Вечные дети

По дороге на завтрак следующим утром Гоша думал о том, что в этом году фанты заходят все дальше и дальше — его так и подмывало, в нарушение их с Волком кодекса, уточнить, что будет ждать лично его. Старший отряд из смены в смену выбирал себе жертв из персонала, и хотя уже и сам Волк, и Денис, и Алиса пострадали, Гоша подозревал, что не отвертится. Уже почти в дверях столовой Гошу нагнал Женька, и, оглядев его, Гоша хмыкнул: — Я думал, при свете дня ты папе таким не покажешься. Но рад ошибиться. Прошу! Гоша чуть склонился и протянул руку, приглашая Женю пройти. Было еще и до чертиков интересно, какая будет рассадка с учетом приезда директора. Волк и Дэн уже стояли в очереди на раздачу, Волк уловил движение в дверях и обернулся, сразу примечая Гошу… и Женьку с ним. Тот, может, и не собирался отцу о чем-то говорить, но и скрывать явно не хотел: щеголял новыми шортами модели супер-скинни, зато всего с одной, пусть и живописной дырой и рубашкой нового, новаторского дизайна, расстегнутой почти до пупа. Волк тронул Дэна за локоть: — Позовем Гошу? И Женьку… Волк был удивительно благостен и сегодня благоволил юной любви, а если они бы они стали завтракать вчетвером, никто ничего бы не заподозрил. Тем более отец уже устроился за одним столиком с Алисой, сам не зная, но повторяя подвиг Женьки — обычно Митя тоже не завтракал. Дэн пожал плечами: — Вполне. Как тебе удобнее… Хотя ты можешь взять на абордаж отца. — Знаешь, с недавних пор я очень дорожу своей жизнью. Нехорошо разбазаривать чужие ценности, — Волк улыбнулся. — Так что папу мы оставим в покое. Он терпеть не может просыпаться раньше одиннадцати и сделал это не ради моей рожи, а ради прекрасных глаз Алисы. Пусть любуется. А вот Женька порадуется… Волк махнул Гоше и Лорду рукой, а когда Гоша увидел его и махнул в ответ, поманил их к себе. Женька принял предложение Гоши со всем достоинством, но улыбнулся ему иначе и спросил тихо: — Ты приглашаешь меня за свой стол, или это слишком, и мне пойти порадовать своего Кельвина Кляйна? — Женька все держал лицо, но продолжил внезапно: — Я тебе нравлюсь? — Очень, — просто ответил Гоша. — А тебе нужно приглашение? Тогда это снова будет свидание, этак мы и до пятого дойдем… Гоша улыбнулся, сейчас он совсем не тревожился ни о каком впечатлении и эффекте для других. Может, в глубине души даже хотел что-то демонстрировать, трудно было сказать — почему. Их отношения с Женькой и правда стремительно бежали куда-то, а тот не стеснялся ни Гоши, ни даже себя, что было уж совсем удивительно и побуждало поддерживать его. — Окажешь мне честь? — уточнил Гоша. Женька моргнул, он отлично помнил, что Гоша просил не форсировать и быть осторожным, но отказываться он не собирался. Благоразумие рядом с Гошей куда-то улетучивалось, а приличный образ летел ко всем чертям. И так странно… казалось, он не так уж нужен. — Обожаю приглашения, — Женька обвел верхнюю губу языком, а потом вложил свою руку в ладонь Гоши. Тот сжал его пальцы, и Женька почувствовал себя таким… счастливым, все вокруг показалось ему простым и правильным. Гоша перевел взгляд на раздачу и помахал кому-то, Женька напрягся, но обнаружил лишь Волка в обществе его доктора. И, кажется, они звали Гошу, Женьке и в голову не пришло, что их обоих. Они прошли по залу сначала мимо Славки, который поднял два пальца сразу, и Женька не сдержал улыбки, потом в небольшом отдалении от углового столика, за которым устроились отец с Алисой. Она улыбнулась, и Женька ответил ей тоже улыбкой, а когда отец обернулся, на секунду показал ему язык. Отец рассмеялся и склонился к Алисе, что-то говоря ей. — Вот, теперь