Настолка с флаффи пони

      Говоря о том, что флаффи "не готовы ко встрече с тем, что ждёт их в подвале", ты имел в виду пыль и беспорядок, среди которых могли свить паутину пауки и завестись крысы. Насчёт последних ты не был уверен, но всё равно убедиться в их отсутствии следовало.       Итак... Спустившись в подвал выходным днём, ты навёл там порядок, так что туда было не страшно привести флаффи и показать им своё сокровище, которое отнюдь не было выдумкой. Сокровище, которое кануло в забвение на долгие года, ещё во времена твоей учёбы в универе, и которое наверняка приведёт в восторг твоих маленьких питомцев.       Придирчиво оглядев подвальное убранство, ты покинул его и вышел во внутренний дворик, где пушистая троица гоняла мячик. Всё-таки подвигаться и порезвиться на открытом воздухе они любили ничуть не меньше, чем настольные игры. Однако они прекратили свою забаву, едва увидев тебя. Верно почувствовали, что они тебе сейчас нужны.       — Ну что, отважные, герои, мужайтесь! Сейчас вы отправитесь со мной в глубокое подземелье, куда не проникают лучи солнца, чтобы узреть реликвию, которую ваш папуля начал создавать в далёкую университетскую эпоху! За мной!       — Йей! Вивиквия! — возрадовались пушистые пони, единодушно подпрыгнув, от переизбытка чувств, но в следующую секунду они, подозрительно быстро успокоившись, спросили: — А тё такое вивиквия?       — Ну... Это что-то очень старое, но при этом очень ценное. Сейчас сами увидите.       Заинтригованные, флаффи поцокали следом за тобой и лишь у входа в подвал их энтузиазм поугас. Очевидно, что флаффи боялись доселе неизведанного места. Однако, в конце концов, они перешагнули через свои страхи и спустились по лестнице. Оказавшись в новом помещении, пони начали осматриваться с таким любопытством, с каким ты некогда изучал нордские гробницы в Скайриме. Были же времена...       Однако, в отличии от гробниц из игры, в твоём подвале особо не на что было смотреть. Разве что внимания были достойные висящие на импровизированном постаменте лёгкие доспехи, которые чем-то напоминали доспех мантикоры из третьего Ведьмака, только... Не доведённый до ума. Нужно было ещё приделать всякие заклёпки, ремешки, специально украшенные бляшки...       — Вот это и есть реликвия, мои маленькие флаффи. Доспех, который я некогда мастерил своими собственными руками, готовясь к рейдам в самые тёмные подземелья и в походы в далёкие, неизведанные земли, — пафосно представил ты малышам своё недоделанное произведение рукодельного ремесла, ухмыляясь про себя над тем, как возвышенно ты назвал обычные посиделки за настольной игрой, которые ты устраивал со своими друзьями в университетские годы.       Вы как-то решили, что для полного погружения в игру и полной ассоциации с персонажами нужно соответствующе одеться, вот ты и взялся за изготовление наряда, который потворствовал бы приключенческому запалу. Взялся со всей серьёзностью, подпитываемый вдохновением, которое начало угасать только тогда, когда университетская жизнь начала душить тебя сессией, курсовыми, дипломом...       — Вевикие даспехи двя вевикага гевоя! — восхитился Конебойчик, с благоговением смотря то на тебя, то на недоделанную броню.       — Папувя, а ты вассказешь о сваих пвиквютениях? — живо поинтересовался Пегасик, хлопая крылышками.       — Дя! Папувя никагда не вассказывал о сваих пвиквютениях! — заговорила Единорожка.       — Ну... Мои приключения были так давно, что я их уже и не помню, — неловко признался ты, рассматривая недоделанный доспех. И ты не врал. Спустя столько лет сложно было в мельчайших деталях вспомнить хоть одну посиделку за настолкой, от них осталась лишь горько-сладка тоска по былым временам, о которых оставалось только вспоминать.       — И пво двузей папувя не вассказывал! — сделал внезапное открытие подпрыгнувший Пегасик. — В пвиквютения без двузей ни ходят! У папуви быви двузья?       — Конечно были, малыш, но они... их всех забрало у меня чудовище. Оно приходит ко всем людям, не важно, хотят они того или нет. И называется оно взрослая жизнь, — печально вздохнул ты, как никогда осознавая, что всё безнадёжно изменилось.       Старые узы едва ли связывали тебя с друзьями, так, скорее напоминали о том, что когда-то вас что-то объединяло. Сейчас у всех свои проблемы и заботы, которые лишь отдалили всех друг от друга. Никто и ничто не стоит на месте. В отличии от тебя.       Ты всё стремишься туда, в прошлое, плывя против течения времени и надеясь, что другие последуют за тобой. Почему? Прежде ты не задавался этим вопросом, но глядя на своих флаффи и на покрытую пылью импровизированную броню, ты невольно задумался над ним. И нашёл ответ.       По мере прожитых лет, прошлое настаивалось и воспоминания о былых увлечениях и легкомысленной молодости становились всё более и более привлекательными. В отличии от настоящего, состоящего из серой бытовухи, и будущего, которое сулило лишь новые хлопоты. Так хотелось вернуть хотя бы самую малую часть радостей былых лет, но...       — Ни гвусти, папувя! — поспешила утешить тебя Единорожка, прочитавшая на твоём лице тоску, и прильнула к твоей ноге с объятиями. — Фваффи спасут тваих двузей!       — О нет, малышка, их уже не спасти, — горестно вздохнул ты, подхватывая кобылку на руки. — Те люди, за которыми приходят взрослая жизнь, уже не могут спастись.       — А это тюдовище, — заговорил Пегасик, — оно пвидёт за папувей?       — Есви пвидёт, — нахмурился Конебойчик, — фваффи дадут ему бобоську! — и воинственно цокнул копытцем. — Фваффи ни дадут взвосвай зызни забвать папувю!       — Ни атдам тюдовищу папувю, — пообещала Единорожка, прижимаясь к твоей груди с такой силой, будто её объятия могли защитить тебя от всего на свете. Секундой позже к ней присоединился и Пегасик, обхвативший твою голень своими коротенькими ножками.       У тебя защемило в груди. То, как флаффи дорожат тобой и стараются выразить свои чувства... Сложно было как и остаться к этому равнодушным, так и сдержать проступившие на глазах слёзы.       — Ладно, мои маленькие пони, пойдёмте отсюда. Посидим, посмотрим мультики, — предложил ты и пони с радостью приняли твоё предложение.       Поставив Единорожку на пол, протерев глаза и смахнув застлавшую их мутную пелену слёз, ты уже было двинулся в сторону лестницы, по которой уже неспешно начали взбираться пони, но внезапно тебе на глаза попался ножик для вскрытия конвертов.       Он сиротливо лежал на столе, рядом с теми материалами, которые ты некогда планировал использовать для своего импровизированного доспеха. Взяв ножик в руки, ты принялся его рассматривать. Любопытная на вид, хоть и не особо полезная вещица. Конверты можно и руками вскрывать...       — Эта... Эта меть! Меть штобы давать бобоськи тюдовищам! — вдруг восхищённо воскликнул Конебойчик, смотря на ножик в твоих руках с таким благоговением, с каким король Артур не смотрел на Экскалибур. — Папувя, мозна Пвоста Конебойтику меть? Пвоста Конебойтик будет дваца с тюдищами! Будет защищать двузей и папувю ат взвосвай зызни!       Ты с сомнением посмотрел на блондинисто-розового жеребчика, а потом на ножик в своих руках. Ну да, для маленького флаффи он действительно выглядел как меч, но он был таким тупым, что им ни то, что бумагу, даже масло нельзя было разрезать. Однако окажись эта вещь в распоряжении пушистого пони, он может навредить не только себе, но и своим друзьям.       Ты невольно ухмыльнулся. Наверняка так же думали и твои родители, когда ты брался за пластмассовый пистолет с пульками и шёл играть на улицу. И ничего, вопреки опасениям, никто и никому не выстрелил в глаз. Так что...       — Хорошо, Конебойчик, я позволю тебе владеть этим мечом. Но только в том случае, если ты докажешь, что достоин этого.       — Даказать? Как? — заинтересовался пони, шагнувший было тебе навстречу и едва не навернувшийся с лестницы — во время спас удержавший его за хвост зубами Пегасик.       — Ты должен пройти обучение, а потом — пройти посвящение в рыцари.

