***
— Говорят, что много людей с тобой прощалось, — рука касается холодного камня, пальцами оглаживая черно-белую фотографию, — а меня не было, — я присаживаюсь на корточки, двигаясь ближе к плите. Пустое кладбище больше не пугает. Здесь спокойно и воздух как будто чище, дышится легче. Нет ни души, лишь редкие птицы, охраняющие надгробия. Пустое небо, лес вокруг… И ты здесь. — Красивое фото, — прислоняюсь щекой к холодному камню, прикрывая глаза. Как же тихо… Я ещё раз прокручиваю в голове события последних двух месяцев, пытаясь увидеть все глазами Айгуль. Марат, первый поцелуй, дискотека, налет, изнасилование, опять дискотека, дом, школа, окно… А где я? Почему меня нигде нет рядом? Что я делала, когда всё это происходило? Чем была занята? — Я делила постель с сотрудником милиции, пока ты нуждалась во мне, — не заметив, как капнуло с левого глаза, я стираю соленую дорожку с фото. Моя слеза скатилась по щеке мертвой подруги, заставляя меня ещё больше разрыдаться. Я сама нагружала себя тяжким чувством вины, сковывающим всё тело, в попытках избавиться от всех эмоций сейчас. — Я тебе цветы принесла, твои любимые, лилии, — взгляд падает на одиноко стоящие растения в пустой вазе. Могила тоже голая совсем. Ни цветочков, ни венков, ни мягких игрушек, как на могилах других детей. Слишком одиноко. Наверное, кроме меня никто и не приходит. Вот как получается… При жизни все тебя любят и ценят, а сейчас даже скромного цветочка никто не принесет. — А помнишь, тебе очень сумка нравилась, которую мне мама отдала? Ну та, у которой замок заедает ещё? — шмыгая носом, быстро снимаю лямку с плеча, держа в руках ту самую сумку. Я ничего из нее не достаю, лишь тяну за собачку, пытаясь всё-таки застигнуть ее до конца. — Я собиралась тебе на день рождения ее подарить, но не успела. Знаешь, я оставлю её здесь. Она теперь твоя, — будто Айгуль может меня услышать, говорю и утираю слезы, опуская сумку на сырую землю. Мне так хотелось здесь что-то оставить. Так больно было смотреть на голое надгробие… — Дядя Ренат совсем страдает сейчас. Работой себя нагружает, чтоб не думать не о чем, не вспоминать. Мать пьёт, — прошел всего месяц после похорон, родителям Айгуль очень тяжело, я их понимаю, — Я зайду к ним, проведаю, — честно обещаю подруге, смотря прямо в глаза на фотографии. Я не могу поверить, что ее больше нет. Я просто не верю. Это слишком жестоко. Жизнь так просто забрала у меня самого близкого человека, размазав меня по стене. Как пережить это и собрать себя снова? — Помнишь, ты хотела большие концерты давать, песни писать, чтоб твою музыку люди по всему миру слушали? — смотря на её фото, воспоминания накрывают лавиной, заставляя тело дрожать. Такая радостная, счастливая… И, кажется, будто завтра мы снова сядем за одну парту, что-то бурно обсуждая, пойдем в столовую, громко смеясь на весь коридор, а после школы останемся у нее дома, помогая друг другу с домашним заданием. Но всё совсем не так радужно. — Прости, что не была на похоронах. Прости, что не была рядом, когда так нужна была, — поднимаясь на ноги, в тысячный раз молю прощение у подруги, шмыгая носом. Я утираю рукавом застывшие слезы, неприятно стянувшие кожу на лице. Краем глаза замечаю высокий силуэт, приближающийся сюда и спешу скорее попрощаться. — Прости меня, пожалуйста, за всё. Я приду снова в субботу, — перед уходом я целую холодный мрамор с фотографией и выхожу за оградку. Мужчина, что только что подошел, понимающе обнимает меня, и снова окутывает это чувство, когда можно скинуть всё с хрупких плеч, расслабившись, снова почувствовать себя маленькой беззащитной девочкой. Милиционер молча целует меня в макушку и выводит с кладбища под руку, придерживая, помогая не поскользнуться. Моя душа такая нежная, такая сладкая и снежная… Она не ходит на свидания — все отложила на потом… Моя душа такая резкая, и чуть изранена толпой, Твоя душа такая детская, и вдохновленная мечтой…***
