Между свечой и солнцем

             - Почему сорок восемь часов?       Это был насущный вопрос, поставленный прямо и по существу. Как бы он ни был удивлён предложением коменданта Гао, времени на то, чтобы войти и найти Вэй Усяня, Цзинъи и сына его брата, Сычжуя, в таком огромном городе было очень мало.       Почти невозможная задача.       - Потому что, несмотря на то, что произошло более шестнадцати лет назад, обереги вокруг Безночного города были восстановлены. Они довольно сильны. Сорок восемь часов - это предел, прежде чем эти талисманы почувствуют заклинателей, не внесённых в гражданский реестр города.       - Почему не ты? Почему ты не можешь вернуться?       Цзян Ваньинь был неумолим, и Сичэнь никогда так не ценил резкость тона своего друга, как в эту минуту. Хотя было бы разумнее задать вопрос в более дружеской манере. Комендант Гао, похоже, не терпел дураков и не терпел грубого тона.       Сичэнь заговорил прежде, чем комендант успел ответить:       - У нас есть опасения, поскольку наши собственные лица легко узнаваемы для жителей Безночного города.       - Моя миссия дала мне преимущество, о котором я не хочу говорить в данный момент, - ответил комендант Гао с чуть менее враждебным выражением лица. - Талисманы также могут уловить моё совершенствование, а ведь я предположительно мёртв.       Было что-то не сказанное вслух, но уловленное.       - Энергия обиды, - одновременно воскликнули Сичэнь и его брат. - Талисманы пропитаны не только духовной энергией, но и энергией обиды, - пояснил он всем остальным.       Комендант Гао кивнул, подтверждая его слова.       - У нас будет время, но не так много, главы Орденов, Ханьгуан-цзюнь.       - Посланник, скорее всего, уже нашёл способ связаться с Вэнь Жоханем и сообщить ему, что послание доставлено. Это даёт нам некоторое время для планирования. Нам просто нужно решить, какие двое из троих уйдут, а кто останется...       - Я пойду.       Его брат всегда был быстрее и сообразительнее его – голос Ванцзи прозвучал даже быстрее, чем спокойный, ровный тон Вэнь Цин. Что касается Цзян Ваньиня, он тоже не удивился, услышав его.       Острые зёлено-серые глаза Вэнь Цин скользнули к нему:       - Глава Ордена Лань?       Сичэнь кивнул. Он знал, когда нужно уступить, но всё же беспокоился за своего брата – и, как ни странно, теперь и за Цзян Ваньиня. Тем не менее, он произнёс:       - Я уступаю.       Целительница кивнула, затем указала на своего брата:       - У А-Нина есть некоторые идеи о том, как мы можем замаскировать и гарантировать, что отсутствие Ханьгуан-цзюня и главы Ордена Цзян не будет замечено в те дни, когда они уйдут.       Сичэнь взглянул на мужчину, кого большинство описывало как робкого на вид. Тем не менее, у него самого никогда не возникало такого впечатления о Вэнь Цюнлине – даже когда тот учился в Облачных Глубинах много лет назад.       У него сложилось впечатление, что, хотя Вэнь Цюнлинь говорил тихо, этот человек был таким же смутьяном, как и его сестра. Просто у него было больше терпения, чем у его сестры. Кем нужно было быть, чтобы заслужить печально известное прозвище «Призрачный Генерал»?       Затем Вэнь Цин снова сосредоточила своё внимание на Ванцзи и Ваньине:       - Это будет не похоже на то, что кто-то из вас делал, разыскивая этого идиота, когда он пропал на те три месяца. - Целительница указала на коменданта, который кивнул ей в знак уважения. - Мы с комендантом Гао обсудили некоторые идеи и то, где, по нашему мнению, Вэнь Жохань может держать этих троих.       В угасающем свете углей Сичэнь увидел, как Вэнь Цин взяла палку и начала чертить ею на землю.              Безночный город…       Влажно.       Слабый намёк остался на его губах, достаточный, чтобы ощутить покалывание, когда они раздвинулись. Созвучное с покалыванием, прокатившимся по его позвоночнику.       - Сычжуй?       Мягко и твёрдо.       Противоречие, но лёгкое соприкосновение их губ было именно таким. Это было… приятно.       - Сычжуй, с тобой всё в порядке?       Тепло.       Слегка, но вполне достаточно. Он никогда не предполагал, что это будет так. Медленно растекаясь теплом в определённой области, значительно ниже живота.       - Мне очень жаль, что я так поступил, Сычжуй…       Сычжуй моргнул, приходя в себя. Цзинъи находился дальше, на расстоянии вытянутой руки, и продолжал отстраняться…       - Нет, - прохрипел он.       Покраснел, выдохнул и не вдохнул, как будто забыл дышать – он определённо забыл – Сычжуй протянул руку. Дрожащие пальцы коснулись краёв мягкой тонкой внутренней мантии – и нерешительно схватили.       Движимый потребностью – желанием – снова ощутить эти влажные, мягкие, твёрдые и тёплые губы на своих, Сычжуй наклонился.       - Ой! - воскликнули они оба, когда их носы столкнулись друг с другом.       Их губы определённо больше не встретились. Сычжуй на мгновение зажмурился от боли, пронзившей его лицо, и отпустил, отстранился...       …как раз в тот момент, когда Цзинъи усмехнулся. Это было заразительно: смех непроизвольно сорвался с губ Сычжуя, когда он открыл глаза.       Принц потёр нос, ярко-красное пятно на его кончике указывало на точку удара. Сычжуй подумал, что у него должно быть такая же отметина.       - Попробуем ещё раз? - спросил Цзинъи и ухмыльнулся.       Внезапно смутившись, Сычжуй смог только кивнуть.       - Оставайся на месте.       Между игривым предупреждением и тем, как Цзинъи снова наклонился, прошло совсем немного времени. Голова принца слегка наклонилась, так что кончики их носов соприкоснулись.       На этот раз на губах Сычжуя не было дразнящего намёка на прикосновения. Его охватило полное ощущение тёплой, влажной мягкости. Это было совершенно чудесно.       На короткий момент Сычжуй погрузился в полное блаженство. Веки сомкнулись…       - Лучше?       Слово прошептали ему в губы, влажное горячее дыхание касалось его собственных. От близости чужих губ у него по спине пробежали мурашки. Он почувствовал, как улыбка Цзинъи стала шире…       Сычжуй открыл глаза, как только в комнату вернулась относительная прохлада. Он задыхался. Он снова забыл, что нужно дышать.       Цзинъи слегка откинулся назад, и теперь на Сычжуя смотрели глаза с тяжёлыми веками, полные озорства и счастья.       Сычжуй облизал губы, ощущая лёгкую горечь чая, который они выпили за едой…       …только для того, чтобы снова почувствовать твёрдое прикосновение губ к своим…       Снова защекотало от короткого, относительно прохладного дуновения воздуха, обдувающего его лицо…       …и снова тепло и влажно…       Он подался вперёд, желая снова почувствовать это…       …и опять, немного влажно от слюны, но ему всё равно понравилось…       И снова он попробовал чай, облизывая губы…       …и ещё раз. Сильнее. Прикосновение внутренней части его губ к чужим зубам вышло неприятным…       Сычжуй слегка откинулся назад, возможно, слишком нетерпеливо…       …и опять; слишком легко…       Ещё не совсем прикосновение, слишком похоже на пёрышко…       …и ещё раз; более решительно, но всё ещё мягко…       Именно так, как ему это нравилось…       …и снова - Цзинъи всегда начинал первым. Сычжуй едва помнил, что нужно дышать всякий раз, когда принц хоть на мгновение отстранялся…       …до внезапного хлопка! Треск углей в очаге вырвал Сычжуя из опьяняющей, блаженной дымки, в которую он впал.       Сычжуй тут же откинулся назад, быстро подняв руки, чтобы удержать Цзинъи, прежде чем эти приятные для поцелуев красные губы снова встретились с его собственными. Восхитительный воздух вокруг них упал, как камень.       - В чём дело?       Цзинъи протянул руку, но Сычжуй отвёл её и покачал головой.       - Я не могу, - заставил он себя сказать. - Я не могу, - повторил он, и сами слова придали сил его решимости. Даже если это причиняло боль.       