***

      Как можно научить маленького флаффи, у которого мозг размером с грецкий орех, быть рыцарем? Да очень просто — объяснить ему, какой стороной нужно держать меч, как им махать, тыкать и, самое главное, против кого его нельзя применять. Против тебя, других флаффи... да вообще, против кого бы-то ни было.       — А есви монствы? — серьёзно спросил Конебойчик, глядя на тебя из-под светлой чёлки. — А есви монствы захотят дать бобосек Пвоста Конебойтику иви его двузьям? Тагда Пвоста Конебойтику нузна будет защитить двузей. А есви нет... Тагда Пвоста Конебойтик не хотет быть выцавем!       Такому волеизлиянию со стороны пони оставалось только подивиться. И принять его, потому что зерно истины в суждениях Конебойчика присутствовало.       Однако одного обучения было недостаточно, чтобы доверить флаффи... меч. Конебойчика нужно было ещё соответствующе воспитать, чтобы он знал, что с ножиком нужно обращаться с невероятной ответственностью. И по-рыцарски. Для этого ты даже придумал рыцарский кодекс, небольшой и достаточно простой, чтобы он мог уложиться в маленькую головку флаффи. И тем не менее, учить его Конебойчику пришлось не один день. Всё-таки, память у пушистых пони была очень короткая. И когда спустя несколько недель тренировок ты убедился, что Конебойчик готов, ты решил привести его к торжественно присяге.       Это был конец пятницы, как раз тогда, когда ты пришёл с работы. Наспех обустроив зал по такому случаю и включив церковное песнопение на латыни, которое создавало ощущение торжественности и таинственности момента, ты пригласил флаффи войти. Конебойчик выцокивал с нарочито важным видом, стараясь скрыть волнение, а вот Пегасик и Единорожка шли чуть ли не вприпрыжку позади друга, радуясь за него гораздо больше, чем он за себя.       — Наконец сей долгожданный момент настал, — промолвил ты пространным и торжественным голосом, словно Седобородый, приветствующий Довакина. — Подойди, отважный Конебойчик, и мы начнём твоё причастие к рыцарскому сану.       Жеребчик взволнованно взглянул на стоящих позади него друзей и они поспешили подбодрить его так, как это принято у флаффи — крепко-крепко обняв. А Единорожка даже снизошла до того, что чмокнула покрасневшего жеребчика в щёчку. Воодушевлённый, он быстрее зашагал в твою сторону, будто опасаясь, что ты можешь передумать посвящать его в рыцари.       — Отважный Конебойчик, — начал ты, присаживаясь на корточки перед флаффи, который опустился на колени передних ножек, — ты с честью прошёл обучение и со всем прилежанием изучал рыцарский кодекс...       — Тё такое "пвивезание"? — вякнул Пегасик, но Единорожка предостерегающе на него шикнула и тот поумерил своё любопытство.       — Назови заповеди, которые каждый рыцарь обязуется соблюдать.       — Быть чесным, быть хвабвым, защищать двузей и двугих фваффи, — начал уверенно отвечать Конебойчик, с необычайной чёткостью проговаривая каждый звук, — ни абизать свабых и ни исповьзовать меть во зло!       Ты остался доволен услышанным. Всё-таки заставить флаффи запомнить такой перечень правил не так-то просто. Приятно знать, что усилия не пропали даром.       — Клянёшься ли ты соблюдать эти заповеди отныне и навсегда? — спросил ты, касаясь ножом для конверта мохнатого плечика пони.       — Пвоста Конебойчик квянёца!       — А какая кара падёт на тебя, если ты не выполнишь их? — ты коснулся ножиком другого плеча флаффи.       — Тагда... тагда... — запнулся жеребчик, пытаясь подобрать себе наказание посуровее. — Тагда Пвоста Конебойтик никагда ни будет кушать скетти и он уйдёт зыть на увицу!       Это было... серьёзное заявление. Особенно из уст пушистого пони. Пусть ты и воспринимал всё это посвящение в рыцари, как некую игру, которая нужна была лишь для того, чтобы научить флаффи обращаться со своим... клинком, но Конебойчик, похоже, воспринял всё намного серьёзнее.       — Отныне, ты не просто Конебойчик, а рыцарь Конебойчик Отважный. И как рыцарь, ты теперь владеешь своим собственным мечом, который, я надеюсь, будет служить только благим делам, — торжественно возвестил ты и протянул к розовой мордашке флаффи столь желанный меч.       Не веря тому, что мечта воплотилась в реальность, Конебойчик потянулся вперёд и, взявшись зубами за рукоять, поднял его, после чего поцокал в сторону восхищённо стучащих копытцами Единорожки и Пегасика.       Маленькие флаффи принялись обниматься, поздравляя новоиспечённого рыцаря и с новым саном, и с приобретённым клинком. А ты стоял, наблюдал за ними со стороны и понимал, что в какой-то момент для них игра смешалась с реальной жизнью. Но разве это плохо? Маленьким флаффи нужно как-то скрашивать своё существование.

***

      Был очередной ранний вечер пятницы. Ты как раз вернулся с работы, предвкушая тихие и мирные выходные со своими флаффи. Поужинав с пушистыми домочадцами, ты выпустил их порезвиться во внутренний дворик, а сам расположился в кресле на веранде, наслаждаясь и свежим воздухом, и гомоном свои подопечных. Рабочий день выдался напряжённым, так что тебе хотелось просто отдохнуть. Пони звали тебя присоединиться к их забавам, но ты отказался.       Вместо этого, ты молча наблюдал, как Конебойчик, отойдя в сторонку, размахивает мечом. Не то учится владеть им, не то отбивается от невидимых монстров. Пегасик решил попытаться научиться летать, но с его крохотными крылышками возможность покорить небеса ему не грозила. А вот Единорожка... Она сидела на траве и задумчиво глядела на высокий забор. Однако в какой-то момент ей это надоело и флаффи весьма целенаправленно двинулась к тебе, смешно переставляя пенькообразные ножки.       — Папувя, а потему не ходим гувять? Единорозка хотет гувять. Хотет искать пвиквютения.       — Да, малышка, надо бы нам как-нибудь выйти прогуляться, но... У меня нет ни времени, ни сил.       — Потему?       — Потому что мне нужно ходить на работу. Ну... Чтобы зарабатывать деньги на еду, скетти, на игрушки... В общем, на всё то, что нам так нравится. Понятно, малышка?       — Завабатывать... Это как... — малышка насупилась. — Как в Гевоях? Кагда нада пакупать игвуски, а нузны деньги? А деньги за подвиги, да?       — Ну... Что-то типа этого, — улыбнулся ты, позабавленный тем, как кобылка проводит аналогии с условностями игры. — Обещаю малышка, когда-нибудь я выйду с вами погулять, — пообещал ты и тут, словно дожидаясь, пока ты закончишь говорить, из глубин дома раздалась трель телефона. Потрепав Единорожку по гриве, ты поспешил на звонок, совсем не расслышав вопрос кобылки, который донёсся тебе в спину:       — Папувя, а мозна схадить погувять без папуви?