В машине едем молча. В последнее время мы толком не разговариваем, да и не видимся. А то, что было в кабинете — осталось в кабинете. Все как-то резко навалилось и нам стало не до нас. Хоть Ильдар и заезжает часто, постоянно поддерживает, утешает, но выглядит эта забота сильно по-отцовски. И никакого намека на партнерство нет. Наверное, для нас так будет лучше — сохранить теплые отношения, оставшись хорошими приятелями. Так и проблем меньше. Шесть вечера. Я захожу домой, скидываю вещи и вешаю ключи на полку в коридоре. Никого нет. Прохожу на кухню, наливаю себе стакан воды и разом осушаю его. «Айгуль, зачем?» — мелькает в голове единственная мысль. Ильдар пытается выяснить причину, но пока нет никакой точной информации. Известно только то, что школьница сбросилась с 9 этажа своей многоэтажки, не оставив никакой записки. Предположительно, из-за травли в школе. Глаза случайно натыкаются на брошенную отцом одинокую пачку сигарет около окна. Ни секунды не задумываясь, проверяю содержимое. Одна осталась. Спустя несколько секунд я чиркаю спичкой, поджигая её. Удобно расположив никотиновую палочку между пальцев, подношу ее к сухим губам и пытаюсь затянутся. Затягиваюсь. Язык и горло неприятно жжёт, но я продолжаю пытаться сделать хотя бы одну тяжку без кашля. Это начинает меня бесить, но попыток не оставляю. Первый блин всегда комом. В моем случае — первая сигарета. Это же как с алкоголем, сначала нужно просто дать организму привыкнуть и выучится правильно и дозировано пить. Всего-то. Неумело стряхиваю пепел в окно и случайно тушу. Чиркаю спичкой еще раз, вновь поджигая. Дым неприятно режет по глазам, я с силой закрываю веки и жмурюсь, выпуская слезу. Ещё тяжка. Никотин наконец непривычно окутывает легкие, оседая внутри вместе с легким чувством внутренней паники. Делаю ещё одну, медленно вдыхая, пропуская ядовитый дым как можно дальше. Избегая перерыва между тяжками, затягиваюсь снова. Ноги становятся ватными, руку сковывает дрожь, а губы неприятно вибрируют. Тушу сигарету об подоконник и выкидываю в урну. Не смотря на жуткий холод, открываю окно нараспашку, проветривая. Руки тут же покрываются мурашками, а тело… Вот представьте, что ваше тело — это лампочка, и кто-то нагло стоит и играется с выключателем. Включить. Выключить. Включить. Выключить.***
— Не ожидал тебя здесь увидеть, — кричит мне на ухо, чтоб можно было услышать сквозь громкую музыку, только что подошедший Андрей. Толпа молодых ребят образуют несколько больших кругов в ярком свете прожекторов. Музыка бьёт по ушам, заставляя двигаться. — Удивлён? — мы отходим чуть поодаль, чтоб не мешать. Старшеклассник подходит ближе, робко обнимая меня одной рукой, а я продолжаю двигаться в такт музыке. — Немного, — он открывает и тут же закрывает рот, видимо, решаясь, говорить или нет, — Пойдешь со мной медляк танцевать? — неуверенно предлагает парень, спустя минуту молчания, — Сейчас будет, после этой песни, — уточняет он. Андрей хороший, правда. И потанцевать с ним не проблема. Но он же воспримет это совершенно не так. Я не хочу давать ему ложные надежды. Но и расстраивать не хочу. Вот бы кто-нибудь мне сейчас помог, не отказалась бы. — Послушай, Андрюш, — спокойно начинаю