Это не помешало Цзинъи сжать его руки. А ведь Сычжуй почти отдёрнул их. Он не мог уступить; поддаться своему желанию, своей тоске по чему-то подобному.       Это было слишком опасно.       - Не можешь или не хочешь?       Сычжуй поднял взгляд. В прекрасных глазах Цзинъи читались обида, гнев, смешанные с беспокойством.       Отвести взгляд - значит оказать принцу медвежью услугу в ответ на его откровение через действие. Отвернуться - значит ранить Цзинъи ещё больше, особенно когда он осознал, что именно показал ему друг за последние несколько дней - даже недель.       Что Цзинъи принял его, даже полюбил, и его не волновало, что он обрезанный рукав. Не говоря об этом, а лишь показывая ему своё принятие.       Цзинъи тоже был таким.       Тем не менее, это всё ещё было слишком опасно.       - Сычжуй.       Сычжуй отвернулся, щёки горели от стыда, отражая боль в сердце. Отражая тот факт, что ему не хотелось отводить взгляд, но пришлось. Опасность была слишком велика, риск раскрытия того, что произойдёт (если Вэнь Жохань когда-нибудь узнает, что Сычжуй любит Цзинъи, и Цзинъи ответил ему взаимностью), слишком мучителен, чтобы его можно было себе представить.       - Поговори со мной, пожалуйста.       Сычжуй почувствовал, как Цзинъи отпустил его левую руку, а затем услышал, как он пошевелился. Свободная рука потянулась вперёд и нежно погладила его лицо. Он остро ощущал каждый бугорок, каждое мозолистое прикосновение к его виску, к щеке и челюсти.       Сычжую пришлось приложить все усилия, чтобы не потянуться к принцу. Он зажмурился и невольно поморщился.       Это было слишком опасно.       Нежная рука упала на простыни. Сычжуй почувствовал, как воображаемый холод проникает в него, когда Цзинъи опустил и другую свою руку. Несколько мгновений спустя он услышал, как принц ещё немного отодвинулся, а затем, как тот поднялся и медленно ушёл.       Той ночью Сычжуй плохо спал. Его сердце тяжело сжималось от сожаления и разочарованной печали.              Нечистое царство…       Цзычжэнь не столько ахнул, сколько глубоко вздохнул, сердце колотилось синхронно с сердцем Цзинь Лина.       Он почувствовал, как принц отстранился – медленно, осторожно и с нежностью, от которой у него перехватило дыхание. Открыв глаза, Цзычжэнь поймал на себе взгляд тёплых тёмных глаз.       Цзинь Лин осторожно снял его запястье со своего, лёгкое прикосновение пальцев скользнуло вниз и в сторону от предплечья, щекоча Цзычжэня. Цзычжэнь не позволил ему полностью отвести руку и осторожно сплел их пальцы вместе.       Ощущение того, как их духовные энергии смешались через меридианы и в талисман, было неописуемым. По румянцу, который начал медленно расползаться по лицу Цзинь Лина, Цзычжэнь мог сказать, что и он тоже вспоминает об этом.       Их первое духовное двойное совершенствование с направлением общей энергии в сложный талисман не подготовило их к этому – духовное двойное совершенствование с направлением общей энергии в сложный талисман, который создал сам Цзычжэнь. Талисман «Птичий глаз» не был изменён для того, что они сделали, но благодаря совершенствованию Цзинь Лина они смогли точно определить нужное место и подслушать нужный разговор.       Конечно, это не помешало довольно приятному тёплому обмену энергиями через точки меридианов на их запястьях. Но именно то обсуждение, что они слышали через талисман, удерживало их прикованными к этой задаче.       - Нам нужно уйти сегодня же вечером, - заявил Цзинь Лин. - Я думаю, что у нас двоих больше шансов проникнуть в Безночный город, чем у дяди Чэна или кого-либо ещё, кто был у костра. Что бы они ни делали, чтобы скрыть своё присутствие, оно всё равно будет замечено.       - Согласен, - ответил Цзычжэнь.       Он был рад, что они пришли к единому мнению по этому поводу. Он был уверен, что сумеет создать и привести в действие талисман, который сможет повторить то, о чём чётко заявил комендант Гао, - то, как он проник в Безночный город.       