Как бы и невзначай
аромат разливает в округе
весенний ветер…
(Ёса-но Бусон)
Он полулежал на земле, опираясь на осколок скалы. Рукоять Зангецу ощущалась под пальцами, ещё тёплая от боя. Тяжело дыша, Ичиго стирал кровь, заливавшую глаза из раны на лбу. Гриммджо валялся рядом, задевая головой его хакама у колена. Сжимал Пантеру в руке. Сквозь резкие вдохи из его груди периодически вырывался свист. Сегодня они вымотались сильнее всего за эти три дня. Всё потому, что Урахара с Йоруичи гоняли их по горам, как если бы они стали погонщиками диких мустангов. Ичиго чертовски устал быть мустангом. А после этого погонщики тактично удалились, оставив мустангов орать друг на друга, как обычно. Из-за чего они ругались в этот раз, Куросаки уже не помнил. Но зато до сих пор отчётливо видел перед глазами бешеный оскал Джагерджака, когда он вскинул Пантеру и понёсся вперёд. Работа в команде давалась им плохо. Битва друг с другом — прекрасно. После двух проведённых в бункере дней они достигли едва ли минимального успеха. Йоруичи надеялась, что хотя бы сегодня им удастся обезоружить Урахару с поправкой на её поддержку. Проще простого, говорила она. Ну, точно. Два грёбаных нинзя, работающих в команде добрую сотню лет, и… Гриммджо с Куросаки. Просто смешно. Поэтому Ичиго не удивился, когда, в момент начала их с Джагерджаком потасовки, Йоруичи устало покачала головой и с выражением величайшего разочарования на лице скрылась из виду. Рыжий не хотел расстраивать её. Но эта женщина возлагала на них слишком большие надежды. Урахара вот просто пожал плечами и пожелал удачи. Удача, конечно же, в битве друг с другом им была не нужна. Если бы Ичиго уповал на неё в своих сражениях, то даже банкая не достиг бы. А по отношению к Гриммджо подобное вообще можно было считать неуважением. Куросаки не знал, сколько они дрались. По ощущениям, несколько часов. Джагерджак выслеживал его по горам, словно охотник — добычу, и недолгие передышки превращались в новые волны сумасшедшего противостояния. Никаких банкаев и ресурексионов. Только техника и рефлексы. В конце концов, они просто свалились без сил посреди очередного манёвра. Очень плохого и медленного манёвра. Их атаки просчитала бы и уклонилась даже Карин. Слоу моушн, который они заслужили. Так и лежали, судорожно дыша. В тишине бункера казалось, что звуки их вздохов разносятся эхом повсюду. Свист Гриммджо так вообще пронзал воздух насквозь. Сегодня тот целых четыре секунды удерживал Йоруичи на расстоянии. Было… впечатляюще. Сам Ичиго не мог даже догнать её после длительного «отпуска». Боль в грудной клетке отвлекала от ненужных мыслей. О миссии, на которую уже вот-вот предстояло отправиться, а Урахара всё ещё не говорил о деталях. О том, что нужно, наверное, сходить к психологу. О том, чтобы спросить у Урахары номер Джагерджака. За эти три дня рыжий не успевал думать о чём-либо, кроме тренировок. Приходя домой, он из последних сил читал Казуи сказки перед сном, а потом и сам проваливался в спасительное небытие на всю ночь. Возможно, это было даже на руку. Задумается сейчас, и снова упадёт в ту же яму, что раньше. Поэтому он решил отложить визит в свой внутренний мир до возвращения с миссии. Как и тот томик Шекспира, что Йоруичи вернула ему так внезапно. Для таких вещей требовалось спокойствие и определенный настрой. Он хотел открыть эту книгу после того, как всё закончится. Орихиме ничего не говорила по утрам о том, что он слишком рано уходит и возвращается уже ближе к полуночи. По вечерам тоже. Только желала удачи. Ичиго был благодарен ей за тихое понимание. Она всегда каким-то интуитивным образом понимала, что ему нужно. В жизненных целях, в быту, в постели. — И как