я, в голове прикидывая, как бы помягче его отшить. Музыка останавливается, а после включается другая. Более спокойная. Ди-джей объявляет, что кавалеры приглашают дам, а дамы не могут отказаться. Что за пакость! Не дав мне продолжить, Андрей хватает меня за руку и тащит на середину танцпола. Спасибо, блин. Ты подойди поближе, присядь со мною рядом, Я не могу тебя так долго ждать… Как быстро ночь промчалась, и губ слияние нежных Мне больше никогда не испытать… Парень опускает свою ладонь мне на талию, прижимая меня к себе. Я, сдавшись и показывая всем видом своё недовольство, опускаю руки ему на плечи. Мы медленно покачиваемся в такт музыке из стороны в сторону, словно косолапые медведи на скользкой льдине. Очень романтично. — Извините, молодые люди, — останавливая танец, обращается к нам непонятно откуда появившийся оперуполномоченный. Я сразу же обращаю на него внимание. На мужчине сегодня «тотал блэк»: рубашка, подчеркивающая всё, что нужно, и брюки, аккуратно севшие на бедрах. И никакого намека на форму, только очки с легкой оправой. Вот его увидеть здесь реально неожиданно. И очень радостно. Неужели это мой ненаглядный принц, который сейчас благородно вырвет меня из лап покладистого Андрея? Было бы славно. — Да, дядя Ильдар, что такое? — опуская руки с моей талии, отвечает старшеклассник. Я смотрю на оперуполномоченного взглядом, полным мольбы и надежд. И, кажется, он его считывает. — Я украду твою даму, ладно? — не дожидаясь ответа, я, чуть ли не хлопая в ладоши, подхожу к мужчине, принимая его руку. Победа! Я вас сейчас расцелую, товарищ майор! Андрей соглашается и расстроено уходит куда-то в толпу, впрочем, вообще всё рано, куда он там уходит. Главное, что уходит вообще. — Вы мой спаситель, — встав на носочки, на ухо шепчу милиционеру, не отпуская его руки. Со стороны, наверное, мы выглядим комично. Но вряд ли нас сейчас кто-то разглядит. Прожектор мигает часто-часто, отчего кажется, будто всё вокруг замедлилось, а голова идёт кругом. — Потанцуем? — улыбаясь и смотря на меня нечитаемым взглядом, предлагает милиционер. Я согласно киваю, и мы отходим подальше, к выходу, чтоб наверняка не быть замеченными. Мужчина мягко опускает широкие ладони на талию, по-свойски немного сжимая. Я закидываю руки ему на шею, прижимаясь неприлично ближе, невесомо поглаживая волосы на чужом загривке. Плавно покачиваясь в такт музыке из стороны в сторону, полностью доверившись, укладываю голову на плечо оперуполномоченному. Мужчина скромно поглаживает мою спину через ткань, положив подбородок мне на макушку. Нежно оглаживая широкие плечи, я полностью отдаюсь танцу. Как мне сегодня хочется… Только с тобою рядом быть, Скрасить твоё одиночество, только тебя одну любить… Я прошепчу тебе ласково, нежно рукою обниму… Солнышко ты моё ясное… — Я не отдам тебя никому, — продолжая строчку из песни, шепчет мне на ухо милиционер. Это было так интимно, так чувственно и нежно, что на секунду у меня сперло дыхание. Прокуренный мужской голос звучал так, будто признавался в любви. Я просто растаяла от нежности в тёплых руках, прикрывая глаза. Вот бы простоять так вечность…***
— Коля, проследи там, — обращаясь к лейтенанту, просит Ильдар, когда мы выходим из здания. Николай послушно кивает и заходит внутрь. Мороз приветливо встречает нас, оставляя легкий румянец. Снег пушистыми хлопьями опадает на землю, заботливо укрывая ее от холода. Не смотря на сильный мороз, зима сегодня особенно прекрасна. — Сейчас заедем за кое-какими документами в участок, а потом я отвезу тебя домой, — уже в машине говорит оперуполномоченный, вставляя ключ в замок зажигания. Он поворачивает его, а в аккумуляторе создается поток электрического тока, который передается на стартер. После этого стартер соединяется с мотором и вращает двигатель автомобиля. После чего, в самом двигателе начинает гореть топливо. В результате этих процессов машина заводиться.***
