки со спины и оттягивает от себя, переложив ладони на грудь. Минхо стыдливо смотрит на него сквозь растрепавшуюся влажную чёлку. Он ведь хочет. Хочет сделать Джисону приятно, хочет потрогать его везде, где ещё вот буквально час назад и не думал трогать — и плевать, что они хотя бы не установили статус своих отношений, потому что очевидно, что им обоим не нужна интрижка, потому что они без проблем разберутся с этим чуть позже. А теперь выходит, что Минхо подводит. Джисон наверняка рассчитывал на иной исход вечера. И наверняка он теперь комплексует, но дело вообще не в нём! — Прости, у тебя такое смешное лицо, — не сдерживается и смеётся. Не так что бы оскорбительно или надменно, просто очень искренне, ухватив момент. И Минхо остаётся только ещё больше потеряться — он уже ничего не понимает.        — Что смешного?        — Ты просто очень милый, — громко выдыхает Джисон, всё ещё смеясь. Беззлобно. В крайней степени искренне. Только лёгкий тычок в бок всё же получает. — Всё-всё! Я понял! — Он уже хватается за живот одной рукой, а локтём другой опирается о кровать, приподнимаясь. Губами касается подбородка, доходя почти до самого уха, чмокает в щеку. Минхо краснеет. И задаёт вопрос одними глазами, когда Джисон смотрит на него снизу вверх. Что случилось? — Ты переживаешь, потому что я беременный? — Минхо кивает. Это довольно-таки очевидно. — Это единственное, что тебя смущает?        — В каком смысле? — Он чуть хмурится. А Джисон возвращается на спину, видимо, быстро устав от положения, которое принял.        — Ты не боишься, что навредишь ребёнку? — Как это вообще может случится? Минхо скорее Джисону навредит — и не проникновением. У него язык без костей и тупой как ржавый нож.        — Нет.        — Боишься что-то не так сделать мне? — Если Минхо будет молчать, то всё пройдёт хорошо.        — Нет?        — Тогда что случилось? — Губы Джисона растягиваются в лёгкой улыбке.       Оу… Если Минхо знает, что с ребёнком всё будет хорошо и что он не навредит Джисону, то правда — чего бояться? Они оба не девственники, оба знают, что делать и чего хочется. Оба хотят. И если у Джисона нет проблем, то у Минхо проблема просто в том факте, что тот, с кем он собирается заняться сексом — беременный. Всё. Больше никаких причин такой паники нет.        — Ты беременный, — тупо выдаёт Минхо. Джисон, очевидно, не сдерживает короткого смешка.        — У тебя раньше не было такого?        — Нет, конечно! — Джисон снова смеётся, хлопнув по плечу. С ума сойти! Всё было так просто! Минхо улыбается как придурок, почувствовав облегчение от разгадки. Хотя всё ещё ужасно стыдно.        — Тогда, ты просто взволнован таким первым опытом?        — Скорее я даже не думал о том, что у меня подсознательно есть табу на секс с беременными. — А когда ему надо было думать об этом? Когда его кузина забеременела? До такого Минхо не опустился пока что. Причин думать в эту сторону не было — очевидно. Но как легко-то стало!        — Сворачиваемся? — неожиданно предлагает Джисон.        — Дай мне хотя бы шанс!        — Ложись давай. — Джисон кивает на место рядом с собой, и Минхо, обречённо вздыхая, закатывая глаза, падает на пустую половину кровати.       На потолке пара трещин, идущих от стены. Таких же, как в его голове теперь из-за косяка перед Джисоном. Ну как? Как можно было хотя бы не начать себя подготавливать к возможной близости с ним? Почему Минхо решил, что Джисон точно не позволит к себе прикоснуться во время беременности? Потому что сам узколобый? Или потому что в его окружении не было разговоров о сексе во время беременности и он, по правде, даже не искал ответы на возможные вопросы в сети. Минхо просто был уверен, что это — табу. Для некоторых альф, конечно, отдельный вид извращения, но для каждого омеги уж точно табу.       А Джисон вон как к нему… повернулся… и что предложил…        — Ну всё. — Джисон поднимается, громко выдыхая. Минхо переводит взгляд на его спину. Как много потеряно… Он мог бы сейчас целовать эти плечи, лизать лопатки и кусать загривок. Аж выть хочется. И со спины Джисон не особо-то и похож на беременного, кстати. Живот ещё не настолько большой. — Так. — Он оборачивается и, привстав, тянет футболку Минхо вверх.        — Джисон? — Ему остаётся только приподняться и вытянуть руки.        — Ты же просил шанс. — Джисон выкидывает футболку на пол, не особо заботясь о том, куда она полетит. Минхо остаётся только раскрыть рот. Правда? Он позволит? Он не расстроен и не обижен? — Помоги немного. — Минхо протягивает руки. Джисон, держась за них, громко пыхтя, перекидывает ногу через него и садится. Прямо на Минхо.       Минхо смотрит на него снизу вверх, готовый уверовать в высшие силы. Он ничего и никого сексуальнее в жизни не наблюдал. Смуглая кожа, покрытая неровностями и мягкая, просится ощутиться пальцами. Минхо хочет потрогать её везде: шее, руках, груди, бёдрах, спине… На вид она бархатная. Минхо проводит кончиками пальцев от коленей до ягодиц, но не доходит до них совсем чуть-чуть. Да, всё так и есть. Джисон мягкий. Только не бархатный — скорее несколько рыхловатый?.. Он чувствует лёгкую ребристость — растяжки. И они вряд ли только на бёдрах.        — Поцелуешь меня? — Джисон и сам лапает его: водит пальцами по животу, постукивает, слегка улыбается. Минхо непроизвольно дёргается. И щекотно, и возбуждает. Приходится отнять руки от бёдер, которые так давно хотелось потрогать, и сесть. Сейчас стоит заняться несколько иными вещами.       Поцелуй, неспешный и слюнявый, даёт возможность настроиться. Минхо мычит, тянется ближе, потому что хочется. Всего Джисона хочется. Пальцы ног расцеловать по несколько раз, пощекотать стопу, прикусить чуть выше лодыжки, сжав голень, и, поднявшись к коленке, прижаться к ней губами, бросив взгляд на круглый живот… Чёрт, Минхо хочет быть сверху! Ему нужно сделать Джисону приятно!        — Погоди. — Джисон отстраняется, так что по ушам ударяет звонкое хлюпанье, отодвигается чуть подальше и… Господи!        — Хан-а, — лепечет Минхо, пока его член достают и гладят. Это приятно — без вопросов. Просто чёрт! Джисон водит рукой по нему, пялится, будто никогда до этого членов не видел, и Минхо отворачивается от него, прикрыв рот ладонью. Ну что ж за!..        — В какой позе будем? — Его щёки тоже становятся ярко розовыми. Он неожиданно прекращает мастурбировать, просто пальцами трогает головку, пока Минхо пытается понять, что от него хотят. Он сам не может определиться, вообще-то! И вина за это лежит полностью на плечах Хан Джисона! — На боку или раком?        — Раком?.. — Минхо чуть не давится. Да чтоб его! Джисон заторможенно кивает, поджав порозовевшие губы. Нет, в это Минхо ни за что не поверит. Возможно, Джисон и смущается, но он явно не настолько стеснителен, каким хочет казаться. В этой голове происходит что-то грязное. Возможно, оно грязнее, чем у Минхо. А Минхо много чего грязного думал последнее время, хоть и давил: «Нет, беременный омега точно не станет заниматься с тобой сексом — даже не думай. Ты станешь извращенцем, и он расскажет всем». Помогало. Пусть Минхо знал, что Джисон так не поступит, но помогало. А в итоге, святая матерь, оказалось всё куда… интереснее? Либо Минхо не очень много знает, либо у Джисона довольно-таки высокое либидо.        — Или я могу остаться так. — Джисон кладёт его руки на свою — господи, она ещё не полностью исчезла — талию. Минхо смотрит вниз, к удивлению очень даже хорошо игнорируя живот. Джисон хорош собой, чтоб его. Плечи раскидываются вширь, образуют треугольник с узкой талией. Она сейчас не очень-то большая, а до беременности была совсем крохотной, скорее всего. Минхо гладит её, пялится на грудь. Она… Ох, она немного отличается от того, что он видел раньше. У Джисона уже есть молоко? Нет, не сейчас! Больная голова! Но тогда как объяснить то, что она явно несколько больше, чем должна быть? И соски очень тёмные — как мишень, ей-богу. И ареолы… Они тоже тёмные и крупные, на них видно… Что это? Похоже на прыщи, но это не они. Чёрт, да можно их просто облизать?!        — Давай на боку. — Минхо облизывает губы, сглатывает слюну. Он обязательно всего Джисона вылижет и везде его попробует, только сейчас, ну… Было бы неплохо просто основное сделать, иначе слишком сильно увлечётся и в один момент, поймав восторг, закончит раньше нужного. А в позе на боку Минхо разве что полапает, попялится немного и задохнётся от запаха под носом.       Так и делают. Джисон передаёт ему лубрикант и презервативы и ложится лицом к стене, поправляя подушку под головой. Минхо пялится на отведённую назад задницу. Хороша. В перламутровой сетке растяжек, но как же хороша. Укусить бы.       Господь после такого на небо к себе точно не пустит.       Взвыв про себя, Минхо дёргает головой, прежде чем открыть презерватив и, надев его на палец, добавить смазки. От волнения тянет живот и потеет спина. Давно такого не было. В целом секса давно не было — как-то не требовалось. А из-за Джисона теперь требуется. Дьявол. Джисон приподнимает ногу, когда Минхо касается её — и вот оно, наконец открывается во всей красе. Маленький член свисает, его основание скрыто волосами — не короткими колючими и не совсем зарослями. А прямо под ним, между припухлыми большими половыми губами — влага. Её не очень много. Этого явно не хватит. Да и вряд ли Джисон тоже хотя бы каплю не взволнован — как тут расслабиться в достаточной степени. Минхо придётся постараться за них двоих.        — Всё нормально? — Он ложится, пока не прижимаясь к спине Джисона вплотную.        — Да.       Ну и хорошо. Минхо опускает руку и средним пальцем благодаря смазке довольно легко проталкивается внутрь. Джисон замирает — прислушивается к себе. Сглотнув, Минхо на пробу двигает пальцем. Ничего нового. Он делал это достаточное количество раз ранее. Но это Джисон. Это самое главное отличие этого раза от предыдущих. И пусть новых физических ощущений нет, в голове один за другим случаются взрывы, в груди тянет и покалывает и живот сводит непонятной судорогой. Минхо в каком-то маниакальном восторге просто от того, что Джисон позволяет ему больше, что тоже хочет. За что ему вообще это? Что он настолько хорошего сделал?       Прижимаясь губами к подрагивающему плечу, Минхо возится, добавляя второй палец. Конечно, поза для такого не очень удобная: кисть затечёт, если извернуться так, чтобы касаться нужной точки. Но и не для этого они так устроились. Минхо достаёт пальцы, слышит недовольное мычание Джисона, который, судя по всему, только расслабился и вошёл во вкус. Приходится извиняться поцелуями в шею, прикусить хрящик уха.        — Всё точно хорошо?        — Да, просто побольше смазки вылей.       На месте Джисона Минхо бы себя уже оттолкнул и послал — в лучшем случае. В худшем бы выгнал из квартиры и наорал. Быть настолько нерешительным для альфы как-то слишком уж противоестественно. Бывший Джисона наверняка времени не терял, и наверняка Минхо уступает ему по многим пунктам: возраст, беспокойство, навязчивая забота… Минхо, если так подумать, ведёт себя нечестно в приличной степени. Чёрт, Джисон даже до сих пор не знает, что он и является владельцем студии — о чём речь? С ума сойти. Он говнюк.       Всё! Сейчас не о том речь! Минхо расскажет ему — успеется. Они симпатизируют друг другу, хотят серьёзных отношений, а сейчас — секса. Остальное очень неважно.       С презервативом приходится немного повозиться. Упаковка скользит, не сразу поддаётся, и сам презерватив вообще по неосторожности падает на кровать. Сдержав раздражённый выдох, Минхо откидывает его в сторону. Не хватало ему ещё занести Джисону какую-нибудь заразу. Хочется секса — потраться на контрацепцию. (Джисон, судя по количеству презервативов, очень хотел… Надо будет и себе докупить. Держать при себе на случай, так сказать.) Минхо приподнимается, чтобы на этот раз справиться с этой элементарной задачей. Приходится немного подрочить себе, прежде чем надеть презерватив. Джисон немного разворачивается, наблюдая за ним, кусает нижнюю губу, и это…       У Минхо не было секса хуже — правда.       Он правда взволнован и обеспокоен тем, чтобы сделать Джисону хорошо. Но как же его напрягает отсутствие нормальной прелюдии и позы. Минхо обожает иметь полный доступ к телу партнёра: чтобы и гладить его везде, и целовать, и обнимать. Чёрт возьми, он правда обожает это! И видеть лицо, потому что по нему быстро можно счесть информацию. А тут что происходит? Омега, которого он готов на руках носить, который для него бесценен, который вызывает в нём кучу всего хорошего, лежит к нему спиной. Минхо готов заплакать. Понятно, что это всё не просто так, что это всё из-за обстоятельств, но как же обидно.        — Готов? — спрашивает Джисон.       Минхо чувствует себя придурком-извращенцем, потому что в этот момент собирается полить свой член смазкой, а Джисон в крайней степени невинно улыбается ему. Это будто бы поддержка, но ужасно смущающая в такой момент. Из-за неё по спине пробегают мурашки и щёки становятся горяченными. Кто ему позволил вытворять такое?!       Приходится кивнуть, сделав глубокий вдох. Ужас.       Минхо придерживает член за основание, пристраивается сзади. Бёдра неожиданно заранее сводит — что-то непривычное. Он как-то слишком переживает из-за простого секса, нет? Ну окажется его член во влагалище снова — ну что нового? О-о, а из нового тихий стон Джисона, вырвавшийся во время проникновения. Минхо обнимает его под животом, прижимается изо всех сил к спине. Джисон двигает тазом, пододвигаясь ближе, трётся ягодицами о бёдра. Ну и ну. Ладно, это в какой-то степени отличается от имеющегося опыта.        — Могу двигаться? — Минхо подкладывает руку ему под шею, так что Джисон ёрзает. Очевидно, сейчас важен его комфорт — остальное подождёт. Минхо может потерпеть, помочь ему, если понадобится. Однако, Джисон быстро устраивается и утвердительно мычит, взявшись за его руку. Оу… Он тоже хочет внимания? Точнее, хочет, чтобы его приласкали? Минхо не против — только за. У него есть желание отдавать.       Правда, перед этим он задаёт размеренный темп, пытается понять, всё ли хорошо и устраивает ли это Джисона. Тот реагирует слабо: короткими вздохами с тихими охами, несильным сжатием предплечья. Минхо целует в загривок, уткнувшись носом в волосы. В Джисоне горячо — очень горячо. Выше температуры обжига глины. Хочется двигаться куда более размашисто, входить сильно глубже, обнимать сильнее — всего хочется гораздо больше. Только вот нельзя. Терпение. Осторожность лишней точно не станет.       Чёрт, если бы Джисон остался сверху, то Минхо долго не продержался бы. Он не выдержал бы представшего перед ним вида и того факта, что на нём его предмет обожания. Но, с другой стороны, Джисон бы сам задал подходящий себе темп. Воспользовался бы Минхо так, как ему нравится. Да боже!..        — Можешь поглубже. — Джисон перекладывает руку на таз, тянется чуть дальше, почти обхватывая ягодицу. Минхо вжимается в его спину, подрагивая от напряжения и волнения. Это заводит — то, что Джисон так трогает его и что желает больше.       Минхо опускает таз пониже, не сдержавшись, толкается сильнее, так что слышит громкий ох. Дышится очень тяжело. Он зацеловывает открытое плечо, несильно прикусывает, застонав, и упирается в него лбом, обняв рукой, прижатой к кровати головой Джисона. Тот изгибается. Его нога задирается, он сам заваливается немного на живот. Минхо притормаживает, вовремя вспомнив о том, что на него нельзя наваливаться. Это какое-то безумие. Как осторожно заниматься сексом с Хан Джисоном, если он забывает о своём положении и двигается так, что это явно ему на пользу не пойдёт? Минхо слабо думает за себя — какой за двоих? У него все мозги утянуло в головку, как бы странно ни звучало. Это в целом был очевидный результат: вон как Джисон ему отдаётся, попробуй не потерять голову.        — Лучше навались на меня, — громко шепчет Минхо. Джисон так и делает, перекатываясь назад. Да, так сильно удобнее!       Минхо сразу перекладывает ладонь с плеча на грудь, сжимает её — плотноватая. Большим пальцем он гладит сосок, и Джисон откидывает голову, вздрогнув, выплюнув неровный стон. Ему ведь не больно? Вряд ли бы у Минхо на спине выступил пот с мурашками, если бы это был стон боли, да? У него просто чувствительная грудь. Да. Всё в порядке.        — Я отвык, — Джисон издаёт скулёж. Его ладонь дотягивается до бедра и гладит, сжимает, впиваясь ногтями. Минхо мог бы кончить только от этого — правда. Это слишком. Это много. Это хорошо. С Джисоном очень хорошо. Плевать, что жарко и что поцеловаться нормально нельзя. Плевать, что приходится напоминать себе о его беременности. Плевать, что обстоятельства сложились довольно странно. Минхо хочет этого омегу от и до: от кончиков пальцев ног до подкорки его сознания. Пусть он думает только о нём, пусть желает только его, пусть, чёрт возьми, только его имя и образ и помнит. Минхо будет отвечать ему тем же — уже отвечает на симпатию этим.       Господи, Хан Джисон был создан для его смерти.       Минхо опускает руку под животом ниже, чтобы взять член пальцами. Джисон задыхается, дёрнув ногой. Действия скоординировать выходит откровенно плохо: Минхо сбивается с ритма, сосредоточившись больше на том, чтобы Джисон кончил. Но Джисона это, кажется, совсем не беспокоит. Он, наоборот, реагирует острее. Дёргаясь, хватая ртом воздух, стискивая пальцами бедро и заходясь в конвульсиях, Джисон кончает. Кончает прямо в ладонь Минхо, чтоб его. Задыхающийся стон оставляет засечки прямо на мозге, горяченное тело, напряжённое и плавящееся, наконец обретает вес — становится достаточно тяжёлым. Минхо требуется ещё немного времени. Ещё пара толчков внутрь, прямо в сжавшееся лоно — и да! Да, он кончает прямо внутри Джисона. Со всхлипом. С нытьём ему в лопатку. С ладонью, сжавшей грудь явно сильнее нужного.       