Бояръ-аниме в багровых тонах

– Ах, Виктор?! В таком положении меня застала Ольга. Едва не выронила поднос, но, увидев мою кривоватую ухмылку, не стала сломя голову бросаться спасать нерадивого господина. – А я тут зарядку делал, да. Но немножко погорячился, да, именно так. Признаться, я действительно поступил излишне импульсивно. Не стал давить бушующие эмоции, а использовал так, как привык – себе во благо. Только в этот раз позабыл, что всё немножко иначе. Старое тело уже спустя десяток минут могло бы сносно двигаться, а здесь мне, скорее всего, придётся пару дней провести в постели и гадить под себя. Да, хочешь сказать о Годрике – скажи, что он умеет усложнять жизнь, к сожалению, не только окружающим. Лазарева старшая прошествовала к столу, оставила поднос, от которого мерно подымался пар, и подошла ко мне. К несчастью, на меня строгий взгляд родителя, уличившего дитя в постыдных делишках, не произвёл никакого эффекта. – Как вы вообще этого добились? У меня не вышло разобрать, чего в голосе больше, удивления, восхищения или осуждения. Я её понимал: не каждый день видишь идиота, умудрившегося довести мышцы по всему телу до такого плачевного состояния. Мне открывался вид только на руку, и та уже в нескольких местах начинала синеть, но по ощущениям то же самое происходило по всему организму. – Пожалуй, я упорный? Она слегка ткнула в плечо, и я весь рефлекторно дёрнулся от боли. Нет, на самом деле, бывало и похуже, однако ещё не привыкший организм бурно реагировал на раздражитель. Ух и работёнки впереди! – Тут на язык просится иное слово… Едва слышно пробормотала Оля, сведя бровки вместе. Она явно о чём-то крепко задумалась. – Какой есть. Надеюсь, у вас запасной найдётся? Иначе у вас серьёзные проблемы! Нет, сегодня со мной определённо что-то не так. Слишком быстрые перепады настроения, слишком бурные реакции, слишком яркие эмоции. Когда я последний раз шутил? Лет десять назад, не меньше. Я бы ухватился покрепче, чтобы не упасть от таких скачек, да вот незадача… – Пх, х-х, пха-ха-ха! Я смеялся и не мог остановиться! Тело содрогалось от хохота, заставляя мышцы яростно гореть, но это делало ситуацию только смешнее. Ольга стала мрачнее тучи, точно подозревая меня в прогрессирующем безумии, и это тоже было ужасно смешно! Вскоре мне уже не хватало воздуха, отчего я давился хохотом, из глаз лились слёзы, но остановиться всё никак не получалось. Я ощутил, как меня подняли, а потом положили на что-то мягкое, но перед глазами всё расплылось в сплошные каракули начинающего художника без толики таланта. Я уже едва дышал и больше не смеялся, только улыбался и всхлипывал, находя всё удивительно забавным. Всё происходящее казалась диким абсурдом, и если бы не родная боль, точно усомнился бы в реальности происходящего. Мне к губам приложили что-то мягкое и тёплое, в рот сразу хлынул поток странно знакомой жидкости, отдающей металлом. Источник вдруг запульсировал, жадно вытягивая из неё незнакомую энергию, причиняя сильные, даже по моим меркам, страдания. Веселье мгновенно улетучилось, я мотнул головой и выплюнул до противного вкусную кровь. Источник на этом не успокоился, начал волнами исторгать ту же энергию, но другую, не чуждую, переработанную. Она не причиняла боли, наоборот, успокаивала, дарила приятную эйфорию, туманила разум, выметала мысли. Я не поддавался, пристально следил, готовый выжечь заразу в любой момент. Радикальных мер не потребовалось – преобразованная мана послушно принялась чинить нанесённый организму ущерб, тысячекратно ускорив регенерацию. Зверский голод и ужасный зуд затмили удовольствие, и я решил посмотреть, кто это ставит надо мной эксперименты. – Привет! Меня встретил лучезарной улыбкой комок позитива. Только в этот раз бодрость была напускной. Здоровый румянец покинул лицо Вики. Она вытягивала с вены на руке катетер, сразу закрыв прокол ватой. Никогда не понимал тех, кому нравился болезненно-бледный оттенок кожи