Мегалодон

- Хлеб наш насущный дай нам сегодня и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим. И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь, - вещал успокаивающий голос пастора. В церкви витал запах дерева и старого мебельного лака. Старики в скромной одежде сидели рассредоточено на скамейках, кто-то держал в руках Библию. В атмосфере благоговейной покорности мешался аромат ладана. Губы некоторых слегка двигались в такт произносимой молитвы, но слышен был лишь чистый, звонкий голос священнослужителя. За его спиной возвышались грандиозные органные трубы. Несмотря на свою уместность, инструмент был подобен мифическому морскому чудовищу, обитающему в мрачных глубинах океана. Как далеко нужно уйти, чтобы, будучи атеистом, оказаться в церкви? Я знал ответ, ведь эта грань неоднократно была пройдена мной. Вновь, прежде чем окунуться во тьму, я натягиваю убитые кроссовки и медленно, как слизень, двигаюсь к ближайшей церкви. Я не знаю, сколько времени прошло после стычки с головорезами. Кто стрелял и зачем? Я не могу сказать, ведь вместо того, чтобы храбро ринуться в бой, я просто в страхе сбежал. Дома, осознав свою ошибку, я предпочел принять разноцветные транквилизаторы, чтобы потушить разгорающееся чувство вины. Смесь шока, звона в ушах, жгучего страха и еще бог знает каких чувств вряд ли способствовала адекватной оценке ситуации. Проспав несколько дней, я так и не узнал судьбу Роберта. Как будто глубоко в душе я надеялся на божественное вмешательство во сне, где я мог бы увидеть сцену за закрытой дверью. Возможно, я бы стал свидетелем вылетающей пули, выпущенной из оружия Роберта, или просто пролетевшей мимо него. О других сценариях я старался даже не задумываться. После пробуждения тревожные мысли опять заполнили мое сознание, как толпа скорпионов. Естественно, после медикаментозной сонной комы новых знаний в моей голове не прибавилось. С зашкаливающими чувствами я умел бороться лишь таблетками, а в особо трудных моментах писал предсмертные записки. Папка с ними хранилась на стеллаже рядом с рабочей документацией. За всю жизнь я не выбросил ни одной записки, но никогда не перечитывал уже написанные. Ещё несколько дней я бесцельно бродил то туда, то сюда, снова вовлекаясь в роль детектива, как в те времена, когда искал Роберта. Мой верный таблеточный спутник всегда был со мной, но, возможно, именно поэтому не сохранилось никаких записей о ходе этого "расследования". Если вдуматься, я едва ли могу вспомнить конкретные места, где я плутал, за исключением окрестностей клуба Роберта - "Luna Eterna". Но даже эти воспоминания больше напоминали расплавленный пластилин, размазанный жаром, чем четкие факты из моей жизни. Возможно, в глазах пастора я выглядел, как пропащий грешник, стремящийся вернуться к богу, раскаиваясь в своих грехах. Молодой человек с темной душой, дерзко устроившийся на первой скамье у алтаря. Одетый, как бомж или последователь сатаны - капюшон, синяки под глазами, зеленоватая бледность и потухший взгляд. Я развалился на сиденье как кукла со сломанными шарнирами, будто пытался всем своим видом показать едкий бунтарский дух. На самом деле у меня просто не хватало сил сохранить ровное положение тела. Постоянный прием таблеток замедлял меня, оставляя постоянное состояние ватной усталости. Я сознательно выбрал ядовитый туман медикаментов вместо глубокого болота навязчивых мыслей и намерений. Полулежа перед взглядом священника, я молча вопил о своей всепоглощающей боли, словно утопающий, глядящий на недостижимую точку корабля на горизонте черного океана. "Заметь меня, забери мои страдания, исцели меня. Помоги мне!" - неустанно звучало в моей голове, когда серость разума слегка поднимала плотные шторы, пропуская внутрь крохотный луч света. - Хотите