— Давай побудем здесь ещё немного? — прошу я мужчину, смотря прямо в глаза, в темном кабинете с единственной включенной настольной лампой. — Уже поздно, — сообщает оперуполномоченный, заботливо убирая прядку с моего лица, — не делай такое лицо, я злой дядя милиционер, — отвечает мужчина на мою попытку с щенячьими глазами. Он сейчас такой невозможный, что внутри всё сжимается и разжимается, не зная, куда направить эту энергию. Я не хочу бежать из этой сказки, я хочу остаться в ней подольше. И ваша, упёртость, Ильдар Юнусович, меня не остановит. Извините, конечно, но вы сами виноваты. Нельзя быть таким горячим. Я прижимаюсь щекой к его колючей, выпрашивая немного ласки, как самый хитрый котенок. И, имея абсолютную наглость, расстегиваю первые пуговички строгой рубашки, оголяя красивую и манящую шею милиционера. Я отлипаю от его щеки, губами припадая к разгоряченной чувствительной коже, не чувствуя никакого сопротивления. Мужчина, видимо, решил проверить, как далеко я могу зайти. Но его ставка сегодня прогорит, обязательно. Прокладывая дорожку из поцелуев, я поднимаюсь выше к щеке, оставаясь в сантиметре от желанных губ. Я слегка размыкаю свои, опаляя горячим дыханием губы напротив, застыв в ожидании. Сдавайтесь, Ильдар Юнусович, вам некуда бежать. Но милиционер не спешит действовать, он лишь выжидающе и с интересом смотрит, что будет дальше. Руки поднимаются выше, скользя по его груди, и цепкие пальцы хватаются за воротник, притягивая мужчину к себе. Я целую настойчиво, чуть наседая на мужчину. Оперуполномоченный охотно отвечает, после отстраняется, а потом вновь коротко целует, будто пытаясь что-то распробовать. Он чуть отталкивает меня, отстраняясь, но не выпускает, и смотрит с недоумением. — Ты курила что ли? — с прищуром интересуется милиционер, смотря так, будто собирается залезть мне в душу и узнать всё-всё-всё. Небольшой испуг проноситься по моей коже мелкими мурашками, а сильные руки сжимают мои локти чуть крепче, как бы требуя ответа. — Всего одну, — без тени вины признаюсь я. Лицо мужчины тут же меняется. Брови хмурятся сильнее прежнего, а руки разочарованно отпускают меня. — И что с тобой делать? — на полном серьёзе спрашивает оперуполномоченный. Но, понимаете, в комнате уже поселилось и витало чувство легкой возбужденности, поэтому я даже не задумывалась над этим вопросом. — Накажете? — шутливо предлагаю я, желая закончить эти разборки и опять вернуться к чужим губам, но мужчина смотрит без тени улыбки, будто всерьёз воспринимая и обдумывая мои слова. — Накажу. — его руки перемещаются на массивный ремень, вызывая во мне реальное чувство страха. Он вытаскивает его из петель, всё еще находясь ко мне неприлично близко, и складывает его пополам. Оперуполномоченный хватает меня за руку и ведет к сложенному дивану. Он присаживается, похлопывая ладонью по колену, как бы указывая, где расположиться. Его напор заставляет подчинится, и я, не раздумывая, молча укладываюсь животом на его коленях, сложив ноги на диван. Надежда, что мужчина просто разыгрывает меня, гаснет сразу же, как только широкая ладонь опускается на мои ягодицы с характерным хлопком. Я негромко вскрикиваю от неожиданности, но совсем не от боли. Спустя секунду колготки