Ты меня любишь?

– Кесем, ну что ты за человек? – Кесем молниеносно залетела в свои покои, захлопнув ветхие двери одной рукой. Те со звуком старого дерева скрипнули и отворились вновь. Кеманкеш аккуратно зашёл и медленно проследовал к женщине. Она стояла у окна, подперев подбородок рукой и смотрела вдаль. Она полыхала от злости и напоминала огнедышащего дракона, который своим пламенем мог спалить все вокруг. Женщина глубоко глотала воздух, ей казалось не хватало его, настолько возбуждена она была. Смотря на нее, Кеманкешу тоже чувствовал какую то необъяснимую кислородную жажду. Он остановился в паре метров от нее, не решаясь подойти ближе. Ее тело метало невидимые молнии, наровясь попасть в любого, кто встретится у него на пути. Кеманкеш внимательно ее оглядел с каким то тайным придыханием. Выглядела она как всегда лучше всех. Изумрудное платье, плотно облегающее спину, такого глубоко оттенка, что Кеманкешу чудилось, будто это озеро, в котором он непременно утонет. Длинные волосы, стеной закрывающие ее гордую спину, держащуюся как никогда ровно. Мужчина не признавался, но ощущал приятное покалывание в груди, когда видел её. Он готов был сделать тот самый шаг, так сильно разделяющий их, и протянул неосознанно руку, невыносимо было желание прикоснуться к ней, но она дернула плечом, словно ощутила его прикосновение, и мужчина опустил руку. –Сначала мы находим общий язык, и вот ты снова меня избегаешь, смотришь как на врага народа? – выдохнув, прошептал он печально, но так, что шею султанши обдало жаром, и она закрыла глаза, прикусив губу и вдохнув ещё больше воздуха так, что даже со спины было видно как ее грудная клетка поднимается выше, по телу побежали неприятные мурашки и она поджала губы, ещё внимательнее уставившись в окно, от света которого уже слезились глаза, сделала маленький шаг вперёд и упёрлась ногой в стол, дальше бежать ей было просто некуда. И она почувствовала вдруг неприятную долю липкого страха в своей груди. Кеманкеш кажется сделал ещё один шаг к ней, чуть ли не накрывая ее тело своим, она раздраженно хмыкнула, всем своим маленьким существом стараясь отдалиться от него. Голова шла кругом, атмосфера накалялась, дурман окутывал эти покои, и Кесем чувствовала, что ноги перестают ее держать. Ещё раз тяжело вздохнув, прикрыла глаза и, набравшись смелости, ответила. – А что за человек ты? Я не понимаю твоей претензии. Тебе настолько не с кем поговорить, что ты вцепился в меня? Я тебе ничего не обещала. Не обещала быть другом, а уж тем более женой, поэтому вежливой быть с тобой я просто не обязана. – грубо отрезала она, фыркнув, приподняв выше свой носик. Она умела держать себя в руках и гордилась этим сегодня как никогда прежде. Услышала тяжёлый вздох у себя за спиной, и тут же ее уверенность пошатнулась, в груди кольнуло, ее опалило жаром, и груз вины за его растроенный тон свалился на ее плечи, она повернула голову вбок, едва пуская его в поле своего зрения, и заметно сжалась. – Но ты была. – мужским баритоном прошептал Кеманкеш, склоняясь над ее ухом и мурашки заполонили все ее нутро, она покачнулась, рукой схватившись за край стола и глубоко хватанула воздух в рот. Он снова поднес к ней ладонь, в этот раз точно уверенный, что коснется ее спинки, почувствовует как начнет колоть подушечки пальцев и тогда, когда она томно в очередной раз вздохнет, он возьмёт ее под руку и развернет. Но она развернулась сама. Резко и неожиданно и оказалась так близко что его поднесенная ладонь зависла в воздухе в районе ее щеки. Она прерывисто вздохнула и глаза у нее заслезились, он не знал отчего, от окна, у которого она стояла так мучительно долго или от их близости. Он готов был слушать все что она скажет, сейчас удовольствие ему доставляло смотреть в ее глаза, тонуть в них, пусть потом, когда он задумается, почему он это делает, будет казнить себя за странную мужскую слабость к этой женщине, сейчас он правда рад, рад ее видеть, ощущать рядом, слышать, как ее затрудненное дыхание заставляет ее вдыхать все глубже воздух, и искать в ее слезливых глазах отголоски ее израненной, но светлой души. – Лишь потому, что мне показалось что ты не такой плохой человек. – Кесем цокнула и этим вернула в реальность пашу, что то разбилось в его глазах и он стал смотреть на нее более сурово, а в ответ получал до не привычности ледяные огоньки, искрящиеся из ее глаз и попадающие ему ровно в сердце. – А я значит плохой? – Ужаснейший. Самый отвратительный в моей жизни. – она не сказала, а выплюнула эти слова, и Кеманкеш впервые почувствовал, как становится обидно от ее слов, она пыталась не задеть его, она старалась отогнать его от себя словно назойливую муху, и мужчину это поразило до глубины души. Он раскрыл ещё шире глаза и принялся презрительно ее