Между свечой и солнцем

             - По-прежнему никаких изменений, сестра?       Она покачала головой. Было ясно, что никаких изменений не произошло, но он всё равно хотел спросить. Ни один из них не обратился за помощью к Вэнь Цин, не желая обременять её этим. Тем не менее, целительница сама неожиданно прибыла в зал исцеления и осмотрела Цзинь Цзысюаня.       Вэнь Цин не была предана Орденам Цзинь или Цзян. По закону она имела право даже полностью избегать их.       Тем не менее, каждый день с тех пор, как она неожиданно появилась в залах исцеления, она возвращалась, чтобы проверить Цзинь Цзысюаня. Чтобы проверить, смогут ли какие-либо из её методов лечения, будь то лекарства или иглоукалывание, вывести наследного принца из его странного состояния.       Сегодняшняя ночь ничем не отличалась от других. Прибытие Вэнь Цин не совпало с его, хотя они оба покинули тайную встречу одновременно. Сначала Цзян Чэн вернулся в Нечистое Царство; целительница – куда-то ещё, прежде чем она направилась в зал исцеления.       Цзян Чэн сидел рядом со своей сестрой и Мянь-Мянь и с молчаливым любопытством наблюдал, как Вэнь Цин осторожно вводит свои иглы в акупунктурные точки на теле Павлина. Мянь-Мянь сжала руку его сестры, выражая свою поддержку, за что Цзян Чэн был ей благодарен.       Император, возможно, и помиловал его и принёс искренние извинения, но Цзян Чэна это не убедило. Именно император довёл своего собственного брата до такого состояния, и были моменты, когда главе Ордена Цзян до зубовной боли хотелось, чтобы в этом мире была хоть какая-то справедливость.       - А-Чэн.       Цзян Чэн моргнул и повернул голову. Он не заметил, что ненадолго заснул; видимо он устал больше, чем думал.       Вэнь Цин ушла, серебряные иглы аккуратно сложились в новый узор на голове Цзинь Цзысюаня. Мянь-Мянь тоже исчезла.       - Мы говорили о других вещах, если ты беспокоишься, - сказала сестра, нежно сжимая его руку. – Приходил А-Лин. Мянь-Мянь помогает мне добыть для него кое-какие… вещи.       - Какие вещи?       Цзян Чэн знал, что его племянник навещал отца почти каждый день – при любой возможности. Но с момента «помилования» император занял мальчика обязанностями, которыми обычно занимался наследник Пионового трона.       Официального объявления пока сделано не было, но Цзян Чэн помнил, что видел, слышал, а иногда и сам был получателем таких обязанностей, выполняемые его зятем. Который теперь лежал перед ним и его сестрой в каком-то странном состоянии между жизнью и смертью.       - Как бы ты отнёсся к тому, чтобы наследник Ордена Оуян стал бы ещё одним твоим племянником, А-Чэн? - На лице его сестры мелькнула дразнящая, нежная улыбка.       Прошло очень много времени с тех пор, как он видел такое выражение лица…       А потом до него дошло то, что сказала его сестра…       - А-Лин и…?       - Да, - ответила его сестра и кивнула. - Я никогда раньше не видела его таким счастливым.       Цзян Чэн фыркнул и закатил глаза:       - Ну, по крайней мере, он более сдержан в этом.       Он не хотел портить счастливое, но удивительно весёлое настроение между ними. Утешающей ладони сестры на его запястье, ободряющего похлопывания по его руке было достаточно, чтобы он понял, что сделал правильный выбор.       Выбор - предпринять попытку достичь невозможного: спасти Вэй Усяня, Лань Цзинъи и Вэнь Сычжуя из Безночного города.       А когда это произойдёт – стоять на своём и никогда больше не сдаваться.              Безночный город…        Цзинъи не был уверен, было ли когда-нибудь время, когда ему нравилось просыпаться где-нибудь за пределами Облачных Глубин, и осознавать, какой сейчас ранний час. Это утро казалось ещё более ужасным, чем в любое другое время – и не потому, что он увидел, как льются в окно яркие утренние лучи.       Он лежал в постели, глядя на потолок, расписанный и украшенный различными изображениями солнца. Золотая филигрань и краска были разбрызганы в разных местах, подчеркивая разнообразие стилей нарисованных солнц. Некоторые из этих золотых брызг отражали лучи настоящего солнца, проникающие через окна, и ещё сильней освещали комнату.       Рядом, в собственной постели, слабо шевельнулся Сычжуй и Цзинъи оторвал взгляд от потолка. Он посмотрел на друга, и его мысли потекли ещё медленнее, становясь всё более меланхоличными и печальными. Всё, что он мог увидеть, - это кокон из тонкой простыни, в который был укутан Сычжуй. Друг лежал к нему спиной, а его распущенные чёрные волосы беспорядочно волной рассыпались по подушке.       Цзинъи рассеянно провёл пальцами по своим губам, продолжая неотрывно смотреть на Сычжуя – спящего, как он надеялся. Сычжуй беспокойно ворочался всю ночь. Но один только шум сам по себе не заставил бы Цзинъи бодрствовать, если бы не его собственная вина за то, что он сделал…       Возможно, сделал…       Честно говоря, он не знал.       Он не понимал, почему Сычжуй резко отстранился от него. Почему он так резко замкнулся в себе. Отказался с ним разговаривать. Почему страх внезапно расцвел в его прекрасных глазах цвета грозового неба.       Возможно, это была вина Цзинъи. Возможно, он был слишком напористым в своих действиях, слишком нетерпеливым. Возможно, ему следовало позволить Сычжую взять инициативу на себя, чтобы он чувствовал себя более уверенным. Возможно, ему следовало позволить сначала Сычжую поцеловать себя, а не наоборот.       Цзинъи на секунду прикусил нижнюю губу; Сычжуй ответил взаимностью после того первого нерешительного поцелуя. За первым нежным нажатием последовал агрессивно-нетерпеливый ответ Сычжуя, который его поразил.       Цзинъи не знал, что с этим делать; особенно в свете того, что произошло потом.       Сычжуй снова пошевелился, отвлекая принца от его блуждающих мыслей. Мысли были неприятными, но он понимал, что лежание здесь, в постели, не принесёт ему никакой пользы. Чем больше он думал о прошлой ночи, тем больше запутывался.       Цзинъи отбросил лёгкую ткань покрывала и сел. Что ж, повседневная рутина поможет ему держать мысли под контролем. А потом, когда – если – Сычжуй проснётся в обычное время, возможно, между ними будет какое-то прощение.       Принц был полон решимости извиниться за свои действия и убедиться, что он никогда больше не поймёт Сычжуя неправильно.       Подготовка к новому дню в обычной утренней тишине теперь и правда стала рутиной. Цзинъи вёл себя настолько тихо, насколько мог, и когда он закончил - чай уже почти закипел, подносы с утренней едой уже были принесены, а его внешний вид был настолько опрятным, насколько это было возможно.       Вздохнув, принц сел возле своей кровати. Было ещё так много книг, которые Вэнь Жохань велел ему прочитать. Доктрины уже давно были завершены, и теперь дело дошло до обширной и кровавой истории Ордена Вэнь. А ещё Вэнь Жохань постоянно расспрашивал его, как бы Орден Лань повёл себя в той или иной ситуации.       