оказываются на полу, а вслед за ними, мужчина срывает с меня юбку, также откидывая ее на пол. Смущение пробирает с ног до головы, а кончики ушей и щеки заливаются румянцем. Я немного ерзаю, пытаясь устроиться поудобней или, если возможно, сбежать. Милиционер оглаживает красивые упругие ягодицы в одних трусиках, а после шлепает чуть сильнее, чем в прошлый раз, вызывая очередной сдавленный стон снизу. После мужчина решает полностью смутить меня, рассчитывая вызвать хоть небольшое чувство стыда. Он хочет подло оставить меня абсолютно голой, пытаясь избавиться от небольшого кусочка ткани, который прикрывал всё моё достоинство. Пальцы мужчины путаются, не справляясь, и весь его образ «злого дядьки» тут же рушится в моих глазах. Я тихонько смеюсь внизу, заботливо помогая снять с себя бельё. Брюнет берет в руки ремень, оглаживая им мягкую плоть, а после шлепает, вызывая ещё один сладкий стон снизу. Я чувствую, как что-то упирается мне в живот, и, вспомнив, что это точно не бляшка ремня, невидимая улыбка проскальзывает на моем лице. Мужчина секундно застывает, разглядывая красивые ягодицы. Его ладонь касается покрасневшей кожи, изучающе скользя ниже. Ремень тут же оказывается предательски брошен рядом с хозяином. Я глубоко вздыхаю, ощущая ловкие теплые пальцы на своей промежности. Оперуполномоченный смачивает их слюной, вновь возвращая к чувствительной зоне. На этот раз они смелее касаются кожи, спускаясь к клитору. Из груди вырывается громкий протяжный стон, когда мужчина начинает увлеченно массировать промежность, наращивая темп. Новые и непривычные для меня ощущения заставляют сердце биться чаще, а оголенные ноги сжиматься, в попытках закрыться и прекратить эту приятную пытку. Возбуждение нарастает и проноситься по телу от самых пяточек, а стоны разлетаются по пустому этажу, вызывая довольную улыбку у мужчины. Брюнет, удовлетворенный количеством естественной смазки, без предупреждения вводит первый палец, заставляя меня жмурится от не очень приятных ощущений. Он аккуратно водит им вперед-назад, надавливая на чувствительные стенки, выбивая новые более громкие и протяжные стоны. — Не больно? — заботливо интересуется милиционер, а после нагло добавляет ещё один палец. — Нет, — вместе со стоном отвечаю я, закатив глаза от удовольствия. Мужчина наращивает темп, почти доведя меня до точки кипения, но вовремя останавливается. Я слезаю с колен и скидываю с себя всю тесную ткань, демонстрируя аккуратные формы. Мужчина с желание облизывает пересохшие губы, расстегивая пуговички на своей рубашке, и встает с дивана. Он берет меня за руку, подводя к столу. Оперуполномоченный настойчиво целует мои губы, а после разворачивает и укладывает меня на своём рабочем месте. Пристроившись сзади и забрав у меня единственную опору в виде рук, властный брюнет скрещивает их на уровне поясницы, крепко сжимая запястья, заставляя меня прижаться щекой к холодной поверхности стола. Ещё один шлепок прилетает на мою ягодицу, заставляя слегка вздрогнуть. Мужчина нависает сверху, выцеловывая и покусывая мою спину. Позже он отстраняется, расстёгивает ширинку и снимает брюки одной рукой, доставая твердый и ноющий от возбуждения член, усеянный венами. Он водит головкой по промежности, не решаясь действовать дальше. Но быстро входит, как слышит вымученное «да сделай ты это уже» снизу. Оба были настолько на пределе, что мужчина кончил сразу же после нескольких толчков, не успев среагировать. Но голову настолько кружило от эмоций, что забывшись в новых поцелуях, этот момент неосторожно выскользнул из памяти.