осматривать, будто старался найти в ней изъян, но кроме черствой души недостатков она не имела. – Ну да, я заметил, в твоём ведь окружении одни святые. Батур чего только стоит. – Кесем раздражённо закатила глаза. – Ты мне теперь постоянно припоминать его будешь? Да, я ошиблась, радуйся, хоть плеши от этого! – женщина эмоционально развела руками и случайно задела Кеманкеша, он содрогнулся от ее прикосновения и отошёл, женщина смущённо отвела взгляд. – Мы ругаемся подобно супругам, которые в браке прожили лет 20 и уже настолько друг от друга устали, что больше не могут друг друга выносить. – он грустно хмыкнул и ещё раз оглядел ее. Как бы не хотелось отрицать, а в нервной обстановке Кесем выглядела куда более привычно и даже грациозно. Ее волосы всегда путались, если она их не заплетала в косу или какую то модную прическу, и во время ссор часто перепутывались, добавляя ей особой живости в этот момент и особой ярости. Она чувствовала себя в хаосе как рыба в воде, и очень органична была в истериках и криках, будто бы видела в этом всю свою жизнь и спокойно жить просто не могла. Он с раздражением замечал, что ей нравилось с ним ругаться и попрекать, и вот снова она нашла какой то мнимый повод, ее не поколебила даже недавняя смерть близкой подруги, бывает ли кто-нибудь для нее близким? Кеманкеш начал в этом сомневаться, а ведь ему нравилась совсем другая Кесем. Милая, тихая и тем чертовски привлекательная, когда она делилась проблемами и обнажала свои раны. Только тогда он начинал разглядывать в ней нечто большее чем Валиде Султан. – Кеманкеш.. Знаешь что нас отличает от старых супругов? У них хотя бы были моменты счастья, они же все таки поженились самовольно, не как мы. А с тобой я чувствую себя самым несчастным человеком на земле. И до счастья в этом доме как до вечного порядка в столице. А ты сам знаешь в столице не бывает спокойно. – в глазах Кеманкеша вспыхнуло что то необузданное и Кесем, так внимательно в них вглядывавшаяся, дрогнула и отскочила от него на ещё большее расстояние. Что то в его глазах было неуютное и страшное. Он пару секунд посмотрел на нее не своим взглядом и затем резко улыбнулся. Она удивлённо уставилась на него. – Слушай, я не отрицаю, мы очень разные люди, я удивлен даже, что мы друг друга не убили. Нам сложно найти общий язык, я это вижу. И дело не только в сложившейся ситуации, у нас совершенно разные подходы к делу, к государству, к твоему сыну. Но тогда, в последний вечер жизни Мелеке, когда мы ужинали, мне показалось, что мы смогли. Смогли, если не стать друзьями, то союзниками. Я первый раз тогда решился на откровенность с тобой, и ты тоже.. А следущий день? Не было покоев, в которые бы мы не зашли в тот день, я хотел тебе помочь, чтобы ты почувствовала себя в безопасности, в комфорте. Было ли до этого кому то дело раньше? Не думаю. И тогда почему после этого, после того сложного пути нашего примирения, ты отталкиваешь меня? Мы должны быть вместе, чтобы выжить, чтобы выбраться. За что ты на меня взъелась? На что обиделась? – Кесем словно пронзил удар молнии через все тело, она дернулась и отвернула голову от мужчины, сильно сожмурив глаза с тихим всхлипом. На ее лице Кеманкеш разглядел обиду, такую явную, что ему стало не по себе. Она перевела на него взгляд и сердце его окончательно упало в пятки, она наконец показала свои уставшие красные глаза, и он свел жалобно брови. – Как ты умеешь красиво говорить.. – разочарованно и тихо прошептала Кесем, и Кеманкеша не выдержал потянул к ней руку, чтобы сжать ее ладонь и хоть как то ее поддержать. – Да только слова и поступки это разное. Я не знаю что от тебя ждать. Ты обнимешь или воткнешь нож в спину? – она пронзительно вглядывалась в его глаза, и он ловил каждую слезинка, которая скатывалась по ее щекам. – А может сразу в сердце, так ведь быстрее? – она истерично усмехнулась, – Ты меняешься так быстро словно примеряешь разные маски. Грубого мужлана или наоборот заботливого мужчины. Ты то невыносимо настойчив, то почтительно деликатен. Ты кажешься союзником, признаться, пару раз я порывалась даже поделиться с тобой чем то.. сокровенным. – ее лицо на секунду стало мягким и беззлобным и Кеманкеш радостно взглянул на нее, но в следующую секунду она нахмурилась и отодвинулась от него, прошептав со всей ненавистью и злостью, всей спесью на которую была способна, – Но ты предатель. Предатель для которого нет ничего святого, я лишь недавно убедилась что для тебя имеют значение только твои собственные желания. – она вновь гневно выбросила свои слова и, устало выдохнув, опустила взгляд. Мужчина смотрел на нее сщурившимися глазами, слово "предатель" болезненно въелось в его душу, что теперь его нельзя было соскрести никакими словами или садовыми инструментами, он навсегда запомнил