До сих пор Цзинъи удавалось уклоняться от прямых ответов или бормотать туманные намёки на то, что бы сделал его Орден. В такие моменты он старался переводить разговор обратно на вопросы, касающиеся истории Ордена Вэнь. Он отказывался выдавать свой Орден или его секреты.       Каждое утро Цзинъи читал столько, сколько мог, и благодарил Небеса за то, что его обязанности в Облачных Глубинах заключались в кропотливой и нудной помощи великому учителю с лекциями. Теперь это здорово помогало. Хотя он всё ещё делал пометки в книгах красными чернилами, теперь их было очень мало.       Цзинъи не знал, почему Вэнь Жохань просил его изучить историю Ордена Вэнь. Насколько он помнил, внешние ученики и те, кто вступал в брак с Орденом Лань, изучали историю Ордена Лань в течение многих лет обучения, через своих супругов или по собственному желанию. Орден лишь следил за тем, чтобы каждый ученик внутри Ордена выучил наизусть все четыре с лишним тысячи правил...       Цзинъи упустил момент, когда Сычжуй проснулся. Он не услышал и не увидел движений друга, как обычно. Тот продолжал лежать в постели, свернувшись калачиком и отвернувшись от него. Лишь то, как чуть сгибались и разгибались его ноги под простынёй, указывало на то, что либо Сычжуй всё ещё продолжал дремать, либо уже проснулся.       Принц отложил книгу, которую читал, но не подошёл. Возможно, запах подогретой утренней еды и чая, - уже готового, - разбудит его до конца.       Это не сработало; или, по крайней мере, Сычжуй пока не собирался вставать.       - Сычжуй? – нерешительно позвал Цзинъи.       Ответа не последовало.       Цзинъи посмотрел на расставленные на столе миски и тарелки и встал. Подойдя к кровати друга, он остановился, но протягивать руку не стал.       - Сычжуй?       Ответа по-прежнему не было.       Глядя на скрюченное, свернувшееся калачиком тело друга, принц понимал, что тот уже не спит. Свидетельством тому было то, как Сычжуй крепко зажмурил глаза, стоило ему заметить фигуру Цзинъи в поле своего зрения.       Сердце принца сжалось от раскаяния; невысказанное послание было довольно громким и ясным.       Цзинъи вернулся к столу и сел.       - Сычжуй, я поем, если ты не против.       Ему ответила тишина. Принцу пришлось воспринять это как ответ. Времени почти не осталось: вскоре Вэнь Жохань ждал его в главном зале, чтобы продолжить свои «просветительские лекции». Он знал, что Сычжуй в курсе этого - график этих лекций не менялся с тех пор, как Хэцинь был объявлен настоящим.       Еда уже остыла. Она оседала в желудке, как неприятно холодный камень. Тем не менее, Цзинъи заставил себя поесть. Он съел свою половину. Остальное – щедрые порции и лучшие кусочки, - осталось Сычжую.       Цзинъи налил чашку чая и поставил её рядом с постелью Сычжуя. Чайник он вернул на угли жаровни. Завтрак закончился, и медлить больше было нельзя – не хватало ещё навлечь на себя гнев Вэнь Жоханя.       Цзинъи встал и накинул на плечи верхнюю мантию.       - Я ухожу, Сычжуй, - сказал он, направляясь к двери. - Я вернусь домой в обычное время.       Принц на мгновение замер и покачал головой. Он больше не мог использовать такое интимное слово. Не после того, что произошло. Их «дом» теперь вызывает беспокойство.       - Я вернусь в обычное время, - исправился он.       Как и ожидалось, ответа по-прежнему не было.       Цзинъи открыл дверь и шагнул в коридор. Обереги Сычжуя на двери ненадолго окутали его всплеском энергии, как второе одеяло – объятия, которые раньше его согревали. Это причинило боль его смятённому сердцу.       Принц закрыл за собой дверь. Но вместо того, чтобы продолжить идти по коридору, он прислонился к стене и уставился в потолок. У него было несколько минут, прежде чем ему действительно нужно было спешить, но гнетущая атмосфера в комнате была слишком тяжела, чтобы её можно было вынести.       Это его вина, что он разрушил их дружбу. Ему не следовало целовать Сычжуя вчера…       Совершенно неожиданно из-за двери донёсся приглушенный крик. Он звучал, как что-то среднее между разрывающимся воплем и криком боли. Вслед за этим последовали задушенные, горестные рыдания.       Цзинъи всхлипнул, но он не повернулся, чтобы снова открыть дверь. Он ничего не мог сделать, чтобы утешить Сычжуя – он знал, что его присутствие больше не приветствуется. Он мог только закрыть глаза, уголки которых щипали слёзы, и сжать руки в кулаки.       Он, Цзинъи, в одиночку разрушил их дружбу.              Нечистое царство…       Цзинь Лин ждал всю ночь, стоя возле готовых к отъезду лошадей. Беспокойство росло с каждым прошедшим часом. Однако Цзычжэнь так и не появился.       Когда деревянная колотушка раннего утреннего патруля отсчитала час до подъёма, Цзинь Лин начал действовать. Цзычжэня не было слишком долго. Что-то было серьёзно не так. Он привязал лошадей прямо там, где они стояли, надеясь, что ни один проходящий мимо патруль Не или Цзиней не будет присматриваться к ним слишком внимательно, и заспешил по внешней тропе, опоясывающей цитадель. Через пару минут он заметил, как генерал Не пересекает дорогу и направляется к лестнице, ведущей на зубчатые стены. Как бы принцу не нравилась идея, привлекать этого человека, ему больше не к кому было обратиться.       - Генерал Не! – позвал он.       - Принц Цзинь? Доброе утро, - поприветствовал его генерал и поклонился. - Ты куда-нибудь отправляешься сегодня утром?       Цзинь Лин покачал головой:       - Мне нужно найти Цзычжэня. Ты его видел? Его нет в своей комнате.       Озадаченный генерал покачал головой:       - Нет. Последний раз, я видел его вчера вечером, когда он направлялся в свою комнату, вскоре после тебя.       Цзинь Лин обеспокоенно огляделся вокруг, прежде чем снова сосредоточить своё внимание на мужчине:       - Вчера вечером его вызвал отец…       Он даже не успел закончить своё объяснение, когда увидел, как глаза генерала Не расширились, намёк на то, что Цзычжэнь пропал между прошлой ночью и сегодняшним утром, был совершенно ясен. Рука генерала потянулись к мечу прежде, чем он осознал, что творил. Рука тотчас опустилась, и мужчина сдавленно начал:       - Принц Цзинь…       - Нет, что бы ты не собирался сделать, я участвую! – категорично заявил Цзинь Лин. - Я не оставлю его!       Вместо протеста на лице генерала появилось выражение покорного смирения.       - Я знаю, что не могу приказать тебе остаться, принц Цзинь. Я так же понимаю, что тебе уже наверняка известны некоторые страдания Цзычжэня. Я могу только попросить тебя не вмешиваться в это, особенно когда это касается отца Цзычжэня.       - Он невыносимый человек, у которого нет сострадания!       