исповедоваться? - статный, гладко выбритый священник осторожно коснулся моего плеча. Вместо утвердительного ответа, я молча скатился со скамейки и поплелся к выходу, игнорируя его реплику. Тупо, ведь я сам сидел и заявлял о своей боли. Смешно, но факт того, что меня заметили, как будто уже унес часть страданий прочь. Взвесив ситуацию настолько, насколько был способен мой затуманенный разум, я заключил, что никакая исповедь не принесет мне успокоения и тем более решения проблем. Нужно делать все своими руками. - Господь не дает на душу бремя, которое она не в состоянии нести, - мужчина повысил голос, но без агрессии, произнес мне знакомые слова. Осторожно обернувшись, чтобы убедиться в реальности происходящего, я встретил сочувствующий взгляд его чистых глаз. В них было отечески доброе понимание и беспокойство, но ни малейшего осуждения. Невольно вспомнил своего отца и его постоянно уничижительный взгляд. Не выдержав, я закурил, лишь вдохнув прохладный уличный воздух. Рядом стоящая на крыльце монахиня поморщилась и уже открыла рот, чтобы сделать замечание о курении на территории храма. Однако, столкнувшись взглядом с моими мертвецкими глазами и бегло оглядев удручающий внешний вид, она лишь неловко улыбнувшись поспешно уходит. Интересное место, в божьей обители будто действуют свои правила и устои, отличные от внешнего мира обывателей. Те же люди, что увидев твое плачевное состояние в метро или на улице и пройдут мимо, в церкви старались помочь и ненавязчиво позаботиться. Именно этим религия меня привлекала, предоставляя мгновенное избавление от гнетущего чувства одиночества. Создавалось впечатление, будто малознакомые люди на самом деле ближе некоторых друзей. Учитывая мою неспособность устанавливать глубокие человеческие связи, посещение церкви приносило ощущение близости, хоть и мгновенной. Потушив сигарету о тонкий слой снега на перилах крыльца, я спрятал мокрую пачку в карман куртки и продолжил свой неторопливый слизневый путь. Врач посоветовал вести дневник, чтобы структурировать беспорядочные мысли и лучше понять себя. Однако, пока я только и могу, что литрами изрыгать из себя боль и мрак на белоснежные электронные страницы, безбожно марая их первозданную чистоту. Все мои ошибки теперь навечно записаны и сохранены в облачном хранилище под моим именем. Несмотря на защиту паролем, меня часто преследовало чувство, что любой желающий может взять и запросто прочитать про описанную здесь жалкую жизнь. Я полз на полусогнутых ногах совершенно не обращая внимания на дорогу. Главное не домой, не в клетку одиночества и неизвестности. Яркий неон вывесок пробивался сквозь пелену невыплаканных слез, но вместо четкого пейзажа города я видел лишь всполохи ярких цветов в черноте. Даже не глядя, даже по запаху, даже наощупь, даже после смерти, мой призрак припрется в злосчастный "Luna Eterna". Клуб, что стал храмом и материальным подтверждением моей связи с Робертом. Трудно сказать, на что я надеялся, пытаясь пройти через фейс-контроль, имея на себе лицо Курта. Того самого Курта, которого охранники почти убили здесь месяц назад. Огромная рука резко и без церемоний оттолкнула меня от входа. - Пиздуй, пока ноги на месте, - сквозь зубы процедил лысый охранник, похожий на Шалтая Болтая. Я сдавленно рассмеялся в ответ, на этот раз не испытывая ни капли страха. Неистовая злоба искажала лицо Шалтая, он оскалился и, без всякого предупреждения, с размаху ударил меня в лицо. Не устояв на ногах, я упал в лужу. Хрупкий слой льда треснул под моим весом, но минусовая погода спасла сухость моих штанов. Жалкая картина, но меня совершенно не волновал внешний вид. Сегодня, как и месяц назад, я пришел за ответами. На месте моего носа возвышался раздавленный бордовый холм, едва напоминающий нос. Теплый шарф мягко окутывал мое лицо, и