этот момент. – Что я тебе сделал, что ты так решила? – он проникновенно заглянул ей в глаза и наконец поймал ее ладонь, несмело сжав, Кесем на мгновение растерялась, подняла голову и прошлась взглядом по всему его лицу, остановившись на его глазах, сердце забилось с невыносимой силой и стало больно в груди, она почувствовала, как лицо запекло, а глаза вновь заслезились, она первый раз так долго смотрела ему в глаза, такие глубокие, как будто в них скрывалось нечто большее, чем она обычно видела. Но секунда прошла, она приняла грозный вид и, вырвав руку, процедила. – Ты правда не понимаешь? Тебе сказать? – она истерично усмехнулась и внимательно на него посмотрела. Действительно не понимает? Или прикидывается? – Да. – Кесем уже глотнула воздуха, чтобы настроиться на гневный диалог, где она высказала бы все, что только думала о нем, но, поймав его растерянный взгляд, передумала. Нет, она не поверила в его неведение, он точно знает, что натворил, но раз он так хочет это скрыть, она ему позволит, пусть думает, что она дурочка, что ничего не понимает, что не знает его мужской наружности. – Да нет.. Лучше не надо. – она закачала головой, злясь уже на себя, за то что позволила стоять ему так долго здесь, смотреть на нее и делать вид, что он невиновен. Сердце жгло от несправедливости, от того, что он до сих пор считал, что она ничего не знает и думал, что может ее обмануть, он до сих пор позволяет себе думать о своей победе над ней, о том, что он может ее унижать, а потом приходить и делать вид, что так и надо. Но она предпочла умолчать о всем этом, – Я уезжаю, а ты больше не смей сюда являться, если я тебя не позову. И знай что я тебя никогда не позову. – в конце не выдержала, слезы брызнули так не вовремя из глаз, что паша точно их заметил, Кесем быстро прошмыгнула за его бок и собралась уйти, но была не вовремя схвачена за локоть. Даже не оборачиваясь на него, со всей силы дернула рукой и забрала ее из рук Паши и с всхлипом рванула к двери, схватила накидку и сбежала.       Паша долго провожал ее след, она оставила после себя незримый отпечаток. Воздух сохранил запах ее духов, развеявшихся в пространстве. За собой она посеяла небывалую недосказанность, скорбь и какую то могильную пустоту. Кеманкеш уже не выдерживал сердечной боли и даже начал бояться, что скоро его схватит удар. Он устало опустился на ее кровать и по привычке провел по глади постели. Холодной постели. Честно, она была просто ледяной, словно снег расстилался на ее кровати многослойным покрывалом. Этот холод ожег его руку и он стремительно одернул ее. Вздохнув, медленно и аккуратно опустил тело на кровать, прислоняясь затылком к этому звенящему холоду. Он отрезвлял, заставлял мысли приходить в норму и отдавал власть разуму над сердцем. Кеманкеш тяжело выдохнул, ему даже показалось, что в комнате настолько холодно, что изо рта идёт пар, и крепко задумался. "Она точно знает о случившемся сегодняшним утром. Она хотела зайти ко мне и зашла? И какая была цель визита? Хотя это совсем не важно. Она впервые пришла сама и увидела такое.. Конечно, мы не настоящие супруги, и она не высказывала протеста против каких либо моих плотских утех, но лицезреть это у себя во дворце.. Наверное, она действительно подумала, что я воспользовался телом этой девчонки, ещё и у нее под носом. И обиделась.. А может заревновала? Ведь женщины ревнуют не только, когда сильно любят, но и.."       Любой мужчина, вероятно, на месте Кеманкеша испытывал бы небывалую гордость. Заставить женщину, тем более такую красивую, ревновать – вверх пилотажа. Она тебя любит, она тебя ценит, она боится потерять! – вот ведь достижение в жизни. Какими бы глупцами были бы эти мужчины, считавшие так. Кеманкеш был расстроен. Так, словно взрыв произошел прямо у него под носом и разрушил все, что тот создавал до него. Кеманкеш грустил о вновь испортившихся отношениях с итак очень непростой, строптивой супругой, для которой слова давно стали пустым звуком. Она ведь ни за что не спросит у него про это утро, но молча затаит обиду, обиду снежной королевы, и растопить ее будет во второй раз не так легко. Ревность или нет, но чувство, зародившееся в груди снежной королевы, разрушило все окончательно.       