он точно меня разглядел, — заметил Женька, не понимая смущаться или гордиться, но выбрал второе. — На тебя и раньше все пялились, — флегматично отметил Гоша. — Как положено всякой семьи из нечести, вы все трое пиздец заметные. В этом смысле Алиса — идеальный выбор. Гоша не преувеличивал: Алиса чаще не старалась производить никаких эффектов, и сейчас на ней был совсем простой голубой сарафан, который любую бы сделал простушкой, но Алиса с распущенными сейчас волосами, без всякого макияжа, была несравненной красавицей. Как и всегда. Они подошли к раздаче, и Гоша выпустил Женькину руку, подхватывая поднос. — Нам же хватит одного? — уточнил он, а потом кивнул Денису. — Привет. Дэн улыбнулся и ему, и Женьке, тоже здороваясь. На раздаче они по большей части молчали, говоря в основном с Антониной Федоровной, которая очень хотела знать, как там Вера, когда ее выпишут, надолго ли к ним Дмитрий Алексеевич, и все-таки — что же все они будут на завтрак. Когда они устроились за столом, молчание не то, чтобы стало неловким, но несколько странным, и Гоша начал: — Сегодня у нас будет не совет, но клуб. И первый вопрос: что это вообще вчера было? — А что было вчера? — невинно поинтересовался Волк, разглядывая рубашку Женьки. — Минута… — протянул Волк. — Я думал, она расстегнута, а ее, оказывается, и не застегнуть. Это что защита от поборников морали? И кто же придумал ее обезпуговить, ты или вандал? — Шакал, — поправил Женька. — Не вандал, а Шакал, ты бы видел его улыбку, когда он лапает мои вещи и кромсает их. Но эффект того стоит. А пуговицы… Это Шакал прочитал мои мысли. Женька не таясь, повернулся к Гоше и поставил локти на стол, глядя на него. Его реакция была гораздо интереснее остального. — Или, что вероятнее, взял их, как дань, — сказал Гоша, улыбаясь в ответ на Женькин взгляд, хотя хотелось ему провести рукой по его груди и… Много еще чего, что было недоступно в столовой. Потому Гоша неторопливо перевел взгляд от Женькиной груди к Лешке. — А ты, не стал рассказывать Денису, что с годами твое сумасшествие взойдет? — Он первый начал лазить в окна, — отозвался на это Денис. Гоша все еще немного смущал его, Дэну никогда не казалось, что такой человек может обращать на него внимание, но Гоша явно обращал, он теперь повернулся и широко улыбнулся: — Точно, и пел уже позавчера. Но не ворует ли он идеи отца? Гоша нисколько не сомневался, что Волк все про вчера Денису рассказал. Просто не смог сдержаться. И из-за градуса впечатления — о таком всегда рассказываешь в первую очередь, но больше просто потому, что Волк Дениса выбирал. Дэн засмеялся и мотнул головой: — Он всем пел. — Иллюзия, — отозвался Гоша. — Я там был и все видел. Волк нашел под столом колено Дэна и чуть-чуть погладил, но сразу отпустил, чтобы не смущать и просто накрыл его руку на столе. — Действительно, — согласился Волк, глядя на Дэна. — Всем пел, но это иногда, чтобы они не огорчались. Женька еще чувствовал взгляд Гоши в вороте рубашки и лелеял его. Он подтянул к себе на стул ногу, скинув кед. — Вы издеваетесь что ли? Все в окно, а я у вас что… примерный мальчик? Женька вдруг вспомнил, что еще недавно был им и закусил щеку изнутри. — Сейчас ты отпетый хулиган, и все уже и забыли, что когда-то было не так, не смущайся. Лорд-хулиган — это дивное диво. А у некоторых просто окна высоковаты. Я-то везунчик. Стоп… Погодите, вы что… Папа… все же полез по трубе? — Волк аж задохнулся, немного подзабыв, что вот же он, папа, сидит живой и здоровый, еще и довольный как кот. Гоша засмеялся: — Он был готов, а Алиса, кажется, собиралась прыгать, но они не дали мне досмотреть. Обозвали убийцей