я не сразу понял, что это просто тепло растекающейся крови. В тот момент я не чувствовал боли, не слышал бесполезных реплик лысого, я просто смотрел на сине-фиолетовое небо без единой звезды, и слезы неудержимо капали из моих глаз. Я был жалким червяком, неспособным защитить единственного для меня дорогого человека. - Курт! - до боли знакомый голос доносится из-за спины Шалтая, - пустите меня, пустите, блять! Вытерев слезы и размазав кровь по лицу, я с трудом смог сосредоточить взгляд. Роберт. Глубоко в душе я верил в его невредимость. Во все предыдущие дни, когда я приходил сюда в транквилизаторном тумане, я наблюдал издалека за входом в клуб. Если бы я знал, что мой разбитый нос вынудит Роберта явиться, давно бы сам приложился к первой попавшейся кирпичной стене. Из здания высыпала толпа охранников, пытаясь безуспешно затолкнуть бушующего Роберта внутрь, но в этот раз он истошно сопротивлялся, словно хищная птица против стаи волков. Игнорируя численное и силовое превосходство врага, он вкладывал всю доступную мощь в каждый удар, пытаясь пробиться сквозь охранников. - Отойдите! Не трогайте! - Роберт надрывно кричал, обращаясь ко всем и никому конкретно, но его приказам не спешили подчиняться. - Роберт, успокойся, ты же знаешь, что ты не наш начальник? - один из охранников пытался достучаться до Роберта и вернуть его в чувства. Но в глазах беркута пылал ад, он извивался, как гадюка, схваченная руками охотников. Один из мужчин осторожно наклонился к Роберту и сказал что-то успокаивающее, положив руку ему на плечо. Роберт в ответ лишь безумно улыбнулся и плюнул в лицо собеседнику, после чего по зверино заорал, продолжая свою одинокую битву. По моей коже пробежала дрожь, сравнивая картину месяц назад и сейчас, я ясно осознавал, что стал причиной того, что Роберт был готов распять себя на кресте, лишь бы с моей головы не упал волос. Мне стало стыдно за то, что я не согласился держаться от него подальше после той нашей ночной встречи после моего избиения. Хотя я понимал, что, накапливая всю свою жизнь в себе силу воли для этого решения, я никогда бы не смог его принять. От этих мыслей становилось особенно горько, наблюдая вживую за последствиями своих решений. Даже сейчас, взглядывая на разворачивающееся ужасное действо, я погружаюсь в сладкие мысли. Взгляд на лицо Роберта вызывает во мне дрожь, пронизывающую глубоко внутрь. Я проваливаюсь в выдуманный мир, где, победив охранников, Роберт страстно целует меня, а я без остатка растворяюсь в этом вампирском поцелуе. - Курт! - последний хриплый крик Роберта доносится до моих ушей, прежде чем море охраны поглощает его внутрь "Luna Eterna". Моим фантазиям не суждено исполниться. После ухода Роберта, внимание охраны снова обращено на меня. На улице у входа стоит десяток крепких мужчин, лица которых горят презрением, направленным ко мне. В их глазах я - вредный, живучий таракан, мешающий спокойно жить. Мужчины медленно двинулись в мою сторону, не проронив ни слова. Если я умру, станет ли Роберту легче? Мне хотелось верить, что да. Не сейчас, не через неделю, но, может быть, через год. Этого было бы достаточно. Черные блестящие ботинки вновь оказались близко к моему лицу. Дежавю. Я инстинктивно зажмурился, ожидая удара. Но его не последовало. - Соблюдайте дистанцию, господа, - зазвучал спокойный, но безапелляционный голос. Открыв глаза, я обнаруживаю перед собой Пола. Монументальная фигура возвышается в шаге от меня, выстраивая непреодолимую защитную стену между мной и охраной клуба. Он не похож на оскаленных головорезов с задранными рукавами, но в его строгом виде читается опасность. - Ты пришел один за этим щенком? Надо ли напомнить, где мы находимся? - фраза Пола не смущает Шалтая. - Кто сказал, что я один? - Пол еле заметно ухмыляется, наслаждаясь