Что такое ревность? Проявление это любви или совсем что то иное? Кеманкеш не давал точного ответа на этот вопрос, но уверенно считал, ревность испытывают не только, когда любят. Скорее наоборот, реже всего ее испытывают, когда имеют хоть какие то романтические намерения на человека. Она связана больше с несовершенством любой человеческой души. Женщины с повышенным чувством собственности, злятся, когда объект их внимания ускользает словно тень ночью, он больше ими не интересуется, находит новые увлечения, а они просто не могут смириться с осознанием того, что это больше не твое, ты не вертишь им как хочешь, не принимаешь его внимание, он забывает о тебе и это ранит куда сильнее предательства любимого человека. Ревность испытывают от собственной неудачливости, ревнуют любимое дело, работу, когда у кого то получается лучше, а это единственное, что ты умеешь делать в этой жизни лучше всего. "Кесем слишком привыкла, что весь мир, все внимание, все мужчины у ее ног. И мою вежливость она восприняла как подчинение ей. Ей нравится держать людей в подчинении, манипулировать ими, как ей захочется. Да только она забыла, что я не Хаджи и не мужчина, до беспамятства потерявший голову при виде нее. И я не исполняю женские приказы."       Кеманкеш спешно встал и ушел восвояси. Как и у Кесем у него тоже были свои заботы и проблемы, и он наконец решил заняться ими. Вышел в хол и попросил запрячь лошадей. Одиноко посмотрел на выход, она уже ушла, даже след ее давно простыл. Резко отвернулся и решил уже выкинуть мысли о Кесем из своей головы. "Прекрати, Кеманкеш. Что сделала эта женщина, что заставила твои мысли течь друг за другом длинной полноводной рекой, у которой ни конца, ни края? Чем так заинтересовала? Почему ты о ней думаешь чаще, чем это позволительно? Перестань, Кеманкеш. Не удаляй внимания той, для которой ты не имеешь никакого значения."       Дверь захлопнулась, мужчина вышел, не оборачиваясь, под озабоченные взгляды любопытных служанок, которые тут же начали свою беседу. – Он даже не посмотрел в нашу сторону.. – разочарованно простонала Фахрие, – Ты вообще провела с ним ночь, он проснулся с тобой или нет? – она напористо озабоченно повернулась к Нигер и схватила ту за локоть. – Какой прок от того, что мы проснулись вместе?.. – девушка вырвала свою руку, злобно дернув той вниз. Она внимательно и с надеждой уставилась на дверь, будто кто то вот вот собирался в нее войти, и этого кого то она страстно ждала. Но дворец пустовал, и даже тихий сквозняк было слышно в этом опустевшем холе. Девушка нервно топнула ногой, слезливо и обиженно глядя вперёд, – Он выгнал меня. Практически сразу как увидел, даже поцелуй не помог, он оттолкнул меня от себя, как ненужную псину. – челюсти девушки сжались как и кулаки, в глазах вспыхнул пожар ненависти, Фахрие удивлённо и даже испуганно уставилась на подругу, выждала пару секунд и дернула девушку за руку, выводя ту из загадочного транса, но она продолжила смотреть в одну точку так, что уже глаза заслезились, – Я ее уничтожу, Фахрие. Задушу. – прошипела словно загнанная в угол кошка, метая в стену напротив огни ярости, ее всю трясло от накопившейся злости, даже казалось, что ее гнев настолько силен, что она начинает краснеть от злости, – Между ними что то есть. – отчаянно прошептала девушка, наконец сдавшись, сгорбилась и наклонила голову вбок, жалобно сдвинув брови. Фахрие оглядела ее и взгляд стал суровым, раздраженным, она презрительно, с отвращением ее оглядела и отошла подальше от девушки. – Я не понимаю, – Фахрие удивленно выкинула брови, – Зачем тебе Кесем? Почему ты льешь слезы по паше? Я думала, мы союзницы, я надеялась ты мне поможешь нанести паше такую нестерпимую боль, какую получила я в тот день. Но нет.. У тебя свои планы на него. Ты влюблена в него, Нигер, и это не увидит только слепой, – хатун раздражённо хмыкнула, Нигер удивленно обернулась на нее, в ее глазах читалось раздражение и страх одновременно. – Ты что, Фахрие.. – трепетно прошептала она, глазами выражая такую искренность, словно старалась убедить оппонентку в чистоте своих намерений, – Кесем же нам как кость в горле, тем более с ее помощью мы можем давить на пашу, если с ней что то случится или даже она умрет, то.. – сверкая глазами, воодушевленно произнесла Нигер, но была прервана. Фахрие в одно мгновение приблизилась к подруге и со всей силы залепила ей пощечину такой силы, что буквально через секунду на лице появился красный след. Нигер успела только охнуть, болезненно простонала и схватилась за щеку, оглядывая Фахрие взглядом побитой собаки. – Замолчи! – глаза девушки приобрели безумный, полный злобы и гнева блеск, она была готова наброситься на сжавшуюся от собственной жалости Нигер, – Я человека из за тебя убила! Живую душу! Где она теперь, м? В сырой земле! Ты сумасшедшая, Нигер! Я никогда не смогу сбросить этот камень с души, а ты мне предлагаешь совершить это вновь?! – Нигер улыбнулась совсем дьявольской улыбкой и окончательно истерично рассмеялась, закинув голову вверх, Фахрие нахмурила брови, странно на нее посмотрев. fleshback       На дворец постепенно опускался мрак ночи. В коридорах слуги тушили факелы, в покоях из света оставляли лишь свечи. Больше половины дворца уже погасла и готовилась ко сну. Были слышны легкий порыв ветра за окном, тихая беготня