Лекарство от бед

Про мои заслуги позже узнали ребята. Я вообще не рассчитывала на то, что это вызовет у них бурю таких эмоций. Может, потому что не до конца понимала прелести жизни, если действительно хочешь быть врачом. Хотя, признаюсь, даже не имея такого желания, я еще долго вчера ночью не могла уснуть. На меня через сон пялились эти зеленые глаза, совершенно не враждебные, спокойные. Может даже умиротворенные? Нет. Такое описание больше подходит мертвому человеку, а тот, как оказалось жив-здоров. Ну и хорошо, что этот кошмар кончился. А то всю ночь ворочалась, думала о том, что этот парень мне адресовал свои последние слова, а я даже ничего в ответ не сказала. Хотя, с другой стороны, зачем мне вообще ему что-то говорить? Слишком долго я об этом думаю, надоело уж. На следующий день я встретилась с ребятами в нашей каморке перед рабочей сменой. Солнце ещё даже не поднялось, а мы уже находились внутри здания. Юра и Света встретили меня с неожиданным интересом. Парень выкуривал сигарету, но когда увидел меня, то мигом выкинул её. Окно тоже закрыл, будто припоминая наш вчерашний разговор. На моем лице появилась улыбка. Было забавно наблюдать с какой скоростью все это совершает Юра. — Доброго утра, товарищ-спасатель-людских-жизней! — он произнес это нарочито громко и вытянулся по стойке «смирно», как струна. — Доброе-доброе, — протянула я. — Уже узнали, да? — я накидываю на себя белый халат и собираю волосы, чтобы не мешали. — Конечно, герой ты наш! И ждем подробного рассказа, — Света обаятельно улыбнулась, поглядывая то на меня, то на Юру. — Да нечего там рассказывать, чего вы завелись-то? — проговариваю я. — Жалеешь для нас рассказа, да, Лера? — будто разочаровавшись во мне (а может и не будто) качает головой парень. Его светлые волосы скрываются под медицинской шапочкой и я невольно думаю о том, что мне стоит поступить также. — Это не дело, подруга! — подключается Света. И мне приходится рассказать им то, что они просят. Только вот специально забываю упомянуть про мальчишку в окне. Это было, конечно, странно, но я сразу догадалась, что это один из друзей зеленоглазого пациента. К концу оба остаются довольными. Света не перестает шутить о том, что тот незнакомец, похоже, влюбился в меня, раз только на мне сконцентрирован и был. Да, я бы на её месте шутила бы точно также, поэтому не видела смысла обижаться. — Интересно теперь посмотреть на этого красавца. В какой же он палате? Не узнавала? — допрашивает меня Света. — Я только пришла. Вчера я волновалась лишь о том, как домой быстрее добраться, — отвечаю я, нацепив на себя медицинскую шапочку, прям как у Юры. Наверняка она делает меня менее симпатичной, но это не так страшно, как казалось на первых курсах. Уже даже привычно. — Надеюсь, вы еще встретитесь, — мечтательно произносит подруга. — Если это бандит какой-то, то лучше пусть не встречаются. А то положит на неё глаз. Потом бегай и оглядывайся, как бы что не случилось, — сдержанно комментирует Юра. На лице у меня появляется неподдельный страх. Если все действительно так, то остается молиться, чтобы это был не какой-то бандит. А если и бандит, то после наркоза, я надеюсь, он меня забыл. Вскоре нас разогнали. Рабочая смена началась. Мои мысли уже не держались за того пациента, ребята просто напомнили о нем. Но после того, как я им поведала о своем «геройстве» (хотя я очень неохотно бы назвала это геройством), тот парень только и делал, что крутился у меня в голове. Я даже когда палаты проверяла, все вглядывалась в лица, лежащих на койках. Вдруг это тот незнакомец лежит? Я не искала встречи, но мне было до безумия интересно вновь взглянуть на него, может даже поинтересоваться о самочувствии. Гнать, гнать, гнать эти мысли нужно, а не думать как бы случайно встреться с этим бандитом. Симпатичным бандитом. Да и вообще. С чего я взяла, что он таковым является? Потому что Юра предупредил? Теперь мое любопытство возросло еще больше. Мне захотелось разузнать кто он такой вообще. Может простой парень, неизвестно же что случилось и почему оказался в больнице. «Ага, Лер, с побоями, кровью и с какими-то парнями.» — говорил голос разума, убеждая, что зеленоглазый пациент не так прост. — Краснова, в каких облаках витаем, а? — на землю возвращает строгая Татьяна Альбертовна. — Ой, простите, — я оглядываюсь по сторонам, замечая, что давно прошла палату, в которую мне нужно было зайти. — По всем палатам прошлась? Поменяла капельницы? Уже время. Татьяна Альбертовна была высокой женщиной с выразительными бровями и короткой стрижкой. Под её строгим взглядом мне невольно пришлось поежиться. Я уважала эту женщину. Она всегда была снисходительна к нам, студентам, и не требовала чего-то невозможного. За это её и прозвали «Аленьким Цветочком». Но это между нами, студентами. — Последняя осталась, — спокойно отвечаю я. Вижу, как она удовлетворительно