романтики и велели ложиться спать. Но никто не кричал и не звал на помощь. — Алиса провела его, — вступил Женя. — Сбежала в подъезд, они встретились между вторым и третьим. — И ты все это видел, конечно, потому что переживал за папу, — понимающе покивал Волк, после чего все они рассмеялись привлекая всякое лишнее внимание. — Ужасно, — подтвердил Женька. — Я и не знал, что в его возрасте такое бывает… — Ему же не шестьдесят, — парировал Волк, — и это к лучшему, а то он был бы староват для Алисы. Митя обернулся на смех, любуясь сыновьями. Он точно знал, что ему бы надо поговорить с Волком, проговорить несказанное, теперь, когда Алиса вдруг согласилась. — И давно это с Женей? — спросил Митя, снова переводя взгляд на Алису. — Столь впечатляющий новый образ? Митя не сердился, скорее уж радовался: он замечал в Женьке чувства. Они искрились и переливались, жили, и Митя был доволен. Сын сразу показался ему ближе и понятнее. Роднее. Теперь их сходство с Митей как-то внезапно бросалось в глаза. Митя тоже умел так — быть разным, перемещаться из серьезного и скрупулезного, основательного и ледяного администратора в безумца с горящими глазами, готового и умереть за Алису, если понадобится. Алиса тоже обернулась к ребятам, потом задумалась. — От смены прошла неделя от силы… Кажется, это было после крапивы… Я тебе рассказывала про крапиву? — Крапиву?! — Да, фант. Волк забрался полуголым в крапиву, а потом пошел в лазарет, пугать чудесного доктора, которого мы и без того жутко пугаем. Но, как видишь, путь в сердце Айболита лежит через страдание. Лешка… совсем голову потерял, я такого и не помню. Он нам с Гошей его буквально презентировал: это мой Денис, прошу любить и жаловать. Вступил в конкуренцию с одной из старших девчонок, хотя какая может быть конкуренция с влюбленным Волком? — Алиса улыбнулась. Ее не очень беспокоило выдавать Волка, тот в общем-то и не скрывал и уж точно не стал бы стесняться Мити. — Но я так и не поняла пока… Почему Женя изменился… Аж кличку получил, теперь он Лорд. Митя слушал, кивал и усмехался углом рта. Подвиги Волка его нимало не смущали. — Ну… большие перемены стоят значительной причины. Женька влюблен, я готов голову дать на отсечение. И возлюбленная его делает с ним что-то невероятное. Я бы… дал ей медаль, жаль мы не знаем, кто это. А мой старший сын весь в меня. Есть, чем гордиться. Хотя конкурировать с воспитанницами не стоит. Но это я со стороны такой интеллектуал, а на его месте, возможно, не был бы. Хочу… Алиса, — Митя поймал ее ладонь, поднес к губам. — Можно, я ему скажу, он ведь уже и так понял? И… если я продолжу молчать, Волк обидится. Решит, что я не доверяю ему. — Раньше надо было спрашивать, — улыбнулась Алиса. — Он же понял… Алиса не знала довольна она Митиным поступком или напугана. Вчера она подумать об этом не успела, а теперь… — Конечно, ты должен с ними поговорить, разве это обсуждается? Возлюбленную я бы заметила… А Женька… Алиса замолчала, а потом прижала ладонь ко рту, понимая мгновенно. — О, боже мой, — прошептала она. — Я не скажу тебе, кто это. Он сам должен… Если, конечно… Рыжий, — вырвалось у нее. — Это просто феерия какая-то. Как ты любишь. — Я… люблю… тебя, — ответил Митя не задумываясь. — И люблю до гроба… «А по другому нас не учили». Митя фанател, когда именно Алиса называла его вот так… Ее «Рыжий» эхом разносилось в голове, заползая во все углы, а Митя перебирал свои воспоминания и накладывал их на Алису здесь и сейчас — любуясь и пропадая. — Спасибо… — Митя заправил прядь волос Алисы за ухо. — А говорить никогда не поздно. Волк поймет. Но феерия — это очень многообещающе. Особенно