прислуги. Через пару минут все стихло. Хатун расправили постели и легли, довольно прижимаясь к перине. Гарем снова был полон людей. В двух самых главных покоях дворца все было удивительно спокойно. Кесем султан уже проделала все вечерние процедуры, сняла украшения, переоделась в ночное платье темно синего оттенка и легла на мягкую перину. Окно она закрывать не стала, сегодня было ужасно душно, не тепло, не жарко, а мучительно удушающе душно. Она повернулась набок и закрыла глаза, желая поскорее заснуть. Тяжёлый день и долгий ужин с мужем сделали свое дело, она устала. В покоях паши все было иначе. Он даже не старался уснуть. Сидел на подушках так же как и сидел на них с час назад и беспрерывно смотрел в одну точку. Ещё не так давно там сидела Кесем и была так обворожительна в своей искренности, которую чаще принимают за слабость, но паша, наоборот нашел в ней нечто настолько притягательное, что оно манило его с каждой минутой все больше и больше к ней. Сегодня она впервые была так откровенна с ним. Она рассказывала о своей жизни, опускала моменты, когда ей было не по себе, больше вспоминала хорошие светлые дни и сама была удивлена, что их хватило на долгий вечер, потому что жизнь у нее была далеко не сахар. Он больше молчал и слушал, аккуратно любовался ей, ее опьянением и незабываемой улыбкой, отчего то греющей душу, и лишь пару раз он обмолвился о своем далёком забытом прошлом, о Албании, вкусных пирожках мамы, чье лицо он даже уже и не помнил, прекрасных горных пейзажах, лошадях, которых он когда то так любил, ударившихся в безудержный бег, о былой свободе. Они вместе вспоминали свои родины, культуру, когда то знакомый язык, семью, друзей.. Все было забыто как старый, очень старый сон, оставивший после себя лёгкое послевкусие и чувство дежавю. Кеманкеш нашел Кесем удивительно интересным собеседником, она легко переключалась с личного на что то более масштабное и значимое, разговаривала о Греции, первых днях в гареме и тут же проваливалась в рассказы о империи, ее могуществе, недобрых соседях, королях, промышляющих свои грязные интрижки. Она была умным и талантливым правителем, и Кеманкеш всегда это знал, но вот чтобы она была умной и интересной женщиной.. Об этом Кеманкеш и подумать не мог. Кесем была для него загадкой, он никогда не мог предугадать, что она ему скажет, как себя поведет, и если поначалу она была для него игрой, ему нравилось дразнить ее, пускать в разговор колкости, внутренне злиться и восхищаться ее умением красноречиво ответить ему на все, то сейчас она стала для него серьезным увлечением. Опасным увлечением. Он не скрывая улыбался, приглушённый свет отдавал приятной теплотой и ему хотелось прожить этот день снова и снова. Но за окном совсем стемнело. Мужчина вздохнул и встал, переоделся и лег в постель. Жар в его теле так согревал, что одеяло было скомкано и отброшено куда подальше. Он подложил ладонь под подушку с блаженной улыбкой на лице закрыл глаза, вновь прокручивая в голове события сегодняшнего вечера. Свет потух в двух главных покоях дворца. И лишь одна комната в этом дворце бурлила жизнью.       В одной из отдаленных частей дворца, куда не заходят попросту ни хозяева дворца, ни их слуги, велось бурное обсуждение. Громкий шепот, тихая брань, это можно было бы назвать каким то похожим словом. Но разговор этот был точно не в дружелюбном русле. – Да пойми же ты! Кесем слишком умна и прозорлива, она не допустит, чтобы с пашой что то случилось! Она ведь за него головой отвечает, с ним что то случится – на нее подумают! – Нигер крепко сжала запястье собеседницы. – И поэтому она его травила? – насмешливо уставилась на Нигер девушка. – Я уверена, это на эмоциях! – она убеждающе закивала головой, стараясь убедить соучастницу. – Ну и что ты предлагаешь? – сложив руки на груди спросила Фахрие. – Нужно выждать момент. Скоро казнят одного торговца Батура, он известный и далеко не последний человек на рынке. Наша задача – лишь сообщить это народу и чуть чуть приукрасить правду, – девушка довольно улыбнулась, заблестела глазами, – Мол, Кесем султан казнила такого хорошего человека, примерного семьянина с больной женой, и за что? – девушка изобразила наигранный ужас на лице, – За то, что тот сказал что то ей наперекор! Жестокая султанша! Да они ей жизни нормальной не дадут, – девушка громко рассмеялась, на лице Фахрие мельком отобразился ужас, Нигер краем глаза зацепила дверь и устремила внимательный взгляд на нее. За еле прикрытой дверью проскользнула нежно розовая ночнушка. – Мелеке... – одними губами прошептала Нигер, на лице отобразился совершенный ужас.       Нигер и Фахрие растерялись всего на секунду, в следующую они рысью выбежали из покоев и направились по ее следу.       