Киске… ставит тебе эти бакудо… если их так легко сломать? Удивившись внезапному вопросу, он снова провёл пальцами по лбу, чтобы убрать набежавшую кровь, и глянул вниз на Джагерджака. Тот рассматривал искусственное небо с таким видом, будто искал в нём смысл всей своей жизни. И глаза у него приняли точно такой же оттенок, как небесная краска на потолке. Сегодня без осадков. — Честно, мне всегда казалось, что он просто лапает мою грудь, — посмеиваясь, протянул Ичиго, потому что именно так Урахара и делал. — И их нелегко сломать. Только если рядом угроза. Достаточно опасная. О том, что Киске каким-то странным движением руки по спине «отключал» барьеры каждый раз, он решил умолчать. Сегодня Джагерджак, кажется, был в хорошем настроении, пусть так и останется. — О-о, так я достаточно опасен для тебя, Куросаки, — смеялся Гриммджо, закрыв глаза, пока не поперхнулся собственной кровью. Сплюнул, прокашлявшись, прямо ему на ногу. — Э-эй, совсем охренел? — Вот, значит, как… — прохрипел он, тяжело поднимаясь на локтях. Ичиго, оплакивая свои хакама, не сразу заметил чужой манёвр. От резкого давления, когда Джагерджак прыгнул на него, из лёгких выбило весь воздух, и он в шоке согнулся пополам, переворачиваясь на бок, утягивая противника за собой. Чужие окровавленные — холодные от иерро — руки шарили под шихакусё, то сдавливая, то оглаживая кожу. Совсем не обращая внимания ни на судорожный кашель, ни на попытки сопротивления. — Как он это делает? Так? Или так? — низко протянули из-за спины. — Ты чё тво-акха-кха-кха… творишь, Гриммджо?! — орал Куросаки сквозь кашель фальцетом, выворачиваясь из хватки. Прерывистое дыхание ложилось на шею, расползаясь по коже, и оседало где-то внутри, разрывая в клочья всё, что ему на пути попадалось. Ещё чуть-чуть, и оно коснётся какой-то очень важной, незримой границы. За неё Ичиго не хотелось заглядывать. Он слишком устал сегодня для новых противостояний. — То есть, ему можно тебя лапать, а мне нельзя? — угрожающе зарычали над самым ухом. Руки остановились. Ичиго только шокированно моргал. Какого чёрта сейчас происходит? Они же только что чуть не поубивали друг друга. С чего вдруг такая перемена? — Никому, блин, из вас нельзя меня лапать, — прорычал рыжий и замер в ожидании. Какая-то его часть уже приготовилась отражать удар. Но Гриммджо за его спиной молчал и… быть не может… Нос Гриммджо исследовал его шею. Каждый сантиметр кожи, не прикрытой воротом косоде. Медленно и спокойно вдыхал. Обжигающе выдыхал через секунды. — Зачем ты н-нюхаешь? — ошарашенно пролепетал Ичиго, сдаваясь. — Очень странно пахнешь… — задумчиво произнесли чужие губы ему в кожу над выступающим позвонком. — Х-ха? — Не как обычно. Что-то другое… — притеревшись ноздрями вплотную, Джагерджак особенно глубоко втянул воздух. Куросаки буквально обсыпало мурашками до самых кончиков пальцев. Он знал, как отражать удары Гриммджо в бою, даже в высвобожденной форме. Воскрешенные после многих лет молчания рефлексы уже вовсю работали. Но что делать, когда происходило… это… Ичиго не мог понять. Казалось бы, нужно вырваться и откатиться подальше, но почему-то эта мысль не пришла ему в голову первой. Первой после шока пришла растерянность. — А ты знаешь, как я пахну обычно? За ней — волнение. — Тч. Кожа, пот, цитрусы и немного мята. Он слишком устал. А Джагерджак так буднично бросил это, будто был его личным парфюмером многие годы. Будто вовсе не было странным, что арранкар, с которым его роднила только битва, в деталях мог описать запах его тела и волос. Он, конечно, кошкообразный, но всё же, это было неожиданно. Когда они постоянно катались по песку в драках восемь лет назад, ничего даже отдалённо похожего не случалось. И