Я подарю тебе звёзды

Меня сажают на лавку у стены рядом с кабинетом. Забираюсь на нее с ногами, притягивая колени к груди и закрывая лицо. -Привет!-поворачиваюсь на голос, рефлекторно стискиваю колени руками. Передо мной высокий шатен со светло карими глазами и доброй улыбкой, одетый в короткий белый халат поверх черной футболки. Это и есть мой врач? А я думал медицина как и школа чертовски состаривает. Он не выглядел опасным, хотя это не показатель. Все маньяки и извращенцы милы и обаятельны, способны вызвать доверие и симпатию, а как останешься с ними один на один в запертом помещении, их улыбка из доброй тут же перекрасится в ехидную и победоносную, и они будут получать ни с чем не сравнимое удовольствие от факта твоей беспомощности и вида твоих слез. Мысленно рисую этого парня в том подвале на месте всех этих...Этих! От сего шедевра нервная волна дрожи пробегает от кончиков пальцев на ногах до самых плеч. -Здрасьте...-говорю почти себе под нос. Голос еще не вернулся полностью. Горло адски болит как и все остальное тело. -Даня? Правильно?- незнакомец садится рядом. Отстраняюсь. Дистанцию держи, а то хрен тебя знает... Киваю на его вопрос. Его взгляд пронизывает меня до глубины души, перетекает от глаз к длинной черной, красной у конца, пряди, которую я нервно закручиваю пальцем, а от нее вниз по предплечью, изучая многочисленные шрамы от лезвия. Вот, чего уставился? Жрать что ли меня собрался? -Хорошо. Я Максим Андреевич, твой лечащий врач. Идем, найдем тебе место. С опаской поднимаюсь и вешаю на плечо рюкзак. Гитару беру в руки, крепко прижимая её к себе, будто её отбирают. Да вобщем-то могут, если посчитают её опасной. Ну уж нет, только через мой труп… Идём по лестнице, поднимаясь на несколько этажей выше. Максим Андреевич открывает кабинет и приглашает меня войти. Мешкаюсь, но всё же захожу следом. Дверь в мою палату находится в дальней части кабинета. В самой палате всё совсем не так, как я привык видеть. Стены не белые, а светло серые, кровать стандартная, тумбочка деревянная. Рядом дверь в душевую. У меня личный душ, хоть что-то хорошее. -Ты уже лежал здесь? Киваю. -Чтож, надеюсь, смогу тебе помочь. Располагайся, через часик я к тебе зайду, если что зови. Снова киваю. Дверь за ним закрывается. Выйдя из ступора, аккуратно кладу монатки на кровать и достаю из рюкзака любимую толстовку и джоггеры. Захожу в душевую и наконец скидываю с себя грязную, отвратительную одежду. Включаю воду и сажусь на пол подставляя под нее каменные плечи и зудящую от соли шею. В душе я просидел достаточно долго, никак не мог избавиться от мерзких ощущений, никак не мог насладиться приятной мокрой теплотой и нежностью. Когда я наконец закончил и уже одетый зашёл в палату, то незамедлительно упал на кровать, зарылся лицом в подушку и обнял одеяло на манер мягкой игрушки. Всю жизнь так сплю. У меня никогда не было игрушек. Мама не считала нужным покупать их мне. Всё, что у меня было, это маленький тканевый брелок в виде серого полосатого котёнка, который я снял с рюкзака одногруппницы в саду-интернате, когда мне было четыре года. Однако, меня быстро рассекретили и сильно наказали: закрыли в кладовке на весь тихий час. Вообще, жизнь моя до пяти лет, иными словами, до появления Вити - моего отчима, была счастливой. Даже с учётом маминой холодности и непостоянства, я не чувствовал себя брошенным или ненужным. Соседний парень, на двенадцать лет старше, рассказывал, что в грудном детстве она могла оставить меня дома на целый день. Первую неделю я бесконечно кричал, но после понял, что это бесполезно. С тех пор до самого появления отчима меня никто не слышал. В три с половиной мама отвела меня в сад-интернат: как бы сад, вот только приводят тебя в понедельник утром, а забирают в пятницу вечером. Я помню, что она оставляла меня там на несколько недель, забирая лишь в день алиментов, так как Алексей поставил ей такое условие. Помню, как сильно я скучал по ней, как плакал вечером пятницы, оставаясь один на