Мелеке бежала, как никогда не бегала в жизни, она чувствовала животный страх, будто на нее в любую минуту мог напасть кто то со спины, она молила бога об одном – успеть добежать до покоев своей госпожи и предупредить. Ее хотят уничтожить да ещё и таким способом! Она такого не заслужила! Мелеке отличалась исключительной преданностью, она не то, чтобы не смела, она физически не смогла бы предать ее. Она практически дошла, едва ли не запиналась о длинное платье, но ни на мгновение не думала останавливаться. И вот заветный коридор, последний на длинном пути к покоям госпожи, но хатун резко схватили за волосы, раздался болезненный душераздирающий крик, рот закрыли грубо ладонью и потащили куда то назад, девушка брикалась и барахталась, но все было бесполезно. Спустя пару секунд все трое оказались в какой то прачечной. Каждый не по наслышке знал – выйти живым отсюда при таких обстоятельствах практически невозможно. Мелеке бросили на пол, она больно ударилась головой, но не теряла надежды спастись. Встала и со всей силы побежала на выход, Фахрие и Нигер в 4 руки схватили ее и толкнули назад. Мелеке неистово кричала, барахталась и не позволяла трогать себя. В какой то момент девушке даже удалось своим упорством ослабить двух одичавших девушек, она вырвалась и побежала на выход, но Нигер закричала словно сумасшедшая и Фахрие ударила чем то тяжёлым Мелеке по голове. Удар был несильным, но ослабил девушку, она упала и дальше ее судьба была в руках этих двоих. Нигер и Фахрие оттащили служанку на подушки, той хватило сил лишь пнуть одну из них ногой, Нигер зашипела и, подбежав, схватила ее за плечо, прижав своим телом. Мелеке вновь заерзала, пыталась скинуть с себя хатун и закричала так оглушительно, что стены дворца содрогнулись, Фахрие с обезумевшими от страха глазами схватила подушку и прижала ее к лицу девушки, та зверски кричала, отбивалась как могла, но через пару минут тело девушки обмякло. Фахрие аккуратно убрала подушку и осмотрела мертвое тело Мелеке, ее руки затряслись, а из глаз хнынули слезы. – Что я.. – дрожащими от страха губами пролепетала девушка и покачнулась. Нигер строго на нее посмотрела исподлобья, отодвигаясь брезгливо от трупа. – Нужно ее повесить. – серьезно и даже жестоко произнесла она, Фахрие уставилась на нее растерянными округленными глазами. – Что?? – тихо прокричала, практически прохрипела, едва ли не падая от леденящего душу тона подруги. – Никто не должен знать, что это сделали мы, сделаем вид, что она сама. – она поднялась, подошла ближе и приободряюще улыбнулась, нежно коснувшись руки девушки, – Ты приди в себя, найди верёвку, я все сделаю сама, ты только поможешь мне ее поднять. – перед глазами Фахрие все мутно поплыло, она тихо всхлипнула и содрогнулась от громкости собственного плача.       Дальше все происходило механически. На шею девушки неделю петлю, взяли какую то первую попавшуюся тумбочку, Нигер встала на нее и с усилением перекинула верёвку через железную перекладину. Фахрие держала в вертикально положение тело Мелеке, еле живая, была бледна как смерть и не рисковала даже смотреть на уже остывшую побледневшую Мелеке. Нигер ловко спрыгнула с возвышенности, перешла на другую сторону и дала немой знак Фахрие приподнять девушку. Та со стоном приподняла ее, сама чуть не упав, а Нигер потянула за другой конец тугой веревки. Метод рычага сработал и тело постепенно начало подниматься вверх, затем Фахрие молча залезла на тумбочку и закрепила веревку, тело Мелеке под тяжестью опустилась и девушка осталась висеть прямо посередине коридора. Все происходило молча, было слышно поднявшуюся за окном бурю, шквалистый ветер, ломающиеся сухие ветки деревьев, тихие завывания природы. Девушки убрали все следы своего преступления и осторожно, осматриваясь по сторонам, ушли восвояси. end of fleshback – И это ты меня винишь? Ты сделала это сама. По своему желанию, – девушка перестала самозабвенно смеяться и посмотрела с той расчетливостью, холодом и равнодушием как и в ту самую ночь, – Ты убийца.. – слащаво прошептала Нигер, пугающе разинув рот. Фахрие передёрнуло, на лице у нее отобразилось отвращение и она сложила руки на груди. – А ты не боишься, что я все расскажу и паше и Кесем.. Не боишься, м? – Фахрие закусила довольно губу и склонила голову, устремив взгляд на нахальную подругу. – Ты не сделаешь. Тебе не выгодно. Ты ведь со мной все проворачивала. Мы вместе травили Кесем, вместе скрывали это, мы убили ее любимую служанку, точнее ты убила, думаешь тебе это простят.. – она с хитрой улыбкой наблюдала как загорался злобный блеск в глазах заклятой подруги. – Вот как ты заговорила? – девушка усмехнулась и разочарованно закивала, – Тебе не удастся меня переиграть, – стиснув зубы процедила она и ушла с гордо поднятой голове. – Какая идиотка. – яростно прошипела Нигер.