Генерал не ответил, согласием или несогласием. Мужчина просто на мгновение прикрыл глаза, и с его губ сорвался короткий вздох. Единственный видимый признак огорчения, который принц смог заметить.       - У тебя есть две лошади, готовые к путешествию, принц Цзинь?       Цзинь Лин кивнул, опасаясь, что, если он заговорит, генерал спросит, куда именно они собирались ехать. Операцию по проникновению и спасению в Безночном городе нужно было держать в секрете.       - Тогда, пожалуйста, пойдём со мной, - через мгновение попросил генерал Не. - И когда я скажу тебе уйти, забирай Цзычжэня и уходи. Не оглядывайся назад, что бы ни случилось.       - Я так сделаю, - с благодарностью пообещал ему Цзинь Лин.       - Тогда покажи мне, где лошади, принц Цзинь.       Цзинь Лин отвел его к месту своей несостоявшейся встречи с Цзычжэнем. Генерал Не отвязал лошадей, передал поводья Цзинь Линю, и они направились к главным воротам.       - Разве Цзычжэнь не в комнате своего отца или где-нибудь ещё в Нечистом Царстве? – удивился Цзинь Лин, задаваясь вопросом, почему они направляются прямо к лагерю, разбитому за стенами цитадели различными Орденами.       Тканевые палатки усеивали огромное поле до горизонта, насколько хватало глаз. Шум и относительный хаос вызвали у принца ощущение чего-то знакомого, напомнив ему о лагере Лазурного Дракона.       - Если есть что-то, что определяет главу Ордена Оуян, так это то, что когда он принимает решение, оно быстро выполняется, - заявил генерал Не. – Глава Ордена Оуян не будет держать сына в Нечистом Царстве. В лучшем случае Цзычжэня всё ещё держат где-то в лагере Оуян. В худшем случае…       Цзинь Лин не нуждался в том, чтобы мужчина заканчивал свои слова. Был очень большой шанс, что Цзычжэня больше нет рядом с Нечистым Царством. Дерьмо! Ему следовало отправиться на его поиски раньше.       - Принц Цзинь.       Цзинь Лин поднял глаза. В глазах генерала Не светились уверенность и решимость.       - Мы найдем его, принц Цзинь.       Цзинь Лин кивнул и последовал за генералом в лагерь; молясь Небесам, чтобы Цзычжэнь всё ещё был там.              Безночный город…       - Сегодня твои мысли витают где-то далеко, принц Лань.       Цзинъи оторвал взгляд от военного стола, на котором была воссоздана битва древнего Ордена Вэнь против какого-то ныне вымершего Ордена.       - Всё… - начал он, но захлопнул рот.       «Всё не так», - вот что он хотел сказать.       - Я просто пытаюсь понять, почему Орден Го ждал до последнего момента, чтобы использовать свои величайшие способности, главный заклинатель, - проговорил принц, зная, что это было крайне неубедительное оправдание.       По гневному взгляду стало ясно, что Вэнь Жохань ему не поверил. Издевательский смех присутствующих сегодня придворных лишь укрепил это недоверие.       Цзинъи также очень быстро усвоил, что, чтобы избежать любого физического наказания – и не беспокоить Сычжуя – ему нужно обратиться к Вэнь Жоханю как к «главному заклинателю». Это вызывало у него сильное отвращение, но, тем не менее, он так и обратился к Вэнь Жоханю.       - Пойдём, принц Лань.       Команда была неожиданной, тем более что Вэнь Жохань внезапно вскочил со своего трона и быстро спустился по лестнице. Цзинъи сделал большой шаг назад, но мужчина просто пронёсся мимо него с предвкушающим взглядом.       Запах разложения и гари, шлейфом следовавший за мужчиной, едва не задушил Цзинъи. Он закашлялся, но заставил себя следовать за главой, стараясь не вдыхать слишком много ядовитого запаха, исходящего от демонического заклинателя.       Придворные остались в главном зале.       Вэнь Жохань и Цзинъи быстро неслись по коридорам, которые выглядели одинаково, спускались по лестнице с этажа на этаж, и снова мчались по коридорам до следующей лестницы. Становилось всё холоднее и холоднее, пока естественное тепло огненных гор не покинуло эту часть Дворца Солнечного Огня.       Накатившую прохладу можно было бы воспринимать как благословение Небес в такую удушающую жару конца лета, но даже сквозь мантию, которую он носил, Цзинъи чувствовал вокруг себя абсолютный холод. Причина их путешествия в эти глубины раскрылась мгновением позже.       Двое стражников стояли в конце холодного коридора. Оба насторожились, когда они приблизились. Без подсказки один отпёр дверь.       В лицо ударил кислый запах, сопровождаемый запахом крови. Вэнь Жохань вошёл в комнату, Цзинъи последовал за ним и остановился, едва переступив порог, когда увидел, кого здесь держат.       На полу бесформенной кучей лежал Вэй Усянь в лохмотьях, содранных с него чёрно-красных мантий. Пол вокруг него был покрыт полосами едва засохшей крови, как будто мужчину грубо перетащили из одной части комнаты в другую.       - Что, ради всего святого…! - испуганно вскрикнул Цзинъи и осёкся.       Пройти дальше ему не позволили стражники, крепко стиснувшие его плечи довольно сильными руками. Достаточно, чтобы Цзинъи почувствовал боль. Тем не менее, это не помешало ему пристально взглянуть на Вэнь Жоханя.       Звук его голоса, похоже, заставил Вэй Усяня пошевелиться. Цзинъи с ужасом наблюдал, как мужчина поднял голову, слегка моргнул в замешательстве, а потом его глаза сосредоточились на них обоих.       Выражение лица Вэй Усяня ненадолго поменялось, прежде чем принц понял, что тот пытается улыбнуться. Это больше походило на гримасу безумия, чем на что-либо ещё.       Хуже того, мужчина попытался встать.       - Помогите ему! - крикнул Цзинъи Вэнь Жоханю, пытаясь бороться со стражниками и их смехотворно сильной хваткой. - Пожалуйста!       В ноздри Цзинъи ударил резкий запах разложения. В тот же миг он почувствовал, как маслянистое ощущение обволакивает его шею. Внизу перед его глазами появились красно-чёрные сгустки энергии обиды - Вэнь Жохань наложил на его шею какое-то заклинание.       Предупреждение.       - Со мной всё в порядке, Цзинъи.       Это было то, что Цзинъи должен был услышать, чтобы его мысли обрели связность. Тем не менее, когда Вэй Усянь произнёс эти слова, прозвучали они так, будто гвозди скребли по полу. Затем Вэй Усянь кашлянул, по-видимому, прочищая горло, и сел, слегка покачиваясь и сгорбившись.       - Не беспокойся обо мне, Цзинъи.       - Господин Вэй… - в отчаянии прошептал принц.       - Принц Лань!       Взгляд Цзинъи метнулся к Вэнь Жоханю, заклинание энергии обиды чуть сжало его шею.       - Мне ясно, что Сычжуй очень заботится о тебе, - заявил мужчина. - По договорённости, его отец также заботится о нём и его благополучии. Вместе они уже трижды вступались за тебя. Шесть раз, если считать, что Сычжуй вмешался в ситуации в Башне Кои, в Ляочэне и в Цинхэ. И всё ради того, чтобы спасти твою никчемную жизнь. Хотя ты можешь испытывать безразличие или даже отвращение к Сычжую, я уверен, что Орден Лань привил тебе чувство сострадания, понятие долга жизни, который должен быть выполнен.       