Тем не менее, в данный момент, была одна загвоздка, которая могла помешать им успешно уйти.       - Будет сложно найти лошадей, и…       В перегородку комнаты Цзычжэня постучали, прервав его.       - Наследник Ордена Оуян.       Предполагалось, что Цзинь Лина разместили в соседней комнате. Независимо от того, кто выделил им комнаты, сделал он это намеренно или нет, в задней части обеих комнат была очень любопытная маленькая перегородка. Эта маленькая перегородка в половину человеческого роста разделяла две комнаты и соединяла их, когда её открывали.       Именно так Цзинь Лин пробирался в комнату Цзычжэня в течение последних нескольких дней, не выходя из своей комнаты и не позволяя стражникам и другим людям увидеть его.       Раннее утро, проведённое в тишине, свернувшись в объятиях друг друга – всего на несколько минут, потому что это было всё, что каждый из них мог себе позволить, – были на данный момент самыми счастливыми моментами в жизни Цзычжэня. Из-за их разных графиков и обязанностей в связи с возобновившейся войной и военными лагерями, разбросанными по Нечистому Царству, ночевать вместе в одной постели, как они это делали в палатках, больше не представлялось возможным.       Цзычжэнь был не против спать в одиночестве. Он не возражал против того, чтобы по утрам они лежали вместе, полностью одетые, и довольствовались тем, что просто обнимали друг друга. Почти всегда именно Цзинь Лин разыскивал его.       Цзычжэнь наслаждался и дорожил комфортом, когда его друг клал свою голову ему на грудь. Наслаждался лёгкими поцелуями на их щеках. Он был готов подождать, пока Цзинь Лин не будет готов.       Цзычжэнь понял, что, возможно, Цзинь Лин приравнивал любой поцелуй в губы к более глубокому и интимному времени вместе. Он был готов ждать этого, даже несмотря на то, что по ночам его собственное воображение иногда разыгрывалось настолько сильно, что ему приходилось утыкаться головой в подушки, просто чтобы заглушить себя и не быть услышанным.       Однако сегодняшний вечер был совершенно неожиданным.       Именно Цзинь Лин предупредил его о том, что глава Ордена Цзян, казалось бы, бесцельно бродил по Нечистому Царству. Это было немного странно, и Цзинь Лин попросил использовать талисман «Птичий глаз», опасаясь, что, возможно, между императором, главой Ордена Цзян и родителями Цзинь Лина назревало что-то опасное.       Наблюдение за происходящим с высоты птичьего полёта привело к неожиданным результатам: они раскрыли нечто совершенно иное – старшие заклинатели разрабатывали секретный план, чтобы обойти выбор, предложенный Хэцинем.       - Наследник Ордена Оуян, - снова раздался зов слуги из-за двери.       Цзинь Лин вскочил, как и Цзычжэнь. Принц скользнул к складной перегородке, за которой можно было спрятаться, а Цзычжэнь направился к двери.       Слуга Не слегка поклонился:       - Наследник Ордена Оуян, Ваш отец попросил о встрече с Вами.       Цзычжэню удалось скрыть трепет страха, пробежавший по его спине. Он кивнул:       - Пожалуйста, дайте мне несколько минут, чтобы собраться и представить себя должным образом.       Слуга снова поклонился и сделал несколько шагов назад. Цзычжэнь закрыл дверь и повернулся. Цзинь Лин вышел из-за перегородки и прошептал:       - Дай мне свою сумку-цянькунь. Я пока соберу провизию. Не заставляй отца ждать. Лучше покончить с этим раньше, чем позже.       - А что, если я не хочу? - спросил Цзычжэнь, когда Цзинь Лин подошёл к нему.       Его сумка-цянькунь и меч, - заменённый теперь на настоящий меч Ордена Оуян, - лежали рядом с его верхней одеждой.       Как бы Цзычжэнь не хотел остаться, казалось, Цзинь Лин был настойчив. Он поправил его внутреннюю одежду, и Цзычжэнь подавил желание закрыть глаза и насладиться мягким прикосновением рук Цзинь Лина к определённым участкам его мантии. В его прикосновениях и заботе чувствовалась смелость.       Закончив, принц отступил назад, даже не покраснев и не смутившись от того, что он только что сделал.       - Мы ведь дали обещание, верно? – произнёс он, протягивая руку в ожидании.       - Да.       - Тогда, я соберу провизию, оседлаю лошадей, а потом сообщу о нашем отъезде отцу и матери.       Цзычжэнь озадаченно посмотрел на него:       - Твоему отцу?       - Он ещё не проснулся. Но моя мать заслуживает того, чтобы знать. Она сама расскажет моему отцу, когда он проснётся. Это не может ждать. Сычжуй и Цзинъи не могут ждать. Ты слышал, что сказали мой дядя Чэн и остальные…       - Я знаю. - Цзычжэнь протянул руку и ненадолго сжал пальцы Цзинь Лина. - Знаю.       Потом он провёл тыльной стороной ладони по скуле Цзинь Линя, и тот ненадолго опёрся на его руку и вздохнул. Цзычжэню потребовалось некоторое усилие, чтобы не позволить большому пальцу сбиться с пути и коснуться края губ принца.       - Мы скажем им, как и обещали, а затем уйдём.       - Ты так просто это говоришь, - пробормотал Цзычжэнь.       - Потому что это так.       Упрямство окрасило тон Цзинь Лина. Во всём облике принца сквозила уверенность, и Цзычжэнь невольно проникся ею. Страх перед встречей с отцом, который всё ещё просачивался в него, немного отступил.       - Хорошо, А-Лин, - сказал Цзычжэнь и, наклонившись, поцеловал Цзинь Лина в правую щеку. - Будь осторожен.       Затем Цзычжэнь достал свою верхнюю мантию и надел её. Он посмотрел на принца, всё ещё растерянного от их духовного двойного совершенствования, слегка румяного, но уже не с упрямым выражением лица, и сказал:       - Я люблю тебя.       - Я тоже тебя люблю.       Не оглядываясь назад, Цзычжэнь направился к двери. Позади себя он услышал едва слышный скрип: Цзинь Лин забрал сумку-цянькунь и меч и снова юркнул за складную перегородку.       Цзычжэнь открыл дверь; слуга по-прежнему ждал. Цзычжэнь кивнув ему, и слуга засеменил вперёд, ведя его туда, где на территории цитадели проживал его отец.       Это была не долгая прогулка, но и не короткая. Его отец, как и многие другие главы Орденов, прибывшие вместе с императором, проживал в центральной части Нечистого Царства.       Комната Цзычжэня, располагавшаяся рядом с комнатой Цзинь Лина, находилась довольно далеко от центральной части цитадели, ближе к залам целителей. По каким причинам его не переселили жить рядом с отцом, было неизвестно, поскольку так было принято – даже во время неофициальных конференций по совершенствованию, проводившихся на протяжении последних шестнадцати лет.       Либо это было связано с перегруженностью Нечистого Царства сейчас, когда сюда прибыло столько людей; либо, возможно, с одной из странностей главы Ордена Не, которую так и не удалось до конца прояснить. Несмотря на это, он был благодарен за ту крошечную перегородку, которая разделяла его комнаты с комнатами Цзинь Лина и в то же время соединяла их.       Слуга Не остановился перед скромным на вид домом, что молчаливо указывало на то, что именно здесь в настоящее время живет его отец.       Цзычжэнь поблагодарил слугу и подошёл к двери. Постучал и получил чёткую команду войти. Он так и сделал, а потом прикрыл за собой перегородку. Отец сидел не в замысловато украшенной приемной, а в соседней с ней комнате, ещё более интересного вида - с узорами искусной резьбы по тёмному дереву, обрамлявшими потолок и мебель.       Он поклонился:       - Отец.       Через несколько секунд Цзычжэнь поднялся из поклона. Слегка раскрытая рука отца указывала на то, что ему следует сесть на предложенное место за столом. На пустое место поставили чашку чая, а чайник грели традиционным способом, а не талисманом.       Цзычжэнь сократил расстояние и сел; руки он положил себе на колени, раскрытыми ладонями вверх. Прошло несколько месяцев с тех пор, как он в последний раз видел своего отца, и казалось, что тот выглядит ещё более уставшим.       Совершенствование его отца серьёзно пострадало в конце кампании «Выстрел в Солнце», но он всё ещё руководил своим маленьким Орденом твёрдой и сильной рукой. Ученики, сражавшиеся при Молин Су и последующих битвах, были сильнейшими в своём Ордене.       