***

      День проходил в штатном режиме, Кесем съездила на место, где проводились работы по прорыву канала и с удовольствием заметила, что дело шло как нельзя хорошо, помогла какой то горожанке, рыдающей в три ручья прямо на улице, сходила на рынок, узнала все новости, навестила пашей и с натянутой улыбкой расспросила их о ситуации в городе, в империи, в столице. День прошел удачно, но госпожа мучительно устала. Вернулась домой, когда уже стемнело. Вошла мягкой поступью в хол, изо всех сил скрывая смертельную усталость. Но осмотревшись поняла, что вокруг ни души. Она раздраженно хмыкнула и, опустив руки на талию, тяжело вздохнула, подняв голову к потолку, разминая спину. Медленно прошла к лестнице и, чувствуя невероятную боль в ногах, покавыляла наверх. Оказавшись в покоях, ощутила приятную прохладу и вдохнула полной грудью. Сбросила накидку около входа и уже хотела присесть на долгожданную приятную постель, как в покои ворвалась служанка с подносом с едой. Кесем удивлённо на нее взглянула, сил на то, чтобы злиться, просто не было. Служанка молча поставила поднос на столик, будто кто то ей приказал это сделать, и скрылась. Кесем хмыкнула и подошла к столику, бесстрастно рассматривая принесенную еду. Она ничем не привлекала. И хоть Кесем не ела целый день, желания это делать у нее не было. Рука заныла и она болезненно скорчилась, в этот момент зашёл Кеманкеш и застыл на пороге, с интересом рассматривая ее. Она мгновенно стёрла с лица все эмоции, подняла голову и строго посмотрела на него. – Ты пришел? – она равнодушно повела бровями и отошла от стола, сев за туалетный столик. Кажется на его присутствие она не обращала никакого внимания. – Ты не будешь есть? – он растерянно кинул взгляд на стол и затем вновь приковал его к ней. Она снимала сережки с ушей, трепетно аккуратно, он залюбовался ей, склонив голову и сложив руки на груди. Ее руки изящно парировали в воздухе, украшения и камни на платье блестели под покровом свечи, она была красива в своем естестве, он с замиранием сердца ждал, когда она избавиться от всех этих атрибутов ее статуса и будет прекрасна, будучи самой собой. Она вдруг шикнула, сморщившись, и одернула левую руку. Кеманкеш встрепенулся и взволнованно подскочил к ней. – Что с тобой? Что случилось? – он бережно взял ее ладонь и осмотрел, глаза его расширились, лицо скривилось в гримасе испуга, рука женщины была забинтована какой то белой нежной тканью. Она хотела вскрикнуть, забрать ладонь, но было поздно, Кеманкеш уже начал разворачивать материю. Через пару минут он лицезрел красовавшийся во всю ладонь ожог. Сердце вдруг сжалось, он сдавленно выдохнул и ощутил невесомость ее руки, настолько мягко и осторожно он ее держал, чтобы ни в коем случае не причинить боль, – Что это, Кесем? – он встретился с ней взглядом, сейчас он не скрывал, что был озабочен ее травмой. Она же наоборот всем своим суровым видом изображала, как ей неприятны его прикосновения, – Как так вышло? Свеча упала? – Нет, – она дернула бровями, игриво улыбнувшись, и на лице Кеманкеша расцветала ответная улыбка, он смотрел ей в глаза и растворялся в них, плавал словно в глубоком озере, у которого нельзя было разглядеть дна, настолько обширно оно было, но чем дольше Кеманкеш так на нее смотрел, тем сильнее уголки губ Кесем опускались, тем сильнее мрачнели ее глаза и тем отчётливее читалось ее желание отстраниться, сбежать от него.       Кеманкеш усмехнулся, молча отпустил Кесем, она настороженно проводила его взглядом, внутри что то разгорелось, как бы всем видом она не старалась показать, что ненавидит его, это его прикосновение приятным покалыванием прошлось по коже, своим теплом линией добираясь прямо к сердцу, ей так захотелось остаться в его объятиях, поговорить с ним снова, подразнить, это придавало сил, позволяло оставаться на плаву в той сердечной разрухе, в которой она оказалась. Борьба с ним была смыслом жизни, с каждым днём он все больше и больше входил в ее жизнь, с каждым днём всё больше они контактировали и с каждым днём их перепалки сходили на нет, их обоюдное желание обидеть друг друга и задеть превращалось в флирт, игру и интересные красноречивые разговоры. На ее лице застыла мягкая улыбка, почти незаметная, но глаза сверкали как звёзды и не заметить этого не мог только лишь чёрствый равнодушный человек или слепой, а Кеманкеш не относился ни к тому ни к другому.. Он вскоре подошёл к ней с мазью, она на миг возмутилась, но приняла помощь, он аккуратно вводил по ране, она с интересом и придирчивой внимательностью наблюдала, скрывая на лице гримасу неприятной боли. – Больно? – трепетно спросил он, остановившись и посмотрев прямо в глаза. – М-м, – она помотала головой, по доброму натянув улыбку. – Нужно будет ещё пару раз нанести мазь