С меня достаточно твоего упорного сопротивления. Ты поведаешь мне секреты Ордена Лань, чтобы я мог применить их и раскрыть, наконец, силы Вэй Усяня. В противном случае в ближайшие дни ты увидишь Сычжуя в такой же ситуации, в какой видишь сейчас его отца. Сможет ли твоя совесть выдержать муки двоих, что спасли тебя?       Цзинъи обнаружил, что не может удержать яростный взгляд на Вэнь Жохане. Эти блестящие безумные глаза слишком тяжело давили на него, чтобы смотреть в них. Он услышал высказанную угрозу – и это вызвало нечто большее, чем просто страх в его животе.       Его глаза искали хоть что-то, за что можно было бы зацепиться в этой тусклой, грязной комнате – тюрьме – но помимо воли продолжали останавливаться на сгорбленной фигуре Вэй Усяня.       На безмолвном, разъярённом взгляде, которым этот мужчина смотрел на Вэнь Жоханя.       Однако даже перед лицом такого заявления Вэй Усянь не пошевелился.       Цзинъи начал понимать, что, как бы Вэй Усянь ни хотел отомстить, он не смог. Что-то странное происходило с силами этого человека. Цзинъи не притворялся, что понял это. Его замешательство стало очевидным, когда он осознал, что Вэнь Жохань имел в виду под «раскрытием сил Вэй Усяня».       Демоническое совершенствование заключало в себе манипуляции с энергией обиды. Как мог Вэй Усянь «запечатать» свою силу?       Ужас в животе принца медленно рос. Глаза Вэнь Жоханя, казалось, прожигали его насквозь. И, по мере того как этот страх продолжал расти, Цзинъи понимал, что Сычжуй медленно, день за днём, год за годом, до отчаяния подвергался в Безночном городе пыткам разума и души, и почему он выбрал путь войны, а не любой другой.       Почему Сычжуй так боялся; почему он так отреагировал вчера вечером.       Цзинъи ругал себя – он был таким дураком.       Его заявление в палатке военного лагеря Вэнь Жоханя о том, что он не является обузой для Сычжуя, было сделано по полному незнанию. Он никогда не должен был вызываться добровольно, никогда не должен был пытаться вмешиваться и взваливать на себя то, с чем имел дело Сычжуй.       Он был полным дураком.       Сычжуй был близок к переломному моменту. Он, должно быть, знал, что Вэнь Жохань пытал Вэй Усяня. Присутствие Цзинъи – если он продолжит сопротивляться – просто доведёт его друга до крайности.       Башня Кои.       Ляочэн.       Цинхэ.       Военный лагерь.       Лента Цзинъи.       А теперь, Хэцинь.       Сычжуй пожертвовал слишком многим; и Цзинъи потребовалось слишком много времени, чтобы осознать это. И теперь уже было слишком поздно что-то исправлять.              Сразу за пределами Нечистого Царства…       Как бы сильно Цзинь Лин ни хотел сначала проверить лагерь Ордена Оуян, генерал не повёл их туда. Вместо этого он отправился непосредственно в другие части лагеря. Именно слушая безобидные расспросы генерала Не, которые тот устраивал, отлавливая пробегавших мимо солдат, Цзинь Лин понял, что выбирал их генерал не случайно. Все эти солдаты представляли Ордены, что были близкими друзьями или союзниками Ордена Оуян.       Это заставило Цзинь Лина нервничать, поскольку эти друзья и союзники могли легко вернуться в Нечистое Царство и сообщить главе Ордена Оуяну о том, чем они тут занимаются. Тем не менее, он не слышал ни резкого топота копыт, ни шагов убегающего человека.       Вместо этого взгляды некоторых людей в лагерях были любопытными и удивлёнными. Больше из-за того, что человек, ранее известный как Цю Шоу, оказался живым и здоровым, чем из-за того, что теперь он был Не Цзунхуэем, учеником и генералом Ордена Не.       Но даже несмотря на неожиданный сюрприз, который устроил генерал Не, выглядело всё так, как будто Цзычжэня не перевезли и не спрятали в этом лагере. Наконец, когда поиски почти исчерпали себя, генерал Не и Цзинь Лин вступили в ту часть лагеря, где обосновался Орден Оуян.       Четыре стражника и несколько учеников преградили им путь. Копья стражников скрестились друг с другом, образуя искусственный барьер. Цзинь Лин нервно сжимал поводья лошадей, а вот генерал Не выглядел совершенно невозмутимым.       - Принц Цзинь и я не хотим конфликта. Вы знаете, ради кого мы здесь, - тихо произнёс генерал Не.       - У нас есть приказ, Цю-сюн… - начал один из стражников, но был прерван:       - Это больше не мое имя!       - Генерал Не…       - Где он? – не выдержав, рявкнул Цзинь Лин. - Где Цзычжэнь?!       Было ясно, что те, кто преграждал им путь, тянули время. Должно быть, кто-то всё-таки выскользнул из лагеря, чтобы предупредить главу Ордена Оуян об их появлении.       - Принц Цзинь… - нервно проговорил другой ученик.       - Пропустите их!       Стражники обернулись, как и толпившиеся за ними ученики. К нам приближался человек, очень похожий на генерала Не.       - Младший брат, - поприветствовал его генерал Не, подтверждая семейную связь между ними двумя.       Мужчина остановился и неожиданно мягко рассмеялся:       - После всех этих лет, после всего, что ты сделал… Ты смеешь так меня называть?       Цзинь Лин переводил взгляд с одного брата на другого. Генерал не ответил, а его брат взглянул на стражников и учеников, преграждавших им путь в лагерь, чуть махнул рукой, и те мгновенно разбежались.       Генерал Не перехватил повод одной из лошадей, что держал принц, и шагнул вперёд, потянув животное за собой. Цзинь Лин последовал за ним. Рядом с ними шагал человек, которого Не Цзунхуэй назвал своим «младшим братом».       - Я не одобряю твои противоестественные наклонности, генерал Не, - заявил он. - Но я также не согласен с тем, что глава моего Ордена приказал нам сделать с молодым господином.       - Что? - испуганно спросил Цзинь Лин. - Что с Цзычжэнем?       Любопытный взгляд, который он получил от младшего брата генерала Не, не ответил на его вопрос.       - Принц Цзинь, мы ценим дружбу, которую Вы установили с нашим молодым господином. Именно поэтому мы надеемся, что Вы не будете возлагать вину на наш Орден за предпринятые необдуманные действия.       Цзинь Лин слегка прищурился. Как бы ему ни хотелось ответить тирадой о справедливости и праведности, он придержал язык. Эти последние несколько недель и месяцев научили его дипломатии – или налёту таковой – больше, чем все проведённые им годы при дворе.       - Он здесь, принц Цзинь, генерал Не, - сказал мужчина, остановившись перед палаткой у полога которой стояли два вооруженных стражника.       Гнев вскипел, но прежде чем Цзинь Лин успел закричать о несправедливости происходящего, генерал Не шагнул вперёд и открыл створку. Цзычжэнь лежал на соломенной подстилке и, казалось, спал.       - Что ты… нет. Что с ним сделал отец, младший брат?       Гнев угадывался безошибочно.       Глаза Цзинь Лина расширились, когда генерал Не опустил полог и посмотрел на мужчину и стражников. Внезапно генерал сунул ему в руки повод лошади и потянулся прямо к сабле, привязанной к его спине…       - Принц Цзинь, - проговорил он, и мягкость его тона сменило гортанное животное рычание. - Бери Цзычжэня, лошадей и беги.       В мгновение ока, и даже доли секунды не прошло после того, как был отдан этот приказ, произошли две события. Первое: яростный удар меча отбросил от палатки не только стражников, но и брата генерала. Второе: невероятно странное, пугающее поведение людей, окружавших генерала Не – они просто стояли и молчали.       Цзинь Лин не стал медлить. Удар генерала Не был нанесён не для того, чтобы пролить кровь, он был наполнен силой, способной открыть путь.       Принц ворвался в палатку – на удивление продолжавшую стоять - и схватил Цзычжэня. Направив духовную энергию в руки и ноги, он быстро вынес своего друга наружу и закинул его на спину одной из лошадей. Вскочил на другую, ударил её пятками в бока и, сжимая в руках повод лошади Цзычжэня, устремился вперёд.       То и дело, коротко оборачиваясь, чтобы взглянуть на друга, который всё ещё был без сознания, он позволил коням вырвался из лагеря.              Безночный город…       Извинения уже были у него на устах, когда Цзинъи вошёл в их общую комнату, их общую тюрьму. Он больше не мог называть это место «домом», ни после вчерашнего дня, ни, определённо, после того, чему он стал свидетелем сегодня.       В нос ударил довольно сильный запах алкоголя, и Цзинъи нахмурился, а затем поспешно прикрыл за собой дверь и огляделся.       В комнате не было беспорядка, но было ясно, откуда исходил резкий кисло-сладкий запах алкоголя. Три кувшина были беспорядочно опрокинуты, а возле стола, за которым обычно работал Сычжуй, стоял четвёртый. Чашки нигде видно не было, видимо, его друг предпочёл пить прямо из горла.       Цзинъи приблизился. Сычжуй лежал, навалившись всем телом на стол. Он явно потерял сознание либо от усталости, либо от слишком большого количества вина. Чёрные спутанные волосы беспорядочно разметались вокруг его головы. Сычжуй даже не потрудился завязать их в привычный узел на затылке, чтобы пряди не падали ему на лицо. Цзинъи услышал исходящий от друга храп – необычный, поскольку он никогда не слышал, чтобы тот храпел во сне.       Сердце принца сжалось от горя и вины.       Щёки Сычжуя были неестественно красными, и от него сильно пахло алкоголем. Он видимо так напился, что заснул. Ужин принесли, но, похоже, его вообще не трогали и не выкладывали из корзины, куда его сложили на кухне.       У Цзинъи не хватило духу разбудить Сычжуя. И всё же он понимал, что не может оставить его и дальше спать в такой неудобной позе.       Вздохнув, принц присел на корточки рядом с другом и осторожно поднял его, закинув левую руку себе на плечи. Но, прежде чем поднять Сычжуя, ему пришлось убрать бумаги, прилипшие к его лицу. Только после этого Цзинъи выпрямился. Он не был уверен, возможно, это просто разыгралось его воображением, но его друг сейчас казался легче, чем в те два раза, когда он носил его на руках.       Отогнав ненужные мысли, принц отнёс Сычжуя на кровать и уложил его на бок. Затем он перешёл на другую сторону и откинул покрывало. Потом вернулся к другу и немного его передвинул, чтобы добраться до одеяла.       Было всё ещё слишком жарко, но, не зная, когда Сычжуй проснётся, Цзинъи решил укрыть его хотя бы простынёй – на случай, если он проспит всю ночь. Он был немного благодарен, что на Сычжуе не было верхней мантии.       Не зная чем ещё себя занять, Цзинъи сосредоточил свое внимание на беспорядке, который устроил Сычжуй. Сначала он взялся за три кувшина – все они были пустыми - и выставил их за дверь, где их потом заберут слуги.       Четвёртый кувшин вина почти закончился, осталась всего четверть. Как бы Цзинъи ни хотел выбросить его, он этого не сделал.       Сычжуй многое пережил, и Цзинъи знал, что ему не следует упрекать его за то, как он справляется – каким бы нездоровым это ни казалось. Вместо этого принц нашёл крышку, закрыл кувшин и поставил его на полку рядом с очагом.       После этого Цзинъи вернулся к столу. Его внимание привлёк небольшой свёрнутый пресс-папье – официальный переплёт для отчётов и тому подобного. Он видел несколько таких, когда собирал заметки для великого учителя.       Из заголовка стало ясно, что это был отчёт, который Сычжуй писал о результатах своего расследования в городе. Он отложил его в сторону, но прежде быстро пролистал, чтобы убедиться, что на страницах нет случайных пятен.       Ему никогда не приходило в голову, насколько удивительно точным и красивым был почерк Сычжуя. Оно определённо был не похож на его собственный – он знал, что даже великий учитель жаловался, что едва способен его разобрать. И он не был похож на женоподобный почерк Цзинь Лина. И в нём не было причудливых штрихов почерка Цзычжэня, которыми тот украшал свои талисманы.       Цзинъи собрал бумаги, разбросанные по столу, и сложил их в аккуратную стопку. Не ему было их читать, и его взгляд не задерживался на том, что было написано внутри.       Тем не менее, когда он протянул руку, чтобы поднять несколько упавших на пол страниц, которые ему пришлось отлепить от лица Сычжуя, Цзинъи заколебался. Он увидел иероглифы своего имени на уголке листа, выглядывающего из-под другой бумаги.       Его охватило любопытство. Он вытянул листок, на которой было написано его имя, и выронил его от шока.       Весь лист сверху до низу был исписан его именем. Штрихи одинаковые, но форма и размер разные. Чернила высохли, но выглядели свежими, как будто они были нанесены всего за час, максимум за полчаса до его возвращения.       Смысл всё ещё оставался неясен, но Цзинъи достаточно наслушался сплетен, которыми обменивались приглашённые ученики, видел, что происходит между учениками и теми, кто находился при дворе Цзинь, чтобы понять, что означает имя, снова и снова написанное на бумаге.       Он нерешительно протянул руку и осторожно, трепетно поднял листок. Под ним налип ещё один и тоже с его именем. Чернила высохли – написано было немного раньше по времени.       Потом он нашёлся ещё один лист с его именем. И еще один…       Цзинъи оторвал взгляд от бумаг и с потрясённым выражением лица посмотрел на Сычжуя. Он не осмеливался подняться с того места, где сидел, и приблизиться к другу. Он не заслужил этого, не после всего…       Он должен был сделать больше для Сычжуя. И он поклялся сделать это. Он должен был начать с того, чтобы вновь завоевать дружбу, которая у него когда-то с ним была.       