***

      Единорожка вопросительно глядела в спину человека, пока тот не скрылся за углом. Что же, папуля не дал согласия, но и не запретил, а значит... Можно? Во всяком случае, он ведь не будет злиться, если его флаффи отлучатся на небольшую прогулку?       — Двузья, пайдёмте на встветю пвиквютениям? — предложила пушистая пони, привлекая внимание увлечённых своими занятиями жеребчиков.       — Пвиквютения? — заинтересовался Конебойчик, отложив меч. — Как в Гевоях?       — Как в Гевоях, товько... товько... товько не понавошку! — поведала Единорожка, озарённая светом своей авантюристкой идеи.       — Не понавосшку? — заинтересовался поначалу Пегасик, но затем нервно сглотнул. — А есви... нападут монствы?       — Надаём бобосек, —решительно кивнула Единорожка. — Пвоста Конебойтик тепевь выцавь, Единорозка умеет девать искавки, а Пигасик - пвут. Пабедим монствав!       — А есви... — крылатый пони опасливо посмотрел по сторонам, — есви дваконы?       После слов Пегасика Единорожка на какой-то миг выцвела, испугавшись возможной встречи с крылатым огнедышащим чудовищем, но былую смелость ей вернул Конебойчик, уверенно заявивший:       — Дваконы бовьсые и ствасные, но ани не зывут здесь. Фваффи бы их заметиви.       Пегасик с Единорожкой увидели в словах друга логику, так что успокоились и согласились. Однако перед этим осторожный Пегасик полюбопытствовал:       — А Папувя вавзвешил?       — Он не запветил, — туманно ответила Единорожка, но остальным и этого было достаточно. Но это не отменяло возникшего вопроса — как выбраться с территории человеческого жилища?

***

      Ни то интуитивно, ни то авантюрийно, но троица флаффи чувствовала, что выход нужно искать во внутренним дворике, у ограды, за которой давно не ухаживали и которая без заботливых человеческих рук приняла довольно убогий вид. Пронюхав периметр забора, пони отыскали скрытую за невысокой травой дырку и пролезли через неё, выбравшись на тротуар.       Был поздний час вечера и ночь уже начала вить над городом свой агатовый узор. Вспыхнули уличные фонари, в окнах домов начал загораться свет. Людей на улице практически не было, все под конец дня спешили как можно скорее оказаться в застенках своих уютных жилищ. Лишь биб-биб монстры на колёсиках проезжали мимо, сверкая своими жёлтыми глазищами. Но флаффи их не боялись — если не стоять на их пути, то они не причинят вреда.       — Пуста... — продекларировала Единорожка, оглядевшись по сторонам, — ни монствав, ни нями, ни сведов двузей.       — Тагда... Куда топ-топать? — настороженно спросил Пегасик, провожая взглядом проезжающий мимо автомобиль.       Конебойчик попытался было ему ответить, но забыл, что держит в зубах меч, так что он лишь что-то промычал в рукоятку. Однако он явно остался доволен сказанным и теперь задорно смотрел на друзей, ожидая от них ответа.       — Тотьно! — подпрыгнула Единорожка. — Нузна идти за мятиком света, и тагда будут пвиквютения! — заявила кобылка, смотря в ту сторону, в которой за горизонт заходило солнце.       Направление было намечено и флаффи двинулись в путь, по улицам пригородного района, посреди которого троица пушистых пони выглядела инородно, словно герои какого-то мультфильма, внезапно вылезшие из экрана телевизора в реальность. Они шли, смотрели на припаркованные машины, заглядывали в окна, настороженными взглядами провожали редких прохожих, которые в свою очередь недоумённо косились на вооружённого Конебойчика. Блондинисто-розовый жеребчик был доволен такой реакцией — боятся, значит, его, отважного рыцаря. Однако и он боялся человеков ничуть не меньше — никогда не знаешь, какое из этих двуногих прямоходящих существ окажется монстром, а какое будет таким же добрым и заботливым, как Папуля...       — Навевное, вюди хванят отень много вевиквий и саквовищ, — поделился мыслью Пегасик. — Хванят их в падвавах... Мозна пвоникнуть туда и забвать.       — А есви у вюдей в падвавах есть гвабницы и там зывут зывые мевтвецы? — предположила Единорожка и предостерегающе посмотрела на крылатого жеребчика, глазёнки которого испуганно расширились.       Слушавший разговор Конебойчик сурово нахмурился и назидательно что-то промычал в рукоять меча, на что Единорожка лишь кивнула, одобрительно улыбаясь.       — Вевно, Конебойтик. Фваффи — гевои, а гевои не бевут тюзое! — заключила кобылка, которая хотела было сказать что-то ещё, но её прервал раздававшийся из переулка впереди звонкий смех, который заставил её ушки взметнуться, а саму флаффи замереть, как и её друзей.       — Свышави? — спросил Пегасик.       Конебойчик, наконец выплюнувший свой меч, радостно возвестил:       — Йей! Двугие фваффи! Нёвые двузья!       После чего подобрал клинок и рванул навстречу голосам, а улыбающиеся Единорожка и Пегасик поспешили за ним.       Завернув за угол, троица флаффи оказалась в переулке между домами, в котором стояло несколько переполненных мусорных баков, у подножия которых лежала опрокинутая на бок коробка. Изнутри она была заправлена ворохом грязных одежд, на которых сидел целый выводок пушистых и чумазых флаффибят, которые увлечённо лопотали.       — Фваффи — мавыс-бватик. А кто фваффи? — спросил жеребчик-единорожик у маленькой пегаски.       — Фваффи — мавыска-сествёнка. А кто фваффи? — спросила она в свою очередь у сидящей рядышком малышки-земнофлаффи.       — Фваффи — эта фваффи. А кого вюбят фваффи?       — Фваффи вюбят мамувю и папувю!       — А фваффи вюбит сествёнок и бватиков!       — А фваффи вюбят нями!       — Нями — мовотько. Где мамувя? Пить-пить.       — Нями! Нями! Нями!       — Мамувя? Мамувя?       Увидев малышей, троица героев заулыбалась, а их крошечные сердечки любовно затрепетали. И каждый, помимо воли, но попытался вспомнить мимолётную пору своего флаффибячества, когда они были такими же маленькими, так же о чём-то беспечно лопотали, льнули к своей мамуле и о ещё не подозревали о том, что вскоре переменчивая жизнь разлучит их навсегда.       И пока герои умилялись представшему им зрелищу, они не заметили, как из-за высокого забора грациозной тенью спрыгнул...       — Мяу-монств... — прошептал Конебойчик, выронив меч и прячась за угол, в то время, как Пегасик и Единорожка во все глаза уставились на внезапно появившееся животное. Огромный кот с пышной серой и лохматой шерстью одарил троицу недружелюбным взглядом и, что-то для себя прикинув, направился в сторону испуганно запищавших флаффибят.       — Конебойтик, нузна спасти мавысей! — бросилась мотивировать друга Единорожка, которая выглядела так, что становилось ясно, что ей самой нужна поддержка. — Конебойтик зе выцавь!       — Конебойтик выцавь, а мяу-монств ствасный...       — Ствасный, но мавысей нада спасти!       Пока Единорожка пыталась приободрить друга, Пегасик взял меч и подкрался к животному с такой беззвучностью, какой позавидовал бы любой представитель семейства кошачьих. И уже когда острые клыки мяу-монстра были готовы сомкнуть на хрупкой головке одного из флаффибят, крылатый жеребчик со всей силы, какая была в его хрупком пухлом тельце, ткнул кота клинком в мягкий бок, добившись от него недовольного мявканья и крепкого удара когтистой лапой по голове.       Мяу-монстр и Пегасик сцепились, однако у слабенького флаффи не было никакого шанса. И видя, как храбрый друг получает один удар и укус за другим, Единорожка вспомнила... Вспомнила, как она была беспомощна, когда мамулю заставили заснуть навсегда. Это наполнило её глаза слезами, а сердце — отчаянным желанием не допустить повторения ужасной трагедии.       — Единорозка спасёт Пигасика! Искавки! — отчаянно воскликнула надувшая щёки кобылка и с её рожка сорвался скупой сгусток искорок, который угодил кошаку прямо в лоб, вынудив попятиться от Пегасика.       