и приложить влажную ткань.. – она кивнула и забрала свою руку, Кеманкеш, грустно вздохнул, оглядел ее. Она повернулась к зеркалу, взяла расчёску и приложила к своим волосам. Но не прошло и пары секунд, как расческа выпала из ее рук, а она тихо шикнула. Кеманкеш молча встал и поднял предмет, отряхнул и бережно прикоснулся к ее вкусно пахнущим волосам, медленно провел расчёской, придерживая пряди у корней, Кесем смотрела через зеркало, с замиранием сердца задержала дыхание и не смела лишний раз дёрнуться, боялась ощутить его горячие руки на своей шее, ее пугал ее игривый огонек в глазах, которого не было очень давно, она чувствовала, как дыхание спирает и она задыхается от этой близости, грудь вздымается и ей хочется мгновенно вскочить с этого проклятого стула и сбежать, но она не может. Кеманкеш первый человек кому удалось справиться с ее волосами. Первый с кем эта процедура стала приятной. По телу Кесем пробежал электрический разряд, и она выпрямила резко спину, наклонившись вперёд, палец Кеманкеша, случайно коснувшийся ее шеи при расчёсывании так и остался на своем месте.. – Прости.. – он смущённо отстранился и положил расчёску на стол, женщина опустила стыдливо глаза, сердце забилось ещё быстрее, воздуха не хватало, она глубоко прерывисто вздохнула. – Ничего, – она улыбнулась уголками губ и на ощупь коснулась ожерелья на шее. Она забыла его снять. Кесем откинула волосы назад, чтобы добраться до застёжки, желая поскорее избавиться от тяжести, но Кеманкеш опередил ее, на удивление без заминки расстегнул ожерелье, Кесем придержала его одной рукой, когда то спустилось уже на грудь. Положила его аккуратно на стол со звонким звуком. Молча встала и собиралась подойти к кровати, как Кеманкеш ее окликнул, и она обернулась. – Помочь снять платье? – по глазам пробежался азартный огонек, и она, не сдержавшись, широко улыбнулась, смотрела в его карие и видела свое отражение в них и тот самый азартный огонек, и что то останавливало ее от того, чтобы слепить ему пощечину за подобную пошлость. Она упрекнула себя за подобную слабость и улыбка тут же пропала с ее лица, заменившись привычной отстранённостью. – Ты переходишь границы. – хоть и лицо ее выражало абсолютное спокойствие и бесстрастность, ее тон выдавал все ее настроение, он был мягок, нежен и подрагивал как осенний лист. – Спасибо за помощь, я действительно нуждалась в этом, – она дежурно улыбнулась и прошла к кровати, но внезапно покачнулась и едва не постигла пол. Кеманкеша словно облило холодной водой, он быстро сорвался с места и подхватил женщину, принимая ее в свои объятия. Она тяжело вздохнула. Ее тело обмякло в его руках, он глубоко вздохнул как никогда раскалённый воздух, мягкая ткань ее платья поражала своей нежностью, ее запах сводил с ума, одурманивал, Кеманкешу тоже начинало казаться, что он теряет сознание, падает, он осторожно и неторопливо довел ее до кровати и посадил и ещё какое то время придерживал за плечи, по правде говоря просто не хотел ее отпускать. – Нужно позвать лекаря. – Кеманкеш отпустил ее, готов был побежать за лекарем в любую секунду, но Кесем схватила его за руку, остановив, и мужчина замер. – Не нужно, – она мягко улыбнулась, и Кеманкеш растаял, по телу разлилось тепло, он невесомо сел за ее спиной и начал медленно развязывать корсет платья, пусть пальцы мужчина огрубели, сейчас он был предельно нежен, он трепетно касался ее и боялся спугнуть, он слышал, как Кесем тяжело вздыхала, и единственное чего он боялся, она потеряет сознание от переполнявших ее чувств, она смущена, придерживает платье на груди, едва ли не задыхается, ему это льстило, он довольно улыбался и радовался тому, что она сейчас его не видит, с корсетом было покончено, он усмехнулся, когда услышал, как она облегчённо выдохнула. Но это было ещё не всё. Он по хозяйски коснулся ее плеч и спустил с них платье, Кесем испуганно прижала платье к груди и едва не вскочила с постели, но ее состояние ей не позволило, голова вновь закружилась и ее затошнило. Кеманкеш словно почувствовал, что ей стало нехорошо, он скорее снял платье, спустив его до талии, попросил ее привстать, и она послушно сделала это, платье спало, и она осталась в одном ночном платье. Воздух был разгорячен до предела, она стыдливо опустила голову и повторяла в своей голове одно и тоже, хоть бы он ушел. Но он не собирался. Лишь отодвинулся, освободив место на кровати, сзади положил свою руку на ее плечо и опустил ее на мягкую холодную перину. Кесем наконец то блаженно выдохнула и почувствовала, как груз падает с ее плеч. Она прикрыла глаза. Кеманкеш ещё раз оглядел ее, улыбнулся. И молча тихо ушел, надеясь, что она заснула. Как только дверь тихо закрылась, она открыла глаза и грузно вздохнула, прошептав одними губами: – Это катастрофа.