перед дискотекой. Танцы многое могут объяснить. Особенно не показательные. Женька, выходит скрывает свою пассию? И… Знаешь, это очень странно, что ты не хочешь мне сказать. Думаешь, я стану возражать? Это что… Антонина Федоровна? Или, может, Анна Николаевна? — Митя следил за лицом Алисы. — Только не говори что Максим Леонидович! — усмехнулся Митя. Максим Леонидович занимал должность заведующего в лагере, и шутки с ним были плохи. Он даже с Митей говорил так строго и так обстоятельно, что требовалось усилие, чтобы помнить, кто тут главный. Алиса засмеялась и с усилием не обернулась на пацанов снова, чтобы не показать Мите даже так. Она не сомневалась в догадке, но вот выдавать Женю и Гошу не собиралась. Несложно было понять, почему они скрывают это ото всех, и хотя Митя понял бы, конечно, Алиса сознавала в чем трудность и тут. — Я хочу, но это будет неправильно, — сказала Алиса отсмеявшись. — Во-первых, ты поймешь и сам, а во-вторых, надо дать Жене шанс рассказать самому. Может, он и не хочет… Все бывает. Я думаю, ты удивишься, но скорее обрадуешься… — Ну что ж, остается только то, что я так не люблю… ждать, — констатировал Митя с притворным вздохом. — Но в твоем обществе и ожидание прекрасно. Они с Алисой завершили завтрак и вышли на крыльцо: — Тебе нужно бежать или можно задержаться? Я бы хотел дождаться Волка, — пояснил Митя, — но не расставаться с тобой. Митя оценил, что, судя по поведению сына, его легкости и смеху, он, если и сердился, то не очень сильно. По десятибалльной шкале на пятерочку, ибо не писал и не подходил, что для них вообще-то было странно. — Мне не нужно, у меня тренировка с младшими через час. Но у Волка-то горячая пора. К тому же… Ты хочешь, чтобы я присутствовала? — Алиса вскинула брови и покачала головой. Это было логично, конечно, но нервировало. С другой стороны, нельзя же было делать вид с Лешкой и Женькой, что ничего не изменилось. Алиса вздохнула: — Редкий случай — ты прав, а я не совсем. Давай подождем. Первым из столовой вышел, конечно, Денис, он кивнул, здороваясь с ними обоими и протянул Мите руку, представляясь: — Денис, я ваш врач на это лето. Митя крепко пожал протянутую руку: — Дмитрий. Очень рад и, надеюсь, продолжить сотрудничество, как и знакомство. Денис казался ужасно юным, но Митя улавливал, что внешность обманчива: Денис уже был дипломированным врачом, а это была не шутка. Митя по умолчанию считал людей, что разбирались в химии и знали, где почки, печень и селезенка — необыкновенными. Митя вот точно знал только где сердце, а все остальное, даже если и учил когда-то, успешно забыл. Волк показался за Дэном, оглядел картину и тряхнул башкой так, что челка скрыла пол лица. Мите захотелось поднять руку и отвести ее с упрямого лба сына, а Волк тихо сказал: — Денис не просто врач, — и прозвучало это почти зловеще. Теперь Волка внезапно подмывало выложить все, как есть и посмотреть на реакцию, показать отцу, как он… был не прав и как нормальные люди делают. И стоило бы подумать о том, как с этим будет Дэну, и спросить у него прежде, чем превращать знакомство с начальством в знакомство с родителями. Но Волк застрял посреди прохода и кто-то почти нежно толкнул его в спину, заставляя выпасть из столовой окончательно. Он спустился с крыльца, выпуская группку воспитанников, но подумать не успел: — Вот и познакомились, — Волк улыбнулся из-под челки и поймал Дэна за руку. — Папа, это Дэн, и мы с ним вместе. «Это навсегда», — успел подумать Волк, но не сказал. Дэн покраснел, но от Лешки не отошел, хотя ему хотелось дать ему по шее. Митя не моргнул и прикусил язык. Он отлично понял намек и уставился