когда Гриммджо сказал, что может учуять адских псов, Ичиго не думал, что всё настолько… «Ты ведь хотел знать, Король», — хихикнул Широ в голове. Ичиго не хотел. — А сейчас что-то… Блять, я не могу назвать. Но это — очень вкусная хрень. От нового прикосновения к своей шее рыжий вздрогнул так, что пальцы на ногах непроизвольно поджались. — Т-твою мать, Гриммджо… — выдохнул он, чертыхаясь. Потому что волнение сменилось похожим, но более тяжелым чувством, окрасившим скулы в алый. Как только Куросаки это понял, в голове прояснилось. Он начал вырываться с удвоенной силой. Гриммджо всё же был измождён битвой, поэтому быстро разжал руки и снова откинулся на песок, позволяя Ичиго отползти. Со своей новой наблюдательной позиции у скалы он огромными глазами глядел на Джагерджака, как на сумасшедшего. Тот всё ещё посвистывал, улёгшись в позу морской звезды, будто так и было задумано. — Не смотри так, Куросаки, — протянул он расслабленно, всё ещё не открывая глаз. — Это чёртов Киске сделал, по-любому. Я бы на твоём месте осторожнее пил у него чай. И тут Ичиго вспомнил, что сегодняшний — ромашковый — как-то необыкновенно горчил. — Думаешь, он подлил мне в чай какую-то наркоту для кошек? Гриммджо насмешливо фыркнул, переворачиваясь на бок, в сторону противника. — Ага. Обычно я хочу убить тебя, а не сожрать, — сказал он и облизнул верхнюю губу. — И если я — кот, то ты — сраная когтедралка. Смех вырвался из него прежде, чем он успел задушить в себе порыв. Ичиго хохотал в голос, приложившись затылком к скале, пока кровь с его лба не затекла в рот. Джагерджак всё это время молча смотрел на него с подозрительным прищуром. — Я просто… не думал, что ты знаешь такие слова, — вздохнул наконец, Ичиго, сплюнув кровь, и посмотрел прямо в глаза напротив. Серьёзные и напряженные. Голубые волосы растрепались и теперь низко падали на лоб. Непривычно. И интересно. Ему даже шло. Однажды Ичиго смотрел на такого же Гриммджо. Много лет назад, на песке Уэко Мундо. После их судьбоносной схватки. Только сейчас тот выглядел пободрее. Трудно быть бодрым на краю смерти. — Что? — спросил рыжий, отводя взгляд. Много мыслей вызвало это выражение в голубых глазах. Ичиго редко видел его. В последний раз — восемь лет назад. Возможно, Гриммджо не нравились его шутки. Возможно, он принял эту реплику близко к сердцу, если оно, конечно, имелось. Может быть, дело было в окровавленном лице Ичиго. Всё, что угодно. Что угодно, кроме того, что Джагерджак ответил ему. — Странно видеть тебя таким. Вот и всё. Где-то в глубине его грудной клетки сжался тугой ком, останавливая на мгновение кровоток. Почему-то эти слова отозвались в сердце тоской, тягучей и горькой. В последнее время он часто стал слышать подобное в свой адрес. В последнее время он сам стал замечать, насколько давно он не был тем прежним Ичиго, оправдывая себя взрослением, заботой о семье, о том, чтобы обеспечить Орихиме с Казуи достойную жизнь, быть способным помочь сёстрам. Заработать денег, чтобы никогда не пришлось беспокоиться о завтрашнем дне. Быть нужным в этом мире. Жить человеческой жизнью. Никаких больше командировок в Общество Душ. Никаких посиделок у Урахары. Никаких драк с Гриммджо Джагерджаком. Он сам выбрал это когда-то. Другую судьбу. Другого Куросаки Ичиго. Так почему сейчас ему было так горько от одной лишь брошенной фразы этого голубоволосого подонка? Возможно, потому что этот подонок вообще никогда не видел его таким. Возможно, потому что пару дней назад Ичиго понял о себе кое-что крайне печальное. Но он на время запретил себе думать о том своём выборе. Сейчас у него есть более важные дела. Сейчас на размышления просто нет времени. Пока Ичиго осмысливал