Спорт - сила! (???)

…теперь, когда стало понято, что самоскепсисом я разломал отлаженный механизм тела, остался у разбитого корыта, понял, что тело моё вышло из-под контроля и больше мне не принадлежит, настало время решать… …отказаться ото всего, что делал, не могу в упор — оно должно быть явлено мне злом. Я следовал этому, потому что считал это единственно верным, добрым путём к свету. Теперь же, когда прижат, должен стиснув зубы удерживать позицию, что ж мне только под давлением уходить в противоположный лагерь? Как шлюха. Нет уж. Остаюсь. Вот если вдруг явлено мне будет, что есть путь спасительный, тогда да, брошу это. Во всяком случае на момент выбора у меня вариантов лучше не предвиделось, не предвидится и сейчас. Что же, стало быть пора голову на плаху… Лежал я в палате с двумя первоклашками. Больше никого не было. Ну, первоклашки или чуть старше — не знаю. В общем… Один был нормальный — весёлый, но уравновешенный. Был и второй — сидел угрюмый поначалу, медлительный. Рассказал, что его сюда привезли потому что то-ли сам упал, то ли толкнули и он две ступеньки пролетев головушкой об бетон, да вырубился. Всё бы ничего, да он у нас на глазах с ума сошёл. Со временем перестал разговаривать, а обувь, которую мы держали под кроватями, не в шутку стал швырять в нас с другим, нормальным. Схватил подушки, атаковал ими сестринский пост, вроде закидал, всем чем можно, попытался залезть. Всё бы ничего, да это вроде или молча или с рычанием каким. В общем, переселили нас к мелюзге в другую палату. Проходя мимо нашей старой палаты, я всё заглядывал — пацан теперь отказывался вставать, забираться на кровати. Жил он теперь под ними, кушал вроде только из рук отца. А был нормальным, обычным общительным. За какие-то пару часов, его личность, его мозг ушли во тьму и осталась от него только оболочка зомби, где-то там заточена душа. В общем, я за это время себя самым страдающим во вселенной назначил. Теперь же понимаю, в каком счастье нахожусь. Решено же было мою деятельность продолжить как отсюда выберусь. Если мне суждено умереть от кровоизлияния в мозг — так тому и быть. Все мои единомышленники, все мои пацаны уже там, мне тут терять нечего. Я нервно отшучивался перед мелюзгой, всячески пытался подбодрить их и остальную ребятню в отделении, чтобы они не были так шокированы увиденным. В общем, новый мир стал тюрьмой мне, было невыносимо на людях, казалось, будто выдаёт меня и мой недуг позорный всё, вот одному в четырёх стенах уютно и комфортно, никто позора не заметит, не увидит. Только вот я всё время на виду. Паническая атака роилась и выжигала всё из меня, пока я как выжатая досуха тряпка не сползал по стенке, когда становится похер на всё. Или паника или вообще ничего не чувствуешь. Я подумал об Ане и сразу стало совестно, что я, такой большой, стыдосрамски сам себя изуродовал, а она считай без подобного загона здоровее меня, пусть и не комплекцией. Срочно панически убиться в армию — так меня же не возьмут. Покончить с собой не знаю как — людей много. Перед сном на меня накатывает импульс камня резинового в горле, который буквально зазывает в петлю, покончить с собой, чтобы всё закончилось, состояние сна теперь убивает меня страхом, что я и то немногое, что осталось, не контролирую в своём теле. В общем, был я больше не боец, от меня оставалось только удерживать позицию, храбро выставив грудь в шторме панической атаки, стиснув зубы. Со стыдом я вспомнил, как насмехался над больными панической атакой. Вот допизделся блять. Их тюфяками и слабаками называл, а сам уже покончить с собой хочу, смерти жажду, чтобы наконец-то отдохнуть. Но снаружи никто ничего не замечал. Я был обычным. Нервно улыбался и шутил с ребятнёй, перед сном мы всей палатой травили байки, я рассказывал оцензуреные анекдоты-пасты с Двача, мелюзге нравилось. Навалилось сладкое желание уснуть и не проснуться, желание хотя бы во сне обрести островок покоя и счастливого благополучия, всё что угодно, только не этот позорный недуг. Но он всё не отступал, да и не думал кажется, отступать. Короче говоря съедало меня всё это, новое бытие, а пример сошедшего с ума на моих глазах, второклассника, а также горе его родителям, мощно меня отрезвили…