на голые пальцы в носках своих сандалий лишь для того, чтобы не смущать Дениса, а потом поднял лицо и улыбнулся: — Что ж… Тогда я — Митя, и мне вдвойне приятно, Денис, — констатировал Митя. — Надеюсь, ты простишь моего сына за такую неожиданную откровенность. Мы давно не виделись, и у нас накопилось слишком много новостей, — Митя потянулся к сигаретам, но вспомнил, что он в лагере и озадачился. — А у нас тут где-нибудь леденцы продаются? Волк, нарушая всю торжественность момента, заржал: — О… нет! Ты просто не можешь! Ты не можешь расхаживать по лагерю в сандалиях, шортах и с леденцом в зубах. Тут полно восьмиклассниц, и они не должны принять тебя за своего! — Почему? Я ведь уже занят, — ответил Митя и взял за руку Алису, зеркаля жест Волка. — И ни одна не сравнится. — Для восьмиклассниц стареющая учительница танцев не помеха, — вставила Алиса с совершенно серьезным лицом. — Вы им явно ближе по духу, чем нам с Денисом Александровичем. Может, хоть с прохода отойдем? — Алиса уже потянула Митю за собой. — Точно, а то никакой конспирации, — Женька отлепил себя от косяка и вышел из прохода, сходя с крыльца, а вслед за ним Гоша и все его воспитанники. — А восьмиклассницы и в подметки тебе не годятся, Алиса, — заключил Женька и уставился на отца. — А вот леденцы я тебе не отдам. Подаришь мне идею? Даже не знаю, как я сам, раньше не додумался! Вот теперь Митя почти растерялся и чуть сильнее сжал руку Алисы, поглаживая пальцы. — Тебе-то зачем? Голова у Мити пошла кругом, его младший сын и выглядел, и звучал совершенно не в своем духе. И можно было предположить, что Женька заболел, но Митя хотел надеяться, что он поправился. — Денис, этот мой сын случайно не в горячке? Волк посмотрел на Дениса, вмиг заметив, что тот стесняется, и предпочел чуть сместить фокус: — Зачем и тебе, только не говори, что не знал, что Женька курит. Неужели мятные жвачки хоть когда-то вводили тебя в заблуждение? Женька при этих словах чуть склонил голову набок, от чего вырез его рубашки открылся еще выразительнее, и улыбнулся обворожительно. Митя приложил ладонь ко лбу: — Возможно, это я заболел… — вздохнул он и подумал, что в заблуждение его вводили никакие ни жевачки, а сам Женька. И поразительно успешно. — Головокружение от успеха? — предположил Женька, не отводя от отца пытливого взгляда. Дэн почти с завистью смотрел вслед Гоше, который управлялся всего лишь с реальными восьмиклассницами — старшими в его отряде — и отдалялся от этой странной беседы. И на его удачу, Гоша обернулся, широко улыбнулся и позвал: — Денис Александрович, можно вас на минутку? Дэн почти расцвел, осмотрел все семейство Волковых и радостно объявил: — Ой, мне надо идти. Очень рад знакомству. Он никак не мог решить, как правильно обратиться к отцу Лешки и Женьки, но решил, что и так сойдет, и поспешил к Гоше. Тот улыбнулся ему и приятельски коснулся плеча: — Страшно представить, что бывает с ними в полнолуние. — Ну, хоть не вампиры, — отшутился Дэн. — Думаешь? — Гоша чуть выгнул бровь. — Волку очень нравилось в них играть в детстве. Дэн фыркнул, а потом все-таки обернулся через плечо, чтобы узнать смотрит ли Лешка вслед. Тот смотрел, и Дэн улыбнулся ему. Когда Дэн сбежал от них, Митя оглядел обоих своих сыновей, а потом Алису, и на ней остановил свой взгляд. Не совсем так Митя себе все это представлял, он вдруг понял, что краснеет и с трудом подбирает слова. — Алиса… — позвал Митя шепотом. И стоило ей посмотреть на него своими большими бездонными глазами-омутами, как Митя рухнул туда, к самым чертям, ведь всегда был одним из них, и собрался. В конце концов, импровизация всегда была его