чужие слова, Гриммджо уже поднялся с земли и, опираясь на Пантеру, шагал в сторону озера с кидо-водой. — Хватит думать, Куросаки! — прокричал он, не оборачиваясь. — А то откинешься раньше времени! Голая израненная спина всё удалялась, ошмётки изрезанного комбинезона устилали путь Гриммджо, словно следы. Словно знаки, указывающие направление. «Иди за мной», — говорили они. Ичиго не знал, что найдёт, если последует туда, куда его звали. Помимо кидо-воды. Кровавые отпечатки пальцев засохли на груди, стягивая кожу чуть выше огромного горящего пореза поперёк живота. Поднимаясь, он всё ещё видел яркий голубой вдалеке. Он всё ещё думал о том, что сказал ему Джагерджак. Всё никак не мог перестать помнить мурашки от чужого дыхания на загривке. Хватит думать, Куросаки. Возможно, иногда — крайне редко — этот вспыльчивый придурок мог сказать что-то полезное. Из Зангецу вышел хороший костыль. Пожалуй, только благодаря ему Куросаки смог добраться до озера. Дорога из остатков одежды привела к Гриммджо, который уже развалился в воде, широко раскинув руки на каменном борте, имитировавшем рельеф онсэна. Да и само это озеро — или пруд? — было чрезвычайно похоже на онсэн. На онсэн в пустыне. Где-то рядом плавал его чёрный комбинезон. Ну, то, что от него осталось. Всё же, у Урахары очень странные вкусы. Либо он действительно подражал Киринджи. Ичиго даже не удивлялся тому, что скромный лавочник каким-то образом знал, как устроен целебный источник во дворце одного из Королевских Гвардейцев в другом измерении ещё до того, как попал туда. Его приближение нельзя было не заметить, и уши Гриммджо слегка подрагивали, несмотря на расслабленное лицо и прикрытые веки. Это было даже удивительно. Обычно Джагерджак, заслышав даже шорох чужих шагов, чужое дыхание, уловив запах или обрывки духовной энергии, мгновенно вскидывался, рефлекторно готовился к нападению. Но сейчас… Ни напряжённых мышц, ни острого взгляда, ни угрожающей реацу. Был бы Ичиго наивен так же, как в свои семнадцать, подумал бы, что Гриммджо доверяет ему. Но Ичиго не семнадцать. Он понимал, что просто не попадает в категорию «угроза» в своём нынешнем состоянии. Это могло бы уязвить когда-то, но теперь он лишь с облегчением скинул рваную униформу и чуть ли не комом свалился в целительный жар воды. Гриммджо лишь слегка фыркнул, то ли от брызг, окропивших его лицо, то ли от жалкого вида Куросаки, которого крайне не вовремя подвела координация. Не открывал глаз. Не сжимал кулаки. И даже челюсти оставались в покое, вопреки его обычной привычке сжимать зубы и рычать. Куросаки даже на секунду пожалел, что ему уже не семнадцать. Какое-то время они провели в тишине, пока вода не очень приятно покалывала раны, затягивая, восполняя потерянную реацу. — Он не уходит, — просто заметил Гриммджо, не меняя положения. — А? — глупо похлопав ресницами, Ичиго не сразу понял о чём идёт речь. Сквозь опущенные веки было видно, как Джагерджак закатил глаза. — Запах. «Тупица», — явно добавил про себя. Ичиго бы точно добавил. Он оглядел свой торс и плечи: раны на руках уже почти затянулись, остался только глубокий порез у груди, шипевший пузырьками и ужасно щиплющий кожу вокруг. На всякий случай он окунулся под воду с головой и провёл там с минуту. Гриммджо за это время не сдвинулся ни на миллиметр. Вынырнув, он принюхался к себе. Как ни крути, но ничего странного Ичиго не чувствовал. Очевидно, что этот специфический аромат был недосягаем для его рецепторов. — Это вряд ли тебе поможет, — фыркнул Джагерджак, приоткрыв один глаз. — Всё ещё хочешь меня сожрать? — с усмешкой бросил он, абсолютно уверенный в том, что ничего особенного не сказал, и откинул голову на точёный камень