Господи.       Господи, спасибо. Минхо уверовал в бога меньше, чем за десять минут.        — Джисо-он…        — Хён, — вдохнув, слабо зовёт Джисон, — пойдём в душ.       Да хоть куда с ним.       Утро пятницы обычно начиналось с крепкого кофе, сандвичей на гриле, кормления котов и завтрака у окна — там можно было немного задержаться, читая новости или смотря аниме, и никуда не торопиться, потому что это выходной день для Минхо — никаких занятий. Эта же пятница впервые за долгое время началась не с кофе, а с поцелуев в щеку. Они были аккуратными, больше похожими на простое прикосновение, но Минхо всё равно проснулся и, потягиваясь, вспомнил, что ночью у них случилась «тренировка». Тело услужливо заныло: бёдра закололо, поясницу потянуло, в животе от промелькнувших воспоминаний стало горячо.        — Доброе утро, — шепчет Джисон, притираясь носом к подбородку. — Извини, разбудил? — Его голос, хрипловатый и тихий, вызывает желание замурлыкать. Минхо не умеет — не научился за столько лет жизни с котами под одной крышей и не хотел, вообще-то, учиться. У него с ними сложился собственный язык. А тут Джисон всего лишь с утра что-то сказал — и всё.        — Всё в порядке. — Минхо почти сразу переворачивается на бок и, обняв его, беспорядочно целует в щеку несколько раз. — Доброе утро. — Джисон улыбается и довольно мычит, прижимаясь поближе. Ну какой!.. — Ты как? — Минхо, выдохнув, опускает ладонь на живот, гладит по кругу сбоку, чувствуя размеренное спокойствие.        — В порядке. — Джисон накрывает его руку своей, уводя под пупок. — Но он не давал мне нормально спать. — Минхо поднимает голову, почувствовав довольно сильный толчок в ладонь. Это так из-за того, что они?.. Ужас! Он накосячил! — В принципе не даёт спать нормально последние недели три. — А, не из-за него… Господи. Он был готов словить травму.        — Эй, твоему маме и так тяжело. — Минхо пододвигается ближе к животу. Ребёнок наверняка даже не слышит ничего, но попробовать стоит, да? — Уважай его больше.        — Он подумает. — Джисон хихикает, проведя ладонью по волосам. Минхо улыбается ему и, поцеловав в пупок, кладёт голову рядом с солнечным сплетением.        — Ему надо будет потом перед тобой извиняться. — Он приобнимает живот. Нет, омеги всё-таки удивительные. Имей Минхо возможность забеременеть, бегал бы от любого, кто может его вогнать в это положение. Стрёмно, когда в тебе буквально чужой.        — Ничего не надо будет, — выдыхает Джисон, продолжая перебирать его волосы и массировать кожу головы.       Вау. Минхо здесь. Там, где грезил оказаться. Ого. И нет даже мысли, что этот ребёнок не его. Джисон принял его. Джисон разрешил быть рядом с собой и ребёнком. Минхо может быть с ними.        — В следующий раз заранее предупреждай о сексе, — просит он.        — Испугался? — Джисон коротко смеётся.        — Да. Я хотел, но не думал, что ты хочешь.        — Я беременный, а не асексуальный. — Джисон медленно приподнимается. Приходится тоже сесть, хотя будь воля Минхо, он бы ни за что это положение не сменил. Джисон придерживает живот рукой, приобнимая, смотрит на него. Скоро, всего через три месяца, ребёнок будет тут, с ними. Совсем скоро.        — Кстати, ты уже выбрал имя? — Минхо кивает на живот.        — Да. — Джисон улыбается, подняв голову. — Но пока не уверен, правда. — Минхо протягивает к нему руку, убирая с глаз чёлку, и гладит тёплую щеку.        — Знаешь, — тянет он, — Минхо звучит неплохо.        — Дурак. — Джисон толкает его, смеясь, и он почти падает, однако же быстро приникает к нему с объятиями, одну руку уложив на живот, в котором всё никак не прекратит толкаться ребёнок. Толчки ощущаются не сильно. Но Джисон наверняка чувствует гораздо, гораздо больше.       Родители Минхо уже очень милые старички. Они занимаются садом и домом, много гуляют и в целом никуда не торопятся — довольствуются жизнью по мере своих возможностей. Этим летом, к примеру, Минхо добавил им немного денег и отправил отдыхать на Чеджу. Они там отдохнули на пару лет вперёд. Он с ними ездил, но пробыл всего четыре дня, потому что работу никто не отменял. Было бы неплохо позже съездить вместе с Джисоном и… Это будет тяжело, но Минхо отвезёт его с ребёнком на море.        — Ну как работа? — Мама ставит перед ним кружку с чаем, и Минхо ей благодарно улыбается, кивнув.        — Всё в порядке. Правда, сейчас по полдня работать будем — хочу сделать ремонт на втором этаже.        — Я отправлю тебе цветы. У меня так хорошо декоративный плющ пошёл. — Мама садится рядом, и отец, перетаскивая за собой трость, идёт к ней от окна, прихватывая с собой плед.        — Замёрзнешь ведь опять. — Ей приходится отложить кружку на столик, чтобы он накрыл ей ноги и, поцеловав в лоб, сел рядом, тяжело вздохнув.        — Не зря же носки связала.       Минхо улыбается, отпивая чай. У него неидеальная семья — далеко нет. Папа бывает иногда очень упрямым и много молчит — больше ворчит даже. А мама очень требовательна к порядку как в доме, так и в голове. В прошлом году, когда они садили туи, дело чуть не дошло до развода, потому что договориться, куда их садить, у них не получалось. И таких ситуаций прилично. Однако, они уже так привыкли и с самого начала так хорошо любили друг друга, что было бы странно, если бы Минхо не равнялся на них. Он обожает своих родителей.       И Джисона тоже обожает.       Минхо так даже в школе не влюблялся. Возможно, потому что в школе гормоны в голову настолько били, что все вот эти вот слюнявые поцелуи где непопадя казались самым романтичным делом в жизни. Так и было на тот момент, вообще-то. Сейчас же ему ужасно неловко, и от подростков, которых ловит взглядом в подобном положении, неловко вдвойне, даже мерзко. Хотя сам не лучше. Ему, всё же, понравились слюнявые поцелуи с Джисоном. Чмоки в щёки и губы, конечно, тоже ничего, но вот чтобы до мокрого подбородка и вылизать весь рот…       А может, в Минхо такой чрезмерный порыв любвеобильности и нежности, потому что Джисон милый и, сверху, беременный? Он помнит, ему было лет пять, родители думали о втором ребёнке. Мама даже забеременела, но уже во второй половине срока у неё возникли трудности по омежьей части и пришлось резко изменить все свои планы. Папа всё время беременности и после аборта очень хорошо ухаживал за ней и приучал Минхо к тому, что омег в положении, желанное оно или нет, нужно беречь, потому что угроза может быть не только для ребёнка. Наверное, это впилось в память слишком чётко. И ведь отец ничего неправильного не сказал. Он прав и более чем…       Вдруг вся эта забота Минхо — просто переживания, что Джисону неожиданно может стать хуже? Вдруг ошибка?        — Пап. — Отец приподнимается и поправляет сползший с задремавшей матери плед, мычит, откликаясь. — Слушай… Есть один… молодой человек… Он очень милый, и мне с ним хорошо. Но, как бы, он… беременный — не от меня…        — В браке? — Он садится обратно на своё место, внимательно смотрит.        — Нет. — Минхо нервно сжимает кружку пальцами. — Альфа бросил его.        — Тогда в чём вопрос? — Отец устраивается в кресле поудобней. Минхо прикрывает глаза и вздыхает.        — Я боюсь, что это всё до тех пор, пока он не родит. — Минхо поджимает губы. — Типа, я просто забочусь о нём…        — Малыш, ты только что сказал, что тебе с ним хорошо. — Отец по-доброму усмехается, и Минхо открывает рот, собираясь ответить. Только что? Что ему с ним и правда хорошо? — Что? Не хорошо уже?        — Хорошо, — тихо отзывается Минхо, кивнув.        — Тогда он, как минимум, тебе нравится. Это взаимно, нет?        — Такое дело, — он прочищает горло, — ему двадцать один. Не уверен, взаимно ли это, но в целом… Он… Он очень мил со мной. Спрашивает, как прошёл мой день, готовит поесть больше обычного, чтобы, если я вдруг приеду, была порция и мне, не дёргает меня во время занятий и всё такое…        — Когда ему рожать? — уточняет отец.        — В начале декабря.        — Почему ты всё ещё не позвал его жить вместе?       Оу. Жить вместе…       Минхо выдыхает, разглядывая вывеску и стискивая в руках коробку. Решил подарить ему уходовые средства: гель для душа, скраб, крема и маски, потому что, ну… Ну, это точно пригодится и сделает ему приятно в каком-то смысле. Да и такой лёгкий намёк выходит… По обеим сторонам от двери перед ним крутятся красно-сине-белые столбики, подсвечиваются, и через довольно большое окно можно увидеть, как внутри работники наводят альфам марафет. Минхо кусает губу изнутри. Надо просто зайти и попросить позвать Джисона, иначе у него не хватит смелости потом. Пока есть решимость — надо пользоваться.       Колокольчик над дверью звякает.        — Добрый день! — Стройная девушка появляется из-за ресепшена. — Вы по записи?        — Здравствуйте, нет. — Минхо шкрябает ногтём ленту на коробке. Администратор мигом сникает, делая абсолютно сочувствующее выражение лица:        — Простите, но свободно только в пять вечера.        — Нет-нет, я, — он вдыхает как можно глубже, — к Хан Джисону. Он свободен?        — Хани? — Хани?.. Что? Девушка заглядывает в компьютер, наклонившись. — Освободится через двадцать минут, даже меньше.        — Можно я тут подожду?        — Разумеется. У него это последняя запись на сегодня.        — Спасибо. — Минхо кланяется и оглядывается, выбирая маленький пуфик в углу для своего пристанища. Он оказывается не очень удобным, но всё лучше, чем просто стоять, верно?       Хани… Минхо даже не подумал, что его можно так называть. Созвучно со словом «мёд» на английском. Да, есть что-то похожее… Ему подходит такое прозвище.       Ладони потеют. Минхо сынициировал начало того, что между ними сейчас происходит, так что ему следует вести и дальше. Нужно по-нормальному предложить встречаться и съехаться. Быстро? Да, они и месяц толково не общаются, но такие обстоятельства. Если б Джисон не был беременным и ему не надо было бы так скоро рожать, то Минхо подождал бы ещё какое-то время. Да и так в принципе спокойнее: если что-то случится, то он быстро отвезёт в больницу и в любом случае поможет по дому. Джисону сейчас вообще перенапрягаться нельзя.       Потом, возможно, и поженятся…       Скулы и уши краснеют. Да так сильно, что Минхо слабо чешет их, кусая нижнюю губу. Ужасно. Почему он переживает так, будто уже предложение собирается делать? Нет-нет-нет! Это слишком рано! Если Джисон заботится о нём, целует и зовёт заниматься сексом, доверяя себя в весьма уязвимом положении, то это вообще не повод так спешить!       Но, честно говоря, и правда было бы неплохо когда-то пожениться…       Минхо слишком чётко видит Джисона в роли своего мужа. Тот, кто заботится и с кем хорошо, и тот, о ком приятно заботиться. Смешно. Если бы он не размяк в один момент и не нарушил собственное обещание «никогда не иметь романтики с клиентами», то сейчас бы просто сидел дома, обложенный котами и пытающийся связать им свитера. А так… Так оставшееся небольшое свободное время Минхо вяжет носки и варежки для Джисона и пытается понять, насколько маленьким надо сделать боди для новорождённого. Снова смешно. Когда он успел стать таким смешным?        — Минхо-хён?       Он поднимает голову. У ресепшена стоит Джисон: в тёплом безразмерном свитере в небольшом количестве катышек и брюках, на ногах — забавные потёртые жёлтые кроксы, а волосы прибраны ободком. Он выглядит уставшим и очень милым, так что Минхо улыбается ему.        — До свидания, господин Чхве! — прощается с посетителем девушка. Минхо поднимается и отходит в сторону, чтобы не мешать мужчине выйти.        — Минхо-хён, — зовёт Джисон, смутившись. Он кладёт руку на живот.        — Прости, задумался, — вздрагивает Минхо, очнувшись. — Я просто… подумал, что мы могли бы сходить куда-нибудь прогуляться? В парк — что думаешь? Взять чего-нибудь горячего и немного погулять.        — Да, не против. — Джисон натянуто улыбается. Устал? Или плохо? — Пять минут. — Он показывает растопыренную ладонь, прежде чем убежать обратно.       Что же, скоро случится весьма важный момент в жизни Минхо. Ему нужно узнать, согласен ли Джисон зайти дальше, потому что он сам да — готов и более чем. Ему за тридцать, в конце концов, и он сможет обеспечить ещё двоих.       Джисон прибегает к нему в куртке и переобутый в кроссовки. Улыбается, заправляя чёлку под шапку, и Минхо протягивает ему подарок.        — Что там?        — Да так… По мелочи… — Он смотрит, как Джисон разглядывает коробку со всех сторон, не решаясь переворачивать. — Там уходовое. Подумал, что лишним не будет.        — В честь чего это? — недоумевает Джисон.        — Просто так, — жмёт плечами Минхо и берёт его за руку. — Пойдём.       Джисон больше не задаёт вопросов. Только переплетает пальцы, сжав ладонь покрепче, и идёт за ним.       Съехаться… Это довольно серьёзный шаг. Минхо нравится проводить время с Джисоном обособленно ото всех, нравится наблюдать за ним и заботиться по возможности. Это правда одновременно очень мило и волнительно. Но раньше, в прошлых отношениях, «съехаться» не подразумевало под собой взять ответственность за целую семью, не значило стать отцом и мужем в скором времени. С Джисоном же — да, это то и значит. Будет аморально в какой-то момент просто бросить его с ребёнком на руках. Да даже быть исключительно любовниками в таких обстоятельствах — неправильно. Джисон нуждается в поддержке: финансовой, моральной, партнёрской… и в отце для своего ребёнка тоже нуждается… Минхо вряд ли сможет стать родным для него, но, эм… У них даже запахи будут отличаться, и это, вообще-то, должно было в какой-то степени отрицательно повлиять на беременность. Но, кажется, благодаря тому, что они проводили время на территории Джисона, многое сгладилось. А что будет в доме Минхо? У Джисона и так сейчас самый сложный триместр, если есть лёгкие, конечно. Если ничего не выйдет, то придётся разъезжаться, да? Чёрт… Об этом Минхо не подумал…        — Возьмём корн-доги? — Джисон указывает на ларёк перед входом в парк.        — Давай, — соглашается Минхо. Кусочничать так себе, но лучше уж так, чем совсем ничего. Наверняка Джисон сильно проголодался.       Так вот, возвращаясь к ребёнку. Допустим, Джисон нормально адаптируется, родит без осложнений здорового малыша, потом свадьба и трудности молодых родителей. Хорошо. Что будет, когда у них появится второй, их общий ребёнок? Минхо будет любить его больше, просто потому что он его? Первенец Джисона останется без должного внимания, и, возможно, с ним будет труднее? Они с Джисоном могут и поссориться на этой почве…        — Как-то холодно. — Джисон кусает свой корн-дог сбоку. Минхо забирает у него коробку, пряча её под мышкой, и, взяв за руку снова, прячет у себя в кармане. И правда как-то холодно.        — Давай круг один сделаем и поедем. — Вроде как, Джисон одет достаточно тепло. Не страшно, если они погуляют минут десять, подышат свежим воздухом. Главное — шапка, носки, куртка — есть.       Готов ли Минхо пойти на такую ответственность? Он определённо хочет быть с Джисоном, но его ребёнок… Чёрт, да он ни в чём не виноват! Как и какой угодно малыш, он заслуживает любящей семьи! Минхо может это дать? Да! Он может любить не своего ребёнка! Он всегда рад общению с любыми карапузами, пусть и есть среди них довольно-таки вредные! Только, правда, одно дело пообщаться с ними мимолётом, а другое дело — воспитывать и нести ответственность до конца жизни. Но серьёзно?..        — К тебе или ко мне?       А-а?.. В смысле?..        — Хён? — Кажется, Минхо слишком задумался и пропустил всё мимо ушей. Ну вот… Злости на себя не хватает уже, правда.        — Прости, можешь повторить?        — Всё нормально. Поедем к тебе или ко мне? — Джисон с каким-то беспокойством разглядывает его лицо. Так, ну нет! Не хватало ему ещё за Минхо переживать!        — К тебе.        — Уверен? — Он останавливается. — Тебе придётся встать раньше на занятия. Не хочешь нормально выспаться?       Джисон снова лукавит?.. Прикрывается беспокойством (небеспочвенно) и лукавит? Он хочет?.. Стоп! Он хочет к Минхо домой?! Его щёки порозовели — и явно не от ветра!        — Джисон, — давит из себя Минхо как можно спокойнее, — ты хочешь ко мне домой?       Стоит ли говорить, что Минхо почти взорвался, получив кивок на это?       Какой же он идиот! Мог бы и раньше догадаться, вообще-то! Конечно, Джисон хочет к нему домой! Он тянется к нему, отдаёт себя всё больше и больше, а Минхо даже не удосужился пригласить его к себе! Джисону важно знать о нём больше. Как Минхо стремится к этому, так и он. Господи! Он точно альфа?! Все нормальные альфы сначала к себе ведут!        — Тогда, — голос сам собой ломается от переживаний, — поехали ко мне?       Лицо Джисона в этот момент расцветает так, что хочется подхватить его на руки и утащить в свою берлогу. Ну какой же! Минхо не знает слова, наиболее подходящего для его описания. Но вот всё самое лучшее — ему!       На обратном пути к машине он хочет сорваться на длинный шаг, на бег, на шаг вприпрыжку — поскорее! Скорее привезти Джисона к себе, показать ему кухню, которая сильно больше его, дать расположиться у себя в спальне, открыть дверь в комнату, пока пустующую, но из неё можно сделать детскую — надо всё успеть! Ей-богу, Минхо как грёбаный ткачик: обустроил дом и теперь спешит покрасоваться им, лишь бы партнёр там остался взращивать следующее поколение. Как же тупо и неловко.        — Подожди, — Джисон останавливает его, только он садится за руль. Протягивает руки, и Минхо замирает, повернув к нему голову. Джисон осторожно укладывает его волосы, поправляет пряди на лбу и приглаживает брови, в завершение проводя пальцем вдоль носа и несильно тыкая в кончик. — Вот. — Минхо смущённо улыбается, сжимает руль, нервничая. Он не смог подобрать момента в парке. Ну ничего, у Минхо ещё весь вечер впереди. Да. Задобрит Джисона супом и поцелуями и… — Да погоди ты. — Джисон ловит его за щёки, когда Минхо уже хочет сесть прямо, и целует с улыбкой. Вау. Вау! У Минхо сейчас снова взрывы, как на заставке Disney! И глаза падают на коробку на коленях Джисона.       Может, сейчас?..        — Джисон-а, — неохотно отстраняется Минхо. Джисон мычит, откликнувшись, и облизывает верхнюю губу. — Слушай, — выдох, — я… Я бы хотел зайти с тобой дальше. — Так, неплохо. Осторожно дальше. — Ну, то есть… — Он берёт его за руку. Джисон только хлопает глазами, дожидаясь развёрнутого пояснения. Это невыносимо. Это очень тяжело и нервно. Как бы Минхо ни был уверен во взаимности своих чувств, это не гарант положительного ответа. — Я хочу встречаться с тобой. — Не то! Но тоже не лишнее! — То есть, обозначить это, чтобы не было непоняток, так что… Ты хочешь?        — Хён… — Джисон краснеет. — О… Я… Я д-думал, мы уже… — Он бегает глазами по лицу. Чего?        — Я ведь даже не звал тебя именно на свидание, — Минхо облизывает губы, тоже начиная нервничать, — не называл это так, то есть…        — Я думал, — слабый лепет, — после секса… — Господи!        — Чёрт, прости, я сильно затормозил. — Минхо берёт его за руки и прижимает кончики пальцев к губам. — Нам надо было поговорить об этом сильно раньше.        — Всё нормально, — качает головой Джисон, покраснев. И всё равно стыдно. Всё равно очень неловко. Минхо не хотел, чтобы он чувствовал себя странно — просто желал расставить всё по местам.        — Послушай, прозвучит странно, — он смотрит ему в глаза. Дышать. Главное — дышать, — но ты можешь переехать ко мне? — Джисон удивляется. Минхо спешит пояснить, облизав пересохшие губы: — Тебе тяжело ведь уже по дому всё делать. Да и лучше, чтобы рядом с тобой кто-то был на всякий случай.        — Дурак, ещё и предложение сразу сделаешь, может? — отшучивается Джисон, всхлипнув с широкой нервной улыбкой на губах.        — А ты выйдешь за меня? — зачем-то подхватывает Минхо и спешит стереть выступившие капли слёз с его глаз, переложив ладони на щёки.        — А что ты будешь делать, если соглашусь сейчас? — Джисон громко всхлипывает.        — Скажу, что мы завтра же пойдём за кольцами и распишемся. — Минхо обнимает его, наклонившись, и целует в горячие щёки. Сердце долбит грудную клетку. Ну и ну… Он сейчас умрёт от его остановки.        — Да похуй, — неожиданно выплёвывает Джисон со всхлипом, — один раз живём. — Он глотает слёзы, прежде чем размашисто кивнуть. — Да, я выйду за тебя. И на шею к тебе сяду, глупый хён! — Минхо жмётся к его губам, пока он возмущённо сопит, краснея ещё больше. Он бы и сам на его месте недоумевал: всё в один день и разом предложили.       Джисон улыбается, не открывая глаз, и поворачивает голову, ластясь к поцелуям, так что Минхо продолжает целовать щеку, забираясь на кровать под одеяло.        — Так и не выспался? — Он обнимает покрепче. Джисон мычит, кивнув. — Давай спи. — В стороне негромко мяукает Дуни, возмущается, ревнуя. — И ты спи. — Минхо приподнимается на локте и, протянув руку, накрывает кота пледом, почесав за ушком. Тот мявкает громче, всё ещё недовольный. — Мешаешь ведь, Дун-Дун-а.        — Всё нормально, — бормочет Джисон, уже явно засыпая. Минхо улыбается, смотрит на него сверху вниз и целует ещё раз над ухом.       Он и сам устал.       Вчера днём помогал Джисону упаковать вещи и несколько раз катался туда-обратно, чтобы перевезти небольшое количество мебели, купленной на его деньги: типа небольшого туалетного столика, стеллажа и комода, и ещё пары приблуд для ребёнка. Минхо сразу же собирал их у себя дома и пока отставлял в свободную небольшую комнату. Ночевал у Джисона. Обсуждал с ним, в какой цвет покрасить стены в детской (он одобрил!) и с каким ворсом постелить ковролин: с коротким или длинным. Джисон ещё смущённо рассказал, что видел фотографии комнат, оформленных под лес: с ковром-травой, смешной палаткой-мухомором, каркасной кроватью, мобилем с вязаными зверушками и прочими забавностями. Минхо согласился на задумку, и уже сегодня утром, разложив вещи Джисона по свободным в шкафу полкам, они примерно поняли, что хотят сделать. Слишком заморачиваться пока не будут и добавлять что-то и заменять станут по мере роста ребёнка. А пока — всё по необходимости и антураж с небольшими деталями.       К слову, Джисон, кажется, всё больше нуждается в помощи. Точнее, в том, чтобы кто-то был рядом с ним. Он всё смотрит по сторонам и заметно расслабляется, если Минхо в поле его зрения. И совсем размякает, если его обнять. Джисон точно внутри себя сильно переживает из-за предстоящих родов и вечно просит погладить по животу, задирая футболку. Минхо и гладит. Поглядывает на увеличивающееся количество растяжек, мажет их недавно купленным витамином Е с позволения Джисона и щекочет бока. Его не смущает ни полоска волос до лобка, ни забавно вывалившийся пупок, ни фигура, ни его повреждённая кожа… Однако он более чем прекрасно видит и чувствует, как Джисон всё больше переживает по этому поводу, так что Минхо помогает ему, спрашивая разрешения.       Но, м… Несмотря на изменения, Минхо не против… секса… Точнее, только за. По его скромному мнению, Джисон сексуальный. Хочет ли Минхо лапать его? Да. За задницу, за грудь, за бёдра — да. У него крышу сносит просто от этой возможности. Он подглядывает за Джисоном после душа или когда тот переодевается, трогает, но не лапает. Ему не хочется быть навязчивым или казаться извращенцем. Хочется только ещё посмотреть на Джисона в постели и сделать приятно настолько, насколько это возможно.       Только как часто можно это делать? Раз в неделю? Минхо неловко, но ему этого явно будет мало. Раза два-три в неделю? Типа, через день-два. Уже неплохо. Однако всё равно как будто бы много…       Кажется, его влечение и желание так очевидны, что Джисон после обеда сегодня сам полез к нему. Он был смущён, однако явно хотел довести дело до конца. Минхо поддержал его без лишних вопросов и утащил на кровать, оставив котов за дверью. Всё было хорошо, даже отлично, просто догги… грязная немного… Ощущения не хуже, но мысль, что он как будто бы снял кого-то лишь ради перепихона, не даёт нормально действовать. Однако, Джисон и тут выделился: сам неспешно качал тазом вперёд-назад в начале, постанывал и довольно мычал, иногда вздрагивая. Минхо подхватил наиболее подходящий для него темп и глубину и продолжил. Закончил он первым, по просьбе Джисона — на спину. И помог ему самому дойти до оргазма, используя язык. Вот это уже было очень хорошо. Наверняка бы снова возбудился, не будь таким уставшим и взволнованным. Джисон в конце был похож на плавленный сыр: растёкся весь по постели и подрагивал, упав на спину и замычав. Минхо его всего зацеловал: от коленок до макушки. Видел, как Джисон улыбается и подставляется. Никогда бы не подумал, что этот нелюдимый омега может настолько любить любое внимание.       Кажется, они неплохо справляются с тем, чтобы сделать семью, да? Ну, по крайней мере с частью про взаимоуважение и внимание друг к другу.       Правда, вскоре вскрылись некоторые моменты, из-за которых Минхо стал раздражаться. Не в плохом смысле — нет. Но они бесили в той же степени, что и умиляли.       Джисон обожает сладкое. Любит прямо-таки до дрожи в коленках и не скрывает этого. Минхо бы потакал ему, если бы не беременность и прописанная ему диета, и если бы это в целом не было так вредно. Но это вредно. И он беременный. И у него диета.        — Джисо-он.       Пакет громко шуршит. Джисон пытается сначала спрятать его, икает, испугавшись, и в итоге всё роняет, так что драже рассыпается по полу. Минхо вздыхает, стоя в проходе на кухню. Джисон, красный и задержавший дыхание, медленно поднимает на него глаза. Тихо шмыгает. Его волосы взъерошены после сна, лицо припухшее больше обычного, и на нём его местами дырявая домашняя полинявшая футболка, растянутая и неприглядная, по сути, даже в качестве пижамы. Минхо качает головой. Он сразу понял, что Джисон вообще не в туалет пошёл посреди ночи.        — Тебе ведь плохо потом будет. — Минхо подходит ближе и опускается, собирая рассыпавшееся драже в ладонь. Это, на самом деле, немного раздражает. Джисон неловко топчется на месте, теребя подол футболки.        — Прости.        — Слушай, давай договоримся на лимит, ладно? — Минхо улыбается ему снизу вверх. — В день что-то одно сладкое. Тебе ведь надо побольше витаминов сейчас, тем более перед зимой.        — Угу. — Джисон поджимает губы.       Минхо поднимается, засыпая драже обратно в пакет и убирая их в сторону. Он не будет врать, что несколько… О, ладно, он раздражён. Спросонья, после того, как они несколько дней подряд говорили о питании Джисона, после весьма утомительного рабочего дня — попробуй не разозлиться из-за лишнего чиха. Но! Но Джисону сейчас явно тяжелее. Его жизнь изменилась не по его воле, и он крайне внимательно должен заботиться о себе ради заботы о жизни внутри себя. И психологически Джисон точно нестабилен. Если Минхо на него повысит голос хоть чуть-чуть или покажет недовольство, то это может отразиться слишком сильно. А на таком сроке это уж точно не надо. Так что раздражение необходимо проглотить.        — Чаги, — Минхо берёт его лицо в ладони, — это нужно для твоего и малыша здоровья. Надо немного потерпеть. — Джисон надувает дрожащие губы, снова кивая. — Ну ты чего? — Минхо заглядывает ему в глаза. Тот спешит отвернуться. — Джисон-а?..        — Всё нормально. — Джисон громко шмыгает носом.        — Иди сюда. — Минхо обнимает его, гладит по спине и волосам, целуя в висок. Джисон вцепляется в футболку, тихо плачет, вздрагивая. — Прости. Я не хотел тебя напугать.       Минхо массирует кожу головы, вслушивается, переживая. Джисон уже плакал при нём, но то было от грустного фильма и непонимания ситуации, когда он пытался оправдаться, что не нюхал шампунь котов просто так. А сейчас явно всё иначе. И возможно, Минхо сильно виноват. Но он ведь не хотел. И от этого беспокойство только растёт. Тем более, он обещал себе оберегать Джисона.        — Будешь пить? — Минхо смотрит на него и спешит стереть слёзы с щёк. Джисон морщится, всхлипывает и кивает, икая, так что Минхо спешит дать ему пить. И достать из холодильника мандарин, потому что было бы неплохо отвлечь внимание хоть чем-то. Джисон пьёт большими глотками, хлюпает, громко причмокивает и рукой стирает воду с губ, допив. — Вот молодец. — Минхо, улыбаясь, возвращается к нему от раковины с очищенной мандаринкой. Правда, его внимание привлекают пятна на груди?.. Ну как вот?.. Ладно не так сильно, как мог бы. — Облился? Аккуратнее.       Джисон смотрит вниз, оттягивает футболку, чтобы лучше видеть, и снова плачет, пугая Минхо ещё сильнее. Ему лучше молчать: у Джисона так гормоны разбушевались, что он со всякой ерунды бросается в слёзы.        — Это не вода, хён! — Джисон глотает воздух, захлёбывается, дрожа. — Эт-то!..        — О…       Вот оно. Минхо морально вовсю готовится к родам, а стоило — к лактации. У Джисона уже ведь и должно было так быть, даже с опозданием пришло, вроде как. Да и жаловался он последнее время на то, что грудь болит и беспокоит. Она стала плотнее — Минхо заметил. Значит, ему придётся всё время держать в голове тот факт, что нельзя прикасаться губами к груди. И это тогда, когда она — одна из любимых его частей тела. Что же… Он тоже может поплакать по этому поводу.        — Это не странно?        — Что именно?        — Ну, ты согласился на брак с тем, с кем знаком несколько месяцев, и…        — Я думаю, — Джисон пролистывает детскую книгу с кучей иллюстраций, — что не должен упускать шанса на счастье. — Он улыбается. — Если я чувствую что-то к тебе и если знаю, что на тебя можно положиться, то почему бы не попробовать? Тем более, — он заминается, — в такой ситуации…        — Ты слишком добрый. — Минхо приобнимает его, гладит по боку, прижимаясь ненадолго губами к виску.        — Просто не нервничаю ради ребёнка, — фыркает Джисон, смутившись.        — Иди ко мне. — Минхо откладывает книгу на стеллаж и разворачивает его к себе, обнимая чуть крепче. — Ты точно уверен?        — Почему ты спрашиваешь после того, как мы поженились и почти доделали детскую? — Джисон издаёт смешок ему в шею. И правда.        — Хочу убедиться, что это не какой-то идиотский сон.       Минхо и правда не верит. Он ведь даже не познакомил родителей с Джисоном и не познакомился с его родителями. Они просто пошли уточнить про свободную дату, думали хоть как-то подготовиться, чтобы было время на некоторые формальности. Но на месте им сообщили, что всё можно сделать здесь и сейчас. И потребовалось меньше пяти минут обсуждения, чтобы согласиться на этот вариант. Они странные.       И теперь они женаты. У них есть идиотская бумажка, подтверждающая это, и штампы в паспортах. И нет даже колец и одобрения родителей. Что же, в их взаимоотношениях изначально всё не так, как у обычных людей. Даже на кольца сейчас средств не нашлось: всё уходит на детскую и подготовку к родам. Ещё и Суни что-то подхватил, пришлось ездить с ним в ветклинику и ставить уколы.       Но это не страшно. Скоро Рождество — появятся хорошие деньги и Минхо купит кольца. Возможно, даже на роды успеется. Хотя нет. К родам нужен куда более особенный подарок. Можно вручить третье кольцо… По идее, у Джисона уже должно быть два: помолвочное и обручальное. Но пока у него лишь первое. Довольно скромное из серебра с небольшими фианитами. Его Минхо откопал у себя в шкафу, когда вспомнил, что мама отдавала ему украшение с просьбой серьёзно отнестись к выбору. По правде, хотелось бы вручить ему что-то сильно дороже, а не старое кольцо, пусть это и семейная реликвия.        — Как ты терпишь такое? — Минхо морщит нос, почувствовав пинок от ребёнка и услышав тихое шипение.        — С трудом, если честно. — Джисон отходит, придерживая поясницу. — Я в туалет.        — Хорошо, чаги. — Минхо похлопывает его по ягодице, провожая, и осматривает комнату.       Она действительно не очень большая. Но тут достаточно места для маленького ребёнка. Кроватка, пеленальный столик, стеллаж с игрушками и книгами, комод, светильник и пуфик — всё самое нужное есть. Стены перекрасили в светло-зелёный и на пол постелили ковёр с коротким ворсом.       С ума сойти. Минхо станет отцом.       Он уже замужем и вот-вот возьмёт на руки своего ребёнка. Плевать, что у них нет никакой кровной связи — это его. И ведь как придурок радуется тому факту, что будет жить в компании двух самых очаровательных мальчишек.       Поскорее бы.       Минхо затягивает узел на ботинке потуже и поправляет задравшуюся штанину, чтобы ничего не продувало, после чего выпрямляется, тут же наблюдая крайне смущённое лицо мужа, пытающегося спрятаться за вязаным объёмным снудом. Ну тяжело ведь ему с обувью и всё не даёт о себе толково позаботиться. А потом Минхо втихушку его снимает, если они дома, и шантажирует, потому что Джисон не может дотянуться до ног в попытках завязать шнурки со своим сильно увеличившимся животом. На улице сопротивления помощи меньше. Сначала Джисон смущается, прячется. Зато потом, замечая, как некоторые прохожие завидуют или умиляются, довольно лыбится и жмётся к Минхо ближе: «Моё». Это заставляет чувствовать себя павлином в какой-то степени. Правда, будь у Минхо хвост — он бы его раскрывал и уродливо орал, довольный и необоснованно горделивый.        — Не замёрз ещё? — Он поправляет шапку, сползшую с ушей, и целует красный нос.        — Немного, — кивает Джисон.       И Минхо уводит его в ресторанчик неподалёку. Всё равно планировали перекусить. Да и Джисон просил самгёпсаль, так что его живот удовлетворённо заурчал, когда их носы учуяли запахи мяса и овощей на гриле.       Они размещаются подальше от окон, чтобы, мало ли, не продуло. Минхо помогает снять куртку, отпускает помыть руки и быстро делает заказ: немного говядины, кимчи, грибов и овощей по мелочи. Потом, если что, добавят. На улице и правда холоднее, чем в предыдущие дни. Ветер не сильный, но неприятный. И ощущается, насколько в помещении теплее, потому что руки задубели. Хоть бы Джисон не простыл. Надо будет отпоить его чаем с мёдом дома. И тут что-то горячее заказать.        — Хён! Хён, смотри! — Джисон подскакивает к столу неожиданно легко для своего положения и показывает на невысокого коренастого альфу, пришедшего следом. Он стоит с не очень довольным лицом. Будто ему в душу насрали. — Хён, это Со Чанбин-хён! Он мой очень старый друг!        — О… — Минхо хлопает глазами. Что же, значит, это близкое окружение Джисона, с которым часто придётся контактировать. И кажется каким-то знакомым… Он протягивает руку. — Здравствуйте. Я Ли Минхо. Приятно познакомиться. И спасибо, что заботитесь о Джисоне.        — Взаимно. — Со Чанбин пожимает руку не слишком охотно, так что Минхо неловко прочищает горло. Как-то некомфортно. И неловко. Джисон не замечает этого то ли в силу своих подскочивших гормонов, то ли просто не хочет… Но ладно, это не его проблема.        — Эм… Чаги, я схожу помыть руки. Заказ уже сделал, но ты можешь выбрать что-то ещё.        — Хорошо. — Джисон быстро целует его в щеку, кажется, слишком счастливый от встречи со старым другом.       А Минхо сбегает. Со Чанбин ему явно не рад — чего зря душу травить? Пусть Джисон с ним немного поболтает, а Минхо постарается задержаться. Выдумает что-нибудь про очередь или что-то такое… Ох… Им ведь ещё с родителями друг друга знакомиться — вот чёрт. Ну, отец и мама заочно знакомы с Джисоном: они слышали его во время созвонов, на фото видели… Мама сказала, что он очень милый и ему идёт беременность. Отец промолчал. Только посмотрел как-то странно. Типа, с усмешкой? Подстрекающей покраснеть такой. Минхо голову от этого вжал в плечи и отвернулся, покраснев как первоклашка. В общем, его родителям Джисон точно понравится. А вот Минхо родителям Джисона… Ха-ха, они вообще в курсе, что их сын замужем уже? Или что он хотя бы в отношениях? Это Минхо старик в сравнение с Джисоном и может выкинуть что-то втихушку, а Джисону двадцать один — родители точно будут задавать вопросы и злиться.       Хотя, это не первостепенно. Им главное вовремя отойти от конфликта в случае чего и обеспечить ребёнку безопасность, верно? И Минхо должен позаботиться о Джисоне в случае чего — это важно.       Всё так сложно… Где его инфантильность, а? Где время, когда было важно успеть на акцию в маке и пережить пару у препода-душнилы? Боже, Минхо несвойственно так думать в его возрасте — что за слова?       Встряхнув руки над раковиной, он поворачивается к сушке. Надо обождать ещё немного. Вот выйдет отсюда человека три из дальней части с кабинками и писсуарами — и он выйдет.        — Слушай ты.       Минхо даже выругаться не успевает, оказываясь прижатым к стенке туалета. Ли моргает, смотрит вниз, на Со Чанбина, схватившего его за воротник свитера. Парень он крепкий — лучше не сопротивляться. Но за руки прихватить можно, просто чтобы не задохнуться.        — Извращенец херов, — почти рычит Со Чанбин, — чего тебе от Джисона надо?       Ого.       Минхо смотрит на него большими глазами. В каком смысле «чего надо»? Это его муж — странный вопрос.        — Тише, — напряжённо выдыхает Минхо, — давай-ка…        — Чего тише? — Со Чанбин несильно встряхивает его. Мелкий, а силищи-то!.. Откуда?! — Джисон и так намучался. Хочешь попользоваться им, пока не родит, а потом всё?        — Ты о чём вообще? — Минхо прикладывает силы, чтобы оттолкнуть его от себя, так что Со Чанбин отступает. Поправляя свитер, Минхо цокает себе под нос. Только связал его, а этот бугай растянул всё.        — Ты просто по беременным тащишься, — предъвляет Со Чанбин.        — Что? — Минхо возмущённо фыркает. И дёргается. В кабинке смывают воду, и оттуда выходит мужчина. Смотря на них сквозь очки с некоторой осторожностью, он проходит к раковине. Минхо краснеет. За что ему это всё?! Чем он не угодил судьбе?! А Со Чанбину хоть бы хны. Стоит как ни в чём ни бывало, будто это не он только что его к стенке прижимал и обвинял в извращённых пристрастиях. К счастью, мужчина быстро уходит. Когда дверь за ним захлопывается, Минхо прочищает горло: — Если бы я просто тащился по беременным, то не перевёз бы его к себе, не вышел за него и не стал бы делать детскую.       И тут уже теряется Со Чанбин.       Нет, конечно, хорошо, что он так стоит за своего друга — явно ценит его и готов прогонять всяких идиотов. Но можно же сначала спросить, а потом, если что-то не понравится, начать возмущаться? Минхо ведь никого ни к чему не принуждал и не собирается. Это скорее Джисон тихонько намекает, если не говорит напрямую, что хочет того и того. Манипулятор…        — К тому же, Джисон вполне взрослый, чтобы делать самостоятельные решения. — Пусть ему и двадцать один и он чуть-чуть маленький в глазах Минхо. Исключительно в плане возраста и когда он об этом вообще вспоминает.        — Тебе сколько лет? — уточняет Со Чанбин, сощурив глаза.        — Тридцать три. — Минхо складывает руки на груди. Можно уже ударить его несильно в ответ?        — И ты не извращенец.        — Я владелец студии йоги, — закатывает глаза Минхо, цокнув.        — В которую Джисон на занятия ходил? — охает Со Чанбин, неожиданно смягчившись        — Да.        — Я ему купил абонемент туда. — Чёрт, его надо не бить — его надо благодарить, выходит. Минхо сам собой неожиданно смягчается:        — Спасибо тогда, выходит.       Крайне странный диалог в крайне странном месте. В одной из кабинок снова смывают воду и почти сразу выходят, неловко поглядывая в их сторону. Срань. Минхо прочищает горло. Ладно он хотя бы больше не увидит этих людей — стыдно перед неожиданными свидетелями до ужаса.       А потом Со Чанбин спрашивает, уже осторожнее и вежливее, о том, как Джисон себя чувствует. И Минхо отвечает, не сразу поняв, почему он не в курсе и почему не спросит об этом у самого Джисона. До него с опозданием доходит: Со Чанбин проверяет, плевать ли ему на Джисона. Но нет уж. Чёрта с два Минхо так просто сдастся. Правда, некоторые подробности приходится опустить, потому что не будет же он рассказывать о том, что на прошлой неделе Джисон обмочился, когда задремал на диване во время совместного просмотра фильма. Джисону и без этого тяжело живётся в самом прямом смысле слова. Даже заигрывать в последние дни перестал, только так: лёгкий флирт и много объятий.        — Поешь с нами, хён? — Джисон улыбается им, когда они подходят обратно к столу.        — Не буду мешать вашему свиданию. — Со Чанбин немного надувает губы: всё ещё не слишком верит, судя по всему, но уже хотя бы не напряжён. И хорошо.        — Звони почаще тогда, — канючит Джисон.        — Хорошо. Звякну на выходных — заеду в гости, может. — Ну нет! Минхо только Джисона в свой дом пустил, а не его друзей в придачу! Тем более, таких!.. Кого он обманывает? Джисону достаточно попросить — и всё, он сдастся.       Это что, проверка? Он собирается проверить, достаточно ли хорошо Минхо может содержать семью? Ха! Минхо его научит, как это делать — не меньше. Лекцию расскажет на будущее.       Хотя и беспокойство Со Чанбина он понять вполне может. Пришёл какой-то мужик прилично старше и забрал в мужья себе твоего не последнего по важности в жизни человека. Конечно, тут сомнения только так возникнут. Но Минхо нечего бояться подобных проверок. Он должным образом заботится о Джисоне и ребёнке.       Минхо с улыбкой наблюдает, как Джисон садится на кровать рядом в одной футболке. Уже, к слову, не дырявой. И не в своей. Минхо отдал ему парочку своих и выбросил (от сердца оторвал) Джисоновские. Но Джисон потом и сам поблагодарил — в новом-чистом куда приятнее ходить. И живот они прикрывают гораздо лучше.        — Можно я сделаю тебе массаж? — Он кладёт ладонь на низ живота и гладит, из-за чего спальная майка немного задирается. Минхо сглатывает. Это что за намёки опять?        — Просто погладишь? — Он приподнимается, опираясь о локоть, и, протянув руку, несильно сжимает ягодицу.        — Ну типа того, — кивает Джисон, пока его щёки розовеют. — Хочу, ну… сделать тебе приятно… — О-о…       Приятно сделать в каком плане? Если ему просто погладят спину, то он будет счастлив и от этого внимания, вообще-то. Его требования, пока Джисон в положении, не очень высоки. Но если… Если Джисон сейчас гладит живот, то значит?.. Ох, он обычно милый в такие моменты. Сидит, гладит и спрашивает: «Ты в порядке? Ничего не болит?» И Минхо краснеет, хотя никакой издёвки в этих вопросах нет. Просто Джисон постоянно вспоминает, как буквально в один из первых дней совместного проживания Минхо было съедено что-то слишком несвежее — ночь вышла весёлой, мягко говоря.       Минхо чуть не разнылся, как ребёнок, под утро, потому что Джисон, тоже уставший, успокаивал его поглаживаниями по животу и голове. Это трогает до сих пор.        — Не совсем понимаю, о чём ты. — Минхо садится. Джисон что-то задумал. Нужно быть готовым к выпаду. И к выпаду, скорее всего, пошлому.        — Ну, тебе никогда не делали эротический массаж или что-то вроде?        — А-а… — Что он задумал?! Минхо прочищает горло: — Ну, мне… дрочили, но массаж…        — Это приятно. — Джисон смотрит в сторону, снова смутившись. Какой актёр, а! Минхо уже знает, насколько он извращенец — пусть не врёт! — Просто внимание уделяется всему телу, а не только там… члену… — Как покраснел! До самых ушей и мог бы дальше, если б организм позволял. Боже, какой же Джисон временами невыносимый!        — Давай, — соглашается Минхо.       Он же не будет отказывать Джисону, который хочет? Минхо и сам хочет делать ему приятно. Раз у него такое же желание, то сдерживаться не надо. К тому же, Минхо побаивается первым намекать на хоть какую-то близость. Джисон ведь крайне чувствительный сейчас — не хочется беспокоить его своими хотелками, так что Минхо не отказывает и даёт понять, что только за, если он захочет заняться сексом или около того.       Но эротический массаж — что-то новенькое. Только как расслабиться нормально? Мало ли Джисону потребуется где-то помощь… Или что-то пойдёт не так?        — Сними всё, пожалуйста, — просит Джисон, прежде чем потянуться к тумбочке.       Ладно, Минхо разберётся в процессе. Это явно не сложнее обычного секса. Или йоги. Не сложнее ведь? Всего-то стянуть майку и шорты с трусами, выкинуть их в сторону и лечь на спину для начала. Вот как в гроб кладут — так и здесь.        — Это, — Минхо облизывает губы, — немного неловко…        — Всё нормально. — Джисон устраивается рядом, подложив под себя ноги. Вниз не смотрит — спасибо. Иначе бы Минхо затошнило и он бы предпочёл сбежать. Он не привык, что его видят в подобном положении — голым, то есть, и невозбуждённым. Ещё и просто лежать надо. А как правило, если ты просто лежишь и нужно расслабиться, это ни черта так не работает. Но он сможет. Ради Джисона. Ради того, чтобы ему тоже было хорошо, потому что по себе знает: приятно делать кому-то приятно. — Я могу включить музыку — хочешь?        — Нет. — Минхо смотрит на него, и Джисон краснеет. Бо-же. — Ты делал это раньше? — Если нет, то это будет особенно неловко.        — Я хочу сделать тебе приятно, но, как бы, с животом это немного тяжело, — уклоняется Джисон. Манипулятор! Правда ведь манипулятор! — Хочу отсосать тебе, — на выдохе сознаётся, становясь совсем красным. И Минхо — тоже. Тоже становится красным. — Только, ну…        — Я понял — не продолжай.       Минхо не готов к этому. И если Джисон будет кормить ребёнка грудью, то не подумает об этом ещё в течение нескольких лет. Ни за что. Либо только через презерватив — иначе никак. С ума сойти… Ладно Минхо вылижет или отсосёт ему, но не Джисон. Минхо рот с мылом раз десять помоет, чтобы потом спокойно подойти к нему. А Джисон… Всё, что ему попадает в рот — попадает и ребёнку. Аж голова закружилась.        — Давай начнём. — Джисон щёлкает крышечкой бутылька с маслом, который достал из тумбочки, и тут же выливает его на грудь и живот, из-за чего Минхо дёргается — прохладно. Голову задирает повыше, смотрит в потолок, потому что иначе неловко. Уже и дыхание непроизвольно задержал. — Эй, расслабься. — Джисон неожиданно улыбается. — Ты же умеешь это делать. — И хихикает.        — Я просто не привык лежать и… — Минхо краснеет, прикрывая глаза. Злость от беспомощности берёт. Но надо ответить спокойно: — Обычно я веду в постели, ладно? Мне нравится это, так что сейчас…        — Ты всё ещё альфа, хён. — Джисон наклоняется к нему, прижимаясь к щеке носом и ластясь. Он громко сопит — ему явно тяжело удерживать себя в неудобном положении. — Мой альфа. Я знаю, что тебе нравится заботиться обо мне. Это приятно, правда. — Джисон целует в уголок губ. Ох… — Но позволь себе сейчас расслабиться и дай я о тебе позабочусь. Я тоже хочу делать это для тебя. Хочу гладить твоё тело и знать слабые места. — Минхо громко сглатывает, дышит тяжелее, потому что ласки ему и правда в жизни доставалось немного. Он перетягивал инициативу на себя. — И это будет только между нами, чаги. — Боже… Джисон скользит губами по линии подбородка. — Для того, чтобы нам обоим было хорошо, ладно? Позволишь мне сегодня трогать себя везде? — Минхо неохотно поднимает веки, поворачивает голову, натыкаясь на тёмные блестящие глаза. Чёрт, он попал. Джисон пусть и молод, но явно знает, как соблазнять и как манипулировать. Или это не манипуляция. Проявление чувств?        — Да, хорошо, — тихо соглашается Минхо.        — Спасибо. — Джисон прижимается ненадолго к губам, улыбнувшись, и после осторожно забирается к нему на бёдра. Ох мать…       Минхо придерживает его, смотрит уже гораздо спокойнее, в то время как Джисон проводит ладонями по животу, размазывая масло. Пахнет оно, к слову, еле ощутимо сладко. И хорошо ложится на запах Джисона. Минхо шумно вдыхает. Прикосновения мягкие, ненавязчивые, но при этом пальцы несильно сжимают кожу, только вот соскальзывают. Хорошо. Ладно. Минхо определённо нравится.       Джисон скользит через грудь к плечам, приподнимается, немного наклонившись, чтобы дотянуться. Минхо обхватывает ягодицы. Мягкие. Очень мягкие. Рыхловатые. И прямо под его руки, чуть больше. Какая же у него задница — господи!        — У тебя такие плечи, — на грани шёпота бормочет Джисон. И Минхо внутри дрожит, потому что слышит неподдельные нотки восхищения в голосе. — И шея… — Джисон кончиками пальцев проводит по ключице, поднимается выше, обводя кадык. Минхо приоткрывает рот. Если Джисон сейчас даст ему свои пальцы, то он сделает всё. Пожалуйста. Он правда хочет их сейчас у себя во рту. — Хён, ты красивый. — И Минхо тихо разочарованно стонет: Джисон обхватывает его грудь и несильно сжимает, издав тихий смешок. — Мои руки в масле — не будешь же его есть. — Ладно, он прав. Но если ему когда-то предложат, то Минхо за. Вообще за всё, что предложит ему Джисон.       Большие пальцы проводят по соскам. Минхо дёргается. Чувствует, как их тянет и они твердеют. Член тяжелеет, и тело вздрагивает. Минхо сжимает ягодицы в руках крепче, массирует их, из-за чего футболка задирается и он понимает: на Джисоне больше ничего нет. Минхо разводит половинки в стороны, тянется пальцами к центру, чувствуя напряжённые сжавшиеся мышцы, и Джисон податливо неспешно крутит тазом — не против, чтобы его трогали. Правда? Анальный секс? Что ещё это чудо скрывает, а? Они попробуют. Но не сейчас. Минхо не будет торопиться с этим. Хотя очень хочется подразнить Джисона — он же дразнит его.        — Хён… — Джисон обхватывает член, гладит, никуда не спеша, и свободную руку оставляет на животе, перед этим ещё раз сжав сосок. Дыхание совсем ни к чёрту. Как оно вообще работает? И инфаркт вот-вот хватит — Минхо уверен. Ещё и жарко как в пустыне. — Перевернёшься на живот, хён?       Минхо смотрит на него, часто моргая, кивает, мыча. Единственное, что ещё держало его в реальности (святые ягодицы), приходится отпустить. Джисон приподнимается, оставляя без контакта с собой от слова совсем. Ну за что? Хныча, Минхо как можно осторожнее переваливается на бок, а потом и на живот. Член стоит колом, яйца гудят — давно он так сильно не хотел закончить. Ещё и Джисон трогает спину, добавив побольше масла.        — Минхо, — шепчет Джисон, наклоняясь. Когда это они на неформальный тон перешли? И ведь возбуждает… Минхо мелко вздрагивает, почувствовав поясницей вес живота. — Я хочу поцеловать твои бёдра. — А Минхо хочет кончить от этого. Он падает лицом в подушку, поверженный.        — Чаги, — еле разлепляя губы бормочет, — делай, что хочешь.        — Мне надо, чтобы ты поднял ногу в сторону. — Джисон целует за ухом, прежде чем снова отстраниться. Ну за что он такой, а? Беременные святые и милые? Ха! Его сейчас беременный совращает и не краснеет!       Минхо не особо понимает, что он там возится, но послушно поднимает левую ногу в сторону. Вдоль позвоночника бегают мурашки. Мышцы ягодиц подёргиваются, и Минхо стонет, приподняв таз. Джисон достаёт его член, направляя вниз, и продолжает гладить. Масло чавкает. Уши и грудь запоздало краснеют. Минхо ни перед кем в таком положении не был. Сильно пьяным и дурным, танцующим на столе — да. Но голым, с разведёнными ногами и со вставшим членом… Как альфа вообще может позволить кому-то так уложить себя? Это стыдно. Больше, наверное, от непривычки, потому что в большей степени всё же приятно. И в голове пульсирует, потому что это только между ними. Это всё только для Джисона. Даже смешно немного: Минхо хранил самую уязвимую свою часть для паренька на двенадцать лет младше и вряд ли бы вообще дал её посмотреть кому-то другому. Вряд ли бы когда-то понял, что ему нравится подобное.        — Спасибо, что веришь мне, хён. — Джисон жмётся губами к коже. Его рука на члене сжимается чуть сильнее. Минхо стискивает одеяло пальцами и думать уже может только об одном: «Это пиздец».       Знал бы он о том, что то, что делают альфы для омег, может быть настолько приятным, просил бы об этом хотя бы раз в полгода. Да о чём речь? Минхо даже не думал о том, что его внутренняя сторона бёдер настолько чувствительна. И лёгкие укусы… Он сейчас кончит. Это чересчур. И плакать хочется, потому что Джисон думаёт о нём, как о том, кому хочется сделать хорошо. Как Минхо желает для него этого, так и он — это не односторонне. Сердце сейчас выскочит. Минхо этого омегу на руках до конца жизни носить будет. Любое его желание — закон. Улыбки и поцелуи — бесценная награда. Секс с ним… Кажется, теперь Минхо понимает, почему некоторые и в шестьдесят только так развлекаются.        — Что? — Он дёргается, приподнявшись, почувствовав пальцы, скользящие вверх по мошонке. — Джис-о-о?!.. — Он откидывает голову, замерев с открытым ртом, запоздало издаёт короткий стон, сходящий на скулёж, и обмякает, вспоминая, как дышать. А Джисон всё так же осторожно неглубоко толкается пальцем внутрь, пока Минхо вообще ничего не соображает. Прямо вот… Его палец там. Джисон пальцем сунулся в… И это приятно. Аж поясницу тянет от прогиба. Тело Минхо бьёт лёгкая судорога, узел в животе развязывается. Джисон буквально выбивает из него всё. Минхо поджимает пальцы на ногах. Та, что отведена в сторону, сама собой приподнимается ещё выше.        — Прости, не знал, как спросить, — тихо бормочет Джисон, наконец убирая руки. Нет. Минхо готов заплакать. — Ты в порядке?       Господи. Минхо весь красный. И ему нужно повернуться. Но в этот раз оргазм слишком вымотал его. В целом этот… секс(?) вышел чересчур.       Однако, Минхо упирается ладонями в кровать и, приподнявшись, поворачивает голову к Джисону. Тот всё такой же невинный, тянет футболку вниз, мнёт подол, прячется. Минхо по его лицу видит, что он возбудился. И чёрта с два Джисон так просто отделается после того, что натворил с ним.       Но Минхо всё же надо пару минут передышки перед этим. Чёрт, ощущения внизу странные до сих пор.       Это должно было случиться ещё до того, как они подписали те бумажки. (И до того, как Джисон сунул палец туда, куда его не просили. Как ребёнок с розеткой — ну.)        — Мам, тут такое дело… Да, я приеду. Не один.       Минхо закрывает контейнер, в который уложил вишнёвый пирог, и смотрит на Суни, пришедшего потереться о ноги. Кот мяукает, мурчит, поднимая хвост трубой. Только Минхо это от нервоза не особо спасает.        — Не в том плане, мам. Дело в том, что… Нет, я не заводил собаку. — Джисон закатывает глаза, оборачиваясь к Минхо. Ну а что он? Это не его родители. Ему надо защищаться от них, наоборот. — Слушай, мам. Я знаю, что ты можешь посчитать это странным, но помнишь, я говорил тебе про одного мужчину?..       Минхо это не выдерживает. Он возвращается к плите, на которой оставил стейки, и спешит их переложить на доску. Надо угодить тёще и тестю. С первого раза выложиться на все сто.        — Да, Минхо-хён. Мы, типа… Мам, мы расписались, — на выдохе быстро произносит Джисон.       Ух. Минхо сейчас инфаркт хватит.        — Я приеду с ним! Мама, он очень хороший! Мам!.. Мама, всё хорошо! Я скоро буду! Да какой маньяк вступает в брак с жертвой?! Мама, я беременный — не нервируй меня! Всё! Будем у вас через полчаса! — И сбрасывает.       Минхо смотрит на Джисона, поджав губы, и по лицу понимает: их ждёт кошмар наяву. Джисон говорил, что его родители очень даже обычные люди. Настолько, что нечего рассказывать. Единственное, с чем на него наседали — учёба. И какое-то время родители даже не разговаривали с ним, когда узнали о беременности. Больше ругался мама. Как и сейчас. Мда… Минхо повезло с тёщей — что говорить.        — Мы уедем, если ты почувствуешь себя некомфортно. — Минхо обнимает его, потому что Джисон подходит к нему и почти хнычет, утыкаясь носом в шею. — Всё хорошо, чаги.        — Он наговорит про тебя кучу всего. — Джисон надувает губы. — И будет просить развестись.        — Ну куда я от тебя денусь. — Минхо выдыхает, улыбаясь, и целует его в висок. — М?.. У нас ребёнок будет — ты чего? Минхо-младший.        — Я не назову ребёнка Минхо, дурак-хён. — Джисон смотрит на него снизу вверх, фыркая. О какой.        — Посмотрим. — Минхо прижимает его к себе и зацеловывает щёки. — Давай, нам надо ехать. Умойся и надень свитер. Я оставил его на кровати.        — Хорошо. — Джисон и сам быстро целует его в губы, прежде чем отлипнуть и уйти. Минхо хлопает его по попе, провожая, улыбается, чувствуя облегчение. Если рядом Джисон, то и не страшно вовсе. Неловко, наверное, но ни капли не страшно. Надо ведь защищать и оберегать его, а в этом деле страх ни к чему.       Самое лучшее, что Минхо пока в своей жизни видел — Джисона в своём свитере. Лучше будет только ребёнок в его свитере. Джисон натягивает рукава на пальцы, вытащив их из-под тёплого пальто, и зарывается носом в воротник, пока щёки розовеют.        — Не холодно? — Минхо прикладывает ладонь к щеке.        — Нет. — Джисон улыбается ему. — Просто хорошо в твоей одежде.       Минхо и сам смущается. Они хорошо ужились. Джисон чувствует себя отлично с самого первого дня после переезда. Беременность протекает нормально, без осложнений. Никаких аномалий врач не находит. Анализы пусть неидеальные, но и не отвратительные — в пределах нормы. Прекрасно. Очень прекрасно.        — Вот тут, слева. — Джисон указывает на дом впереди.       Минхо заворачивает, останавливаясь перед воротами, оглядывается. Вроде как, можно оставить машину здесь, но она может кому-то помешать — дорога узковата. Он уже хочет спросить у Джисона, как ворота вдруг открываются. У Минхо теперь есть некоторое количество вопросов. И главный из них: почему Джисон так бедно жил, когда у его родителей почти что дворец?        — Заезжайте! Не стойте! — Мужчина (тесть?) в возрасте машет рукой с крыльца, и Минхо, дёрнувшись, заезжает во двор. Там есть лужайка, носящийся по ней белый кудрявый пёс, небольшой фонтанчик (судя по всему, поилка для птиц), туи, клумбы и парочка фруктовых деревьев. Вишенка на торте — новенький приличный городской автомобиль не из дешёвой серии. Хорошо, что у Минхо своя студия — никто не будет ему предъявлять за то, что он, возможно, позарился на наследство.        — В общем, вот, — выдыхает Джисон, — мой дом.        — Они отказались помогать тебе с ребёнком? — осторожно уточняет Минхо, всё ещё пялясь на машину перед гаражом.        — Ну, я сам отказался от их помощи, когда съехал. — Джисон вздыхает, прикрыв глаза. Хотел быть самостоятельным — оу. — Но отчасти и то правда. Пошли?        — Куда деваться, — кивает Минхо и выходит первым, заглушив машину. — Добрый день! — Он поднимает руку, обходя транспорт спереди, и мужчина кивает ему.        — Добрый. Нормально доехали?        — Да, спасибо. — Минхо открывает дверь Джисону и помогает вылезти, придерживая.        — Спасибо. — Он улыбается ему.        — Как ты потолстел, Джисон. — Мужчина хрипло смеётся, по-доброму усмехаясь.        — Завидуй молча. — Джисон показывает язык.       О’кей… Всё не так плохо, как Минхо думал изначально. Отец вот, вроде, вполне дружелюбный. Очень милый даже. И стейки наверняка оценит. Хоть бы мать была в таком же добром расположении духа.        — Иди уже сюда. — Мужчина спускается вниз и подходит ближе, так что Джисон обнимает его, громко поцеловав в щеку. — Как же тебя неудобно обнимать стало. — Мужчина посмеивается, трогает живот, отстранившись. — Ну, как он?        — Всё хорошо. — Джисон улыбается, убирая волосы за уши. — Уже не такой активный, так что даёт мне поспать.        — Ну и хорошо. Тебе рожать скоро — нечего недосыпать. — Мужчина немного гладит живот и наконец поднимает глаза, уставившись на Минхо, который только достал пакет с гостиницами с задних сидений. — Здравствуйте, молодой человек.        — Здравствуйте. — Минхо кланяется, подходя ближе.        — Хан Чансон. — Он протягивает руку, которую Минхо пожимает.        — Ли Минхо.        — Муж Джисона, да? — Чансон издаёт смешок.        — Да. — Минхо смущённо улыбается. — Извините, что всё так спонтанно и без предварительных знакомств, просто сами как-то…        — Спасибо, что заботишься о Джисоне. — Чансон доброжелательно усмехается. — Вижу, что он в порядке и более чем. Для меня, как для отца, это очень важно.       Камень с плеч сваливается и превращается в песок. Словами не передать, как Минхо этому рад. Как рад, что не он один из близких Джисона печётся о его благосостоянии. Это значительно облегчает ситуацию.        — Пойдёмте внутрь, а не то прохладно.       В самом доме пахнет свежей едой. Минхо опускается, в первую очередь разбираясь с ботинками Джисона, стягивает их, убирая на этажерку, и сдерживает идиотскую улыбку, потому что Джисон, будто почувствовав его переживания, проводит ладонью по голове. Это слишком мило. Даже больше, чем мило. Хочется ластиться в ответ и просто пойти лежать на диван, зная, что тебя взаимно любят и хотят только лучшего.        — Дорогая, Джисон вместе с Ли Минхо приехал. Они нам гостинцы приготовили. — Чансон уходит в сторону кухни, прихватив пакеты. И в этот же момент в дверцу для животных во входной двери протискивается пушистый пёс.        — Это Ппама. — Джисон хихикает, потому что собака тут же бежит к его ногам и крутится вокруг оси, тявкая.        — Ппама-я, тише. — Минхо трепает его по спине. Судя по всему, надолго счастья Ппамы не хватает из-за жажды. Он уносится к мискам и жадно хлебает воду, виляя хвостом.       Тут всё вполне обычно. Нужно, конечно, получить ответы на некоторые вопросы, но это обождёт. Минхо гораздо важнее сейчас поладить с тёщей и убедить всех, что он прекрасный муж для Джисона. И, что немаловажно, прекрасный отец для ребёнка, который даже не его. Хотя, как не его? Ребёнок в Джисоне. Джисон чей муж? Минхо. Значит, и ребёнок Минхо. И это не говоря уже о том, что Минхо подготовил детскую.        — Всё хорошо. — Джисон мягко улыбается и целует в лоб, прежде чем пойти на кухню. У Минхо выбора не остаётся — только следом, прямо в пасть тёщи. Не сожрёт же она его, да?.. Странно идти с такими мыслями на кухню, где есть ножи, кастрюли и духовка.       Мама Джисона… Он выглядит, как его брат. Минхо сначала теряется и ничего не понимает. Довольно молодой мужчина на вид лет тридцати, максимум — тридцати пяти, разбирает на столе пакеты с гостинцами и с удивительной нежностью, каким-то беспокойством, смотрит на Джисона, что-то рассказывающего ему. Волосы у него отливают синим, убраны назад с помощью ободка-спиральки. В ушах — тонкие небольшие колечки-серёжки. Глаза круглые, как у Джисона, и в целом общих черт довольно много… Минхо представлял своего тёщу гораздо старше, с более строгими элементами в образе. И ждал скалку в лицо при входе на кухню. Однако по сути получил вежливую улыбку и внутренний диссонанс.        — Зятёк, значит, — щуря глаза, говорит тёща.       Минхо сдержанно улыбается, кивнув, и кланяется. Взгляд, всё-таки, у тёщи такой себе. Забавно даже, что от таких же глаз, Джисоновых, превращается в идиота.        — Мойте руки и за стол. — Тёща закидывает полотенце со стола на плечо. Ох, ему определённо не терпится разобрать Минхо на составляющие.        — Пойдём. — Джисон хватает за плечо, утаскивая за собой, и Минхо хочет спрятаться за него. Семья Хан его в могилу сведёт, точнее — один из двух её представителей.        — Ты не говорил, что твой мама такой молодой, — шепчет Минхо уже за пределами кухни.        — Ему сорок семь. — Джисон хихикает. Врёт!        — Врёшь.        — Нет, правда. — То есть, помимо абсолютно очаровательного вида, потрясающего характера и таланта к манипуляциям и актёрству, ещё и генетика хорошая? Минхо нашёл свой one piece.        — Я с ума сойду, если ты тоже в сорок семь таким будешь.       Джисон неожиданно прижимает его к двери, оказавшись с ним в ванной, и тихо щёлкает замком. Опа!.. Молодой человек! Джисон улыбается по-странному игриво и хитро, кладёт ладони на рёбра, несильно сжимая. Минхо громко сглатывает. Вот же… Щёки покалывает от смущения. Кто тут альфа вообще? Он, кажется, для этого мира потерян, раз беременный не от него омега, с которыми они тесно знакомы не так давно (пусть и женаты, да, и живут вместе), доводит его до состояния «у меня встал, когда ты на меня подышал». У подростка Минхо явно было бы именно так. Точнее, он бы описал это так по-простому. По сути же у Минхо волосы на всём теле дыбом встают, сердце колотится по-дикому, дыхание становится тяжёлым и неровным, слова забываются и хочется молча вот так вот стоять, общаясь только взглядами.        — Джисон…        — Всё хорошо? — Он неожиданно прижимается губами к подбородку. И это не ощущается, как что-то с интимным подтекстом. Нет. Джисон таким образом отвлёк его. Минхо громко выдыхает, кивнув.        — Да. — Он приобнимает Джисона, поглаживает, тоже слегка улыбаясь. — Просто, — Минхо чувствует, как уголки губ дёрнулись в попытках сдержать нервозность, — твой мама…        — Не переживай. Папа, если что, его успокоит. — Джисон кладёт голову на плечо, и его волосы щекочут подбородок. Чудо.        — Хорошо. — Минхо опирается спиной о дверь, давая ему практически лечь на себя. Стоит почаще напоминать себе, что это не ему тяжело сейчас. Джисону куда сложнее: быстро устаёт, много спит, много ест, мало соображает, гормоны… Минхо не может его осуждать — на носу роды. Чуть больше месяца осталось. И за это время надо всё довести до ума и самому сдать анализы, чтобы его пропустили на это важное мероприятие. — Переживаешь? — Минхо гладит по спине, слегка приобняв. Джисон мычит, кивая.        — Рано или поздно они всё равно примут тебя. — Он прижимается губами к шее. — Но мне больше… — Джисон громко вздыхает. Ох, ему не нужно волноваться о Минхо. Минхо в порядке. — Я больше переживаю быть тебе в тягость. Если бы я был один и уже не в декрете, то было бы легче.        — Возможно… — Минхо пожимает плечами. Он как-то и не думал о том, что Джисон тоже может волноваться о таком. Казалось, его больше беспокоят совсем другие вещи. — Но ты мне не в тягость. И малыш тоже. — Минхо проводит ладонью по боку. — Я рад, что всё складывается так, как складывается. Не думай об этом слишком много, хорошо? А если меня что-то будет беспокоить, я скажу тебе. И мы просто поговорим. — Минхо улыбается, когда Джисон задирает голову, чтобы видеть его, и быстро целует в губы, из-за чего на пухлых щеках появляется розовизна. — И ты тоже не молчи, если что-то не так. Мы женаты — не чужие, всё-таки.        — Хорошо. — Джисон обнимает как можно крепче в силу своих возможностей. Минхо только закряхтеть и успевает. Сам даже силу приложить не может, потому что точно переборщит и сделает хуже. А Джисон пусть хоть что делает, чувствуя и зная свою меру. — Хочу спать.        — Сначала поешь, ладно? — Минхо похлопывает его под лопатками. — Просто дай знать своим родителям, что с тобой всё хорошо.        — Хорошо. — Джисон улыбается и хихикает, когда Минхо опускает ладони на ягодицы, сжимая. Ну что? Минхо тоже нужно снимать стресс.       По правде… Конечно, были мысли, что хотелось бы по-другому. Хотелось бы быть с Джисоном с самого начала, чтобы поддерживать, чтобы проходить через трудности вместе и не оставлять его одного. Хотелось бы, чтобы у них всё было запланировано, а не спонтанно, чтобы сначала всё-таки свадьба, а потом уже дети. Хотелось бы быть на месте того альфы, который его оставил, потому что Минхо не представляет, какой упадок сил Джисон перенёс, и потому что с ним нельзя было так поступать. Минхо бы такое себе никогда не позволил.       Но случилось так, как случилось. И это не плохо.       И Минхо абсолютно счастлив сейчас. У него есть любимый муж, они ждут ребёнка, дом, в котором большую часть времени хорошо, бесценные коты… За всё это Минхо будет держаться. Всё это он будет оберегать. Зубами вырывать будет, если кто-то покусится, но оно останется с ним. И почему-то очень хорошо верится, что Джисон того же мнения по отношению к нему.       Джисон громко чмокает губами. Минхо благодарно кивает Чансону, принёсшему тонкий плед, и вместе с ним накрывает Джисона, стараясь не сильно побеспокоить его. Он стал особенно сильно клевать носом после того, как выпил чай. Его мама, заметив, предложил перейти в гостиную, и никто возражать не стал. Джисон вовсе, не постеснявшись, посадил Минхо на диван, растянулся там на всю длину, уложив голову ему на бёдра, и уже через минуту засопел. И чёрт его теперь разбудишь.        — Много спит? — Чансон садится в кресло неподалёку.        — В последнее время днём обязательно, — кивает Минхо, гладя Джисона по плечу.        — Соня, — неожиданно ласково произносит его мама, ставя на журнальный столик поднос с кофе. Он передаёт кружки Минхо и своему супругу, устраивается на полу прямо напротив, чтобы видеть Джисона. И улыбается по-матерински спокойно. Минхо видит морщины, выдающие возраст. Наследственность и уход молодят тёщу, но не так сильно, как кажется на первый взгляд. Если приглядеться, то можно дать ему под сорок. — Спасибо, что заботишься о нём. — Это… немного неожиданно… Его особо не допрашивали за столом, больше уделяя внимания Джисону. Кажется, по нему тут очень скучают. Это в принципе и по фото на полках и стенах заметно — семейных фотографий ну очень много. Джисон на них такой мелкий, такой милый, такой… Разглядывать и разглядывать, в общем. И слушать их семейные разговоры тоже очень приятно.       Минхо кивает на благодарность тёщи, опустив взгляд на слегка взъерошенные волосы Джисона. Ему ведь совсем не сложно. А Джисону легче во много раз.        — Мы боялись, что он так себе никого и не найдёт с ребёнком на руках. — Чансон вздыхает. — И своей упёртостью… Наверняка переживал и переживает, что стесняет тебя не твоим ребёнком. — Оу, они хорошо его знают.        — Да, — кивает Минхо. — Но всё совсем не так. Я уже воспринимаю их, как свою семью. — Он касается живота сбоку, вытянув руку, гладит кругами, чувствуя слабые шевеления, от которых всё ещё мурашки. Малыш уже совсем большой.        — Ты бесплоден, Минхо-я? — Тёща отпивает кофе. Минхо теряется, переведя взгляд на него. Хотя вопрос вроде как вполне логичный.        — Нет. — Минхо наблюдает за тем, как тёща медленно моргает, глотает кофе. Смотрит на него в упор несколько ужасно долгих секунд. И улыбается, совсем удовлетворённый, успокоенный и радостный. Что за взгляд? Будто насытившаяся гадюка — ей-богу.        — Моему сыну повезло. — Тёща благодарно кивает. — Больше мне, как матери, ничего и не надо. — Он переводит взгляд на Джисона, который всё ещё спит, равномерно дыша и стискивая пальцами уже край пледа. — Но и ты знай, что тебе с моим сыном повезло.       Минхо поджимает губы, пытаясь удержать улыбку. В груди бунт: прямо сейчас и здесь хочется доказать на действиях, что всё так и есть, подтвердить, чтобы побахвалиться своей альфьей стороной. Но Джисон спит — его нельзя тревожить. Так что Минхо выдаёт лишь тихое, ёмкое:        — Знаю.        — Готовы к родам уже? — Врач поправляет перчатки на запястьях, прежде чем прикоснуться к оголённому животу.        — Да, — кивает Джисон, наблюдая за его руками, — но морально не очень…        — Не переживайте. У Вас всю беременность всё было очень даже хорошо. Роды тяжёлая вещь, конечно, но при таких обстоятельствах зачастую проходят легко.       Минхо заламывает пальцы, сидя неподалёку. Он нервничает больше Джисона. Ему сказали, что он может присутствовать в родильной палате, но, когда ребёнка достанут, придётся уйти в соседнюю комнату, чтобы врачи смогли быстро закончить с Джисоном. От этого становится до неприятного тошно. Минхо не может разорваться и понимает, что лучше и правда будет не отвлекать хирурга. Но и Джисон… Каково ему будет, когда его оставят один на один со всем этим?        — Давайте-ка пятого декабря уже ляжете в больницу.       Ну и ну… Нужно подышать свежим воздухом.       Две недели. Всего две недели, и Минхо с ума сойдёт в самом прямом смысле. Не зная, что тут будет происходить с Джисоном — уж точно. Так нельзя. Можно как-то Минхо с ним будет? Он готов и под дверью в коридоре спать.        — Ты нервничаешь. — Джисон берёт его за руку, сильно сжимая, когда они выходят из больницы. Минхо вздыхает. Ему даже врать смысла нет. Джисон неплохо научился читать его за то время, что они вместе. — Всё будет хорошо. — Он несильно пихает его бедром и сам же чуть не падает. Минхо еле успевает удержать его, громко выругавшись и зашипев. А Джисон только и смеётся, вцепившись в руку и плечо.        — Не смешно, Хан Джисон! — Минхо помогает ему вернуться на ноги, но Джисон всё равно наваливается на него, не прекращая издавать смех и почти что мурлыкающие довольные звуки. — Ты беременный! Боже!        — Знаю! — Джисон, широко улыбаясь, смотрит на него. — Но всё хорошо — я только испугался. — Он встаёт прямо и водружает ладони на надплечья, несильно хлопает. Что за панибратские жесты? — Я в порядке, хён. Мне тоже страшно из-за родов, но я в порядке. Если не верить, что всё пройдёт хорошо, и не доверять врачам, то только лишнего нагоним, да ведь? — Джисон негромко вздыхает. Всё ещё улыбается, совершенно спокойно и беззаботно. — Это ведь ты меня в эту клинику перевёл и не пожалел средств на специалиста.       Так-то оно так. Минхо и правда зря переживает. Очень зря. Он с мамой обсуждал практически весь процесс от последних двух недель беременности до исполнения ребёнку месяца. Ему нужно было знать, как хоть чуть-чуть облегчить не самый лёгкий период Джисона и как он сможет помочь ему. Был составлен список необходимых удобств в роддоме, окончательно собрана сумка туда, дополнительно сформирована сумка Минхо на экстренный случай, проведено несколько лекций о том, как стоит ухаживать за малышом первое время и как нужно вести себя во время родов. Единственное, что Минхо беспокоило — его мама рожала с помощью кесарева, так что всё, что она рассказала, было услышано от друзей, у которых как раз-таки был опыт естественных родов. Это значит, что Минхо не может быть уверен в своей готовности на все сто. Он не слышал ничего из первых уст. И по правде, он бы, наверное, так не беспокоился при кесареве, хотя любой из этих вариантов — очень долгий неприятный процесс. Но Минхо выбрал действительно очень хорошую частную клинику со всеми удобствами и высококвалифицированными врачами. Статистика не даёт повода хоть немного усомниться в наилучшем исходе.        — Да и ты рядом со мной. — Джисон целует его в нос. — Я волнуюсь и боюсь, но вместе мы точно справимся.       Боже.       Минхо так его любит.       Он просыпается, не успев толком поспать. Джисон гладит его по спине, зовёт совсем тихо, а Минхо дёргает рукой, больше желая поспать.        — Хён…       Минхо подрывается, резко проснувшись. На четвереньках удерживается чудом — чуть не пропахал носом спинку кровати. Смотрит на Джисона, слыша только собственное заколотившееся сердце.        — Ты рожаешь?!       Джисон медленно моргает. Что? И хихикает, качнув головой. Что смешного?! Одна его рука на животе. Минхо смотрит на это. Джисон стал очень большим. Растяжек сильно прибавилось, хотя они всё так же немного занимались йогой и мазались витамином Е. Значит, у Джисона просто такая кожа — с этим ничего не сделать. Только смириться и попытаться вернуться в прежнюю форму после родов. Минхо был бы абсолютным идиотом, если бы думал, что Джисон останется прежним — опять же. Просто он не думал, что это может выглядеть настолько страшно.       Минхо даже несколько стыдно признавать то, что он перестал считать Джисона сексуальным. Хотя ему всё ещё нравится всё его тело. Серьёзно, он бы задницу Джисона из рук вообще не выпускал. И бёдра очень мягкие, приятные. Про грудь Минхо себе думать запрещает, потому что… Это ребёнка, а не его, ладно? Обидно, конечно, но что поделать.       Возможно, сексуальная тяга к Джисону пропала из-за того, что роды совсем скоро? Минхо просто стал больше думать о другом и немножко иначе воспринимать его? Надо бы подумать об этом на досуге.        — Просто хотел обняться с тобой.        — Оу… — Так он не рожает. Всё нормально.       Какой же Хан Джисон невыносимо очаровательный.       Минхо ложится к нему поближе, поправив одеяло. Джисон мигом переваливается на бок к нему лицом, нежится, стараясь прижаться всем телом, хотя это невозможно, и довольно морщится. Минхо гладит его спину. Ощущения до приятного странные. Они как будто обнимают ребёнка, который ещё даже не появился на свет.        — Всё хорошо?        — Теперь отлично. — Джисон прижимается к его губам своими.       У Минхо некоторые всё ещё спрашивают, зачем надо было брать в мужья беременного не от него омегу, который ещё и сильно младше. Он не может объяснить им так, чтобы они поняли. Это надо чувствовать. Чувствовать, что рядом твой человек, что ты в комфорте, что готов прожить всю жизнь бок о бок и даже больше, что готов разделить с ним всё что угодно, лишь бы ноша не была тяжёлой. Минхо почувствовал это в Джисоне. И любовь к нему тоже чувствует — не просто же из жалости замуж вышел.        — Не верится, что скоро он будет тут, у нас на руках. — Джисон прикрывает глаза, закинув ногу на бедро Минхо. Он мычит, тоже задумавшись. У него в голове каша от мыслей, что их ждёт: слишком много радостных и временами мерзких моментов. — Спасибо, хён. — Джисон трётся о его нос своим. Улыбается. — Ты даже не представляешь, как я тебе благодарен. Мне было очень страшно. Спасибо, чаги.       У Минхо сердце раздувается от этого ласкового обращения. Он влип во что-то невероятное и уходить отсюда не собирается. Правда, вот-вот настанут нервные и тяжёлые для них обоих времена.       Пятого декабря Минхо скрепя сердцем уехал домой, оставив Джисона в палате, и не сомкнул ночью глаз, удерживая себя от желания позвонить или написать мужу, терпя до утра.       Шестого декабря он еле провёл занятия и поспал в перерывах между ними, с горем пополам дотерпел до вечера и привёз Джисону свежих фруктов и сандвич с курицей.       Седьмого декабря Минхо красным маркером зачёркивал числа в календаре, пилил десятый день последнего в году месяца взглядом и доделывал по мелочи детскую; не забыл доехать до роддома аж два раза.       Восьмого декабря Джисон позвонил сам и этим сильно напугал: Минхо успел добежать до машины, пока он пытался ему сказать, что всё хорошо, просто его съела скука и тоска.       Девятого декабря Минхо, по совету мамы, готовился к началу схваток и во время посещения не отходил от Джисона ни на секунду, предпочитая гладить живот и слабо спорить об имени.       Десятое декабря заранее было обведено в кружок, но тогда ничего не случилось.       Одиннадцатого декабря — тоже.       Двенадцатого декабря — тоже.       Тринадцатого декабря — снова ничего.       Четырнадцатого декабря Минхо уснул сразу после того, как приехал от Джисона, и уже особо не ждал, что его выдернут.       Пятнадцатого декабря Джисон позвонил ему сам в час ночи:        — Хён, прости, что разбудил.        — Всё хорошо. — Минхо мычит, переворачиваясь на спину и выдыхая. На самом деле, ему рано вставать и хочется по-нормальному выспаться. Ремонт в студии пусть и косметический, но его стоит поскорее закончить. — Ты соскучился?        — Ты мне нужен. — Джисон тихо шмыгает носом. — Доктор Ким сказал, что сегодня… Кажется, я слишком сильно распереживался и у меня начались схватки…       Роды — процесс сравнительно быстрый. Минхо узнал об этом на приёмах у врачей. Длиннее и неприятнее — схватки. У Джисона случались тренировочные, и Минхо был готов выдрать себе волосы: это было явно больно и он ничего не мог с этим сделать, никак не мог помочь любимому человеку, только погладить и поцеловать, сказать что-нибудь. А сейчас… Чёрт, ему немного лень, но, если надо, может поехать.        — Ты позвал врача? — Минхо трёт переносицу, нахмурившись. Он не уверен, что его пустят туда из-за этого посреди ночи.        — Да. Он сказал, что надо в родильный зал. — Джисон шипит. Слышно его возню и глубокое дыхание. Он старается делать это ровно и спокойно, как учили. Та-ак, Минхо едет к нему. Плевать, что не пустят — постоит под окном.        — В родильный зал?.. — Ему надо хорошо отоспаться — совсем долго думает. Минхо садится, осматривается по сторонам, пытаясь сопоставить два и два, находя Суни рядом с собой, на месте Джисона.        — Рожать, да. — А-а… А-а!        — Блять! — Схватки предшествуют родам, придурок.       Минхо никогда так быстро не одевался. Он чуть не затоптал растерявшегося в коридоре Дуни и почти что стал жертвой ночной охоты Дори, но, сцепив зубы, всё же понёсся по лестнице вниз, надеясь успеть. Правда, ему всё равно пришлось возвращаться за ключами от машины.       В роддоме его встретили практически с распростёртыми объятиями и Минхо был готов прикончить за это всех. Почему Джисону не помогают? Почему заставляют его мучаться и не везут поскорее в операционную? А если ребёнок пострадает или что ещё? Вот что делать?       Только сразу, увидев, что Джисон неспешно наматывает круги по палате, шаркая теми самыми жёлтыми кроксами, в которых работал, Минхо выдохнул. Джисон не паникует, не кричит. Да, по лицу видно, что ему неприятно, и дышит он тяжеловато, но с ним явно всё лучше, чем могло бы быть, чем Минхо себе успел надумать. Даже улыбается и обниматься лезет первым.        — Как ты? — Минхо прижимается губами к щеке. Джисон влажный, липкий из-за пота. И чувствуется непонятный посторонний запах. Раздражающий слегка… Скорее всего, что-то от бывшего партнёра — неудивительно, ведь ребёнок-то не Минхо.        — Волнуюсь. — Джисон громко втягивает воздух. И кто Минхо такой, чтобы не гладить его везде, до куда дотягивается? Чтобы не пожалеть своего ненаглядного, лишь бы он чувствовал себя хотя бы на один процент лучше?        — Ты не один, хорошо? — Он берёт лицо мужа в ладони, смотрит в уставшие напуганные глаза и коротко целует в губы. — Я всё это время буду рядом.        — Угу. — Джисон кивает, всхлипнув, благодарит одним взглядом. И Минхо тоже заплакать готов.       Не только от волнения и страха — совсем нет. Ещё и от какого-то облегчения, что это наконец-то происходит; от радости, что они вот-вот смогут взять долгожданное чудо на руки и разглядеть, поцеловать его и обнять. Минхо станет отцом в ближайшие часы — с ума сойти. А Джисон — мамой. Они вернутся домой втроём, и жизнь уже не будет прежней. Правда, это так… Вау.        — Не плачь, — шепчет Минхо. Джисон спешит провести пальцами по своим глазам, прогоняя слёзы, только выходит плохо. Минхо сам уже готов к нему присоединиться — вот-вот и в сопли. Столько усталости, эмоций, мыслей и нетерпения скопилось. Как оставаться спокойным в такой ситуации?        — Просто много чувств. — Джисон неловко улыбается, обрывисто выдохнув. Минхо опускает ладони на живот, гладит, чувствуя, как пальцы покалывает от напряжения во всём теле. Он осторожно встаёт на колени, целует сквозь тонкий халат, немного задерживаясь.        — Появляйся скорее и не делай маме очень больно. — Трётся о него щекой. Это правда происходит. Ещё пара часов — и малыш будет у них на руках. Ох… — Он хорошо заботился о тебе всё это время. Ему нужны будут силы и после твоего появления для себя тоже. Я пригляжу за тобой — не волнуйся.       Джисон гладит по волосам, плачет, давая обнять себя. И становится удивительно легче. Интересно, если бы не Минхо, кто бы тут был вместо него? Чанбин? Он бы вряд ли смог поддержать должным образом да и на родах бы не присутствовал, несмотря на их с Джисоном дружбу. Да и не тот это человек, который нужен в такой момент. Поддержка есть, да, но совсем не того уровня. Родители?.. Мама Джисона мог бы, наверное. Только это тоже не то… А отец, скорее всего, обходил бы все коридоры, но не подошёл бы близко, потому что, всё же, границы между родителем и ребёнком разного пола и всё такое…       Как же хорошо, что Минхо тут, рядом с ним, чёрт возьми! Он возьмёт часть переживаний и обязанностей на себя и станет моральной поддержкой. Страшно подумать, как бы Джисон вынес всё в одиночку и что бы делал сейчас. Он мог бы мучаться куда больше… Минхо аж передёргивает. Нет, он ни за что не оставит свою семью. Никогда.       Подготовка к родам утомительная и нервная. Минхо приходится, засунув переживания куда поглубже, сконцентрироваться, оставить Джисона одного на некоторое время и выслушать инструкции и советы от медсестры, ответить на некоторые организационные вопросы по типу перерезания пуповины и одеться должным образом. Стыдно признавать, но, боже, Минхо не переносит вида крови и, тем более, обнажённых органов, так что он отказался от «традиции для молодых отцов». Джисона предупредил об этом заранее, и тот ни капли не обиделся. Сказал, что тоже бы не решился и им не стоит нервничать ещё больше в этот ответственный момент.       В родильном зале пахнет резко. Воздух сильно заряженный. Прохладно. Джисон уже лежит в кресле, вокруг него ходят врачи, рассказывают (пугают) о деталях, успокаивают, делясь шутками и уведомляя, что роды не такие сложные, какими могут показаться. Минхо встаёт рядом, бросает взгляд на голые коленки, разведённые в стороны. Господи, страшно. Возможно, он должен был начать возмущаться тому положению, в котором сейчас находится Джисон, но ему сейчас совсем не до этого. Просто очень страшно. Врачи неспешно снуют туда-обратно. Времени чуть за пять утра. На улице темно и холодно. Снег тонким слоем покрыл всё вокруг. Жаль, позже это полотно снесут ногами и колёсами.        — Хён, — Джисон с силой сжимает его ладонь, смотрит снизу вверх, напуганный и нервный, — я люблю тебя.        — И я тебя люблю. — Минхо заботливо поправляет чёлку, целует в лоб, наклонившись. Сердце всё колотится в страхе и предвкушении встречи. Меньше часа — и всё, новый этап, новые трудности, новый человек. И врачи не подведут. Минхо сам выбирал это место. Читал все отзывы и спрашивал у Джисона о его прихотях по типу личной палаты и ванной там же. Он вложил сюда вполне обоснованное количество денег. Всё будет хорошо.       Ближе к половине шестого Джисон заорал. В буквальном смысле.       Он схватился за руку, поджал губы и уставился в потолок. Минхо первым делом поцеловал его костяшки. Только Джисону было искренне плевать. Одной рукой ломал руку Минхо, другой пытался оторвать ручку от кресла. Они оба слышали, как врачи громко наставляли, перекидывались только им понятными словами и комментировали наблюдаемое. Минхо старался не забывать дышать. Он не знал куда смотреть. На Джисона — больно. Он вмиг покрылся потом, его запах стал невыносимо резким, почти тошнотворным. А вниз смотреть — страшно. Его в дрожь кинуло от слов про какое-то там раскрытие на… Сколько?! Что там может так раскрыться?!        — Я сейчас сдохну, хён, — сквозь зубы цедит Джисон.        — Не в нашу смену, — слишком весело отвечает врач.        — У тебя получится. — Минхо наклоняется к нему ближе, беспомощно потираясь носом о висок. Видит, как в уголках глаз скапливаются слёзы.        — Я не могу.        — Господин Ли, это последняя или предпоследняя схватка — дальше только рожать. Вам нужно собраться. — Врач выпрямляется, пока Джисон замучено стонет, уже весь красный и уставший слишком быстро. Чёрт, недавно же был вроде бы в порядке. Это так больно?       Минхо смотрит на него сверху вниз, гладит по спутанным волосам. Как же это… Джисону что, мало досталось во время беременности? Его тело так изменилось, жизнь повернула на сто восемьдесят градусов, тревожность явно обострилась — и после родов это никуда не уйдёт. Он ещё и должен намучаться здесь. Перетерпеть несколько часов схваток, принять унизительное положение перед незнакомыми людьми и, уже никаким, на последнем издыхании родить — что за чушь? Почему всё упало на него? Это действительно того стоит? Реально? Ради того, чтобы дать кому-то жизнь? Всё это ради этого?       