сильным местом. — Дети, — Митя глубоко вздохнул, — я хочу сказать вам обоим, что… Нынче вечером я сделал Алисе предложение, и она… согласилась. Пока только переехать, но… Я счастлив и надеюсь, что вы разделите мою радость. Это был не самый удачный заход, но Митя и правда был теперь почти растерян. — Это потрясающе, — выдал Женька совершенно серьезно, и взгляд его на Алису именно о том и говорил. — Кажется, нам ужасно повезло? — Алиса… — выдал Волк глубокомысленно. В его голове странно вертелась тысяча мыслей, а перед глазами маячила спина исчезающего Дэна. — Я наверное не самый лучший довесок, но… Волк плохо понимал, что тут можно сказать еще, он бы правда хотел, чтобы Алиса приняла предложение отца и не только о переезде, но как объяснить это — не знал. И впервые спросил ужасно странное: — Можно я тебя обниму? — словно они не обнимались до того, празднуя успех или разделяя неудачи. Алиса была слишком молода для матери, да Волк и не знал, как вообще обращаются с матерями в его возрасте. Но он почувствовал себя вдруг ужасно мелким и глупым. И странно было сейчас пытать отца, как же так все вышло и почему Волк оказался… не готов. Нет, правда, счастлив и рад, он сам мог бы Алису уговаривать, но все же — не готов. Алиса улыбнулась Лешке и шагнула к нему раскрывая руки. — Мне не хотелось тебя огорчать и смущать, — сказала она просто. — И ты вовсе не довесок, ты мой друг. И Митя молчал, конечно, из-за меня. Алиса уже коснулась плеча Волка, а потом позвала: — Жень? Волк обнял Алису вроде бы привычно, но все же как-то по-новому. Его странно развозило, словно было в этом что-то такое… Чего у Волка никогда не было. Он знал: нет и сейчас, но чувства его выдавали другое. Волк склонил голову ниже, пряча взгляд на Алисином хрупком плече. И не то что бы Волк не мог говорить, но на ум приходили сплошь всякие глупости. Вроде: «Ты же останешься с нами?» Но Волк просто не моргал, а потом подошел Женька. Руки его были прохладными, но сам он оказался теплым и серьезным. Женька вообще-то не думал соглашаться, но когда Алиса позвала его — отказаться не смог. Алиса была хрупкой и нежной, и Женька вдруг подумал, что ей… наверное, даже немного страшно. — Я всегда буду на твоей стороне, — сказал Женька не таясь, он тоже обнял и Алису, и Волка, который сделался сам на себя не похож. — Но… ты должна обещать, что никогда-никогда не станешь похожа на мою мать, — Женька посмотрел в Алису, потому что он не шутил, ответ и правда имел значение, огромное. Женька не хотел никакой матери. Ни старой, ни новой. Но он хотел бы жить с Алисой и даже видеть ее каждый день. Это было теплое чувство, родное. Алисе Женя доверял много больше, чем кому-либо из взрослых. Волк слышал Женьку, и тот звучал так уверенно, так по-взрослому, договаривался, пока Волк просто не мог отлипнуть от Алисы и не знал никакой подходящей забавной фразы. Все это было вовсе не забавно, а очень серьезно. Так, как ни бывало с Волком никогда. И в груди от этого чувства ныло. Волк не знал, не думал, что для него это не похоже на то, как было бы для многих. Не так, как даже для Женьки. У Волка никогда не было матери. И теперь он был слишком большим, но выходило… Что место под мать в его груди было и пустовало. Алиса всходила там вопреки тому, что Волк вообще-то всегда был готов побыть ее рыцарем. И следовало поскорее снова повзрослеть, но Волк чувствовал не так. Слезы не подступали к глазам, но Волку глупо хотелось заплакать, словно ему не девятнадцать, а девять. Словно у него не было так много, а теперь вдруг стало… А Волк и не знал, что с этим делать и как. «Папа!» — подумал Волк. Он знал, эту свою