у женщин. Хотя не исключено, что я предвзят с тех пор, как близко познакомился с выводком кровососов. Однако не мог не признать, что при таком контрасте синева глаз казалась ещё ярче, глубже, чарующе. Да, Годрик, просто прими, как данность – теперь ты будешь пускать слюни на каждую красавицу, и бороться с этим совершенно неблагодарное занятие. Можно только возглавить. Девчушка, увидев, как я на неё пялюсь, победно задрала носик. Я перевёл взгляд на Ольгу. Та стояла в стороне и продолжала хмуро рассматривать своего неразумного господина. Понимаю её. Довелось и мне побыть нянькой для мальчишки, что вырос с золотой ложкой. Не сосчитать сколько раз я из последних сил сдерживал ярость и желание посмотреть на его пустую головёшку, отдельно от тела. – Как себя чувствуете? Очевидный вопрос застал врасплох. Я чувствовал себя как-то странно, пожалуй. Свободнее, точно стряхнул с плеч тяжёлый груз. И в то же время ничего не изменилось. Странно, очень странно. Не помню, чтобы прежде испытывал нечто подобное. – Необычно. Спасибо, Вик. Надеюсь, тебе не в тягость. Прильнувшая к её щекам кровь сказала больше, чем ответ. – Можешь пользоваться моим телом в любое время дня, и ночи. На последнем слове, отделённом небольшой паузой, взгляд вильнул, не позволяя усомниться в подлинном смысле сказанного. У Ольги несколько раз дёрнулась щека, придав лицу своеобразное выражение. Ну, ничего, мне не впервой играть в деревянного олуха, совершенно не понимающего намёков. – Надеюсь, это больше не понадобится. Мне неприятно смотреть на твои страдания. Краснота добралась до кончиков едва выглядывающих из-под волос ушек. Главное – удержать лицо, иначе вся игра коту под хвост. – Дочь, покинь нас. Ольга потеряла терпение, наблюдая за нашим флиртом. Раздражённый взгляд, обращённый к чаду, не сулил ничего хорошего. Вот только, как по мне, данная тактика обречена на провал. И не зря. Виктория наклонилась ко мне, положила руку на кровать, вторую мне на плечо, и прикоснулась губами к щеке. Мне стоило неимоверных усилий заставить руки не обхватить соблазнительное тело, которыми руководило страстное желание удержать это тепло, этот сладкий аромат, насладиться им ещё и ещё. Я мог лишь отметить, что сопротивляться стало тяжелее. Чтоб этому Мулату в трусах зудело так же, до скончания веков! – Х-мф. Бросив на мать мимолётный взгляд, дочь резко развернулась, качнув пышной гривой, и размеренным шагом направилась к выходу. Уже у самой двери она обернула голову, проказливо усмехнулась и подмигнула. У Ольги нервно трепетал глаз. – У вас очень интересные отношения. Она давно так себя ведёт, относительно меня? Ольга прикрыла глаза и резко выдохнула, подавляя негатив. Я поднял руку, указав на кресло, предлагая присесть. Мышцы уже не жгло, а простреливало ноющей болью, словно на второй день после тренировки. Да, как же я ненавидел пользователей этой стихии раньше. Если не вышло убить их сразу на поле боя, а рядом нет парочки равных союзников, то лучше сразу убегать – пока вокруг кровь льётся рекой, в выносливости с ними тягаться бесполезно. И теперь я на собственной шкуре прочувствовал, почему. Оля прокатила кресло по ковру и грузно осела в его объятья. Выглядела она отдохнувшей, но вовсе не бодрой. Очевидно, предстоящий разговор ей не нравился много больше, чем выходки дочери. – Нет. Пару месяцев назад я имела глупость предложить ей выйти за перспективного юношу. С тех пор вам приходилось не раз отпихиваться от этой пиявки. Но тогда она вела себя приличнее. В воздухе повисла гнетущая недосказанность. Я не наводил справки о себе, считая необходимым сначала выслушать версию окружения, да и устал раньше, чем ожидал. Ольга не стала испытывать моё терпение, хотя продолжать ей не хотелось. – Вика опасалась реакции ваших родителей. Но теперь их больше нет. Думаю, отчасти поэтому она пытается занять побольше места в вашей жизни, чтобы у вас не осталось времени на тоску. Она пристально