И ладно бы только это. У них впереди ещё адаптация. Им надо привыкнуть к тому, что их теперь будет трое. Они без пяти минут родители — оба впервые. Ребёнок не скажет им напрямую, чего хочет, не станет самостоятельным через день или два, не покинет их через пару месяцев. Это на всю жизнь. На всю, мать его, жизнь. Господи.        — Я не смогу, — всхлипывает Джисон, откинувшись. Кажется, схватка притихла. Он смотрит в потолок, дрожа от слёз, и на это невыносимо больно смотреть. Нет-нет-нет, Минхо не может позволить ему опустить руки. Джисон должен постараться хотя бы ради себя.        — У тебя хорошо получается. — Минхо гладит его пальцы.       Это так жалко. Он так беспомощен. Он абсолютно ничего не может сделать. Даже посмотреть, что сейчас происходит с его телом, не в состоянии. Это ужасно расстраивает. Но и показывать этого Минхо не может. Джисон почувствует себя ещё хуже.       Но это правда так невыносимо больно.        — Вам будет легче тужиться, если возьмётесь за коленки, господин Ли. — Врач хлопает Джисона по коленке. — У Вас хорошее раскрытие, так что давайте в следующую схватку рожать.       Боже, Джисон сейчас впадёт в истерику.        — Нет-нет-нет, чаги, — Минхо хватается за его щёки, спешно стирая слёзы. — Нет. Посмотри на меня. Посмотри. — Джисон, дёргаясь, задыхаясь, находит его глаза, часто моргая, не сдерживает скулежа. — Я знаю, что тебе страшно. Но это надо сделать. Давай. У тебя получится. Ради себя и Минхо-младшего, ну?        — Я не назову ребёнка Минхо, дурак-хён, — дрожащим шёпотом почти выплёвывает Джисон. Не со зла — скорее от бессилия. Минхо улыбается, убирает прилипшие ко лбу волосы. Обзывается — силы ещё есть.        — Ты справишься. — Он целует его в лоб.       И новая схватка, более сильная, ударяет по Джисону. Медсестра по другую сторону кресла помогает дышать, и Минхо сам не замечает, как делает то же самое. Глубокий вдох. Задержать. Тужиться. Аж таз сводит. Но это скорее эффект плацебо. Минхо просто слишком уж сильно втянулся в происходящее.       По сути же на месте Джисона он бы не выдержал. Не то, что не выдержал — не оказался бы. И не потому, что является альфой и не может забеременеть. Он бы просто не решился хотя бы потому, что есть токсикоз. Минхо даже не пытался представить себя в родах до сегодня. Но может сказать точно — он бы не справился. Не смог бы. Нет. Послал бы всех, попросил бы распороть ему брюхо, чтобы ребёнок жил, и испустил бы дух. А Джисон всё ещё держится. И хорошо справляется. Более чем хорошо.       В шесть ноль девять в операционной становится громко: ребёнок плачет, захлёбываясь воздухом.       Минхо смотрит на него, страшного, серо-фиолетового, скрюченного и маленького. И его даже не тошнит от постороннего запаха. Какой вообще запах? Тут их ребёнок. Их малыш.       Джисон сжимает руку уже не так сильно, но ощутимо. Он в порядке. Он справился. Смог.        — Чаги… — Минхо поднимает взгляд на него. Ребёнок, всё ещё плача, давя на голову своим голосом, оказывается на груди Джисона. Ему помогают, придерживают, осыпая похвалой. А Джисон только на малыша и смотрит, уже не сдерживая слёз. Его лицо полностью переменилось, будто бы и не было мучений совсем недавно.        — Сонбин… — Джисон касается ребёнка, обняв обеими руками, гладит по тёмному пушку волос, всхлипнув. — Мой малыш…       Это семья Минхо.       Его муж — Хан Джисон. Омега на двенадцать лет младше. Он был беременным и одиноким, когда они познакомились.       Его сын — Ли Сонбин. Новорожденный малютка пары минут отроду. Их первенец.       Минхо не сдерживается — плачет. Внутри всё разрывается от того, что теперь он может взять часть ноши на себя. Джисона, конечно, никогда не заменит и на его место не встанет, но помогать ему изо всех сил постарается. Теперь всё станет чуточку легче. Джисон не связан с ребёнком двадцать четыре на семь.       Они теперь родители, боже, с ума сойти.        — Поздравляю, тренер Ли. — Бан Чан появляется в зале с баек, и это… Это несколько странно. — Мы с Вами второй год знакомы — подумал, что…        — Всё в порядке, господин Бан. Благодарю за поздравления. — Минхо принимает пакет, хотя внутри некоторая неловкость. От клиентов ему подарки получать всё ещё странно, хотя это не такая уж редкость.        — Кто у Вас родился? — Бан Чан улыбается.        — Мальчик, омега.        — О-о, — многообещающе тянет Бан Чан, — это очень хорошо. Он похож на Вашего мужа?       Минхо уже надо обзавестись муляжным павлиньим хвостом. Снова хочется им замотать из стороны в сторону, вскинув подбородок, показать, что всё именно так, как Бан Чан и говорит. Их сынишка, их Сонбин — копия своего мамы. Минхо в последнее посещение, сегодня утром, не мог оторваться от его щёк и носа, не мог перестать сравнивать, пока Джисон, впихивая в себя завтрак, наблюдал за ними украдкой. Он чувствовал себя неловко оттого, что это не кровный ребёнок Минхо. А Минхо плевать. Это его кровинка. Его чудо. Но вдалбливать это Джисону не стал — сам когда-то успокоится и поймёт. Переживания уйдут, забудутся.        — Да, точь-в-точь. — Минхо улыбается, откладывая баек на подоконник.        — Если бы он был похож на своего отца, то вышло бы странно.        — Да нет. — Сонбин — это Сонбин. Их здоровый крепенький Сонбин. Он мог родиться каким угодно — суть бы не изменилась. Это всё ещё был бы их сын.        — Да не скажите. — Бан Чан потягивается, разминаясь перед тренировкой. — Всё равно хочется, чтобы дети были похожи на нас. Думаю, Вам бы не понравилось, если бы у Вашего сын был… нос его биологического отца?..        — Если бы у него был Ваш большой нос, который всё вынюхивает, то да, господин Бан. — Минхо усмехается.        — Подловили, ладно.       То-то же. Нечего лезть в его счастливую семью. Пока Сонбин живёт только сном, едой и памперсами, им надо восстановиться, прийти в себя. Надо Джисона залюбить, чтобы он наконец смог спокойно вздохнуть и определиться, что делать в ближайшее время. Их выпишут через пару дней. Вот-вот всё станет так, как в мечтах. А не то Минхо уже задолбался жить один — слишком уж быстро привык к Джисону рядом.        — Я бы так не смог. — Бан Чан, прикрыв глаза, тянет спину. — Ну, начать с беременным омегой…        — Вас это смущает?        — Да. Я не осуждаю Вас, просто не совсем понимаю.        — А тут и понимать нечего, — жмёт плечами Минхо. — Просто мой муж — тот человек, с которым я захотел создать семью. Не важно, что с ним. Мы подошли друг другу и согласились друг на друга со всем прилегающим — вот и всё.       У них ещё довольно долгий путь, который (об этом лучше не думать) в любой момент может оборваться. Но Минхо готов сделать всё ради лучшего исхода. И он уверен, что Джисон — тоже. Всё время знакомства они, конечно, были сконцентрированы на несколько других вещах ввиду обстоятельств. И это как-то… странно?.. Да у них всё странно вышло: знакомство, положение дел, переезд, брак и другое… Минхо ненормальный, видимо. А для многих и не видимо, а на все сто процентов. Он вышел замуж за беременного не от него омегу. Брак по залёту, но не по залёту? Странно звучит. Минхо понимает реакцию на это людей вокруг себя. Но по сути сам ничего плохого не видит. Спешность пугает, да. Он сам не совсем понял, как его паникёрство вдруг оказалось где-то на заднем плане и как Джисон смог так плотно притереться под бок, срастись, чтобы наверняка. Возможно, они разведутся меньше, чем через год. А может и нет. Может, заделают общего ребёнка. Может, проживут до самой старости и уже там, проклиная друг друга, помрут. Хотя, Минхо помрёт первым, учитывая возраст.       Как же сложно.       Ему не надо об этом думать. У них с Джисоном нет проблем — так зачем нагружать себя лишними мыслями? Нужно заняться другими вещами. Выпиской, к примеру.       Джисон без живота и не Джисон будто вовсе. Минхо ни разу вживую его таким не видел, только на фото. Но и те уже бесполезны: его фигура достаточно сильно изменилась, хотя под свободной кофтой и штанами этого не особо видно. Сейчас, Минхо видел, потому что подглядел во время переодевания, у Джисона выдающиеся бёдра и ягодицы, мягкие и точно приятные на ощупь, поплотневшая грудь, вызывающая трудности (молока почти нет, а боли никак не уходят), и некоторое количество лишних килограмм. Но с новым графиком жизни они оба прилично скинут — Минхо уверен.       Да и это не самое тяжёлое. Джисон не дал посмотреть на себя, даже когда ему явно требовалась помощь. Минхо не настаивал. Обидно только. Остаётся верить, что Джисон когда-то поймёт, что он не такой дурак, каким может показаться, и что беспокоиться не о чём. Менее сексуальным или любимым он не станет.        — Сможешь его нести? — Минхо наблюдает, как Джисон поплотнее кутает Сонбина в кулёк, и отвлекает того, чтобы тот не заскучал.        — Да, не волнуйся. — Джисон улыбается. — До машины точно донесу. Да и сумки тяжелее. — Он бросает взгляд на вещи в углу.        — Хорошо. — Минхо целует Сонбина в лоб и щеку, зарывается носом в тонкие пушистые волосы. Пахнет вкусно: сладко, ненавязчиво, Джисоном и молоком.        — Хён, дома уже насмотришься. — Джисон не сдерживает смешка.        — Конечно, ты-то тут с ним всё время был. — Минхо обиженно смотрит на него, отстранившись, гладит Сонбина по голове. — Да и дома Сун-Дун-Дори на него накинутся.        — Не накинутся. — Джисон поправляет край получившегося кулька. — Да и Сон-и ничего не поймёт. — Сонбин смотрит на них большими глазами. Смешной. Минхо готов на него вечно смотреть и сравнивать его крошечную ладошку не то что со своей ладонью — со своим пальцем. Боже, Сонбина хочется прижимать к груди и только целовать и оберегать. Он совсем крошка. Беззащитная, размером меньше кота, милая крошка. Минхо в родильной от волнения и не заметил сначала, а потом удивился — тому, насколько Сонбин маленький. На него дунуть — и всё. Он позорно влюбился снова за кратчайшие сроки. Как минимум потому, что не смог проигнорировать сонные причмокивания сына, его большущие глаза и очарование. Сонбин взял всё самое лучшее от Джисона — так и надо. У красивого мамы должны быть красивые дети.        — Не могу поверить, что он тут, с нами. — Минхо опирается локтями о пеленальный столик, смотрит, как ребёнок хлопает ресницами, даже не пытаясь выбраться из кулька.        — А ты поверь. — Джисон выдыхает, зарывается пальцами в волосы Минхо, перебирая их и ласково заправляя за ухо.        — Спасибо, чаги. — Он улыбается ему и выпрямляется, чтобы поцеловать. Джисон отвечает с огромной охотой, лезет обниматься и громко выдыхает, ластясь всем телом.       Теперь-то они заживут. И как заживут!       Минхо, без малого, в восторге.       Он достаточно налюбовался домашним и круглым во всех смыслах Джисоном. Тем Джисоном, который, будучи беременным, неуклюже перекатывался с одной стороны на другую практически всегда и который обречённо вздыхал, когда не мог что-то сделать из-за своих увеличившихся габаритов. Минхо с радостью помогал ему и брал тяжёлую работу на себя, хотя он до последнего мыл полы и протирал везде пыль, готовил и старался не напрягать теми бытовыми делами, которые мог выполнить сам.       А теперь, имея всё ещё некоторые ограничения ввиду недавних родов, он с какой-то маниакальной радостью забрал всё по дому себе. Джисон разобрался окончательно, как работает стиральная машина и сушилка Минхо, научился одновременно гладить одежду, смотреть дораму и приглядывать за Сонбином, и начал готовить от души. Он определённо мог бы не заморачиваться с подачей ужина, но старался с тем, чтобы это выглядело, как свидание. Да, с малышом на руках, но свидание.       Будто бы Джисон пытался нагнать упущенное. И на самом деле, Минхо не против. Ему, наоборот, очень даже лестно это внимание и забота. Но на своих выходных он всё же даёт ему отдохнуть от домашних дел: Минхо может посидеть с Сонбином, пока Джисону убивают бока какими-то жиросжигающими массажами или, чёрт бы его побрал, набивают татуировку. Минхо сначала не понял, когда увидел, а потом следующие пару дней чуть не парил в воздухе: Джисон сфотографировал, как он уснул с Сонбином под боком, и запечатлел это на своей коже. Это многое значит. Например, то, что он множечко дурак. Или то, что его чувства к Минхо достаточно серьёзны. Нельзя думать, что это глупо. Обескураживающе — да, но не глупо.        — Если так подумать, — тянет Джисон, — то мы впервые только вдвоём идём куда-то.       Минхо оглядывается по сторонам, прежде чем повернуть на перекрёстке, и мычит, кивнув. Невидимо, но с ними всё это время был Сонбин. А теперь они лишь вдвоём наконец выбрались отдохнуть. Сонбина оставили с мамой Джисона. Тот на них чуть не орал, провожая: «Если вы сейчас же не уйдёте, то уйду я! Я дважды мать — кого вы учите?!» Они и убежали, напоследок быстро поцеловав сына в щёки. Минхо, правда, до сих пор переживает. Он ведь с Джисоном лучше всех знает, что надо их ребёнку. А вдруг, что-то случится? Вдруг тёща вовремя не сообразит и не вызовет врача? Что тогда?        — Давай договоримся, — просит Джисон, — что мы не будем переживать за Сонбина. Мама справится. Он не первый раз остаётся с ребёнком.        — А вдруг, Сонбин заскучает по нам? — Минхо вздыхает, остановившись на следующем перекрёстке.       — Если мама не будет справляться, то позвонит нам. Ему всего три недели — там ничего сложного нет.       Ему всего три недели, и Минхо сейчас с ума сойдёт, потому что Сонбин — самое хрупкое и ценное создание, которое ему доводилось держать в руках. Он сдвинул с первого места котят и Сун-Дун-Дори. Коты, к слову, видимо, это поняли. Но были не против. Они и сами крутились вокруг Сонбина: лизали его волосы и щёки и грели, устраиваясь со всех сторон. У Минхо, кажется, уже память на телефоне закончилась из-за фотографий. Надо бы распечатать часть из них.        — Хорошо, договорились, — кивает Минхо.       — Ты мне так и не сказал, куда мы едем. — Джисон оглядывается, увидев знак выезда из города.       Минхо давит улыбку. Он не может пока что подарить Джисону что-то эдакое: спектр возможностей всё ещё ограничен из-за приличных трат на ремонт студии и детской и на роды. Но Минхо может устроить ему свидание. Он переоценил, конечно, свою выдержку, попросив тёщу остаться с Сонбином на ночь, но всё же снятый домик на краю леса и с видом на озеро будет того стоить. Только он и Джисон. Целые сутки вдвоём. Просто проводить время вместе и не беспокоиться о ребёнке, потому что тёща… Минхо просто будет верить в него — всё. Иначе быть не может. Всё сложится более чем отлично.       И Джисону точно понравятся их новенькие обручальные кольца, которые Минхо наконец-то выкупил. Хотя они и не самые дорогие, вообще-то… Так, серебро с фианитами и гравировкой.        — Если ты всё же маньяк, то подумай о нашем ребёнке, — бормочет Джисон, вжимаясь в кресло.        — Да, я маньяк, — не сдерживает смешка Минхо. — Придушу тебя и Сонбина любовью. С вами это невозможно не сделать.        — Не говори глупостей. — В плечо прилетает кулак. Ох, он повержен лапкой квокки — вот досада!       Но, на самом деле… Джисон сильно переживает. За Сонбина, за Минхо, за… Наверное, одна из последних причин его беспокойств — отношение к самому себе и Минхо — к нему. Врать не к чему: Джисон сейчас в довольно плохой форме. Если в самом начале он позволял себе шорты или исключительно футболку, то сейчас кутается во всё подряд, поправляет руку Минхо, если она «не там лежит», ложится спать только после того, как Минхо уснёт, чтобы, видимо, не давать и возможности приблизиться к себе… Минхо может потерпеть — взрослый мужчина всё же.       Взрослый мужчина, которому надо тактильно насыщаться время от времени. Он очень хочет лапаться. Ему нравится, когда он лапает Джисона, а Джисон начинает лапать его в ответ — ну! Это даже не обязано иметь сексуальный подтекст. Просто трогать друг друга, как антистресс.        — Чаги, ты красивый. — Минхо улыбается, глянув на него, постукивает большим пальцем по рулю, увидев недоверие. — Я знаю, что тебе было тяжело во всех смыслах. И тебе продолжает быть тяжело. В общем, просто…        — Мой живот сейчас отвратителен, — прерывисто выдыхает Джисон, стараясь говорить ровно, без дрожи. — Он правда ужасен. Очень. Ты… Ты даже не представляешь, насколько…        — Я тебя не из-за живота полюбил. — Минхо вздыхает. — И он и так бы изменился из-за чего-либо, если не из-за Сонбина. Джисон, правда, всё в порядке. Я хочу помогать тебе по возможности.        — Прости…        — Всё в порядке. Ты переживаешь. Я тоже. Но мы всегда можем поговорить. — Минхо дотягивается до его руки и несильно сжимает. — Договорились? — Джисон мычит.       Хорошо, это оказалось немного сложнее — жизнь в браке после рождения ребёнка. Но всё не так плохо. Минхо сможет взять ответственность и подвести их к наилучшему варианту развития событий. Они не глухонемые, чтобы не суметь договориться. И, тем более, не безразличны друг другу. И у них ребёнок — ради него стоит очень даже стараться.       Вообще, этот отдых Минхо затеял с целью дать Джисону возможность выдохнуть. Сам поехал за компанию, потому что они могут себе это позволить: у них есть родственники, готовые посидеть с Сонбином. От мамы Джисона не убудет. А вот им стоит провести время друг с другом должным образом. Минхо ужасно соскучился. Он хочет обниматься и целоваться. Если зайдёт дальше, то можно и это. Но в целом — ему просто нужен Джисон, сконцентрированный на нём, и концентрация на Джисоне.        — Мы тут на ночь. — Минхо останавливается у небольшого двухэтажного домика. Джисон наклоняется немного вперёд, осматривает окружение через лобовое стекло, выдыхая. — Тут ночью гирлянды включат — можно прогуляться у озера по мостам, — указывает Минхо в сторону озера.        — А Сонбин…        — Я попросил твоего маму остаться на ночь ещё на прошлой неделе. — Он улыбается, довольный своим планом.        — Боже… — Джисон громко выдыхает, откидываясь на сиденье и сжимая пальцами переносицу. Минхо обеспокоенно наблюдает за этим. Он поторопился? Думал, конечно же, о том, что Джисона этот ход может напрячь, но ведь не настолько, чтобы ему стало совсем плохо, да? — Я хочу домой.        — Прости?.. — Минхо ослышался? Наверняка у него просто проблемы со слухом сейчас — не иначе. Либо это идиотская шутка. Джисон не хочет оставаться здесь?        — Я хочу домой, к Сонбину. Мне нужно, — он громко вдыхает, дёргая руками перед собой, — взять его на руки. Надо помыть его и уложить спать и-и…        — Джисон-а, — Минхо дотягивается до его колена и несильно сжимает, — всё ведь хорошо. С ним твой мама…        — Вот именно! — Джисон поворачивает к нему голову, краснея от злости, и подрагивает. — А должен быть я, хён! Я его мама! Уйти на пару часов и уйти на сутки это разные вещи! Я должен быть с ним, потому что!..        — Чаги… — Минхо, отклонившись, смотрит на него, не скрывая растерянности. И страха.       Джисон оседает, замерев. Понимает, что зря повысил голос, и отворачивается, сгорбившись.        — Прости.       Минхо поджимает губы. Не так он себе эти выходные представлял. У них начались проблемы. Глупо утверждать, что это из-за Сонбина, но и изменения после его рождения отрицать нельзя. Джисон повысил голос, разозлился, раздул из мухи слона — некрасиво вышло. Но и Минхо тоже не подумал о его чувствах. Джисон слишком беспокоится за Сонбина и старается быть хорошим мамой для него. Чёрт, он подскакивает от любого звука ночью, сразу меняет памперс, когда понимает, что это нужно, одевает Сонбина всегда в чистое, терпеливо кормит его и грудью (по возможности), и смесью — более внимательного родителя ещё поискать. Минхо сам-то убегает от некоторых моментов. Ему, например, всё ещё тяжеловато менять памперсы. И ночью лень бывает подниматься. Джисон невероятный, как родитель. И очень уставший.        — И ты меня прости. Я хотел сделать сюрприз, но нужно было обговорить это с тобой. Мы ведь…        — Я должен был оттолкнуть тебя. — Джисон громко шмыгает носом, трёт глаза, заигравшие влагой. — Ты просто… Это не твой ребёнок, поэтому ты не понимаешь. И не поймёшь.        — О чём ты гово?..        — Да боже, он даже пахнет не тобой, Минхо! — Джисон ударяет кулаком по подлокотнику. — Это не твой ребёнок! Ты никогда не станешь ему отцом!        — Прекрати кричать и нести чушь! — Минхо берёт его за кисть, ощутимо сжимает, старается дышать ровно и не повышать тон чрезмерно. — Я не давал тебе даже намёка на то, что не приму Сонбина. Это мой сын в той же степени, что и твой.        — Но это не ты в начале беременности держал для меня тазик во время токсикоза, — Джисон смотрит ему в глаза, уже часто моргая и не сдерживая слёз, — не ты сделал со мной этого ребёнка, не ты хотел его так сильно, что проколол ёбаный презерватив!..        — И не я потом бросил тебя перед оформлением брака, — почти что цедит Минхо. — Это не я оставил тебя беременным в одиночку, Джисон. И если про презерватив ты сейчас сказал правду, то это не я его…        — Я его проколол, — тихо, дрожащим голосом отзывается Джисон, громко шмыгнув. Минхо замирает, ослабляет хватку, запоздало понимая, что, возможно, оставил синяк. Проводит большим пальцем по кисти. Джисон задыхается. — Я хотел ребёнка и хотел замуж за того альфу. Но он… Он был не из тех, с кем стоило это делать, ладно?       Есть вот эти моменты «надо закурить или выпить», просто чтобы немножко протрезветь от нахлынувших эмоций. У Минхо на такие случаи в бардачке лежит пачка, початая ещё года два назад. Будучи студентом ещё только так курил, а потом как-то само желание отпало. Последний раз закуривал в прошлом году, когда маму пришлось положить в больницу с осложнениями.       Сейчас же хочется просто протрезветь.       Достав пачку, он молча выходит из машины и отходит назад, поближе к багажнику. В коробочке так и лежит зажигалка — отлично. Мороз щипет кожу, дерёт её, заставляя подрагивать. И первая затяжка выходит с некоторым трудом. Аж кашлять тянет.       Минхо любит Джисона — отрицать глупо. Это создание ему в самые кости впиталось меньше, чем за полгода. Давно такого не было. И любить его — в радость. Может ли быть такое, что Джисон признаётся в любви только потому, что не хочет оставаться один с ребёнком? Вполне. Но тогда его переживания по поводу «ненормальности» их отношений становятся пустыми. А Джисон переживает за них. Очень сильно переживает. Иначе бы Минхо сам не волновался по этому поводу. Он действительно хочет убедить Джисона, что всё в порядке, что они нормальные. Да, отношения начались по-странному: не так давно, во время беременности от другого мужчины, но Минхо это мало волнует. Он только рад найти своего человека, рядом с которым даже не возникло его идиотского страха найти того, с кем можно прожить до гроба.       Но Джисон… Наверное, да, ещё слишком маленький или что-то вроде. Он будто бы не совершил достаточное количество глупостей. На месте того сбежавшего альфы Минхо бы тоже испугался. И не только в двадцать лет — ему и сейчас было бы не себе, потому что одно дело, когда это случайность, а другое — намеренно подстроенная череда действий, нацеленная на свои хотелки. И хорошо, что Джисон понимает, что поступил опрометчиво. А тот альфа, скорее всего, сначала состроил радость, чтобы никого не обидеть. Ладно хоть понял, что это не его, и не остался усугублять положение вещей. Было бы правда дерьмово, останься он с Джисоном. Значит… Значит, не любил достаточно, не был готов к ответственности… Быть может, что-то подозревал…       Неужели Джисон действительно способен на подобное? Не верится. Вроде бы довольно разумный… Или так на него повлиял страх и гнёт от собственных ошибок. Стыд?.. Чёрт…        — Хён.       Минхо оборачивается, видит, как Джисон стоит у двери переднего пассажирского сидения и мнётся. Кусает нижнюю губу, трёт руки друг об друга, поправляя варежки. И как вот на него злиться или обижаться? Как?       Джисон сделал это не с ним — ладно. Ему не на что обижаться, только если подозревать в чём-то. Но по сути не в чём. В целом он не вёл себя так, будто хотел просто остаться один. Был идеальным омегой, конечно, но это не выглядело вынужденным. Джисон чувствовал себя обязанным — без этого никак. Минхо бы сам с ребёнком на руках ощущал нечто подобное и хотел бы отблагодарить партнёра всеми возможными способами. Но Джисон, фактически, совершил репродуктивное насилие. И мог пострадать сам, вообще-то! Боже, это слишком странно и!.. И Минхо не хочет думать. Не хочет думать, что Джисон плохой, что Джисон мог пойти на подобное. Как его чудо могло совершить подобное?       Фильтр скрипит между зубами. Минхо достаёт сигарету изо рта, громко выдыхая. Ещё чуть-чуть — и с ума сойти можно.        — Джисон-а, я знаю, что тебе сейчас тяжеловато из-за гормонов и навалившихся мыслей и обязанностей, — Минхо старается говорить ровно, трезво. Нужно успокоить Джисона, убедить его, что всё в порядке и что он не осуждает его за случившееся. Ха! Попробуй, Минхо, давай! Господи, это ужасно… У них всё хорошо. Ссоры случаются, эмоции берут верх, но они взрослые и справятся с этим. Да, Минхо должен взять приличную часть на себя, потому что он старше и потому что Джисон сейчас немного… Он капельку не в себе. Потому что устал, потому что ребёнок, потому что Минхо, потому что дом — всё это валится на него. И гормоны… Ох, у Минхо сердце рвётся, когда Джисон слишком остро реагирует на что-то и начинает плакать. Сонбин на неделе выблевал свой завтрак прямо на их кровать — запах стоял весьма-таки… Минхо перетерпел — это не самое плохое, что может быть. Но Джисон расплакался, потому что не уследил за их сыном и не смог в должной мере позаботиться о них, чтобы они смогли отоспаться нормально. Запах мешал, да. И гормоны продолжали беспокоить… Минхо отдал бы всё, чтобы Джисон чувствовал себя хорошо. — Но, послушай, я доверяю тебе и люблю тебя. Ты важен мне. Поэтому, пожалуйста, давай мы сейчас зайдём в дом, приготовим поесть и поговорим обо всём. Нам это нужно. — Дерьмовое решение — побег и перенос ситуации. Но Джисону нужны эти слова. Ему нужна передышка.       Джисон кивает и, подойдя ближе, изо всех сил обнимает, приглушённо всхлипывая снова. Сигарету приходится выкинуть под ноги. Ничего страшного — потом поднимет. Минхо гладит Джисона по голове, целует в лоб, облегчённо выдыхая, и хлопает по попе, скользнув к ней ладонями по пояснице. Надо же как-то разрядить обстановку.        — Не плачь — холодно ведь, — шепчет Минхо, хотя у самого слёзы наворачиваются.       Кимпаб с тунцом исчез меньше, чем за пять минут, а вот кимчиччиге растянулся на дольше. Джисон грел ладони о тарелку, хлюпал бульоном и мычал, слишком довольный. Ему было вкусно. И Минхо с удовольствием наблюдал за этим. Обычно бывает наоборот: Джисон готовит, а Минхо ест. Но вот в такие редкие моменты, когда Джисон даёт возможность побаловать себя…        — Ты готовишь вкуснее меня. — Джисон опускает пустую тарелку на стол. Минхо, пережёвывая говядину, опирается о стол руками, оставив палочки в кимчиччиге.        — У тебя тоже выходит что-то лучше, чем у меня.        — У тебя всё вкусное.       Что же, значит, Минхо не зря в подростковые годы стоял рядом с мамой у плиты, а в университете, ища экономию, готовил самостоятельно. Джисон ещё всему научится — в его годы уровень Минхо был примерно такой же.        — Джисон-а, — зовёт он, — ты сожалеешь?       И Джисон, потупив взгляд, кивает. Он сжимается в размерах, напрягается в плечах. Становится очень… Ох, он очень нервный.        — Я думал, он тот самый — любовь до гроба, свадьба, дети и всё такое. — Джисон пальцем цепляется за край стола, шкрябает его ногтём, водя по линиям дерева. — И мы обсуждали наше будущее. Просто, — вздох, — я не хотел его отпускать.        — А были причины? — Минхо снова берёт палочки и отхватывает себе кимчи.        — Он был старше на четыре года и уже работал в компании, — кивает Джисон. — И иногда, знаешь… Иногда приходил очень поздно или совсем не возвращался. Не предупреждал ни о чём. Ну, я… Я испугался и решил, что смогу… Это была плохая идея. Импульсивная и идиотская. Я сделал это всего раз. — Джисон нерешительно поднимает глаза, пристыженный. — Просто проколол пару штук и закинул к остальным. Я был зол в тот момент. Он не отвечал на звонки и сообщения. И вот, когда… стали проявляться признаки беременности, мне стало страшно. — Он поджимает губы, часто моргая, вдыхает воздух рваной порцией. — Я не был готов, хён. Но он так обрадовался. Правда обрадовался. И я подумал, что это к лучшему. Мы жили вместе, он первый предложил расписаться. А дальше ты знаешь.       То, что Джисон так сделал — ужасно. Оно останется ужасным, несмотря на обстоятельства. Он подставил того альфу и самого себя — с этим ничего не поделать. Он испортил свою жизнь. Или не испортил — чёрт его знает. Труднее точно сделал. Но если бы не это… Они бы не встретились. И тогда бы… Минхо не был бы замужем и не думал о своей семье. Мог бы вообще никогда не оказаться в браке. Выходит, даже ужасные вещи могут сделать кого-то счастливым? Ведь Минхо счастлив. И Джисон вроде тоже счастлив. Хотя, стоп, это сделала не сама ужасная вещь — это сделали вытекшие из неё следствия.       Меньше ли любит Минхо из-за того, что Джисон сделал? Он просто немного в… шоковом состоянии. И это, в принципе, нормальная реакция. Нет ничего плохого. Джисон бы тоже так отреагировал. Главное — другое. Джисон понимает, что сделал всё неправильно. Он наверняка ещё злится на альфу. И его чувства тоже вполне нормальны. Как и побег того альфы, как и его желание показаться сильнее, ответственнее. Но по итогу… Ох, они оба в этих отношениях очень сильно накосячили по отношению друг к другу и разошлись. Иного исхода случиться будто бы и не могло.       В любом случае, Минхо на стороне Джисона.        — Твой друг, Со Чанбин, знает?        — Нет. — Джисон мотает головой. — Мне было стыдно. До сих пор стыдно.       Джисон молодец, несмотря на всё произошедшее. Он никогда не отказывался от Сонбина: старается ради него, ради их семьи изо всех сил, переживает из-за мнения Минхо, боится… и любит. Ох, ему тоже страшно. Ему не может быть не страшно. Особенно сейчас, когда он всё рассказал тому, кого выбрал на роль своего мужа, с кем решил воспитывать Сонбина и сделать семью.        — Слушай, — Минхо прочищает горло, — я не буду говорить, что ты… не сделал ничего плохого. Это был определённо… дерьмовый поступок.        — Я знаю. — Джисон падает на спинку стула, выглядит так, словно вот-вот расплачется. Минхо поднимается, подходя к нему, обнимает, опустившись рядом на колени, целует куда-то в рёбра или рядом, чувствует, слышит буквально, как сердце над ухом бухает, бьёт кости.        — И ты молодец, что понимаешь это. — Минхо и сам чуть вздрагивает от неожиданности. Джисон издаёт непонятный слабый звук, будто хочет воспротивиться, так что приходится спешно продолжить: — Это самое главное, чаги. Ты растёшь. Ты не убегаешь от последствий своих действий. Я правда не представляю, как ты… Ты боялся. — Минхо смотрит на него снизу вверх. Джисон смотрит на него сверху вниз. Поплывший, скрючившийся и перепуганный. — Ты взял ответственность за Сонбина и стараешься ради нас, нашей семьи.       Возможно, не будь гормонов, Джисон рыдал бы не так сильно. Он вцеплялся в плечи, обнимая, безостановочно благодарил, пытался сказать что-то ещё, но выходило плохо. Его слёзы размазывались по кофте вместе с потёкшими соплями, которые судорожно втягивались им обратно чуть не каждую секунду. Минхо, правда, плевал на эту кофту. Ему было важно, чтобы Джисон понял его, а его слёзы, его реакция это доказывали. Минхо всё ещё любит Джисона и всё ещё верит ему. Это не его, Минхо, обманули и пытались втянуть в брак — он сам пришёл к Джисону, сам всё начал. И у него нет поводов злиться.       Ох, попа Джисона стала больше — еле в руке помещается. Хороша-а.        — Хён, — сонно отзывается Джисон, задирая голову.       Они уложились после того, как он успокоился и быстро принял душ. От него пахнет сладковатым гелем, от постельного белья — кондиционером. Минхо и забыл почти эти запахи: всё дома будто пропиталась Сонбином и по большей части не в хорошем смысле. Детская смесь уже в печёнках сидит, про памперсы и говорить нечего.        — Прости. — Минхо поднимает руку обратно на талию, поцеловав Джисона в лоб.        — М-м, всё нормально. — Он возвращает ладонь на место. Мило. — Не думал, что так устал.        — У Сонбина даже зубы ещё не режутся, а посмотри на нас. — Минхо несильно похлопывает его. — Ты слишком стараешься.        — Мне надо передать тебе некоторые обязанности? — Джисон улыбается, пододвигаясь поближе. — Памперсы подойдут?        — Давай научим Суни менять их.        — У него лапки — он же кот.        — Я тоже, мяу. — Похихикивая, Джисон несильно стукает в грудь.       Как хорошо. Чёрт, ещё несколько часов назад Минхо подумал, что они разведутся. Но произошло ровно наоборот: Джисон прилип к нему ещё больше. И сам он тоже… Хорошо. Это очень хорошо.       Джисон позволяет трогать себя, как было в начале — не стесняется своего увеличившегося веса. И шутит куда спокойнее. Наимилейшее создание. Даже Сонбин его не переплюнет. И, да, Джисон позволяет себе расслабиться и не думать о нём. Это нужно, как ни крути. Это не значит, что он забыл о собственном ребёнке — вообще нет. Просто выдохнуть надо всем. Особенно Джисону.       Так странно, что рядом с ним Минхо не испугался возможного разрыва. Быть может, из-за беременности в нём тоже что-то взыграло: у него ребёнок — вряд ли он, такой молодой, куда-то денется после его рождения. Инстинктивно, но, может, Минхо это понимал. Или не понимал и просто слепо втюрился в образ, даже не позволил ему развеяться, пройти конфетно-букетный период.       Пока их обоих всё устраивает и более чем.       Минхо надо многому научиться. Джисону — тем более. Но, учитывая его трезвость и оценку собственных действий, он многое схватит на лету и даже обгонит Минхо. Он вряд ли станет безучастным родителем или деградирует как партнёр — в нём много амбиций и смелости. И такого мужа… Такого мужа Минхо с рук не отпустит. Это его.        — Кстати, студия йоги, в которой я работаю, — тянет Минхо.        — Тебя уволили? — Джисон закидывает на него ногу, и его ягодицу выходит схватить гораздо удобнее.        — Не-ет. Это моя студия.        — Так и знал. — Он старательно сдерживает смех, уткнувшись в шею. — Как в дораме: ты бизнесмен, а я твой клиент и…        — Ох, Джисон-а! — Минхо заваливается на него, не сдерживаясь и целуя. Слюняво, мерзко и сталкиваясь зубами, зато — искренне. Аж дёсна гудят от смеха Джисона в рот. Ну какой!..       Правда, Минхо бы продолжил, если бы не тёща, решивший позвонить и напомнить о том, что Сонбин по ним скучает. Джисон говорил с ним по видео, держался изо всех сил, пока его щекотали и щипали. Однако ж, скоро сдался и, пожелав наперебой с Минхо сладких снов тёще и Сонбину, оказался под одеялом.       Нет, не ради секса — оно ещё успеется. Просто это стратегия Минхо для дурачеств.