странность. Там, где другие восклицали или звали маму, поминали ее в суе, Волк всегда думал только об отце. И сейчас ему, кажется, нужна была помощь. Митя заметил, что старший его сын вдруг стал много младше младшего, и Митя хотел быть рядом, как точно чувствовал, это не про разочарование и не про страх. Это про то, как выбирал Митя для себя, но, кажется, выбрал поразительно точно. Лешка никогда не скучал по матери, расспросив о ней однажды, не спрашивал больше, видел ее фото, даже хранил их, но он ее не знал и поразительно не любил. И то, что сейчас с ним происходило стало для Мити неожиданным, хотя… вообще-то стоило догадаться: Лешка все же был просто человеком и просто сыном. И ему нужна была… мама? И Алиса была слишком молода, но Митя надеялся только, что это все ее не слишком испугает. Он смотрел на них и больше всего ему хотелось шагнуть к ним тоже. Тоже обнять. Но он давал им время почувствовать и пережить, вот даже, как Женька… договорится и обсудит что-то так ему важное. Алиса ответила не сразу. Они не в первый раз обнимались вообще, но в первый раз втроем и в этом ее новом качестве. Это-то всегда Алису и пугало: у Мити были взрослые сыновья, и Алиса вовсе не была уверена, что они будут в восторге увидеть ее в роли мачехи, каким бы ни были их отношения до. Между ней и Лешкой было так много всего, по совести даже больше, чем между ней и Митей. Она помнила, как Лешка начинал, как добивался, как становился лучшим. Как он преодолевал боль и как много работал — Алиса восхищалась им и любила, конечно, совсем не так, как всех остальных своих учеников. Даже Женю, хоть и он успел стать ее малышом. — Я в общем-то не планировала меняться, мальчики, — тихо сказала она. — Я же все еще… просто Алиса? Но теперь встречаюсь с этим… Рыжим. У всех же свои недостатки? В ответ Женька сильнее обнял ее и брата, а Алиса не вздохнула, но улыбнулась. Митя улыбнулся тоже: — Так, что это я иду в довесок к этой прекрасной женщине. Но я не недостаток, а сплошные достоинства. Фортуна любит рыжих. Вот теперь Митя подошел к ним, присоединяясь к объятиям. Волк выдохнул, наблюдая за собой и замечая, как странная дрожь внутри усилилась, прежде чем затихнуть. Это было очень тепло, а в груди теперь трепетало и билось. И ужасно хотелось поделиться с Дэном, хотя, как обернуть свои чувства в слова, Волк понятия не имел. Но у него было полно времени подумать, потому что предстояло уже вернуться к исполнению своих обязанностей, прихватив с собой Женьку, и вывести своих на пляж. Волк очень надеялся, что Дэн сумеет выбраться туда сегодня. — Хм… — кто-то осторожно кашлянул поблизости, и Волк поднял голову, оборачиваясь, — разве сегодня день всеобщих обниманий? — поинтересовался Славка почти что с обидой. — Нет, — Женька мотнул головой, и выпустил Алису. — Сегодня родительский день, но это только у нас с Волком, так что не стоит присоединяться. — Какой ты жуткий собственник, прямо эгоист! — уличил Славка. Волк рассмеялся: — В данном случае собственник не он, а нам пора… Нужно оставить… родителей в покое. Олег кивнул и потянул Славку в сторону, а отец теперь обнимал Алису со спины, с интересом слушая их шуточную перепалку. Волк махнул и ему, и Алисе, так безмолвно прощаясь. — Эх, — Славка вздохнул. — Как же некоторым повезло с предками! — Не вздыхай, тебе тоже уже повезло, — пресек Волк его стенания. — Это когда же? — Славка вскинулся недоверчиво. — Да вот прямо сейчас. С Олегом. Славка просиял и кивнул: — Точно! Тогда мы тоже должны обниматься… — Не здесь, — сказал Олег тихо и строго. — Потом. И, склонившись к уху Славки, что-то туда прошептал. От чего покраснел уже Славка.