бортика. Прикрыл глаза, прислушиваясь к телу. Гриммджо несколько секунд молчал. Ичиго чувствовал на себе чужой взгляд. Острый, откровенно изучающий. Как когда-то давно, из угла чайной комнаты Урахары. Даже хорошо, что он сейчас не видел этого взгляда. В конце концов, ведь ничего такого он не говорил. — Ага, — выплюнул Гриммджо едко. — И если ты не заткнёшься, то я не ручаюсь за сохранность твоей жопы, Куросаки. Насмешливо фыркнув, Ичиго продолжал напрашиваться, сам не понимая толком, на что. Но рядом был Гриммджо. А рядом с Гриммджо его вело. — Уж свою жопу я в состоянии защитить. — Вот и проверим. Послышался всплеск, и плотность воды вокруг стала меняться. Ичиго вскинулся и открыл глаза, чтобы увидеть пустоту на месте, где Джагерджак расслаблялся ещё несколько мгновений назад. Мутно-зелёная поверхность не просвечивалась, и Гриммджо двигался где-то под ней. Внутренние течения поменялись. Ичиго ждал нападения. В конце концов, глубина здесь не больше полутора метров в самой глубокой точке, если арранкар и появится, то все возможные варианты уже ясны. Его схватило за лодыжку что-то когтистое и резко потянуло вниз. Что ж, Ичиго был готов вписаться в эту игру. Или битву. Ха. Битва за задницу Куросаки Ичиго. Рыжий погрузился под воду с озорной ухмылкой. С поля боя их противостояние переехало на, казалось бы, нейтральную площадку. Гриммджо выпустил когти. Острые лезвия прошлись по бёдрам, оставляя порезы, которые тут же начали шипеть, затягиваясь. Менее больно от этого не становилось. Худо-бедно Куросаки успел вдохнуть, но, учитывая, что очень хотелось орать от боли, для долгой борьбы под водой воздуха в лёгких явно не хватало. Оказавшись прижатым ко дну лицом, он крайне ясно это осознал. Все попытки взбрыкнуть и сбросить с себя вес противника терпели неудачу. Ичиго чувствовал, как усиливается давление на торс, будто Гриммджо сейчас пытался прижать его туловище своим, а на бёдрах снова болели раны от свежих порезов когтей. Исхитрившись, он смог повернуть голову, и тут же в поле зрения попало очертание чужой ступни, явно искавшей шею противника. Джагерджак был тяжёлым, умел в захваты и долго не дышать под водой. А ещё, кажется, он серьёзно имел в виду то, чем угрожал. Ягуары не боятся воды и умеют в ней охотиться. В одной передаче про животных, которые смотрела Юзу, говорили об этом. Ичиго зачем-то запомнил. Дыхания чертовски не хватало. Он буквально кожей чувствовал, как чужие клыки приближаются к его ягодицам. Ну уж нет. Если Гриммджо хочет исполнить угрозу, при этом утопив Ичиго в кидо-источнике, он не на того напал. Любой ценой рыжий решил выбраться. Резко оттолкнувшись ото дна ладонями, он сместил центр тяжести так, чтобы опереться на песок ступнями. Он ожидал, что когти так просто никуда не исчезнут, но, чтобы банально не задохнуться, нужно было рисковать. Голени загорелись от боли в тот момент, когда Ичиго перенёс на них вес. Но спасительная секунда, чтобы разогнуться и вынырнуть с небольшой глубины, была выиграна. — Ты распорол мне ноги, ублюдок! — заорал Куросаки, глядя на то, как расплываются по воде кровавые пятна. Но было рано праздновать победу. Раненые ноги подкосились, и Джагерджак, как бывалая акула (даром что кот), вынырнул аккурат позади него, подхватывая и фиксируя левой рукой поперёк живота. — Да что ты говоришь, — протянул он ехидно. Голос его звучал до того низко, что, будь он не так близко, Ичиго вряд ли бы различил слова. Но Джагерджак держал крепко, и говорил прямо в ухо: — Я ведь уже предупреждал, не играй со мной, Куросаки, — а вторая когтистая лапа тем временем ощупывала его правую ягодицу. Это начиналось как игра. Но теперь, когда Ичиго было плохо от боли в ногах, голова