Испугавшийся Конебойчик видя, как отчаянно сражаются его друзья, самозабвенно шептал:       — Быть чесным, быть хвабвым, защищать двузей и двугих фваффи. Быть чесным, быть хвабвым, защищать двузей и двугих фваффи! БЫТЬ ЧЕСНЫМ, БЫТЬ ХВАБВЫМ, ЗАЩИЩАТЬ ДВУЗЕЙ И ДВУГИХ ФВАФФИ!       Вспомнив данную им клятву, Конебойчик выскочил из-за угла и, промчавшись мимо Единорожки, побежал на помощь Пегасику. Взяв в зубы выпавший изо рта жеребчика меч, Конебойчик замахнулся им на мяу-монстра и ударил по голове, по шее, а затем ткнул им прямо в глаз чудищу, что окончательно вынудило его отступить, убежав в недра переулка.       — Биги-биги-биги, мяу-монств! — кричал ему в след Конебойчик. — И никагда бовьсе не абизай мавеньких ФВАФФИ!       — Пигасик, ты такой хвабвый! — бросилась к потрёпанному другу Единорожка, который устало поднимался на короткие ножки. — И Конебойтик тозе хвабвый!       — И Единорозка тозе хвабвая! — сказал в ответ земнофлаффи. — И Пегасик тозе хвабвый! Спас мавысей!       — А Конебойтик тозе хвабвый, спас Пигасика! А Единорозка тозе хвабвая, спасва Пигасика! — возрадовался крылатый пони.       — Фваффи всех спасви, как... как... — розовая мордочка Конебойчика просияла. — Как гевои!       Троица флаффи обнялась и начала радостно прыгать, отмечая первую победу. Однако их прервал один из сидящих в коробке жеребят, осторожно спросив:       — Ктё вы? Нёвые двузья?       — Двузья и гевои, — ответил Конебойчик, с нежностью смотря на стоящего впереди выводка флаффибят маленького единорожика, который решил заговорить с незнакомцами.       — Гевои? А ктё такие гевои?       — Гевои — эта хвабвые фваффи, — заговорил Пегасик, — котовые не бвосят в беде двугих фваффи, котовые... котовые... смотвят в мовдотьку апаснасти!       — Што такое беда и што так апасанаснасти? — спросил другой жеребёнок, сделав шаг навстречу троице.       — Беда, — назидательным тоном начала Единорожка, — эта когда могут случица бобоськи! А апаснасть, эта когда... могут случица бобоськи!       Жеребята испуганно вдрогнули.       — А где ваши мамувя и папувя?       — Папуви нет, а мамувя пошла искать нями... Пока тозе нет...       — Ни вавнуйтесь, мавыши, гевои пвигвянут за вами, пака мамувя не вевнёца.

***

      Пегасик лёг в коробку к малышам, чтобы не только согреть их перед лицом наступающей ночи, но и отдохнуть. Конебойчик, как всегда вооружённый, стоял на страже, а компанию ему составила Единорожка.       К тому моменту, когда вернулась мама флаффибят — пушистая фиолетово-синяя единорожка — ночь уже окончательно опустилась на город. Да и вернулась родительница не одна, а в сопровождении двух других флаффи — крепких пегаса и земнофлаффи.       Едва увидев маму, малыши побежали к ней навстречу, спеша угодить в её любящие объятия и поведать о спасении от мяу-монстра.       — Вы спасви мавышей! Спасиба! — бросилась обнимать героев кобыла и одаривать их поцелуями.       — А фваффи-мамуви не стоиво оставвять мавысей адних, — с суровой назидательностью изрёк Конебойчик, — иви мяу-монств дал бы им ветьные засыпашки.       — Хадива искать нями, мавышей апасна брать с сабой, — со слезами на глазах призналась кобыла. — Папуви нет, пвисматвивать за мавысами никто не мозет... Но мамувя нашла табунтик! Тепевь мавысы никогда на будут адни!       — Вы отень сивьные фваффи, — шагнул вперёд земнофлаффи, — пабедиви мяу-монства. Пашлити в табунтик! Будете сивьными двузьями! Памозете защищать табунтик ат монствав!       Троица флаффи на свои горячие головы уже было приняла предложение, но вовремя вспомнила про того, благодаря кому, они стали героями - про своего Папулю. Они хотели пойти навстречу своему призванию и защищать других флаффи, но оставлять того, кто приютил их и помог стать сильными они совсем не хотели. Папуля ведь будет совсем один... Но и бросать друзей-флаффи они тоже не хотели.       Впервые маленькие флаффи испытали муки серьёзного выбора - как им поступить?