Армия призывников, не занимающихся совершенствованием, также была ему знакома – фермеры, кузнецы и другие простые люди, жившие в пределах Балинга.       «Люди, - с горечью подумал Цзычжэнь, - которые никогда не должны были видеть войну и идти на неё».       Несколько дней назад он посетил лагерь недалеко от Нечистого Царства без ведома своего отца. Цзычжэнь хотел посмотреть, что он может сделать, чтобы попытаться облегчить их бремя и помочь им. Это было меньшее, что он мог сделать, учитывая те неприятности, которые он навлёк на свой Орден, помогая Цзинъи и Цзинь Лину сбежать.       Он сделал это не для своего отца – никогда для своего отца.       Отец отпил чай. Цзычжэнь сделал то же самое, хотя вкус напитка был немного странным. Он поставил чашку, объяснив привкус тем, что, возможно, и он, и Цзинь Лин за последнее время выпили слишком много крепкого напитка, пришедшего из земель Цинхэ Не.       - Я ожидаю, что завтра ты напишешь извинения своей матери, Цзычжэнь, - заявил его отец. - Ты расскажешь ей всё, что произошло, и попросишь у неё прощения. Когда ты вернёшься в Балинг, ты также будешь сидеть перед залом предков, думать о своём зле и извиняться перед предками.       - И что это за зло, отец?       Взгляд, который он получил в ответ, должен был напугать его, но Цзычжэнь уже не был тем дрожащим молодым человеком, каким был более двух лет назад – когда он безудержно рыдал и умолял отца прекратить пытать кого-то, кто ему нравился. Кого-то, кого он любил.       - Мы оба знаем, что это за зло.       Цзычжэнь ощетинился.       - Что ты делал в ночь убийства? - внезапно спросил его отец.       - Смотрел на звёзды в большом дворе, - ответил Цзычжэнь. Слова странным образом вылетели из его рта, почти непроизвольно. - Я хотел посмотреть, сильно ли они двигаются, если смотреть на север.       - И?       - Цзинь Лин столкнулся со мной, когда вышел из Восточного дворца, - произнёс Цзычжэнь. Он хотел бы промолчать, но внутри его всего распирало от странного побуждения продолжать говорить. - Мы немного побеседовали, прежде чем он пригласил меня пойти…       - О чём ты говорил?       - О путешествии на север, чтобы увидеть, как движутся звёзды. Они не двигались так сильно, как я ожидал.       Его отец сделал глоток чая, по-видимому, обдумывая его слова. Почувствовав лёгкую жажду после этого довольно странного принуждения, Цзычжэнь тоже отпил чай. Он надеялся, что его отец не будет уточнять то, что было сказано ещё…       - Это очень верно, Цзычжэнь, - пробормотал его отец, ставя чашку на стол. - Это проницательное наблюдение. Навигация по реке ведёт нас по ориентирам, но в море целыми днями ничего нет. Если звёзды не так сильно движутся, то, возможно, их можно будет использовать и в дальнейшем, чтобы вести моряка домой.       Цзычжэнь кивнул, его чашка теперь была наполовину пуста. Его отец снова наполнил её - довольно странный поступок для него, поскольку его отец обычно так не делал…       - Был ли обмен чем-нибудь ещё?       Цзычжэнь попытался держать рот на замке, но это странное желание говорить и говорить снова преодолело его волю.       - Он сказал мне: ещё дальше на север, и ты можешь просто замёрзнуть насмерть из-за такого количества одежды, которую ты носишь. Тебе понадобятся меха, и я не имею в виду шкуру тигра. Волк или что-то потяжелее.       - И каков был твой ответ?       Было такое ощущение, будто что-то выдернуло слова из его губ, когда Цзычжэнь обнаружил, что говорит:       - Я сказал: тогда, возможно, мне просто придётся взять с собой кого-то, кто знает север, чтобы помочь мне согреться.       - Как на это отреагировал принц Цзинь?       Цзычжэнь стиснул зубы и попытался держать рот на замке. Но желание снова охватило его…       - Отец! Прекрати это, пожалуйста! – сумел выдавить он, скривившись. - Останови это заклинание!..       