кружилась, и целебная вода не успевала латать свежие раны, новая, ставшая реальностью, опасность заставляла мозг работать на адреналине. Неужели Гриммджо реально собрался оторвать ему кусок от задницы? Чёртовы наркотики Урахары. — Ты явно не в себе, Гриммджо, — срывающимся голосом захрипел он, цепляясь пальцами левой руки за чужое предплечье. — Всё дело в этом запахе, да? На самом деле ты не хочешь этого делать. — Пха, сдаёшься? — хохотнул Джагерджак, опаляя ушную раковину. — Что угодно, только не это. Убери лапы. Может быть, его попытки давить на чужую руку возымели успех, потому что когти, вопреки довольному смеху позади, поползли вверх. Ичиго издал облегчённый вздох, продолжая обмякать в крепкой хватке Джагерджака. Свою жопу он, вроде бы, отвоевал. Было бы очень неудобно объяснять жене отсутствие этой важной части, когда она пришла бы его исцелять. Голову тянуло вниз и, опустив взгляд, Куросаки вдруг осознал своё положение. Кровь всплывала на поверхность, образовывая причудливые узоры на воде, похоже на те адские гипно-кольца из детства. Вода еле доходила ему до лобка. Ноги нещадно жгло. А съехавший с катушек арранкар прижимал его к себе сзади. — Пусти, Гриммджо, — вяло попросил он, даже не пытаясь вырываться. Новое прикосновение чужого носа к шее освежило рецепторы, и пока Ичиго пережидал ещё одну волну дрожи в теле, стараясь сильно не дёргаться, Джагерджак с упоением дышал где-то между его ухом и ключицей. Ощущения жгучей боли и странного лёгкого трепета перемешивались в теле — Слишком хорошо, Куросаки, — урчал Гриммджо, водя губами по коже. Ичиго казалось, что тело вот-вот лопнет от мурашек, посылаемых арранкаром, который, по-видимому, превращался в огромного кота прямо за его спиной. Рыжий всерьёз стал обдумывать план побега из этих странных объятий. Не хватало ещё, чтобы у этого придурка встал только от запаха наркоты. Как всегда вовремя, он вспомнил, что ягуары, поймав добычу, прокусывают ей горло, чтобы не дёргалась. И сейчас он буквально подставил свою шею сумасшедшему хищнику под зубы. А когти тем временем нащупали что-то явно интересное на его правом боку и остановились. Чёрт. Ичиго совсем забыл об этом. Два ровных шрама — один под ребром, другой у тазовой кости. И третий — пересекающий пресс в районе пупка. От чужих прикосновений все три, как по команде, заныли тупой тянущей болью. Будто бы Гриммджо только что и их распорол. Но тот лишь молча изучал кончиками когтей контуры. Затем когти исчезли, и мягкие подушечки пальцев повторили тот же путь. Гриммджо всё-таки был тёплым. Без иерро, без напускной бравады и когтей. Ичиго не знал, что сказать, поэтому молчал. В общем-то, всё было очевидно, объясняться бессмысленно. Молчал и Джагерджак, только выдохи за спиной стали громче. — Это… — всё же раздалось над ухом робкое, не агрессивное, как рыжий привык. — Твои, — подтвердил Ичиго, кивая, скорее, самому себе. Он зачем-то попросил тогда Орихиме не отрицать их. Зачем-то решил, что такое напоминание о Гриммджо Джагерджаке будет вполне неплохо иметь на теле. Ведь других шрамов от прошлых битв у него не осталось. Все стёрлись, будто и не было. Но об арранкаре с голубыми волосами отчего-то хотелось помнить. Пусть ныло и болело, пусть постоянно вызывало неприятные ощущения даже в человеческом теле. Но Гриммджо заслуживал того, чтобы запомнить его раны. Ведь сам он до сих пор хранил на себе шрам от Гетсуги. Сейчас Ичиго не смог бы всего это сказать ему. Да и незачем было. Гриммджо явно знал подобные чувства, так что был в состоянии понять. Рука, державшая его поперёк груди, ослабила хват. Пальцы, что касались шрамов, сжались в кулак. Дыхание за спиной отяжелело окончательно. Ичиго буквально