Только тогда Цзинъи посчитает себя достойным той любви, которую испытывал к нему Сычжуй.              Где-то между Цинхэ Не и Цишань Вэнь…       Цзинь Лин закупорил бурдюк с водой, встряхнул мокрые руки и вернулся к лошадям. Он был рад, что Цзычжэнь нашёл время, чтобы научить не только его, но и Цзинъи элементарным основам выживания в относительной дикой местности.       Сейчас он и Цзычжэнь действительно находились в дикой местности – где-то между Нечистым Царством и Безночным городом. Он даже не был уверен, что они всё ещё на территории Ордена Цинхэ Не, учитывая, как долго, быстро и далеко он заставлял лошадей бежать.       Внимание Цзинь Лина привлёк кашель, доносившийся из-под широкого дерева у реки. Он промчался мимо лошадей и плюхнулся на землю, испачкав свою мантию до колен и ниже.       Это не имело значения; Цзычжэнь кашлял – и, что еще лучше, медленно просыпался.       - А-Лин? - прохрипел наследник Оуян, глядя на него мутными тёмными глазами.       - Цзычжэнь! – с облегчением воскликнул принц. Не выдержав всплеска эмоций, он обнял друга и принялся целовать его - в лоб, в ухо, в щёку, в нос, ещё раз в лоб…       - А-Лин.       В тоне Цзычжэня сквозила нежность. И он не пытался разорвать эти объятия или остановить бешеные действия Цзинь Лина.       К счастью, странный призрачный крик дяди Чэна в мыслях принца немного отрезвил его. Но даже тогда он продолжал крепко держать Цзычжэня, словно хотел защитить его от всего мира. Он никому не позволит снова его забрать - ни отцу Цзычжэня, ни стражникам Оуяна. Никому…       - А-Лин. Что случилось?       Голос Цзычжэня по-прежнему звучал хрипло. Цзинь Лин неохотно отпустил его и встал. Достал бурдюк с водой и вложил в руки друга, который благодарно улыбнулся и сделал большой глоток.       Принц, не стесняясь, проследил взглядом вверх и вниз по шее Цзычжэня. Он восхищался не только лёгким загаром, но и формой его шеи и тем, как она переходит в обманчиво тонкие, но сильные плечи, которые он чувствовал сквозь одежду друга.       - Ты не помнишь, что произошло? - спросил Цзинь Лин, когда Цзычжэнь вернул ему бурдюк с водой, бормоча слова признательности.       Цзычжэнь отрицательно покачал головой и спросил:       - Где мы?       - Где-то между Нечистым Царством и Безночным городом, - ответил Цзинь Лин. - Думаю, мы убрались достаточно далеко и теперь можем безопасно разбить лагерь на ночь, но я хотел бы активировать талисман «Птичий глаз», прежде чем делать это.       - «Убрались»? – Цзычжэнь нахмурился: - Что случилось, А-Лин? Всё, что я помню, это то, как один из слуг Не вёл меня в покои моего отца. Потом я проснулся здесь.       Цзинь Лин наморщил нос:       - Мы не знаем, что с тобой случилось, но я думаю, что твой отец мог быть в этом замешан. Мы нашли тебя в лагере твоего Ордена. Младший брат генерала Не сказал, что он не согласен с тем, что делает твой отец. Он привёл нас к тебе. И тогда генерал Не велел мне взять тебя и бежать.       - Младший брат Цзунхуэя?       На лице Цзычжэня отобразилось неподдельное удивление. Цзинь Лин кивнул, но не получил разъяснений по поводу этого восклицания. Сам же он не мог сказать, было ли это удивление связано со страхом или с чем-то ещё.       - Цзунхуэй тоже вмешался?       Услышав волнение в голосе друга, Цзинь Лин нахмурил брови:       - Я не хотел вовлекать его в это. Я не настолько глуп, чтобы не понимать, что само его присутствие могло бы стать причиной чего-то скандального.       - Но Цзунхуэй всё-таки вмешался.       Цзинь Лин кивнул:       - Да. Он был первым человеком, которого я встретил после того, как осознал, что жду твоего появления уж слишком долго. Я отправился искать тебя, и первым, кого я увидел, был генерал Не. Он даже не удосужился проверить комнаты твоего отца. Он отправился прямо в лагерь. Сначала к союзникам и тем, кто имеет близкие отношения с твоим Орденом. Затем в ту часть лагеря, где расположился твой Орден.       Цзычжэнь озадаченно нахмурил брови. Затем покачал головой:       - Я действительно не могу вспомнить, что произошло после того, как я отправился в комнаты отца. Прошу прощения, если я вызвал какие-то проблемы…       - Ты никогда не доставлял и не доставишь каких-то проблем, Цзычжэнь! - воскликнул Цзинь Лин, яростно обнимая его. Он почувствовал, как друг ответил на объятия и выдохнул ему в плечо. - И, Цзычжэнь, - добавил он через мгновение. - Мама и тётя Мянь-Мянь рады, что ты есть в моей жизни.       - Когда ты в следующий раз увидишь супругу Цзян, пожалуйста, скажи ей, что я благодарю её за эти слова, - прошептал Цзычжэнь.       Цзинь Лин почувствовал, как друг слегка пошевелился, и его тёплое дыхание защекотало левое ухо.       - Спасибо, А-Лин, за то, что спас меня.       Цзинь Лин невнятно промурлыкал что-то в ответ; по его телу растеклась волна тепла, а веки вспыхнули огнём. Губы Цзычжэня коснулись его уха, почти покусывая его, и тело принца немедленно отреагировало на это, что, как он знал, Цзычжэнь, скорее всего, почувствовал.       Тем не менее, наследник Оуян проигнорировал это и немного отодвинулся, пока они не оказались лицом к лицу. Крепкий поцелуй Цзычжэня в щёку был нежным. Больше ничего сказано не было.       Цзинь Лин уставился на друга, жадно осматривая его лицо, особенно губы. Его мать посоветовала ему подождать, пока он не будет уверен в том, что любит, прежде чем целовать этого человека в губы. Цзинь Лин был уверен в Цзычжэне и думал, что Цзычжэнь думает о нём то же самое. Тем не менее, мысль о том, что, возможно, стоит набраться смелости, сделать шаг вперёд и наконец-то поцеловать Цзычжэня в губы, так и не оформилась полностью.       А в следующий миг она и вовсе была прервана: Цзычжэнь приложил пальцы к его губам и с улыбкой проговорил:       - Когда мы окажемся в более безопасном убежище, А-Лин.       Цзинь Лин фыркнул, разрушая пьянящую атмосферу между ними. Он не думал, что его мысли настолько прозрачны, но для Цзычжэня они, по-видимому, были именно таковыми. Нежное прикосновение пальцев к его губам прекратилось, и принц повиновался, уважая желание друга.       Цзычжэнь был прав; они всё ещё находились в диких землях, всё ещё в возможной опасности.       - Могу ли я посмотреть через талисман вместе с тобой?       - Мне бы это понравилось, - ответил Цзычжэнь.       Цзинь Лин передал ему сумку-цянькунь. Талисман «Птичьего глаза» был вынут, а потом Цзычжэнь обнял принца, и они поудобнее устроились под деревом. Закатали рукава, прижали друг к другу точки меридианов, и потоки их энергии слились воедино. Было намного легче, чем в первые два раза. Тем не менее, прилив тепла вызвал ещё один вздох у Цзинь Лина — он никогда не собирался привыкать к этому ощущению; он собирался наслаждаться их единением каждый раз, когда оно будет происходить.       