один с уставшей и раздражённой, но всё ещё пытающейся утешить меня воспитательницей. Спустя четыре месяца моего прибывания там я смирился и уже не расстраивался от перспективы проводить выходные с охранником - тучной женщиной лет тридцати, которая всегда смотрела на меня с сочувствием. Образ мамы тихонько уходил, растворялся в сером тумане и превращался в безликий силуэт. Именно тогда я впервые подумал, что никому не нужен, однако принять это смог намного позже. Спать на лавке в комнате охранника было ужасно: постоянно холодно и до жути страшно. Именно тогда я привык кутаться в одеяло и спать только в обнимку с тканью, продолжая мечтать о мягкой игрушке. И вот сейчас я лежу здесь, уставший и униженный, слушаю как бушует ветер и голые промёрзшие ветки стучат об решётку на моём окне. Крепче сжимаю одеяло руками, пытаясь поймать чувство спокойствия. Однако мешает мне зашедший в палату Максим Андреевич. *** Макс смотрит на часы и, смекнув, что неплохо бы проверить парня, поднимается с места и подходит к шкафчику. Достаёт из кармана ключ, берёт ампулу успокоительного и набирает шприц. Затем убирает его в карман и заходит в палату. Даня резко вскакивает и, широко распахнув красные глаза, отползает подальше, вжимаясь спиной в стену и подтягивая ноги к груди. Врач по-доброму улыбается, стараясь двигаться медленно и спокойно. -Прости, солнце. Я напугал тебя? Даня молчит, лишь нервно покусывает губы. Макс садится на край кровати, на расстрянии от парня. -Как твоё самочувствие?- Макс наклоняет голову, заглядывая в глаза напротив. -Живой…-сухо отзывается Даня, переводя взгляд на руки врача. -Хорошо.-улыбается тот, тут же запуская ладонь в карман.-Полноценно осмотрю я тебя завтра, а сейчас просто сделаем успокоительное, и я оставлю тебя в покое. -В смысле?- парень сильнее вжимается в стену, заметив шприц в руке Макса.-Не надо, я и так смогу заснуть! -Сможешь, зайка, но не скоро, да и ценность сна будет снижена из-за стресса. Поэтому лучше сейчас тебя расслабить. Макс подсаживается ближе и тянется к рукаву футболки. Даня тут же прикрывает плечо ладонью. -Ты чего?- удивляется старший, осторожно беря парня за тонкое запястье. -НЕ ТРОГАЙТЕ МЕНЯ!- Даня ощутимо шлёпает по руке и чуть не падает с кровати, попытавшись увернуться. Ужас просыпается в его зрачках. Макс одёргивает руку и, убедившись в своём умении объяснять поведение пациентов, смотрит на парня. -Трогать не буду. Успокоительное уколю и сразу смотаюсь, не переживай. Преподними рукав, пожалуйста. -Нет! Макс акккуратно приближается к парню и быстро задирает рукав, придерживая руку парня. -ОТПУСТИТЕ!-Даня вырывается как может, но слабость даёт о себе знать. Врач быстро притягивает его к себе, вновь берёт за руку и наконец вводит иглу под кожу. Парень рыдает в голос, закрывая глаза второй рукой. Его трясёт крупной дрожью, в голове стучит тревожная сирена, а, не успевшие зажить, капилляры на щеках вновь расходятся и приобретают фиолетовый оттенок. Макс закрывает иглу колпачком и суёт в карман пустой шприц, тут же притягивая парня ближе, ласково поглаживая дрожащую спину. -Ну-ну-ну, эээй! Всё хорошо, всё… Не плачь, солнце. Даня вырывается с новой силой, отталкивает врача от себя, ощутимо проходясь обкусанными ногтями по его рукам. Макс мягко ловит ладони парня. -Не царапайся, котёнок. Я уйду, как только ты успокоишься.- от его голоса на душе теплеет. Даня сосредотачивается и наконец замолкает, стискивая зубы и прикусывая щёки. Макс мягко поглаживает пострадавшее плечо. -Умница. А теперь ложись, закрывай глазки и отдыхай. А завтра я выделю время и мы с тобой поговорим, хорошо? Парень вымученно “угукает” -Ты врачей боишься?-спокойно спрашивает Макс, отстраняясь. Даня вновь кивает. -А чего так и не сказал? -А…Чтобы… Это поменяло? -Не колол бы, оставил как есть. Но уже ладно, может подействует. Спокойной ночи. Макс вышел из палаты, выключив свет. Парень закутался в одеяло и крепко обнял подушку, зарываясь в неё носом и вдыхая аромат стирального порошка.