кожей чувствовал, как Джагерджак закипал изнутри. — Что… — он попытался повернуть голову, отодвинувшись от арранкара, но его поймали на противоходе, и та же ладонь, что несколько секунд назад поддерживала его на израненных ногах, уже сжимала череп, с силой опуская под воду. Гриммджо снова пытался утопить его. В лечебном кидо-бассейне. — Гримм… джо… — пытался дозваться Куросаки, сопротивляясь воде, заливавшейся в рот. Но изодранные голени, собравшиеся лишь наполовину, дрогнули в бессилии, и рыжий снова погрузился с головой в горячую зелёную муть. — Думаешь, это смешно? — приглушённо рычал Джагерджак с поверхности. — Думаешь, что понимаешь меня? Хранишь шрамы от того, что ты позволил с собой сделать? Сраное великодушие от синигами! Иди нахуй, Куросаки, с такими подачками. Давление ушло, и пока Ичиго с великим трудом, поднимался на ноги, чтобы хоть что-то сказать, Гриммджо уже исчез из источника. Вода стекала с волос плотными кровавыми ручьями. Напоследок этот придурок додумался выпустить свои чёртовы когти. Ичиго еле добрался до края источника, чтобы перенести наконец вес с раненых ног и дать им восстановиться. Возможно, всё же придётся просить Орихиме о помощи. И то, что сказал этот кретин… Досада разъедала внутренности, словно кислота. Душила его, давя на горло в стремлении вылиться вовне. Грудную клетку спёрло от разочарования. — Ты всё ещё нихера меня не знаешь, Гриммджо, чтобы утверждать такое! — прокричал он во всё горло, наблюдая краем глаза, как тот выжимает восстановленный комбинезон, чтобы натянуть обратно на чистое голое тело. От его слов арранкар на секунду замер, скручивая штанину. — И ты всё ещё неотёсанный придурок, если думаешь, что я могу что-то себе позволить в битве с тобой! — продолжал он, пока кровь из порезов на голове заливала ему лоб. — И вообще не тебе предъявлять мне после стольких лет, что тебя здесь не было! В этот момент кровь настигла глаза, и он с триумфальным вдохом водолаза снова скрылся под кромкой воды. Когда он вынырнул, спустя, казалось, маленькую вечность, обратно с опустошёнными лёгкими и относительно целой головой, Джагерджака уже не было в бункере. — Вот и поговорили, — буркнул он зло, глядя на то, как его икры постепенно сшиваются по линиям когтистых росчерков, оставленных психованным нарциссом, который всё ещё какого-то хрена считал, что Ичиго смотрел на него свысока. Это было чертовски больно. Ичиго шипел от агонии, охватившей сраставшиеся мышцы и сухожилия, чуть ли не воя, насколько он отвык от этого. Гриммджо, придурок, разорвал ему ноги в лоскуты. Сделал это так просто, словно тело Ичиго было куском мяса в его руках. Словно игрался с ним. А потом держал так аккуратно, будто пытался сохранить в ладонях крупицу нестабильной реацу. Так, чёрт возьми, нежно касался шрамов. Будто не верил до конца в их существование. Тяжёлый вздох вырвался из груди. Сказать такое через столько лет… Ублюдок. «Но он ведь прав, Король, — проговорил вдруг Широ, заполняя собой пустоту в голове. — Ты позволил ему». Нет. Только не сейчас. Ичиго не хотел думать об этом ещё какое-то время. «Я готов был позволить. Эти раны появились тогда, когда я ещё…» — рыжий не был уверен, как хочет закончить эту мысль. «Ещё сопротивлялся?» — подсказал Пустой. «Можно и так сказать. В тот момент я ещё не сдался», — Ичиго звучал горько даже в собственной голове. Но честно. А Гриммджо даже не понял его. Даже не попытался. Чёртов ублюдок. Ичиго оставил шрамы из самых лучших побуждений. Это была память. А Джагерджак расценил всё так, словно Куросаки издевался над ним… Смогут ли они когда-нибудь понять друг друга? Ичиго тяжело вздохнул и поднялся на исцелённые ноги. Он уже слабо в это верил.