предстоящим представлением. Невозмутимый аристократ медленно поднял правую руку в локте, отдавая команду кому-то невидимому в непроглядном сумраке. Я ожидал появления отряда ниндзя с катанами наперевес, готовых устроить кровавую бойню. Вместо этого на лбах охранников мгновенно появляются маленькие красные лазерные точки. Снайперы. Удивительно, я насчитываю не менее пяти точек. Меня охватывают сомнения: знаю ли я этого Пола? Может быть, передо мной просто его брат-близнец. Можно было лишь теряться в догадках, строя теории откуда у бизнесмена такая сумасшедшая мощь и моральное право на ее открытую демонстрацию. Пока уверенность в лицах охранников исчезала, словно ее сдуло сильным порывом ветра, я осторожно поднялся на ноги. - Курт, в машину, - Пол, будто спиной уловив мои движения. Я почувствовал себя подростком, которого из очередной передряги забирает влиятельный папа. Несмотря на то, что я ненамного младше Пола, не смог бы отказаться от похожей фигуры в качестве отца. Несмотря на холодность и безэмоциональное лицо, Пол оставался человеком, для которого ответственность и долг не были пустым звуком. Такой родитель всегда был бы понятен в своем поведении, не вызывая у ребенка замешательства и внутренних конфликтов. »»————-　　————-«« Ночная дорога окутывала неловкой тишиной салон "Теслы". Хотя, Пол выглядел как всегда неприступно аристократически, я всё-таки заметил волнение в его поведении. Вместо того чтобы включить автопилот на шоссе, он предпочел управлять машиной сам, словно хотел занять руки и ум. Серия странных событий не предоставляла мне никаких подсказок о том, что мучало его мысли. С того момента, как мы покинули место происшествия, Пол молчал. И я тоже. Но это не значило, что у меня не было вопросов; на самом деле, было наоборот. После встречи с Робертом, после стольких лет, моя жизнь стала набором вопросов и ситуаций, которые даже трудно представить в самых безумных фантазиях. Раньше меня интересовала судьба Роберта, но теперь массив вопросов стал кучей муравьев, которые постоянно раздражали мою кожу, заставляя беспрерывно ментально чесаться. - Пол, слушайте, а что всё-таки происходит? - мое журналистское любопытство не могло долго терпеть этого напряжения. - Курт, вы в опасности, - Пол выдержал непродолжительную паузу, - и после того наглого вторжения в их святыню, я тоже на прицеле. - Жаль, что у вопросительного знака нет определенного звука, сейчас он был бы уместен как никогда, - вновь ничего не поняв, пробубнил я. - Курт, я считаю некорректным давать вам ответы на такие вопросы, - он перевел взгляд на мое сидение, - вы сейчас не трезвы. Я даже не заметил, как блистер валиума* выпал из кармана и теперь красовался на всеобщем обозрении возле моей ляжки. 『*Валиум- лекарственное средство группы бензодиазепинов, нашедшее широкое применение в медицинской практике. Препарат обладает седативным, снотворным, противотревожным, противосудорожным, миорелаксантным и амнестическим действием. Усиливает действие снотворных, наркотических, нейролептических, анальгетических препаратов, алкоголя. Приём диазепама длительное время может привести к зависимости от препарата.』 - Это лекарство, - я стыдливо сунул в куртку полупустую пластину. Пол еле заметно ухмыльнулся в ответ. Конечно он был в курсе, что никто не пьет по столько таблеток за раз. Однако, я заключил, что сейчас не совсем подходящий момент для оправданий. Да и вообще, не обязательно Полу знать о моих личных причинах приема транквилизатора. - Куда мы едем? - в моей жизни оставалось все меньше и меньше достоверно известных мне фактов. - К вашему отцу, - Пол заметил спектр эмоций исказивших мое лицо после этой фразы, - у него есть некоторые ответы, а ещё, если бы не он, вы бы уже вероятно стали угощением для трупных насекомых.