следила за моей реакцией на плохие вести, но я лишь безразлично кивнул. Что мне до смерти тех, кого я даже не знал, когда на руках кровь миллионов, повинных только в одном – они родились не в том месте, не на той стороне. – Продолжай. Мне нужны подробности. Оля сглотнула, отвела взгляд. Возможно, ощущала вину за то, что в момент нужды не оказалась рядом с ними. – В тот день вы с родителями, сестрой и небольшим эскортом отправились на встречу с Великим Князем. У меня было другое поручение, поэтому я могу только повторить заключение экспертов. По дороге на вас устроили засаду с применением древнего артефакта, который изолировал пространство вокруг. Что именно происходило внутри неизвестно, но спустя всего минуту барьер исчез, а все, кому не повезло оказаться внутри, умерли. Кроме вас. Никаких следов нападающих обнаружить не удалось, даже определить, какой стихией они пользовались. В вас едва теплилась жизнь, с такими ранами обычно не выживают, но, скорее всего, обилие крови вокруг и пренебрежение или спешка со стороны врагов позволили вам выжить. Больше мне ничего не известно. Магов, значит, нет, а артефакты есть? Интересно. Плохо, что враг тайный, с таким всегда много мороки. – Мои родители были слабы? Оля с грустью покачала головой. – Очень сильны. Ваш отец занимал должность руководителя исполкома и был одним из сильнейших воинов во всём союзе. И точно входил в сотню сильнейших в мире. Победить его меньше, чем за минуту, с поддержкой… Вновь грусть и сомнение на лице. Но меня заинтересовало другое. – Иными словами, отец выполнял грязную работу инквизитора и палача, да? Вопрос произвёл сильное впечатление на женщину, её лицо на миг скривилось. – Если очень грубо, то да. Его отдел занимался выслеживанием, поимкой и устранением особо опасных преступников. Дело не только в силе, но и в способностях, даруемых стихией: имея образец крови, он мог найти владельца за сотни километров, несмотря ни на что. Я кивнул, поднимая в памяти знания. Редкая стихия, способная за счёт чужой крови восстанавливать выносливость и заживлять раны владельца. Маги и вовсе могли всего с одной каплей проклясть или вовсе убить жертву на огромном расстоянии. Но главное – встретить среди них здравомыслящего человека практически невозможно. Чем больше практик поглощает алой эссенции, тем сложнее ему остановиться. Каждый раз, когда он пересекает черту здравомыслия, окунается в безумие, после возвращается всё меньше от прежней личности. Впрочем, у каждой стихии есть своя цена. У крови она всего лишь соразмерна с даруемой силой. Всего лишь, да. – Я, как его сын, теперь должен взять на себя его обязанности? – А-ха-ха-ха! Ольга расхохоталась, искренне, от души, а может от нервов? Рада, что я так спокойно принял плохие вести и расслабилась? Возможно. Прикрыв рот ладошкой, она выставила вторую руку вперёд и покачала из стороны в сторону. – Объясните? Оля вытерла выступившие из уголков глаз слёзы и окинула меня оценивающим взглядом. Я уловил намёк – дар не развит, запечатан, и может в любой момент убить меня, тело слабое, словно в жизни ни одна мышца не сокращалась. – Нет, дело даже не в вашей слабости – это поправимо, а в знаниях и желании. Вам, для начала, придётся закончить университет, потом несколько лет проходить стажировку, и только после этого займёте одну из низших должностей. Лет за десять, возможно, у вас получилось бы пробиться в руководство. Но это вовсе не обязательно. У нас свободное общество. Можете даже отказаться от титула и жить жизнью простого человека. В этот раз в её звонкий голос просочилось ехидство. Несложно догадаться, на что она намекала. – Как я понимаю, недолго. Что же, я тебя понял, второй вариант меня не устраивает. Но и первый звучит как-то сложно, пожалуй. Если всё, что мне нужно делать, это выслеживать, ловить, допрашивать и убивать, то я смогу приступить спустя пару месяцев, когда приведу себя в должный вид. Ольга вновь взирала на