Противоположности

У Феликса Хониккера слишком чуткий сон. Его могло разбудить буквально что угодно: шум телевизора, звук шагов в коридоре или соседней комнате, да даже чужое дыхание. Именно поэтому Беннетт старался вести себя максимально тихо, пока находился с ним рядом в те моменты, когда он спал. Он убавлял звук на телевизоре до нуля, а иногда и вовсе отключал его к чертям, и почти не дышал в его присутствии. Но особенно трепетным и осторожным он был, когда относил его в комнату, чтобы он мог спокойно поспать у себя в постели. Тогда он ступал настолько мягко и бесшумно, насколько только мог, и время от времени замирал посреди коридора, проверяя, нет ли поблизости кого. Если случалось так, что он всё же замечал кого-то из других работников, то хмурился и подносил палец к губам, таким образом как бы говоря тому остановиться. Иными словами, он всеми правдами и неправдами защищал чуткий сон Феликса Хониккера. Вот и сейчас тоже. Идя по безлюдному коридору и крепко прижимая к себе Феликса, он осматривался по сторонам. Хониккер в его руках тихонько посапывал, словно маленький котёнок, и лишь изредка бормотал что-то нечленораздельное во сне. Беннетт совсем не мог разобрать ни единого слова, да и не вникал особо, на самом деле. Он просто наслаждался его голосом и временем, проведённым наедине с ним. Лишь иногда он мог позволить себе ласково, почти невесомо убрать с его лица спавшие рыжие волосы или быстро чмокнуть в лоб. К счастью, в коридоре никого не было, и потому его такое небольшое проявление нежности никто не видел. Путь до комнаты Феликса прошёл без каких-либо происшествий. По пути Беннетту не встретилось ни единой души, чему он был безмерно рад. Ему не хотелось бы, чтобы кто-то застал их с Феликсом в таком положении. И, к счастью для него, Фортуна сегодня оказалась на его стороне, поэтому до нужной двери он добрался быстро. Остановившись возле неё, он на мгновение замер. Покрепче и удобнее перехватил всё ещё мирно спящего Феликса, глубоко вдохнул. Он уже не раз приносил его в комнату, дабы уложить в кровать, однако ему по-прежнему было неловко. Казалось, будто бы он совершал какое-то преступление, кощунство, хоть какой-то частью разума и понимал, что ничего предрассудительного в его действиях нет. Вот и сейчас он ощущал себя преступником, незаконно пробирающимся на чужую собственность. Однако чувство это пропало так же быстро, как и появилось, и потому он наконец смог пройти в комнату. Очутившись в небольшой скудно заставленной комнатушке, Беннетт сразу же направился к кровати. Всё это время он крепко прижимал к себе Феликса, так, чтобы точно не отпустить. Пока он шёл, то поглядывал на него, проверял, не проснулся ли тот. К счастью, Феликс продолжал тихонечко посапывать. Беннетта это радовало. В конце концов, в последнее время Феликс Хониккер часто засиживался допоздна за своими исследованиями, и потому плохо высыпался. Утром он всегда выглядел подавленным и уставшим, и Беннетта это волновало. Но сейчас он видел его спящим и умиротворённым, и потому мог быть спокоен. Однако продлилась его радость недолго: когда он подошёл достаточно близко к кровати и собрался уложить на неё Феликса, тот неожиданно заворочился, заворчал. Беннетт в оцепенении замер на месте. «Н-неужели всё-таки проснулся?..» — промелькнула мысль в голове, и по всему телу прошлась лёгкая дрожь. До боли прикусив нижнюю губу, он медленно опустил взгляд вниз. Мысленно он молился всем Богам, в которых никогда не верил, чтобы он ошибся, чтобы Феликс Хониккер продолжал спать. И молитвы его, как ни странно, были услышаны: Феликс действительно не проснулся. Только поворчал немного, подёргался, а потом затих и вновь засопел. Как только он успокоился, Беннетт с облегчением выдохнул. От сердца отлегло. И тем не менее, он постоял с Феликсом на руках ещё пару минут. Убедился, что он точно крепко спит, и лишь после этого аккуратно уложил его на кровать. Укрыл потеплее одеялом, убрал с лица очередную выбившуюся рыжую прядь. Ещё он хотел снять с него халат, чтобы спать было удобнее, однако побоялся таким образом разбудить, а потому решил оставить всё как есть. Напоследок, прежде чем уйти, он ещё ненадолго задержался. Прошёлся взглядом по расслабленному лицу, остановился на руках, некрепко сжимающих одеяло. Подумал немного, затем присел перед кроватью на одно колено и взял его за руку. Помедлив пару секунд, мягко коснулся бледной ладони губами. Если бы Феликс Хониккер бодрствовал, то ни за что не разрешил бы ему так сделать, однако сейчас он спал, поэтому Беннетт позволил себе такую небольшую наглость. И лишь после этого он тихонько покинул комнату, напоследок пожелав: — Спокойной ночи и сладких снов, мистер Хониккер.