Его отец нахмурился:       - Я не творил заклинания, Цзычжэнь. Ты заболел?       - Нет, - выдавил молодой человек, принуждение всё ещё заставляло его говорить правду.       Как только он сам это осознал, его глаза метнулись к чаю перед ним, и он услышал, как его отец сказал:       - Ты выглядишь так, словно тебя мучает жажда, Цзычжэнь…       - Нет… - оборвал его юноша и оттолкнул от себя стол, хотя это было совершенно неуважительно.       - Цзычжэнь! - строго рыкнул его отец. – Сядь, как следует!       - Нет! - успел выкрикнуть молодой человек, как раз в тот момент, когда его отец хлопнул в ладоши.       В комнату вошли двое больших, крепких парней, которых Цзычжэнь не узнал. Парни схватили его за руки и повалили на землю, их сила явно была подкреплена заклинаниями. Цзычжэнь пытался бороться, но было ясно видно, что его совершенствование перекрыто. Всё, что он мог сделать, это извиваться, глядя на отца.       - Отпусти меня! – закричал он.       Его отец посмотрел на своих учеников и приказал:       - Заставьте его выпить чай!       Была ли это судьба или небеса, смотрящие на него в этот момент, но даже ученики, несмотря на всю свою грубость, удерживающую его на земле, заколебались. Это колебание не было оправдано, поскольку выражение лица его отца стало грозным.       Он сам схватил со стола чашку и присел перед ним. Цзычжэнь продолжал бороться, пытался вырвать лицо из ужасной хватки отца, сначала сжимавшей его подбородок, а потом переместившейся к носу. Неприятный на вкус чай потёк по его губам и попал в рот, который раскрылся, когда отец зажал ему ноздри.       Цзычжэнь подавился.       Отец крепко закрыл его рот, продолжая зажимать нос. Цзычжэнь пытался сопротивляться, пытался не глотать и выплевывать чай, но не смог.       Слёзы навернулись на его глаза. Ему нужно было дышать, и он был вынужден сглотнуть. Как только он это сделал, отец отпустил его.       Сладкий воздух целовал его рот, нижняя половина лица была покрыта смесью чая и слёз. Ученики продолжали удерживать его на земле, в то время как отец сел, используя стол как опору.       - Почему… - захныкал Цзычжэнь, затуманено глядя на отца. - Почему ты так со мной поступаешь?       - Что сказал в ответ принц Цзинь? - Это всё, что ответил его отец.       Цзычжэнь закусил губу, пытаясь не поддаться принуждению. Но что бы ни было в чае, теперь у него кружилась голова.       - Он сказал: да, конечно. Просто дай мне знать, когда поедешь на север. Я хотел бы присоединиться к тебе – просто чтобы убедиться, что ты не замёрзнешь.       - Что-нибудь ещё?       Он икнул, а слёзы продолжали литься из его глаз.       - Нет, - заставило его сказать принуждение.       - Ты его поцеловал?       Цзычжэнь кивнул, усталый, с головокружением и неспособный остановить слёзы или вернуть ревущий гнев на передний план.       - Он поцеловал меня первым. Мою левую щёку. Я вернул поцелуй. До недавнего времени мы жили в одной палатке. Наше первое духовное двойное совершенствование произошло две недели назад…       - Я услышал достаточно! - грубо, сердито и с отвращением заявил отец.       Цзычжэнь замолчал. Он больше не мог тратить энергию на то, чтобы поднять глаза, измученный и всё ещё испытывающий головокружение.       - Отвезите его обратно в лагерь – осторожно. Убедитесь, что ни один из шпионов императора не увидел, как он уходит. Ни Не Цзунхуэй, ни та служанка, которую предатель называет своей приёмной сестрой. Мы не можем позволить, чтобы кто-то из них побежал к принцу Цзинь или императору.       - Да, глава Ордена, - хором ответили ученики.       - И когда вы поместите моего сына в безопасное место, приготовьте карету и небольшой эскорт, чтобы отвезти его обратно в Балинг. Похоже, я ошибался, полагая, что двор императора обуздает неестественные мысли моего сына. Я не позволю ему находиться рядом с принцем Цзинь до конца этой войны – даже если Хэцинь будет подписан.