меня из-под нахмуренных бровей. А я думал, зачем это сказал? Почувствовал возможность вернуться к простой и понятной работе и решил уйти в неё с головой? Зачем? Элиас основательно покопался в моей душе, и теперь меня не мучают кошмары, не терзают видения, стоит ослабнуть оковам воли. Тогда зачем? Я не мог найти ответ. – Я верю, что вы многого достигнете в жизни, но вы остались одни, без памяти, и теперь вас некому обучать. Нет, базовые знания вы получите, не сомневайтесь, однако тонкости в овладении стихией крови знал только ваш отец. За последнюю сотню лет кроме вашей семьи никто не владел этим даром – ваши предки постарались, чтобы остаться единственными в своём роде. А постигать всё самому слишком опасно и требует очень много времени, я прошу вас не рисковать зря. А это, неожиданно, проблема. Мне не приходилось думать об обучении, как о чём-то существенном. Но для каждой стихии нужен свой подход, и без учителя действительно будет непросто раскрыть весь потенциал и не скопытиться в процессе, поскольку об этой я знал только то, что помогало убивать её адептов. С другой стороны, у меня остался огонь. Его одного достаточно, чтобы показать всем… Хм? Что показать, Годрик? Неужели в тебе вновь пробуждаются амбиции и желания? Чудно, чудно. Интересно, тут тоже Мулат подсобил, или это всего лишь влияние молодого тела? Но сказал я, само собой, вовсе не это. – Мне в любом случае придётся вскоре обуздать источник. Если справлюсь – дальше будет проще. Если провалюсь – беспокойство излишне. Ладно, это мои проблемы. Есть что-то ещё, что я должен знать? Она прикусила губу, словно обиженная девчушка, не желая принимать собственное бессилие. – Есть, Виктор. В тот же момент, когда напали на вас, напали и на вашу будущую жену. Вы сами согласились на брак не так давно, без особого желания, но подчиняясь интересам рода. Собственно, в тот день должна была состояться помолвка, но вас обоих едва не убили. Жизнь Анны до сих пор висит на волоске. И, опять же, никаких зацепок. Именно поэтому тот мужчина, Артур, так хотел получить от вас ответы. Она вновь тщетно искала на моём лице эмоциональный отклик. Информация значила лишь одно – кому-то наш брак встал поперёк горла. Достаточно могущественному, чтобы не бояться ничего. – Скверные новости. Они ведь придут вновь, чтобы закончить начатое? На их месте я бы так и поступил. Не напрямую, конечно. Поджидал бы удобного момента, а такой обязательно представился бы. Отголоски страха смерти попытались что-то мне нашептать, и я едва не расхохотался. Я не боялся собственной гибели уже сотню лет, последний десяток и вовсе всеми силами искал встречи с костлявой госпожой. Нет, это не мои чувства, и осознание этого сильно подпортило настроение. Никогда не сомневался в себе, а вот поди ж ты. – Скорее всего. Нас от госпиталя сопровождали силовики из контрразведки, и сейчас ошиваются поблизости. Так что пока мы нападения не ждём, однако готовы к нему. Мир другой, а люди всё те же. Кто-то готов положить жизнь за то, что считает своим долгом, а кто-то предаст за сущие копейки. Вопрос лишь в том, как отличить первых от вторых, ведь порой подлец может повести себя, как настоящий герой, а верный рыцарь в самый неподходящий момент проявит малодушие или алчность. Кто же ты, Оленька? Она выглядела серьёзной, решительной, готовой хоть сейчас в бой. Но меня предавали и с более убедительными лицами. – Вы сильно изменились, Господин. Я слишком долго молчал, пытаясь рассмотреть в золоте глаз намёки на фальшь. Оля отвела взгляд в сторону, поёжившись, словно за шиворот скользнул ледяной ветер. Плохой из меня актёр, но я не сильно старался выдавать себя за кого-то другого – пусть привыкают или убираются прочь. – Правда? А мне кажется, я такой, каким и должен быть. Но раз с этим мы ничего не можем сделать, то предлагаю перейти всё к тому же вопросу: что нам делать теперь? Что делать мне? – А на этот вопрос, пожалуй, смогу ответить я.