Цзычжэнь активировал талисман, и они «взлетели» в небо, воспарив над макушками деревьев. На миг у Цзинь Лина перехватило дыхание, когда в переплетении их духовных энергий он взглянул на раскинувшийся под ними лес.       Так они просидели ещё несколько минут, хотя почти сразу поняли, что никаких признаков опасности нет. Как оказалось, их импровизированный лагерь находился недалеко от руин Цинхэ, где горы отчётливо сменялись долиной, за которой начинались земли Цишань Вэнь.       Цзычжэнь, как всегда, был нежен, когда они пришли в себя. Цзинь Лин медленно открыл глаза, их запястья по-прежнему были прижаты друг к другу. Энергия всё ещё текла между ними, и в данный момент ни один из них не хотел разъединять потоки и отстраняться.       - Сколько? – спросил принц.       Цзычжэнь всегда умел прикидывать, сколько времени им понадобится, чтобы добраться до нужного места. Это очень помогло с определением количества припасов, необходимых для путешествия.       Цзычжэнь ответил не сразу, сначала взглянул на лошадей.       - Если мы будем ехать быстро и останавливаться не слишком надолго, я думаю, что мы сможем добраться до Безночного города к осеннему солнцестоянию.       Цзинь Лин кивнул. До осеннего солнцестояния оставалось всего несколько дней, и он надеялся, что Цзинъи, Сычжуй и Вэй Усянь смогут дожить до этого момента.              Безночный город…       Цзинъи проснулся именно в тот момент, когда в его голове зазвенел воображаемый гонг Облачных Глубин. На этот раз настроен он был решительно. Принц не стал задерживаться в постели и не позволил меланхолическим мыслям одолевать его.       Он был точен в своих действиях: забрал подносы с завтраком, оставленные у их двери, набрал и нагрел воду в ванне, чтобы Сычжуй мог помыться, когда проснётся – поскольку всё выглядело так, как будто тот не прикасался к вчерашней приготовленной ванне.       И только после того, как он разогрел еду, заварил чай и начал прикидывать то, что он мог бы сделать, чтобы смягчить то, чего хотел от него Вэнь Жохань, он услышал стон с кровати Сычжуя.       Он обернулся: его друг лежал, накрыв глаза ладонями. У Сычжуя, скорее всего, сильно болела голова, учитывая, сколько вина он вчера выпил. Цзинъи отлично помнил, каково это; когда-то он также страдал, после того, как в первый и последний раз напился вина.       Принц отложил кисть, которую задумчиво вертел в руке, и налил чашку чая. Ему всё равно придётся извиниться, и он сделает это, как только удостоверится, что Сычжуй чувствует себя лучше. Он также надеялся, что, возможно, друг хотя бы ответит ему, а не проигнорирует, как делал это вчера утром.       Подхватив чашку, он пересёк комнату и остановился в нескольких шагах от кровати:       - Вот, Сычжуй. Чашка чая, чтобы облегчить головную боль.       Сычжуй замер; его ладони всё ещё закрывали глаза. Долгие секунды молчания, которые пролегли между ними, были неприятными. Но когда Цзинъи уже был готов отступить и вернуться за стол, Сычжуй внезапно двинулся вперёд. Простыня, прикрывающая его, была отброшена в сторону, глаза прищурились от яркого солнечного света, заливающего комнату.       Цзинъи ждал и наблюдал, как его друг медленно поднимается и усаживается в постели. Восприняв это как хороший знак, он приблизился и протянул ему чашку чая.       На этот раз не было никакого «случайного» прикосновения пальцев к рукам. Сычжуй взял у него чашку, и принц был абсолютно уверен, что тот не прикасался к нему. Он отступил назад, а друг залпом выпил чай.       - Спасибо, - прошептал Сычжуй слегка скрипучим голосом и поставил чашку себе на колени. - Прошу прощения за то состояние, в котором ты, должно быть, меня застал…       - Это я должен извиняться перед тобой! - выпалил Цзинъи, не в силах больше сдерживать свою потребность извиняться.       Он рухнул на колени, не обращая внимания на испуганный крик друга.       - Мне очень жаль, Сычжуй! Я относился к твоим заботам, тревогам и всему, от чего ты страдал, практически безразлично. Я не осознавал, какую власть над тобой имеет этот ублюдок, и как сильно твой отец пострадал из-за тебя. Я не должен был так небрежно говорить тебе эти слова о том, что ты «не являешься обузой». Теперь я знаю, что это я обуза – и для тебя, и для твоего отца. Я не должен был эгоистично вызываться идти с тобой – ставить тебя в более тяжёлое положение, чем то, в котором ты уже находишься. Я не должен был вмешиваться. Я был слишком эгоистичен, слишком поглощён своими мыслями и не видел того, что тебе было нужно. Я плохо относился к тебе, и мне очень жаль. Я пойму, если ты будешь продолжать ненавидеть меня вечно, Сычжуй…       - Цзинъи!       Тёплые, сильные руки обняли принца, отвлекая от исповедальных извинений. Сычжуй прижал его к себе и положил подбородок на его макушку:       - Цзинъи, пожалуйста…       Произнесённые слова были душераздирающими, и на глазах Цзинъи навернулись слёзы.       - Пожалуйста, не надо, - снова пробормотал Сычжуй. - Ты не обуза…       - Я видел твоего отца, - прошептал Цзинъи, доблестно пытаясь сдержать слёзы. - Я видел его, подвергнутого пыткам. Вэнь Жохань пригрозил, что с тобой сделают то же самое. Если я не начну рассказывать ему о совершенствовании Ордена Гусу Лань. Очевидно, он хочет распечатать силы твоего отца, но я не хочу, чтобы это произошло.       - Цзинъи. - В том, как Сычжуй произнёс его имя, прозвучала жёсткость. – Не надо. Не сдавайся.       - Я не хочу, чтобы тебе было больно, - выдохнул Цзинъи.       - Я тоже, ради тебя.       - Мне очень жаль, Сычжуй, - снова извинился принц. - Я не должен был давить на тебя…       Сычжуй ослабил хватку. Цзинъи поднялся. Руки друга скользнули по его спине и легли на его руки; ощущение, вызывавшее короткое трепетание в животе.       Сычжуй держал его на расстоянии вытянутой руки, его глаза цвета бури были полны сострадания и сожаления.       - Это я должен просить у тебя прощения за то, что я сделал, Цзинъи. Ты проявил ко мне доброту, которую мало кто когда-либо проявлял в моей жизни. Принятие того, кем я был… есть. Что нечего стыдиться того, что я обрезанный рукав.       - Мне следовало сначала спросить.       Сычжуй опустил взгляд, и принц подумал, что сказал что-то не так, но мгновение спустя друг снова поднял глаза.       - Цзинъи. Ты мне очень нравишься. Я забочусь о тебе. И я хочу защитить тебя. Пожалуйста, позволь мне защитить тебя?       Сердце Цзинъи воспарило. Слёзы – более счастливые – защипали уголки его глаз.       - При условии, что и ты позволишь мне защитить тебя.       - Мм, - согласился Сычжуй, и его губы тронула лёгкая улыбка.       Цзинъи протянул руку и заключил друга в крепкие объятия. Он почувствовал, как Сычжуй провёл руками по его спине, больше не касаясь его поясницы, и притянул его ближе.       - И могу ли я попросить ещё кое о чём? – услышал он тихий вопрос, и кивнул, не желая разжимать объятья:       - Да.       Принц был доволен тем, что они сидят так близко друг к другу, даже несмотря на то, что от Сычжуя всё ещё ощутимо несло застарелым алкоголем. В этот самый момент было тепло, их согревало прощение и принятие, и ему хотелось, чтобы это продолжалось вечно.       - Пожалуйста, будь терпелив со мной, Цзинъи, - пробормотал Сычжуй. - Я новичок во всём этом.       - Я тоже, - тепло отозвался Сычжуй. - И я обещаю, что у тебя будет столько времени, сколько ты захочешь. Я хочу, чтобы тебе было комфортно.       Сычжуй не ответил, но Цзинъи знал, что ему это и не нужно. Достаточно было того, что они продолжали оставаться в объятиях друг друга.       Минуты мирного, успокаивающего молчания, прошедшие между ними, были прерваны ворчанием Сычжуя.       - Ух, - услышал принц его слова с лёгким отвращением в тоне. - Мне очень жаль. Должно быть, от меня ужасно пахнет.       При этих словах Цзинъи рассмеялся и почувствовал, как Сычжуй разжимает руки. Он сделал то же самое. Они отстранились друг от друга.       Сычжуй покраснел от смущения. Как бы Цзинъи ни хотел подразнить его из-за такого незначительного беспокойства, он сдержался. Вместо этого он взглянул туда, где за складными перегородками располагались ванны.       - Вода горячая. Я подумал, что ты захочешь ополоснуться, когда проснёшься.       - Спасибо, - с благодарностью произнёс Сычжуй, и Цзинъи помог ему подняться. - И спасибо за чай.       Принц не сказал ни слова, только осторожно подтолкнул друга к ванне. Как только Сычжуй скрылся за перегородкой, Цзинъи взял упавшую на простыни чашку и вернулся к очагу. Еду разогревать не пришлось, но Цзинъи налил Сычжую ещё чая.       Он снова сосредоточился на своих заметках, более счастливый в своих мыслях и воодушевлённый тем, что сейчас делал. Но, как бы он ни старался сосредоточиться на своих записях, ему было трудно не отвлекаться от своих размышлений. Особенно учитывая звук плещущейся воды за складной перегородкой.       Это вызвало в воображении не только запечатлевшийся в его воспоминаниях образ полуодетого Сычжуя, стирающего его мантию, но и нечто большее. Тем не менее, Цзинъи заставил себя проявить самообладание, единственное, за что его ругали многие старейшины и старшие ученики – или, скорее, за его отсутствие.       Сычжуй просил его быть терпеливым; Цзинъи будет очень стараться.       К счастью, его усилия по самообладанию были вознаграждены через несколько минут, когда за перегородкой воцарилась тишина. Послышался шорох надеваемой и собранной одежды, и через несколько мгновений появился Сычжуй. Тщательно вымытый и облачённый в новый комплект внутренних мантий.       - Можно я расчешу тебе волосы? - спросил Цзинъи, поддавшись внезапному порыву, который возник, когда он провёл взглядом по распущенным, влажным волосам друга.       Поражённый вопросом, Сычжуй остановился и уставился на принца. Затем на его щеках появился лёгкий румянец:       - Мм.       Восторг наполнил Цзинъи. Он усадил Сычжуя на подушку перед своим столом и забрал у него расчёску.       - Что это? - с любопытством спросил Сычжуй, взяв в руки листок бумаги.       Цзинъи не сразу ответил, позволив другу прочитать то, что он уже записал. Тем временем он принялся расчёсывать его волосы, осторожно разбирая узлы там, где он их находил.       - Мои мысли по поводу требований Вэнь Жоханя, - ответил Цзинъи после того, как закончил.       - Цзинъи… - встревожено начал Сычжуй.       - Я не сдамся, - заверил его принц, но не положил расческу на стол.       Он собрал волосы Сичжуя, расчесав ещё несколько узлов, которым удалось ускользнуть от него в первый раз, и принялся сооружать причёску.       - Тогда что ты делаешь?       - Вкладываю крупицу правды в ложь, - ответил Цзинъи.       Сычжуй положил бумагу на стол и слегка обернулся, чтобы посмотреть на него. Принц ослабил хватку, позволяя пальцам скользить по шелковистым, гладким, слегка влажным волосам.       - Разве нет правила Ордены Лань, запрещающего ложь? – спросил Сычжуй.       - Это правда. С определённой точки зрения.       Озадаченные глаза всматривались в его лицо, растерянное выражение ненадолго появилось, а затем исчезло. Сычжуй, казалось, нашёл для себя ответ и повернулся назад, а Цзинъи продолжил собирать его волосы.       - А что делаешь ты? – поинтересовался он, увидев, как Сычжуй взял кисть и начал что-то писать по краям бумаги.       - Хочу убедиться, что твоя «правда внутри лжи» выдержит проверку.       У Цзинъи не было слов, чтобы описать проявленную щедрость. Он знал, что его приёмному отцу – даже старейшинам и ученикам – было бы трудно принять такую ложь. Но их здесь не было. А он был, и эта ложь была всем, что он мог сделать для того, чтобы выжить.       Цзинъи знал, что в конечном итоге ему придётся понести наказание и извиниться перед своими предками и Небесами за вопиющее нарушение правил Ордена Гусу Лань. Но это будет потом.       Он закончил укладывать волосы Сычжуя в некую версию причёски заклинателей довоенных лет. Принц нашёл, что такая причёска больше подходит его другу, чем обычный верхний пучок, и надеялся, что Сычжую она понравится.       Он отступил назад и положил расчёску на стол. Сычжуй протянул руку, провёл пальцами по косам, в которые Цзинъи заплёл часть его волос, и, опустив руку, посмотрел на принца, который сел рядом с ним.       - Тебе нравится этот стиль? – с любопытством спросил он.       Цзинъи кивнул, и его охватило внезапное чувство застенчивости. Он помнил, что это был тот же стиль, который Сычжуй носил во время побега с караванщиками из Башни Кои.       - Тогда я продолжу ходить вот так.       Если бы Цзинъи мог покраснеть ещё больше, он попытался бы это сделать. Нежный, добрый и заботливый взгляд, который бросил на него Сычжуй, заставил его почувствовать себя теплее, чем он был раньше.       Но через несколько мгновений этот момент счастья стал немного более приглушённым: Сычжуй молча протянул ему бумагу. Цзинъи взял лист и кивнул, подспудно понимая, что с тем, что дал ему друг, он должен быть осторожен, когда придёт время этим воспользоваться.       Цзинъи протянул руку и взял отчёт Сычжуя. Он не читал его, но, учитывая то, что его друг сделал для Дивизии Лазурного Дракона, принц был уверен, что тот не хотел, чтобы жители Безночного города слишком сильно страдали под правлением безумного тирана.       - Ты должен представить этот отчёт сегодня, не так ли? – спросил он.       - Да, - ответил Сычжуй.       Цзинъи кивнул и положил свою руку на запястье друга:       - Тогда мы закончим его вместе.       - Мм, - решительно подтвердил Сычжуй и накрыл ладонью руку принца.