кивает головой и мысленно выдыхаю. — Краснова, про вчерашнего пациента хотела поговорить, — говорит ровным тоном она, в то время, как мое сердце готовиться выпрыгнуть из груди. Знала же, что просто так это не оставят. — Я сделала что-то не так? — промолвила я. Хотя первый вопрос, который я хотела бы задать был совсем другой. Я еле удержала себя, чтобы не произнести это вслух. — Нет, все так, — аккуратно начинает она. Я чувствую, как тревога во мне растет с новой силой. — С сегодняшнего дня на тебе еще несколько палат. Медсестры в отпуск уходят, работников не хватает. — Хорошо, — непонимающе говорю я. — А что с пациентом, который вчера прибыл? — Он как раз в тех палатах числиться. Ему после операции повышенное внимание требуется. Будь добра проследить, — быстро произносит Татьяна Альбертовна, словно нехотя. Я киваю головой, но её это, видимо, не устраивает. — Только никаких интрижек, Краснова. Нам тут такое не нужно. — Да что вы… Даже не думала! — То-то он после наркоза о симпатичных медсестрах упоминает, — фыркает Татьяна Альбертовна. Я заливаюсь краской, опуская голову вниз. Какой стыд. Но я же в этом не виновата! — Хорошо, будет сделано, — коротко отвечаю я. Она проходит мимо меня, а я так и остаюсь на месте, просверливая взглядом пол. Не хватало, чтобы еще все в больнице узнали о каких симпатичных медсестрах тут говорит этот герой сопливого романа. Нужно будет твердо разграничить общение между нами. Буду игнорировать, тогда точно отстанет. С чего я вообще взяла, что он приставать будет? Уже нафантазировала себе… Его, наверняка, при смерти бред хватил, вот его взгляд и застыл на мне. Ладно, хорошо, что жив. Остальное само решится. Я заглядываю в оставшиеся палаты, меняю некоторым капельницы и ухожу. Остаются лишь те, дополнительные, о которых говорила Татьяна Альбертовна. Я долго мнусь перед тем, как зайти в палату. Я знаю, что там лежит зеленоглазый пациент. Дело доходит до того, что на меня начинают уже странно коситься в коридоре. Как же все-таки глупо я выгляжу и веду себя! Моя рука тянется к ручке двери, но я не успеваю ничего сделать. Передо мной она сама открывается и первым дело я вижу мужскую грудь. Поднимаю взгляд выше и замечаю… Того самого парня! Ему не разрешено вставать с постели еще, как минимум, пару дней! Что за дурак такой? — Что вы делаете? Немедленно вернитесь обратно! — сквозь зубы говорю я. — Дамочка, мне срочно требуется… — он не договаривает. Его взгляд опускается на меня. Парень замирает, не продолжая своей речи. Прежде, чем он захочет прокомментировать что-то про меня, я заталкиваю его внутрь. — Я думал больше никогда не встречу тебя, прекрасная медсестра, — юноша не ложится в постель, все так же стоит, держась за бок. Признаться, стоя на ногах, он оказался в разы больше, чем я его себе представляла. Я даже не знала, как его теперь уговорить лечь обратно в постель. Но рефлексы сделали все за себя. Пациент даже не сопротивлялся мне. Он лег обратно, наблюдая за тем, как я подключаю обратно все аппараты, которые находились у его койки. — Вы перенесли тяжелую операцию, могли умереть. Так халатно обращаетесь со своей жизнью! — сама себя не узнаю. Обычно я менее эмоциональна, но сейчас не понимаю что происходит. — Я бы не умер, — твердо отвечает парень, чуть покосившись в сторону моих рук, которыми я умело пыталась вернуть все на свои места. — Вы так уверены? — спрашиваю я, приподнимая брови от удивления. — Да, уверен. Разве уверенность — это плохо? — несносный пациент склоняет голову и улыбается. Я невольно замечаю, что он очень красив, когда так делает. — В вашем случае — да, — хмурюсь, стараясь всем своим видом показать серьезность. — Лучше быть уверенным, что выживешь, чем уверенным, что умрешь, — продолжает тот, будто желает меня заговорить. Я ничего ему не отвечаю. Проделываю все необходимые действия и собираюсь уходить, как можно скорее. На удивление, он больше не старается заговорить со мной. Может, так будет лучше. Нет, точно! Так будет лучше. Я уже поворачиваюсь, чтобы выйти из палаты, но меня останавливает его голос: — Избегаешь моего взгляда? — Нет. — Отчего же не смотришь? — Не хочу. Все это проговариваю стоя спиной к нему. Будто какая-то сила не позволяет мне взглянуть в его зеленые глаза, да даже на него самого. Виню себя за такую несмелость. И благодаря этому убеждаю себя в том, что лучше перед уходом обернуться. — С кровати не вставать, вам нельзя. К вам еще будут заходить врачи, имейте ввиду, — предупреждаю я, глядя ему в глаза. Он усмехается, словно его позабавил мой жест. — А ты когда? — ровным тоном отзывается парень. Я глубоко вздыхаю и закатываю глаза. Ну началось. Лучше уйти прямо сейчас. Так я и поступаю. Радуюсь, что теперь можно на какое-то время забыть о том, что мне нужно заходить в эту злополучную палату. Как я ошибалась, думая, что проводить время в ней почти не буду.